Мясо для резни (ru)

Мишель не сказала Райану про сообщение.
Не потому, что не доверяла — потому что это стало личным. Как будто убийца дотронулся до её шеи. Мягко. Предупреждающе.
Всю дорогу к участку она молчала, крепко сжав лямку сумки. Райан что-то говорил о планах на день, о том, что в деле отца снова появились пробелы. Она кивала, но не слушала.
Участок. Залитый серым светом, как старое фото.
Проходя мимо дежурного, Мишель почувствовала: на неё смотрят. Не прямо, не в упор. Как из угла. Знакомый холод в позвоночнике. Она сжала зубы, прошла мимо.
Они сели в пустом архиве. Райан открыл ноутбук, начал перебирать старые дела. Мишель смотрела на экран — не вникая.
Перед глазами всплывала строка:
«Ещё шаг — и мы встретимся».
За окном пошёл дождь. Густой, тёплый, как кровь.
— Ты в порядке? — Райан посмотрел на неё.
— Всё нормально. — Мишель резко встала. — Мне нужно выйти. Минут на десять.
Переулок за зданием. Глухо. Сырость.
Мишель зашла за угол и остановилась. Позади хлопнула дверь. Она резко обернулась. Никого. Только мусорные баки и сырой бетон.
На земле — грязный клочок бумаги. Она наклонилась, подняла.
На нём — отпечаток ладони. Тёмный, будто кровью. Ни слов, ни цифр. Просто метка.
Ночь. Камера наблюдения.
Улица. Пусто. Мишель и Райан идут домой.
Позади — чёрный внедорожник, медленно двигающийся по обочине.
Двор. Звук мотора. Синие огни. Машина тормозит рядом.
— Полиция, — раздаётся голос.
— Покажите документы, — говорит один из мужчин в форме.
— В чём дело? — Райан напряжён.
— Пройдёмте с нами, сэр. Это связано с делом Сент-Клэра.
Мишель чувствует — что-то не так. Знаки на форме. Поведение. Отсутствие бэджей.
Райан оглядывается. Но не успевает ничего сказать. Один из «копов» резко хватает его за плечо. Второй — тянет наручники.
Мишель кричит:
— Эй! Вы кто такие?!
Но уже поздно. Машина скрывается за поворотом.
Она остаётся одна. Под дождём. Под фонарём.
Телефон в руке. Экран мигает.
Новое сообщение:
«Не всё, что скрыто, мертво. Иногда оно просто ждёт, когда его найдут.»
Мишель не сразу двинулась с места. Лишь стояла, глядя в пустоту, где исчезла машина. Дождь будто сгущался — капли стали тяжёлыми, холодными, как свинец. Она не ощущала промокших волос, не чувствовала, как телефон дрожал в руке — только в груди пульсировала пустота.
Райана утащили. И если она сделает хотя бы один неверный шаг — он может не вернуться.
Она прильнула к экрану — больше не было сообщений. Только эта фраза. Будто она запустила что-то, чему не должно было быть названия. Мишель подняла глаза на улицу. Камера над подъездом — красная точка мигала.
Она развернулась и побежала.
Квартира.
Темно. Свет — только от ноутбука.
Мишель сидит в мокрой одежде, пальцы стучат по клавишам. Вбивает номер машины — чёрного внедорожника. Пусто. Ни в одной базе. Проверяет имя Райана — никаких записей о задержании.
Она понимает: это была постановка. Чистая. Точная. Заранее подготовленная.
На экране — видеоархив с камеры у подъезда.
Мишель перематывает. В 23:16 внедорожник останавливается. Двое выходят. Один смотрит прямо в камеру…
И в тот миг, когда его лицо попадает в кадр — изображение рябит. Сигнал гаснет.
Мишель замерла. Перемотала назад. Снова…
На долю секунды, пока не начались помехи, она видит только одно:
улыбка.
Широкая. Пластмассовая. Как будто чужое лицо приклеено к человеческому.
Она закрыла ноутбук, встала, отошла к окну.
Там, на улице, всё было тихо.
Но она знала — кто-то наблюдает.
Мишель прошла к шкафу, достала старую куртку отца. Карман.
Блокнот.
Списки имён, адресов, номеров. Люди, с которыми он когда-то работал. Люди, которые могли знать, что происходит.
Она бросила всё в рюкзак. Последний взгляд на пустую комнату.
И вышла в ночь.
Переулок.
Ночь. Свет фонаря дрожит, как пламя свечи. Мишель идёт по узкой улочке, капюшон натянут до бровей.
Каждый звук — будто шаг за спиной.
Каждая тень — как чьё-то дыхание в затылок.
Она подходит к старому зданию — интернет-кафе, где всегда работает один и тот же мужчина. Немолодой, молчаливый. Когда-то знал её отца. Бывший аналитик. Теперь — призрак с рваной памятью и тихим экраном.
Внутри пахнет пылью и озоном.
— Мишель?.. — он смотрит, как будто вспоминает, кто она.
— Мне нужен доступ. Частный канал. Без логов.
Он не задаёт лишних вопросов. Только кивает и указывает на угол с разбитым монитором — тот, где всё ещё можно войти "в обход".
Мишель садится. Подключение к закрытому хабу. Прокси. Зашифрованная сеть.
Вводит запрос: "Сент-Клэр. Фальшивая полиция. Похищения. Пропавшие без вести. Тело без органов."
Первые ссылки бессмысленны.
А потом — один форум. Тема закрыта. Архив. Последний комментарий — пять дней назад.
"Это не похищения. Это — заготовка."
Следом:
"Они не скрываются. Мы — те, кто прячет глаза."
И внизу — координаты. Адрес на окраине города. Здание без названия.
Мишель сидит, не отрывая взгляда от экрана.
За её спиной тихо щёлкает провод.
Электричество моргает.
Экран гаснет.
Она оборачивается — комната пуста. Но дверь кафе приоткрыта.
Она поднимается и выходит — во тьму, где жужжит ночной город.
Никто не зовёт. Но кто-то уже ждёт.
Улица.
Мишель идёт быстро, не бегом — но как будто за ней время.
Её шаги глухо отдаются в лужах. Город не спит — он наблюдает. Свет фар то и дело скользит по стенам, отражаясь в мокром асфальте, как случайные мысли, которые лучше не трогать.
Здание по координатам.
Окраина. Полуразрушенный корпус бывшей текстильной фабрики.
Ни названия, ни охраны. Только сквозняк в проломленном входе.
Мишель достаёт фонарик.
На дверях — след от руки. Смазанный. Будто кто-то недавно пытался открыть её, будучи раненым или... слишком торопясь.
Внутри.
Сырой запах железа и мокрой бумаги.
На полу — мусор, ржавые инструменты, обломки.
Она идёт, осторожно, будто слышит хрупкость этой тишины. Вдруг:
— Тук… тук… — доносится из глубины.
Не громко. Не близко.
Но явно не ветер.
Подвал.
Старая лестница уводит вниз. Воздух плотнеет.
На стенах — потёки, как потухшие воспоминания.
Внизу — дверь, приоткрытая.
Мишель толкает её.
Комната.
На столе — старый кассетный магнитофон. Вокруг — фото, газеты, записки, схемы.
Словно кто-то собирал информацию… и исчез.
Среди снимков — трупы. Искалеченные. Без глаз. Без языка.
Подписи: «Утрачено. Не признано. Не похоронено.»
Она медленно опускается к столу.
Смотрит на одну из записей — клочок бумаги с вырезанными буквами:
«Они не убивают. Они освобождают от личности. Остальное — оболочка.»
Щелчок.
Кассета начала играть.
Глухой голос, как из подвала в самой глубине рассудка: — «…мясо не кричит. Оно запоминает. Потому и возвращается.»
Фонарь мигает.
Мишель замирает.
Сквозь решётку вентиляции в стене — движение. Кто-то там.
И вдруг — резкий, почти звериный стук в дверь за её спиной.
Раз.
Пауза.
Два.
Три.
Она медленно поворачивается.
Дверь дрожит, как от дыхания с другой стороны.
За ней — чья-то тень.
Нечеловечески прямая. Как вырезанная. Как будто из сна, где человек — не главное.
Экран её телефона мигает.
Новое сообщение. Без звука. Без вибрации. Просто — появляется.
«Ты не должна была слышать это. Но теперь ты часть той комнаты.»
Свет гаснет.
И кто-то нажимает на ручку двери.
Темно.
Ни звука.
Мишель чувствует, как собственное дыхание становится громче, чем всё остальное.
Как будто она внутри гроба, который кто-то ещё не закрыл, но уже копает яму.
Она отступает назад — один шаг, второй.
Позади — магнитофон снова щёлкает.
Плёнка движется вхолостую, и из динамиков выходит лишь одно:
тихое дыхание.
Как будто кто-то слушает её через запись.
Она смотрит в сторону вентиляции. Движение прекратилось.
Но всё тело подсказывает — это не значит, что "оно" ушло.
Мишель (мысленно):
"Некоторые люди думают, что тьма пуста.
Но она не пуста. Она просто терпеливая.
Она ждёт, пока ты останешься один с собой.
Потому что именно тогда — ты слышишь, что она шептала всё это время."
Стук в дверь становится резче.
Теперь он будто глухой кулачище, тяжёлый, с железным скрежетом.
Вдруг — резкий треск: дверь начинает прогибаться.
Не открываться — вдавливаться внутрь.
Мишель бросается к вентиляции.
Срывает решётку — в последний момент, прежде чем дверь распахивается наружу.
Она ползёт.
Труба узкая, пыльная. В темноте — чужой запах.
Металл царапает плечи.
Позади — кто-то медленно идёт по комнате.
Тот, кто вошёл.
Без слов.
Без спешки.
Он знает, куда ведёт вентиляция.
Выход.
Где-то за зданием — в узком колодце между бетонными плитами.
Мишель падает в грязь, тяжело дыша.
Небо над головой — мутное, будто тоже смотрит на неё с подозрением.
Она встаёт.
Оглядывается.
Никого.
Но в кармане — снова вибрация.
Сообщение.
«Ты сделала выбор. Они уже не будут скрываться. Теперь ты видишь то, что другие отвергли.
Всё остальное — просто костюм на крюке.»
Она смотрит в темноту фабрики.
И на мгновение ей кажется — в одном из окон кто-то стоит.
Слишком высоко. Слишком неподвижно.
Как будто наблюдает не из комнаты — а из другого уровня этой реальности.
Мишель остановилась на мгновение, оглядываясь на тёмный город, который казался живым существом. Он будто дышал — тяжело и размеренно. Кажется, что в этом месте каждый уголок скрывает тайну, но тает на глазах, когда ты пытаешься к ней подойти.
Она пошла вперёд, не в силах долго оставаться в этой чуждой пустоте. Каждый шаг отголоском звучал в её ушах.
Телефон снова вибрирует. Она достаёт его, но сообщение — пустое. Не может быть.
Ещё раз. И снова тот же номер. Содержимое:
«Понимаешь теперь? Они искали не тебя. Ты — просто одна из жертв, чья жизнь никогда не была частью плана.»
Она вжимает телефон в карман и ускоряет шаг. Её сердце бьётся в груди, словно пытался вырваться на свободу. Она не может не ощущать, как улицы меняются, становятся все более беспокойными и незнакомыми.
В конце улицы, в полумраке, появляется человек. Он сидит на старой лавочке, будто ждёт кого-то. Странное ощущение охватывает Мишель — его лицо, невыразительное, но в глазах — что-то родное, будто она уже где-то его видела.
Она подходит. На шаг, два. Её шаги звучат глухо, теряясь в ночной тишине.
— Мишель… — он говорит её имя. Как если бы знал её давно, а не только по имени, услышанному в полиции. Он пристально смотрит на неё, и она чувствует, как холод проникает в её спину. Это что-то странное. Незнакомое. Зловещее.
— Кто вы? Почему вы меня ждёте? — её голос хриплый, будто она уже не в силах скрывать страх.
Человек улыбается. Не радостно. Улыбка в его глазах пугает.
— Я тот, кто когда-то был в твоём месте.
— И что, теперь ты меня предупредишь?
— Нет. Я просто покажу тебе, что будет дальше. Ты всегда думаешь, что можешь выбрать свой путь, но здесь выбор уже сделан. Ты уже в игре, а её правила неприглядны.
Мишель чувствует, как что-то внутри неё сжимается. Страх смешивается с яростью, но она не может отвести взгляд от этого странного человека. Он продолжает.
— Уходи, если сможешь, Мишель. Но помни, ты не знаешь, что скрывается за углом. Ты не знаешь, кто с тобой рядом, и кто будет за этим наблюдать.
Его слова будто эхом отдаются в её сознании, когда он встаёт и медленно уходит, растворяясь в ночи.
Мишель стоит, не в силах двигаться. Секунды растягиваются, как вечность. Она пытается осознать, что только что произошло. Странный человек, его слова, чувства, которые не отпускают.
Но чем дольше она стоит, тем больше ощущает: не все здесь, на улице, — чужие.
Она поворачивается и идёт в сторону темного переулка. Здесь она чувствует себя не только наблюдаемой, но и в плену собственных мыслей. Понимание того, что она уже слишком далеко зашла, накрывает её как тяжёлое одеяло.
Тем временем её телефон снова вибрирует. Новый звонок. На экране высвечивается имя, которое она не ожидала увидеть.
Райан.
Она отходит в сторону, тихо слушая, как его голос звучит в трубке.
— Ты где? Мы потеряли связь… Ты в порядке?
Вопрос её пугает. Неужели он не знает, что произошло с ним? Или, может, она сама что-то не понимает? Ощущение, что её жизнь и жизнь людей, которых она знала, уже давно стали неотделимы от этого кошмара, было невыносимым.
— Я… Я в порядке, — она еле выдыхает. — Но ты не понимаешь, что происходит. Ты не понимаешь, с кем мы имеем дело.
Но он лишь повторяет:
— Ты не одна, Мишель. Мы переживём это. Мы с тобой.
Она молчит. Осознаёт, что, возможно, это уже не тот Райан, которого она когда-то знала. И она тоже не та.
Пальцы дрожат, когда она завершает звонок. В ушах — глухой звон, как будто что-то внутри сломалось. Она не знает, был ли это Райан. Звучал знакомо. Но в его голосе не было страха. И не было памяти. Он говорил, как тот, кто уже знает больше, чем должен.
Переулок выводит её к старому вокзалу. Место, где никто не ждёт поездов. Только тени. Где время, кажется, остановилось в девяностых — ржавые турникеты, автоматы без экрана, запылённые камеры.
Но именно сюда вели координаты.
Она идёт внутрь. Шаги гулко отдаются под потолком. Пространство пустое — слишком пустое. Нет даже крыс. Только сломанные банкоматы и надписи на стенах:
"ОНИ ЖИВЫ"
"ПОКА МЫ СПИМ"
"ЛОЖЬ — ЭТО РЕЛИГИЯ"
Вдруг — движение. Где-то дальше. Щелчок.
Мишель замирает, прижимаясь к стене.
Из глубины вокзала выходит женщина. Пальто до пят. Лицо закрыто платком. Только глаза — будто выжженные, холодные, наблюдающие.
— Ты нашла то, что не должна была, — голос как будто старше, чем её тело.
— Я хочу знать, что происходит. Сент-Клэр. Райан. Полиция без знаков.
— Не ищи ответы. Ищи дверь.
— Что за дверь?
Женщина подходит ближе. Из кармана достаёт плёнку. Кассету. Мишель не верит глазам. Настоящая VHS.
— Ответ не в словах. Ответ в том, что ты видела, но забыла.
Она отдаёт кассету — и исчезает. Буквально. Шаг назад — и пустота. Только хриплый шорох за бетонной перегородкой, будто её и не было вовсе.
Мишель остаётся одна. Держа в руках кассету. Сердце бешено колотится.
На кассете — наклейка. Чёрным маркером написано:
"2001. Дом. Комната №7. Камера внутри."
Внутри неё всё переворачивается. В 2001-м ей было девять. Дом. Комната 7…
Это же номер комнаты в старом приюте. Там, где она жила до того, как её удочерили.
Касается лентой пальцев. Всё возвращается. Флэш. Вспышка. Стук по стеклу. Глаз за щелью.
Сквозь время возвращается что-то забытое. И очень важное.
Она прячет плёнку в рюкзак и уходит. Но с этого момента — всё по-другому. Потому что теперь игра становится личной.
Кто-то снимал её. Там. Тогда.
И, возможно, всё это — не о Райане. Не о Сент-Клэре.
А о ней.
Заброшенный лофт.
Мишель знает такие места. У художников, у беглецов, у тех, кто давно вышел из системы. Здесь живёт Марко — старый друг её отца. Когда-то — видеотехник, теперь — параноик с тремя генераторами и пёсиком по кличке "Шум".
— Кассета? Серьёзно? — он чешет затылок. — Где ты это нашла, в склепе?
— Мне нужно увидеть, что на ней, — голос Мишель твёрдый. — Сейчас.
Марко кивает и исчезает за занавеской. Через минуту он возвращается с видеоплеером и переносным монитором, на котором до сих пор наклейка "не трогай, если не ты".
Лента вставляется с глухим щелчком.
Экран мигает. Сначала — только рябь. Потом — звук.
Шорох. Дыхание.
Изображение нестабильное, дергается, как будто воспоминание, которому больно всплывать.
Комната. Мебель — простая. Металлическая кровать. Белые стены. Камера стоит в углу под потолком.
На кровати — ребёнок. Мальчик. Восьми-девяти лет. Он смотрит в камеру. Не говорит. Только смотрит. Долго.
— Это не ты, — тихо говорит Марко.
Мишель кивает.
— Нет. Это был сосед по палате. Я… я помню. Его звали Лоран.
На записи он что-то говорит. Но звука нет.
Вдруг — дверь за его спиной открывается. Кто-то в белом халате входит, лицо вне кадра.
Мальчик делает шаг назад. Говорит что-то ещё — и звук резко включается.
— Не трогай меня! Мишель сказала, что они придут! Она сказала — за мной!
Мишель вздрагивает.
— Что?..
Экран начинает мигать. Помехи. Пиксели расползаются по изображению, как насекомые.
Потом — резкий кадр сменяется другим.
Подвал. Лампочка висит над металлическим столом. На нём — чёрный чемодан. Открытый. Внутри — маска. Белая, гладкая. Без черт лица.
Экран трещит — и гаснет.
Марко кидается к плееру.
— Вся плёнка сожжена изнутри. Кто-то поставил капсулу с перегоранием… Это был самоуничтожающийся носитель.
Он поворачивается к Мишель:
— Кто бы это ни был… он не хотел, чтобы ты увидела всё.
Она смотрит в пустой экран. Долго.
Потом шепчет:
— Я знала этого мальчика.
Пауза.
— Только вот… я никогда не говорила ему своё имя.
Марко молчит.
Тишина.
А за окном — сирена. Вдоль улицы проезжает та самая машина. Чёрный внедорожник.
На пассажирском сиденье — кто-то в маске.
ЗАБРОШЕННЫЙ ЛОФТ. МИНУТУ СПУСТЯ.
Марко гасит свет. Резко. Словно по рефлексу. Пёсик "Шум" прижимается к его ноге, ворчит.
— У тебя с собой что-то? Жучки? Метка? — он шепчет резко, будто через зубы.
— Нет, — Мишель бросает взгляд на дверь. — Но, похоже, они нашли меня.
ДВЕРЬ. ТЕНЬ. ГРОХОТ.
Секунда тишины.
Потом — взрыв петарды в замке. Металл трещит. Кто-то бьёт ногой. Стена содрогается.
— Вниз! — орёт Марко и хватает под полкой ручку.
Потайной люк. Лестница уходит вглубь — в старые вентиляционные коридоры, оставшиеся со времён, когда здание ещё обслуживало город.
Внутри люка — темно. Узко. Гул усиливается.
Сверху — уже слышны шаги. Трое. Не торопятся. С тяжёлыми ботинками и чёткими командами.
Они знают, куда идут.
Мишель и Марко бегут по трубе, где пахнет ржавчиной и пылью. Пёсик — первым. Он будто чувствует, куда.
— Вон та решётка! — Марко указывает вперёд. — Через неё можно выйти в технический коридор метро.
ГРОХОТ СВЕРХУ.
Кто-то стреляет. Пули рикошетят о железо, свистят мимо.
Погоня началась.
ТЕХНОКОРИДОР МЕТРО.
Пар. Сырые стены. Пульс бьёт в висках.
Мишель бежит, запнувшись, падает, снова поднимается. Сзади — яркий свет. Кто-то уже здесь.
Один из преследователей прыгает вниз — прямо за ними. Он в маске.
Без лица.
Он бежит молча. Профи. Не пугает. Просто догоняет.
Марко кидает металлический лом в трансформатор.
ИСКРЫ. КОРОТКОЕ ЗАМЫКАНИЕ.
Свет гаснет на миг — и этого хватает.
— Сюда! — он дёргает дверь сбоку.
ПОМОЩЕНИЕ СТАНЦИИ.
Темно. Полки с инструментами. Старый лифт.
— . Она не на карте.
Мишель кивает.
Но за спиной — снова шаги.
Марко хватает гаечный ключ, бросается навстречу.
— Беги.
ДВЕРЬ ЛИФТА ЗАХЛОПЫВАЕТСЯ.
Мишель остаётся одна. В шахте. Лифт скрипит. Медленно сползает вниз.
Пока вверху — только крик. Звук удара. И — выстрел.
ТЕМНОТА. СТАНЦИЯ "V-7".
Полузабытая платформа. Граффити на стенах.
Она выходит. И вдруг — слышит шаги рядом. Другие. Лёгкие. Ритмичные.
Мальчик.
Стоит в конце перрона.
Он смотрит на неё.
И на лице его — та же маска.
Но… меньше. Под детский размер.
И в руке — кассета. Новая.
Он молчит. А потом просто кладёт её на скамью — и уходит в тень.
Мишель остаётся одна. С новой плёнкой. И всё меньше времени.
Потому что теперь игра началась по-крупному.
И кто-то там, за кадром, уже больше не наблюдает. Он — рядом.
СТАНЦИЯ “V-7”. МИНУТУ СПУСТЯ.
Мишель хватает кассету. Оборачивается — мальчика уже нет. Только дрожащая тень под лампой и лёгкое эхо его шагов.
Время пошло.
С потолка — кап… кап… — вода падает на пол, будто считает секунды. Где-то в темноте — грохочет металл, звук далеко, но не настолько, чтобы чувствовать себя в безопасности.
— Не думай. Двигайся, — шепчет себе.
Она идёт вдоль стены, вдоль старой рельсы, за которой — технический ход. Лестница, тоннель, потом — заброшенная часть метро, где даже камеры не включаются. Если повезёт — выберется на поверхность.
Но звук — уже рядом.
Скрип тормозов. Шаги. Трое.
Снова они.
Один — с фонарём. Другой с дробовиком. Третий — тот, что в маске.
— Найди её, — говорит один.
— Она у него, — отвечает другой.
— Значит, добей, — говорит третий.
Мишель ныряет в боковой тоннель, прыгает с платформы прямо в темноту. Железо звенит под ногами. Камни скользят. За спиной — свет, луч фонаря пробегает по стене.
Выстрел.
Пуля врезается в бетон рядом. Осколки камня бьют по лицу.
Она падает, но катится, без паузы, перекатом, — и сразу поднимается. Адреналин держит тело в движении, мысли скачут, как ток.
Труба.
Вход сбоку. Узкий лаз, где раньше шли кабели. Она вползает внутрь. Темно. Пахнет гарью. Пауки. И гул за спиной.
Один из преследователей хватает её за ногу — ладонь в перчатке.
Она бьёт в ответ. Кабель. Ржавый. В лицо. Крик. Рука отдёрнута. Она ползёт дальше, быстрее.
На выходе — решётка.
Заперта. Замок ржавый.
Сзади — снова шаги.
Мишель достаёт отвёртку из внутреннего кармана куртки. Старая привычка. Ломает замок — треск. Решётка поддаётся.
ВЫРЫВАЕТСЯ НАРУЖУ.
НОЧНОЙ ГОРОД. ВЫХОД ВО ДВОР ЗАБРОШЕННОЙ БОЛЬНИЦЫ.
Старый корпус. Убитые окна. Луна режет крышу, как бритва.
Мишель на мгновение замирает. Пёсик "Шум" — у ворот. Один. Ждал.
— Где Марко? — спрашивает она.
Но пёс только скулит. И поворачивается — к улице. К переулку.
Мишель идёт за ним. Рядом — пакеты мусора, запах крови, кто-то смотрит из окна.
Вдалеке — звук дрона.
Он медленно зависает над улицей. Сканирует.
Мишель хватает кассету крепче. Прячет в свёрток под курткой.
— Значит, мне есть, что скрывать, — говорит она себе.
— И я покажу это только тому… кто рискнёт слушать.
Позади неё — шаги. Лёгкие. Но не детские. И уже не тени.
ПОДЗЕМНЫЙ ПАРКИНГ ЗА БОЛЬНИЦЕЙ.
Шум ведёт вниз — туда, где старая рама лифта ржавеет в шахте, а бетон трескается от сырости. Пахнет железом, бензином и... чем-то ещё. Прогорклым. Странно сладким.
Мишель замирает. У стены — фонарь Марко. Включён. Кружок света медленно дрожит на бетоне, как будто его держит рука — но никого нет.
— Марко? — она почти не узнаёт свой голос.
Тишина. Только эхо воды — где-то капает. Опять отсчёт.
Шум тянет дальше. К низкой арке. Металлическая дверь чуть приоткрыта.
Следы.
Кровавые, размазанные. Один — босой. Второй — в ботинках. Уводят внутрь.
Мишель на мгновение замирает, но вжимает кассету глубже за пояс и достаёт нож — короткий, складной. Блеснёт — и исчезает в руке.
ВНУТРИ — ЛАБОРАТОРИЯ.
Когда-то тут что-то хранили — пробирки, хладогенераторы, вся стена в ячейках. Теперь всё ржавое, разбитое.
И... Марко. Привязан к стулу. Лицо разбито. Глаза открыты.
Он дышит.
С трудом.
На стене — слова, написанные его кровью:
"ОН УЖЕ ЗДЕСЬ."
— Кто?.. — шепчет она.
И тут —
Щелчок камеры.
Сверху, в углу, красный огонёк мигает.
Мишель вздрагивает.
Запись идёт.
— Значит, ты хочешь показать правду, — голос из динамика. Холодный, спокойный, мужской. —
Хорошо. Покажи.
Но знай: каждое твоё движение — уже часть её.
Щёлк.
Замок сзади захлопывается.