Глава 7. Решимость
Маша, приехав в «Центр медицинских экспертиз» оформила все необходимые документы для приёма её у эксперта. Пока ждала, приехала мама, растрёпанная и обескураженная. Подбежала к дочери и взяв за плечи начала расспрашивать:– Доченька, что случилось?Глаза матери бегали, осматривая дочь.– Мам.– Боже, что у тебя с глазами? Ты плакала? А с юбкой, что? На тебя напали?– Мам! Мне сейчас очень плохо. Не задавай вопросов. На меня напали... Изнасиловали.Мама вздрогнула, начала было говорить, но Маша её остановила. – Не задавай вопросов. Подождите с Сергеем здесь, пока меня будут осматривать. Держи, – Маша протянула маме сумку. – Здесь лежит диктофон. Дай его Сергею для прослушивания. Сама не слушай.Маша сделала глубокий вдох, она теряла контроль. Чувства начали возвращаться. – Тебе не стоит слышать этого. Пока я буду на осмотре, пусть Сергей начинает работать, разрабатывать стратегию и всю эту бюрократическую хрень. Машу позвали, она бросила взгляд на маму и скрылась за дверью. В кабинете судмедэксперта Машу расспросили подробно о том, что случилось этой ночью, сколько было насильников, какие повреждения он ей наносил, что чувствовала она, какие повреждения нанесла насильнику, в каком состоянии была она и тому подобное. Одежду забрали, взяли все анализы, тщательно осмотрели тело Маши и всё задокументировали. Будучи обнажённой перед судмедэкспертом, она абсолютно не чувствовала стеснения и страха. Мысли были в напряжении, в горле стоял ком, который мешал вдохнуть полной грудью. Ощущая прикосновения холодных инструментов, она изредка вздрагивала. Лицо абсолютно не выражало ничего, только веки были немного опущены, из-за бессонной ночи. Ей дали противозачаточные препараты, которые она быстро приняла. Когда всё закончилось, Маша вышла в коридор к маме. Рядом с ней сидел Сергей в наушнике и слушал запись. Мама вытирала слёзы, судя по отёку, плакала она давно.– Я же просила не слушать, мам. Здравствуйте, Сергей!В ответ мама ещё больше расплакалась.– Здравствуй! Извини, она уже слушала запись, когда я приехал. Тебе стоит съездить к психиатру. Давай я тебя отвезу? – Мне нужно помыться. Я хочу спать. Потом съезжу. – Хорошо. Я заберу документы и поедем в полицию, потом к твоим родителям. Тебе не стоит оставаться одной на всякий случай, вдруг тебя будут преследовать, а он знает где ты живёшь.– Ладно. Сергей занялся документами, а мама Маши в это время заключив её в объятья плакала. Маша в свою очередь пыталась избавиться от кома в горле. Периодически делала глубокие вдохи, но надышаться не могла. Когда Сергей показался в поле зрения, она поблагодарила всех в своей голове, что наконец-то она отправится домой.Приехав в полицию, Маша зашла в уже знакомый кабинет со светлыми стенами.– Здравствуйте! Лейтенат Долгачёв Аркадий Викторович.В глазах лейтенанта мелькнула паника, он её узнал.– Здравствуйте!Он хотел продолжить говорить, но Маша ему не позволила, перебив:– А я вот заявление приехала писать, – она опустилась на стул, взяла ручку. – Только знаете не о преследовании и угрозах.Глаза лейтенанта метались с Маши на Сергея и обратно. Нервно сглотнув, он протянул ей бланк. Маша взяла бумажку и продолжила:– А об изнасиловании.На несколько секунд в воздухе повисло молчание, можно было услышать, как шумит системный блок под столом, в соседнем кабинете общаются блюстители закона. – Неожиданно правда?Маша начала оформлять заявление. Писала быстро, но разборчиво. Глаза лейтенанта остановились на запястьях Маши, которые были покрыты синяками и ссадинами.– И вы ни за что не угадаете кто это сделал! Тот самый ухажёр, который отправлял мне сообщения сексуального характера и такие же подарки. С губ Маши сорвался нервный смешок. Она вдруг поняла, что просто в отчаянии. Ей было настолько плохо, что она готова была наброситься на полицейского, отобрать у него пистолет и застрелиться. Но в голове она держала мысль: «Обидчик должен быть наказан, напиши хотя бы заявление!»– Вы шокированы. А я представляете нет! – ещё один смешок. – Я ведь должна радоваться, он всего лишь ухаживал.Маша дописала заявление, протянула его лейтенанту и покорно ждала, когда он его оформит. Теперь она знала что в прошлый раз её заявление ушло в мусорную корзину. Также Маша отдала деньги, которые ей сунул в руки Александр. Полицейский видел состояние девушки, бросил быстрый взгляд на Сергея и сказал:– У нас есть психолог. Я могу вас проводить к нему. Он прекрасно...– Нет! Спасибо, – Маша встала на ноги и пошла к двери на выход. – Желаю вам прекрасного дня, – она посмотрела в глаза полицейскому. – И никогда не встречаться с безразличием!Дверь захлопнулась.Поднявшись в родительскую квартиру Маша, направилась в гостиную, у неё подкашивались ноги, воздуха не хватало. Отец встретил их на пороге, обнял Машу и проводил в комнату. Сергей сел в соседнем кресле, отец сел рядом с Машей, обнял её, завёл разговор с адвокатом. Мама отправилась на кухню за водой, смахивая слёзы с лица.Маше становилось хуже, у неё кружилась голова, воздуха становилось всё меньше. В панике она встала на ноги, медленно направилась в центр комнаты.– Маша?Отец встревоженно встал на ноги.Она не слышала вопрошания отца. Жадно хватая ртом воздух, озиралась вокруг. Паника росла, ей казалось, что сейчас она задохнётся, в горле стоял неосязаемый ком. Увидев на столе имбирно-лимонную газировку, которую они с отцом пили на днях, Маша схватила её и бросила в стену. Туда же полетели фотографии в рамках. Из горла вырвался первый крик, продолжительный, раздирающий и оглушающий. Маша хватала всё: телефоны, цветочные горшки, мелкую технику, всё летело на пол, разлеталось на мелкие осколки. Увидев стеклянный столик, девушка вспомнила бар и разбитые бутылки, как Александр хватал её за руки, пытаясь сделать максимально больно. Маша разбила столик голыми руками, хлынула кровь, но она не чувствовала боли. Вырвался ещё один крик, он был сильнее первого, глаза налились кровью, выступили вены на лице и шее, ком из горла сходил на нет, но легче ей не становилось. Она была готова разорвать себе горло и грудную клетку, они ей мешали, не давали вдохнуть полной грудью, успокоиться.Родители метались в панике, не знали, что делать, отец начал искать успокоительное, мама вызывала скорую помощь. Маша продолжала разбивать вещи, когда они кончились принялась разбивать кулаки о двери шкафа. Отец решился успокоить дочь, пытался схватить за руки, но она вырывалась, на помощь подоспела мама, и вдвоём они наконец-то оттащили Машу от шкафа.Она упала на пол без сил, продолжала плакать и хватать ртом воздух. Отец обнял Машу, постоянно повторяя: «Успокойся доченька. Успокойся». Маша кричала навзрыд. Крик постоянно обрывался, но она начинала снова. – Почему я? – сквозь слёзы проговорила Маша. – За что? За что?У мамы с новой силой пошли слёзы, отец повторял одну и ту же фразу: «Успокойся доченька».– Как мне это забыть? Не хочу! Я не хочу! Дайте мне заснуть! Я не хочу это чувствовать! Я не хочу!И опять крик. В голове у Маши повторялись события ночи, она ослепла от них, не видела ничего вокруг, только вспышки воспоминаний. Она не хотела их видеть. Ей бы забыть навсегда, всё что было, но они остриём боли проходятся по её мозгу, снова и снова показывая ей лицо Александра. Как он нависал над ней, кидал на кровать и на пол, смотрел ей прямо в глаза, его искажённое лицо и широкую улыбку. Дверь с тёмной ночью за ней, до которой она не успела добежать, ей не хватило совсем немного, чтобы оказаться на свободе. В дверь позвонили. Мама кинулась открывать, но там оказались не врачи, а соседка с нижней квартиры. – Что у вас происходит? – соседка была растеряна.Глаза метались из стороны в сторону. Всеми силами пыталась заглянуть в квартиру.– Ах! Не сейчас, нам не до вас. Уйдите, пожалуйста. Дочери плохо!– Что случилось? Вызвать полицию?– Нет, мы ждём скорую. Уйдите!Дверь захлопнулась. Соседка несколько секунд стояла неподвижно, потом спустилась к себе на этаж, но далеко от входной двери не ушла. Скорая помощь приехала быстро, Маша всё ещё билась в истерике. Ей поставили укол успокоительного, порекомендовали отвезти её в больницу. Маме и отцу измеряли давление, дали таблеток и уехали. Маша уснула, прямо на руках у отца. Он отнёс её в комнату, уложил на кровать и оставил с мамой наедине. Сам же он ушёл к Сергею, они долго обсуждали всё случившееся с Машей, послушал часть записи. На моменте, когда Маше не удалось сбежать из комнаты и Александр повалив её на кровать начал насиловать, отец расплакался и вытащил наушник из уха.Сергей ушёл через два часа, рассказал о своих планах, которые они начнут претворять в жизнь через два дня, когда будут готовы все результаты анализов. Проводив его, отец Маши выпил ещё успокоительного, мельком посмотрел на бутылку высокоградусного напитка, но осёкся. Он нужен дочери в трезвом уме и твёрдой памяти, которые алкоголь притупляет.Маша проснулась утром, около четырёх часов. Голова всё ещё была в тумане, тело гудело, в мозгу крутились шестерёнки, пытаясь вспомнить, что происходило в последние часы, и какой день сейчас. Мама рядом тоже проснулась. Привстала и неотрывно смотрела на дочь.– Доченька? Как ты себя чувствуешь?– Не знаю. Сложно сказать. Маша села на край кровати, принялась растирать виски.– Голова болит?– Нет. Как будто туман. Какой сегодня день?– Среда.– Тело болит. – Таблетку принести? – Нет, мам, не надо. Маша вспоминала вчерашний день и ночь. Тело пробила мелкая дрожь. Она посмотрела на свои руки и ноги. В голове промелькнула мысль снять бинты и разодрать раны, чтобы истечь кровью. Ненависть росла в её груди, не к Александру, а к самой себе. Она думала, что сделала недостаточно, чтобы защитить себя, мало боролась, приложила ничтожное количество усилий для того, чтобы сбежать. Она сдалась.«Течная сука!» – выругалась в мыслях Маша. – Мам. Нальёшь чая? Пожалуйста.Мама прыжком спрыгнула с кровати и двинулась вон из комнаты.– Конечно, доченька. Чёрного? Покрепче? – Да, спасибо. Мама скрылась за дверью. Маша проверила свой телефон, было несколько сообщений от подруги и рекламные письма. От Александра не было ничего. Маша, закутавшись в одеяло села по середине кровати к изголовью. Вскоре зашла мама с чашкой чая, протянула её Маше, а сама села рядом на краю. Маша сделала несколько обжигающих глотков и невидящим взглядом уставилась в кружку.– Жизнь не будет прежней, – наконец сказала Маша. – Ничего не будет прежним, ни я, ни вы с папой, ни друзья, которые узнают обо всём.– Мы поможем тебе доченька, всё будет хорошо. Самое главное не держи в себе, говори всё, что думаешь, всё, что накипело. Только не вреди себе. Нет твоей вины в этом.– С чего ты взяла, что я виню себя?– Почти все жертвы насилия винят себя. Это неправильно.– Почему нет? Я сдалась. Я предпочла подчиниться и выполнять всё, что он мне говорил, хотя могла протестовать, драться.Мама подсела ближе, подняла руку.– Нет, мам. Не обнимай меня. – Прости.– Я сдалась. – Ты не могла ничего поделать. Разве у тебя были силы бороться?– До какого момента ты прослушала запись?Глаза мамы распахнулись шире. Было похоже будто она прямо сейчас видит всё что происходило той ночью.– Я тебе противна.– Что за глупости ты говоришь? Ты – наша дочь! Какой бы ты ни была, чтобы с тобой ни случилось, мы с папой всегда с тобой. Прекрати думать, что ты виновна в чём-то, прекрати унижать себя, – мама придвинулась к Маше, заглянула ей в глаза и продолжила: – Никогда ты не будешь для нас противной или ужасной. Ты – наша дочь! Мы всегда на твоей стороне.Маша мельком улыбнулась.– Ты у меня бойкая девчонка, но в той ситуации ты не могла ничего сделать, он был сильнее. Ты не виновата, милая. Маша сделала несколько глотков чая. Речь мамы её немного успокоила, но в голове всё равно продолжали крутиться мысли о том, что она мерзкая и отвратительная сука, которая сдалась. Несколько минут они провели в тишине. Мама поглаживала Машу по руке, изредка поднимала глаза и всматривалась в лицо дочери, пытаясь узнать о чём она думает. Маша в свою очередь невидящим взглядом смотрела в окно. Она хотела вырваться за пределы комнаты, и убежать. Максимально далеко от этой кровати, дома, города. Бежать так долго, чтобы стёрлись стопы, пересохло горло, а тело обжигало солнцем. Её мысли были наполнены болью и отвращением. Она придумывала себе пытки, которые вели к мучительной смерти, видела в своих фантазиях родных и друзей, которые отворачивались от её тела в отвращении, потому что они не желали знать эту «Течную суку!». – Я бы хотела посидеть одна. – Уверена?– Да. Мама Маши в нерешительности уставилась на неё, но не возразив ничего вышла из комнаты. Маша взяла телефон, прочитала сообщения от подруги: «С добрым утром!» «Смотри, что сделали в парке у работы.» – к сообщению была приложена фотография цветов. «Кто-то слишком хорошо отдыхает на выходном и не отвечает мне на сообщения.» – к сообщению был прикреплён стикер с недовольной кошкой.Маша немного улыбнулась. И принялась размышлять, что ответить подруге. Она не хотела ей рассказывать, что с ней произошло. Не сейчас. Никогда. Она начала думать, что все от неё отвернутся, когда всё всплывёт. И когда пресса начнёт писать статьи о случившемся её жизнь превратится в ещё больший ад. Вдруг она проиграет в суде? Александр подкупит водителя, и он скажет, что она сама набрасывалась на него в порывах страсти. Скажет, что снял её как проститутку, деньги ведь он ей заплатил. Огромное количество его фанатов, начнут атаковывать её в личных сообщениях в социальных сетях, выяснят, где она живёт, где живут её родители, и будут ломиться к ней, чтобы навредить и отомстить. Все знакомые будут смотреть на неё, как на прокажённую, которой не хватало внимания и славы.Маша осмотрела комнату, прислушалась к звукам, которые доносились из родительской спальни, она не могла понять о чём они говорят, но знала, что о ней. Ненависть в груди горела, жар бежал по венам и окатывал волнами. Маше стало невыносимо находиться в комнате. Поднявшись с постели, девушка направилась в ванную. Она приняла ещё одно, как ей казалось, правильное решение. Открыв дверь в ванную комнату, Маша вздрогнула от внезапного звонкого голоса мамы.– Доченька, ты куда?– Ванную или душ приму. Ещё не решила.– Оставь дверь открытой, пожалуйста.В глазах матери блеснули слёзы.– Хорошо.Маша зашла в ванную, сняла всю одежду, кроме нижнего белья. Осмотрела тело, стараясь избегать своего же взгляда в отражении. Ссадины и синяки налились кровью. Лицо опухло и шелушилось от царапин. Открыв шкаф, Маша достала отцовскую бритву старого образца, в которую вставляется лезвие, покрутила в руке и положила на край ванной. Залила огромное количество пены и включила воду. Неспешно сняв бинты с рук, осмотрела раны, некоторые начали кровоточить, но Маша не стала ничего предпринимать. Капли крови капали на пол, гулко разбиваясь о кафель.Через несколько минут Маша села в ванную полную пышной пены, лицо её исказила боль, раны от соприкосновения с мыльной горячей водой жгло. Пару минут Маша крутила в мыслях заголовки газет и новостных сайтов, которые, возможно, появятся в скором времени. Взяла бритву с края ванной, раскрутила её, достала острое лезвие, опустила его под воду. Сделала несколько глубоких вдохов, приблизила лезвие к руке и резким движением разрезала кожу. «Под водой и правда боль чувствуется меньше». Маше показалось, что крови слишком мало, поэтому она сделала разрез вдоль всего предплечья. Трясущейся, кровоточащей рукой взяла лезвие и сделала разрез на другой руке, так же вдоль предплечья. Маша опустилась в воду по подбородок. Закрыла глаза и приготовилась засыпать. На самом деле она не знала, как происходит смерть от кровопотери, но надеялась, что она просто уснёт и не проснётся никогда. Прошло около пяти минут, она действительно почувствовала усталость и желание спать. Улыбнулась самой себе и выдохнула. «Наконец-то всё закончилось.»В ванную зашла мама.– Маш, не спи. В ванной опасно засыпать. Маша в панике открыла глаза. Вдруг мама заметит, и её план полетит к чертям.– Хорошо, мам. Не сплю.Маша попыталась улыбнуться. Мама начала разворачиваться к выходу, но остановилась.– Почему пена розовая в некоторых местах?– Это соль для ванны такая с красителем. Нашла у тебя здесь в куче всяких средств.– У меня нет соли с красителем, – мама подошла ближе к ванной. – Дочь, дай руку.– Чего? Зачем?– Пожалуйста. Дай руку.Мама осмотрела ванную и увидела разобранную бритву без лезвия. – Маша! – Что? Мам, я хочу отдохнуть.Мама не слушала, схватила Машу за запястье и подняла её над водой. С предплечья стекала вода, смешанная с кровью, раны пульсировали. Маша попыталась выдернуть руку из хватки матери, но не получалось. Последняя позвала мужа, попутно пытаясь вытянуть дочь из ванной.– Что ты сделала? Что ты сделала?!– Мама оставь меня! – Маша вырывалась из маминой хватки. – Дай мне сделать хоть что-то правильное! Дай мне поступить правильно!Пол в ванной уже был залит розовой водой и пеной. Ноги мамы скользили, она хваталась за край ванны, второй рукой вытягивала дочь из воды. В ванную комнату вбежал перепуганный отец, он сразу понял в чём дело. Вместе с женой они вытянули Машу, она упала на пол, поскользнувшись на мокром кафеле.Отец стянул халат с вешалки, накрыл дочь и принялся перетягивать её руки полотенцами. Маша вырывалась, но сил в теле уже не было. Она потеряла слишком много крови. Мама вызвала скорую помощь, сквозь слёзы пытаясь объяснить, что произошло. Отец прижал дочь к себе, раскачивался и бормотал:– Что же ты наделала? Что же ты наделала, родная?– Прошу, дайте мне поступить правильно, – почти шёпотом говорила Маша. – Вам не нужна такая дочь. Я вас опозорила. Позвольте мне поступить правильно.Слова Маши вызвали у мамы новый поток слёз. Отец, сжав зубы раскачивался сильнее и мотал головой. Приехавшая бригада скорой помощи забрала девушку в больницу. Она уже на лестничной площадке потеряла сознание. Последнее, что она увидела это трещину в краске на потолке.Соседка снизу проводила обеспокоенным взглядом бригаду скорой помощи и Машу на носилках. Причитая при этом:– Бедная девочка. Бедняжка! Что же с тобой случилось?В отделении неотложной помощи Машу быстро привели в чувства, и не успела она опомниться как оказалась в психиатрической больнице. Телефон у неё забрали, переодели и обколов препаратами оставили в палате. На некоторое время Маша потеряла счёт времени. Ей казалось, что прошли месяцы, но на самом деле всего лишь день. Она довольно быстро сдружилась с соседкой по палате – девушкой двадцати пяти лет с шизофренией. Лицо её было кукольным. Кожа белая словно фарфор. Волосы русые, тонкие. Маленькими, круглыми глазами она напоминала котёнка, который смотрел на мир впервые. Но первое впечатление было обманчиво. Она не донимала Машу расспросами о причинах пребывания в больнице, наоборот старалась некоторое время уводить разговоры в другое русло.Между тем Кристина заподозрила что-то неладное и дозвонившись до родителей Маши, пыталась выяснить что происходит. Они пригласили её в гости, чтобы всё объяснить. Когда они все втроём сели за кухонным столом, повисла немая пауза. Мама Маши старалась держать себя в руках, ей это удавалось легче, потому что принимала успокоительные в больших количествах, как и супруг.– Нужно было позвонить. Какая же я идиотка! Хотела ведь позвонить ей. Ничего не случилось бы.Кристина разревелась. Новость о том, что Машу настиг Александр привела в шок и вызвала поток гнева к самой себе. Отец Маши сделал Кристине «коктейль» из успокоительных и сев рядом с супругой заговорил:– Поздно корить себя. Ничего уже не исправить. Остаётся только готовиться.– К чему? – спросила Кристина, допив «коктейль».– Скоро обо всём прознает пресса. Начнётся суд. Сергей предупредил об этом, – заметив непонимающий взгляд мама Маши пояснила: – Сергей – адвокат. Он объяснил, что всё только начинается.– А как же Маша? Как она всё это перенесёт?– У неё забрали телефон, она не сможет читать новости... первое время. Мы сами если честно не очень понимаем, как дальше всё будет развиваться. Страшно всё это.– Навестить её можно? – голос Кристины подрагивал.– Да, но лучше в нашем присутствии.– Конечно, как скажете.– Откуда у неё вообще диктофон взялся? – спросила мама Маши.Кристина смотрела на женщину непонимающим взглядом.– Тёть Тань вам Маша не рассказывала, что происходило последний месяц?Супруги переглянулись, отрицательно кивнули друг другу и повернулись обратно к гостье.– А что происходило? – спросила наконец мама Маши.Кристина несколько раз выдохнув и выпив пол стакана воды, рассказала вкратце о ситуации с Александром: с чего началось, как резко ситуация приобрела оттенок безумия, как их не слушали в полиции и зачем был куплен диктофон. На лицах родителей отражались эмоции одна за одной: непонимание, негодование, страх, гнев, отчаяние. И без того измотанные и обессиленные, они поникли ещё сильнее, будто надежда, которая держала тела на плаву внезапно их покинула, оставив без опоры.– Почему она нам не рассказала? – чуть раздражённо произнёс папа Маши.– Она наверно не хотела вас беспокоить, – начала оправдывать подругу Кристина. – Мы надеялись, что всё разрешится мирным путём... Надеялись.Плечи Кристины опустились, она вспомнила что постоянно, твердила подруге о том, что всё будет хорошо и в один из дней поклялась защитить Машу во что бы то ни стало. Клятва поразила Кристину прямо в сердце болью отчаяния. Она представляла Машу сидящей на кровати в психиатрической больнице с перебинтованными руками, растрёпанными волосами и безумным взглядом. В её голове жил стереотип о жутких больницах, которые калечат пациентов и делают из них недееспособных зомби, вместо выздоровевших и готовых к новой жизни людей. Если бы не успокоительный «коктейль», то истерики было бы не избежать.– Федь, не сердись. Я понимаю её. Всем девушкам тяжело рассказывать о таком, тем более родителям.– Я не сержусь на Машулю... на нашу роднулечку, – папа Маши тяжело выдохнул, закрыл глаза на некоторое время и продолжил: – Я убью его.Кристина и мама Маши опешили, уставились на Фёдора.– Ты что болтаешь? – почти шёпотом спросила Татьяна.– Убью его! Чего не понятно? Он месяц терроризировал нашу дочь! – папа Маши вскочил на ноги. – Месяц! Писал ей всякое, намекал на всякую грязь и в итоге... – он замолчал на секунду, уставился на супругу и вымолвил дрожащим голосом: – Он... изнасиловал её. Изнасиловал. Нашу дочурку, – слёзы покатились из глаз Фёдора, до этого момента они с супругой не употребляли этого слова, всячески его избегали. – Понимаешь? Он изнасиловал её.Татьяна смотрела на мужа глазами полными слёз, зажав рот ладонями она отрицательно трясла головой, так будто это поможет поменять случившееся.– Я убью его! И дело с концом.– Извините, но это ведь ничего не поменяет, – тихо сказала Кристина.– Ты что на его стороне? – краснея от ярости завопил папа Маши.– Нет! Я просто...– Защищаешь его?!– Нет! Послушайте меня...– Моя дочь сейчас в психушке, а ты его защищаешь!– Я его не защищаю! – закричала Кристина, вскочив на ноги. – Убив его вы навредите Маше! Чего вы добьётесь? Да, её изнасиловали, но если ещё и вас посадят в тюрьму, то она сойдёт с ума от горя! Подумайте о ней, а не о себе!Фёдор замер. Открыв рот, он вроде собрался что-то сказать, но сомкнул губы и сел на стул, обхватив голову руками.– Что же нам делать?– Как вы мне сами сказали – готовиться, – Кристина села на стул и отпила воды. – Он – богатей с армией поклонниц, у которых гормоны вместо мозгов... И они уничтожат любого.– Но ведь Маша ни в чём не виновата, – шёпотом произнесла Татьяна.– Да никому не сдалась правда! У кого денег больше, тот и прав, – раздражённо выплюнул Фёдор и встал на ноги. – Есть ещё что-то что нам нужно знать?– Что вы имеете в виду? – Кристина уставилась на мужчину непонимающим взглядом. – Всё что знала я вам и рассказала.– Никаких третьих лиц?– Что? Каких? – Кристина опустила взгляд, некоторое время молчала. – Есть ещё одна жертва. Она написала Маше несколько дней назад, но потом перестала отвечать на сообщения.– И почему же ты молчала? – ощетинился Фёдор.– Федь! – Татьяна взяла супруга за руку.– Я не могу помнить всё, – обиженно ответила Кристина.– В полиции дашь показания, ВСЁ им выложишь, чтоб ничего не было упущено.– Федя!Татьяна ударила супруга в предплечье, он повернулся в её сторону и встретился со взглядом полным негодования и разочарования. Фёдор посмотрел на Кристину, в глазах которой стояли слёзы.– Прости, – чуть слышно сказал мужчина девушке, садясь на стул. – Я на взводе, не спал нормально.– Ничего. Я понимаю. Конечно, я всё расскажу полиции, сделаю всё что требуется и даже больше.Кристина ещё около часа провела в гостях родителей Маши. Она более подробно рассказала им об Александре, и некоторых моментах их с Машей общения, не вдаваясь в интимные подробности, о которых родителям лучше не знать. Кристина, придя домой выпила пол бутылки вина и провела остаток вечера в тишине. Единственное чего ей хотелось – это вернуться назад во времени и исправить всё, чтоб жизнь была прежней, лёгкой, беззаботной и счастливой.Маша поставила очередной кусочек пазла на место и принялась искать следующий. Даже в детстве она не собирала их в таком количестве. Время шло медленно, скучно. Вокруг царила странная атмосфера сарказма, перемешанного с отчаянием. Практически все пациенты больницы выглядели как обычные люди, только стоило с ними заговорить или подслушать беседу, как открывалась правда. Но Маша не чувствовала себя в опасности, единственное, что её беспокоило – это собственное состояние. Она наблюдала за пациентами и понимала, что в какие-то моменты ведут себя нелогично или странно, но за собой такого не замечала. Безусловно она знала, что находится здесь не просто так, а из-за собственной ошибки, которая состояла в том, что ей не удалось довести задуманное до конца. В первый день даже несмотря на количество препаратов в её теле, она ругала себя за глупость и отсутствие плана в суициде.«Нужно было дождаться ночи или выйти на улицу!» – повторяла она в мыслях, смотря в потолок.– Когда-нибудь я уеду на такой остров, – сказала девушка с шизофренией, ставя кусочек картинки на место.– Жить? – спросила Маша, осматривая наполовину собранный пазл, на котором изображён тропический остров.– Да. Возможно, там мне удастся забыть о голосах.– Никогда не бывала на таких пляжах.– Я тоже, – с грустью произнесла Машина соседка по палате. – Всё-таки зря ты помышляешь о повторении.– Чего? – Маша отложила кусочек пазла и мельком оглянулась проверить не слушает ли их кто-нибудь. – О чём ты?– Ты поняла о чём, – девушка с шизофренией подняла глаза. – Не обращайся со своей жизнью как с мусором. Она ценна. Хотя сейчас ты думаешь иначе, но тебе бы поскорее одуматься, пока твоих рук в очередной раз не коснётся лезвие или петля не затянется потуже.– Ты не понимаешь о чём, говоришь.– Я уже несколько лет живу с голосами в голове, которые могут отключать логику и заставить меня зарезать саму себя. Уж я-то понимаю ценность жизни. Когда проходит приступ меня сковывает страх, что в следующий раз не окажется кого-нибудь из родных рядом, или я буду недостаточно убедительна для своих голосов и они сломят меня.– Это другое, – отмахнулась Маша.– Да, но я не сравниваю нас, а пытаюсь сказать, что воспоминания станут менее яркими, что-то забудется, а к чему-то ты поменяешь отношение. А вот от голосов никуда не деться, они со мной до конца, но я сосуществую с ними. Почему же ты так рвёшься убить себя? Со временем же станет легче. Поверь мне.Маша сжала челюсти. Она не понимала, что чувствует. Ни то злость, ни, то огорчение. Препараты притупляли ощущение себя и своего тела.– Жить, вспоминая каждый день о той ночи, видеть перед глазами его лицо и ощущать фантомную боль, которая разливалась в моём теле. Немного отличается от голосов.– В случае твоей смерти дело могут закрыть. И в чём тогда смысл? – тихо спросила соседка Маши, вздёрнув брови.– Главное я написала заявление и оставила доказательства.– Память о тебе смешают с грязью, толковый адвокат выставит всё так как им нужно. Не зря же проходят все эти слушания. Только иметь доказательства недостаточно. Судья сидит на своём месте не просто так. Насколько ты будешь убедителен, на столько он и будет справедлив.Маша ошарашено уставилась на девушку. Она относилась к ней предвзято, немного даже пренебрежительно, за что ей тут же стало стыдно. Перед ней сидит образованный, воспитанный человек, которая несмотря на свой диагноз имеет столько знаний.– И что же мне делать? – спросила Маша, пытаясь сдержать слёзы.– Во-первых нужно успокоиться. Помним, что ни злиться, ни плакать нельзя. Ты ведь не хочешь тут задержаться. А во-вторых, продолжать жить, – девушка с шизофренией улыбнулась, поставила на место кусочек пазла. – Хотя бы из альтруистических побуждений.– Посвятить жизнь кому-то...– Не кому-то конкретному, а какой-нибудь идее. Жить лишь ради какого-то человека глупо, так порой грешат родители. Начинают жить ради детей, а потом на стенку лезут, когда чадо улетает из гнезда. Найди новый смысл. Например, защитить людей от насильника. Посади его в тюрьму, а потом выучись на адвоката или стань волонтёром в центре помощи людям, пережившим насилие. Или если тебе хватит храбрости начни жить ради себя.– Ты ведь в курсе, что помогла мне больше, чем местный мозгоправ? – со смешком сказала Маша, вытерев слёзы.– В курсе. В отличие от тебя я тут уже не в первый раз!