Глава 12. Очищение
Темнота сгущалась, будто сама деревня не хотела отпускать их. Они были уже у своего дома. Яков пришел в себя, Катя уже успокоилась.
Девушка сжала в руках зажигалку и бутылку с остатками бензина из багажника Якова.
— Ты уверен? — спросила она, глядя на древнюю яблоню, чьи сухие ветви скрипели на ветру, словно костяные пальцы.
Яков молча кивнул. Он больше не чувствовал страха — только странное спокойствие. Бабка Маня кричала что-то из избы, но её голос тонул в рёве ветра.
— Тогда давай. Быстро.
Они подбежали к дереву. Оно совсем иссохлось, кора превращалась в труху и разлеталась по ветру, словно прах. Катя плеснула бензин на корни, на ветви, на землю вокруг.
— Прощай, дед, — прошептал Яков.
Он чиркнул зажигалкой.
Вспышка.
Пламя взметнулось вверх по стволу с сухим треском, будто рвануло что-то натянутое до предела. Ветки загорались одна за другой, осыпая их искрами.
И тогда раздался крик. Не человеческий. Не животного. Земля дрожала.
Из-под корней вырвался черный дым, принявший на мгновение очертания лиц — деда, священника, бабки Мани, десятков незнакомых людей. Они кривили рты в беззвучном вопле, но огонь пожирал их, один за другим.
Катя схватила Якова за руку:
— Бежим!
Они бросились прочь, а за спиной яблоня горела, как факел, освещая рушащиеся дома. Стены трескались, крыши проваливались внутрь — будто невидимые нити, державшие деревню, перегорали.
Когда они добрались до машины и оглянулись, то увидели лишь поле, заросшее бурьяном.
Ни домов. Ни церкви.
Только черный пепел, кружащийся над местом, где еще минуту назад стояла яблоня.
— Конец? — Катя дрожала.
Яков посмотрел на свое запястье. Темные прожилки исчезли.
— Конец.
Они сели в машину и поехали прочь, не оглядываясь. В зеркале заднего вида лишь меркло зарево — последний след проклятия, сгорающего в ночи.
А утром на том месте проросла молодая поросль.
Обычная яблонька. Ничего больше.