Эпилог. Ксирафай
11.07.1858
12:56
Пиренейская горная цепь. Королевство Испания.
Остаток ещё не покинувших монастырь сестёр готовился к грядущему празднеству с самого раннего утра. Трём монахиням сегодня предстояло мученическое вознесение на встречу с Богом, а судьба души четвёртой была крайне незавидной при любых раскладах.
В этом списке должна была быть ещё одна монахиня, но ослепшая этим летом настоятельница монастыря, к своей большой печали до сегодняшнего дня не дожила – её на встречу с Господом отправили недавно банальные ступеньки. Оставшаяся здесь за главную сестра Матильда ходила сейчас перед выстроившимися на обеденную трапезу сёстрами и проверяла чистоту их одежд.
— Слишком много заплаток, Клаудия... — С грустью выдохнула Матильда, остановившись у самой старшей из пятёрки.
Сестра Клаудия в свои шестьдесят два выглядела на все восемьдесят, но держалась всё ещё с достоинством. По меркам повседневного ношения её «апостольник» выглядел, конечно, очень даже хорошо, но явно не для того, что предстояло ей сегодня.
— Их всего две, Матильда... — Отозвалась сестра Клаудия со смесью растерянности и лёгкого возмущения. — Это лучшее что у меня есть.
— Возьми мой запасной! — Участливо предложила ей Матильда. — Думаю, тебе он подойдёт...
— Спасибо, Матильда. — Со спокойной благодарностью кивнула ей монахиня. — Храни тебя Господь.
— Храни он всех нас, Клаудия. — С той же спокойной уверенностью скандировала она сестре и осенила себя крестным знамением. — А теперь приступим к трапезе, мои сестры...
Конвенция «Ксирафай» в своё время хоть и создавалась как «Армия Тайных Ангелов» и почитателей таких небесных воителей как Михаил, Уриил и Азраил, в последние лет двести люди действительно религиозные из конвенции шпионов и убийц постепенно вымывались. На их замену приходили люди, своим холодным прагматизмом куда более соответствующие названию «Ордена Разума», и учитель Матильды был тому довольно яркой иллюстрацией.
Отыскав свежепробуждённую грешницу вскоре после того, как она собственноручно отравила своего мужа и избавилась от его почти трёхмесячного плода, будущий наставник Матильды воспользовался своим высоким положением в жандармерии Лиона и упрятал её в тюрьму. Не столько чтобы она там отбыла какое-то наказание, сколько для её перековки из простой мужеубийцы в нечто куда более опасное и ещё более безжалостное. Опасное не только для простых людей, но и для врагов Ордена.
Многие его «уроки» в скрытой секции тюремного замка женщина припомнила своему наставнику во время очередных орденских чисток накануне революции, когда он не сошёлся взглядами с орденскими «братьями и сёстрами» по вопросу грядущих перемен во Французском Королевстве. Впрочем, собственного ученика Матильда воспитывалатв своё время лишь немногим мягче...
Письмо для своего друга Теодоро женщина составила ещё вчера, и тогда же отправила его с помощью духа-вестника. По имеющимся у неё косвенным, но заслуживающим внимания сведениям, этот старый даже по Матильдовым меркам рыцарь «Кабала Чистой Мысли»Они же «Габриэлиты».уже год как перебрался от чисток «Технократии» не куда-нибудь, а в нужные ей США.
Сто дней подошли к концу, и по отношению к ведьме вердиктом Матильды было – смерть. Раз за разом возвращаясь к той ночи и плюс-минус к тому же восемьдесят седьмому году, женщина составила для себя неприятную статистику. Статистику, говорящую ей о том, что увиденное ей ранее событие так или иначе произойдёт с вероятностью в семьдесят три процента, а значит ведьму нужно наказать.
Вмешиваться в судьбу двух попавших в лапы твари подростков Матильда так и не собиралась, ибо их судьба была предрешена свыше. Ведьме же предстояло встретиться с Его карающей дланью, скрытой частью которой Господь доверил быть её прошлому воплощению. Почему так произошло, само собой Матильде было то неведомо, но на то пути Господни и неисповедимы.
Заглядывать в более далёкие по сравнению с восемьдесят седьмым-восьмым годами дали, соблазн у Матильды был велик, но на то она и заявилась в этот монастырь, чтобы давить такое на корню. Ну а смотреть на ведьмино прошлое относительно того рокового года женщине в общем-то было неинтересно. Основываясь на своих познаниях и логике, монахиня могла скромно предполагать, что погрязшая в связях с адом ведьма станет в будущем слишком уж большой фигурой, и натворит слишком много бед. И именно поэтому для устранения такой угрозы требуется вмешательство из прошлого...
— Сестра Матильда... — Копаясь ложкой в пшонке, обратилась к ней самая младшая из оставшихся здесь «невест Христа». Молодая двадцатрёхлетняя женщина из одного захудалого после недавней Карлистской Войны испанского дворянского рода, которая десять лет тому назад предпочла горный монастырь кровосмесительному браку с дядей «во спасение голубой крови».
— Да, Эстер? — С несвойственной прежней себе материнской теплотой мягко улыбнулась ей уже доевшая свой неизменный хлебный рацион Матильда.
— Неужели в будущем будет всё настолько плохо? — Задала вопрос монахиня со смесью любопытства и гнетущего страха. — Неужели эти безбожные механисты превратят людей в бездушных машин?
— Не всё так будет плохо, сестра... — С той же улыбкой заверила её Матильда, не желая делиться с несведущими спящими теми умозаключениями, которые приходили в её пробуждённую голову. — Вера и надежда на спасение не покинут человечество до самого второго пришествия. Даже в этом мире людей-механизмов найдутся те, кто будет этому сопротивляться. В начале пути наша вера закалялась в Римских катакомбах, и через них же пройдут свою закалку христиане будущего. Только Римом в этом будущем будет вся Земля...
— Мне всё ещё страшно за души людей этой новой эпохи, сестра Матильда... — Призналась с лёгкой дрожью молодая монахиня.
— Даже в самый тёмный час не следует недооценивать и терять веру в людские добродетели, дорогая моя сестра... — Обнадёжила женщину Матильда.
— Да, сестра Матильда... — Согласно кивнула ей Эстер и вернулась к своей каше. Остальные сёстры, кроме ещё одной не входящей в тройку, клевали свою пищу в тяжёлых думах скорее за свои личные трагедии, и эту беседу пропустили мимо ушей.
Сестре Эстер не следовало знать о том, что в этом на первый взгляд кощунстве на самом деле есть зерно Божественного плана. Равно как и не следовало ей знать что душа имеется в наличии даже у механизмов. Когда-то давно этот монастырь имел тайную секцию «не для всех» и был одной из школ «Тайных Ангелов», однако даже в то время этот монастырь не особо выбивался из ряда многих тысяч монастырей самых обычных.
За последний год Матильде пришлось приложить немало своего былого красноречия и даже «особых методик», чтобы объяснить всем здесь обитающим монашкам почему им обязательно необходимо покинуть монастырь. Также как долго и упорно пришлось ей объяснять за что предстоит познать мучения всем тем, чья вера оказалась слишком велика даже для неё.
— Я буду в своёй келье, сёстры. — Объявила Матильда, как только трапеза подошла к концу. — Время вернуться нам к молитвам...
— Я тоже буду у себя... — Горько улыбнулась всем присутствующим сестра Каролина. Вдова и мать, что потеряла своё потомство и любовь в огне войны, и чьей чистоте души Матильда иногда по доброму завидовала.
— Всем нам нужно уединение со своими мыслями и Господом... — Констатировала сестра Магдалена. Женщина на вид чуть более старшая чем Эстер, но которой на деле лет уже немного так за тридцать.
— Вот именно, дорогая моя сестра! —Мягко улыбнулась ей Матильда и воспользовалась одним из своих довольно старых трюков, чтобы истинный подтекст этой улыбки добрался до сестры Магдалены лишь немного погодя...
Тот кто должен был сегодня явиться в монастырь, заслал в него свою шпионку ещё пять лет тому назад, и всё это время «сестра Магдалена» занималась в его стенах крайне бесполезной и мучительно скучной для себя игрой в благочестивую монахиню. Смертная скука, презрение и ненависть к вере во Христа, а также демонстративная отрешённость от всего мирского её объекта наблюдения породила в этой благородной даме с мещанской легендой непреодолимую жажду веселья. И это же греховное наваждение толкнуло «Магдалену» на последующую череду необдуманных решений.
Покидая монастырь для докладов наставнику, она довольно часто возвращалась из «большой земли» с довольно странной для монахини литературой. Более того, сия невероятная соглядатайша имела наглость держать при себе и обложить весь монастырь целым ворохом «просвещённых механизмов и приборов» разной степени отслеживаемости, а также направо и налево разбрасываться чарами своих статичных методик. Парад вопиющего непрофессионализма закончился на том, что за очередным ночным отбытием на доклад к начальству её застала слепая аббатиса, после чего этот монастырь остался без матушки Каталины...
***
— Вот мы и встретились с тобой, учитель... — Тихо проговорил себе под нос вошедший в келью Оскар, блокируя своим могучим телом выход из помещения в коридор. Судя по доносившимся из других келий крикам, остальными сёстрами уже занимались пришедшие с ним люди, пока что всего-лишь с силой их вытаскивая наружу.
— И я тоже рада тебя видеть, Оскар. — С тёплой улыбкой поприветствовала его стоящая на коленях со свечой и распятием в руке Матильда.
— Что ты сделала с Магдаленой? — Строго поинтересовался у неё изрядно затвердевший за прошедшие десятилетия мужчина с непокрытой головой и в дождевом плаще, под которым виднелась стилизованная под его старый мундир одежда.
— Отправила её туда, где у твоей шпионки будет бесконечно много времени подумать о своей душе и о своей ошибке податься в соглядатаи... — Ответила ему спокойная как удав Матильда.
— Где ты оставила её труп? — Спросил её мужчина, держа наготове оружие. Сверх острое лезвие перекованной гусарской сабли Оскара ярко резонировало как с огнём свечи в руках Матильды, так и с теми слабенькими лучиками света, что пробивались в келью сквозь раскрытое деревянное окошко размером с блюдце.
— А я её и не убивала... — Издевательски развела руками и нахмурились Матильда.
— Ты упрятала её в петле? — Задал он вопрос в тоне более подходящем утверждению.
— Если ей крупно повезёт не сойти с ума с потерей дееспособности, у неё там даже будет некоторый шанс на пробуждение... — Задумчиво рассудила женщина, и не переставая слышать вой и крики за стеной, неодобрительно прокомментировала: — Что-то слишком долго твои люди возятся с тремя монашками...
— Я не собираюсь их убивать! — Возмущённо огрызнулся Оскар.
— Если ты считаешь, что сможешь успешно промыть им мозги, то спешу тебя огорчить, мой мальчик... — Одарила его скептической улыбкой женщина. — Их вера слишком для тебя крепка...
— Я ещё не опустился до твоего уровня, чтобы оставлять за собою горы трупов и разрушений! — Горделиво заявил ей Оскар, плохо скрывая пред лицом умиротворённой наставницы своё перенапряжение и стресс. После чего задал следующий вопрос: — Ты закончила свою молитву?
— Почти. — Спокойно кивнула мужчине наставница. — Осталась только парочка абзацев...
— Тогда дочитывай их и собирайся. — Сообщил ей Оскар, играя желваками. — Ты поедешь со мной!
— Чтобы что, мой дорогой ученик? — Насмешливо переспросила у него Матильда.
— Ты прекрасно знаешь о каких именах тебя там будут спрашивать! — Раздражённо проворчал ей ученик, с трудом справляясь с накатом противоречивых чувств.
— Ты всерьёз решил что сможешь меня туда доставить?
— Ты не сможешь от меня сбежать! — Нервно процедил ей Оскар. — И сопротивляться – тоже!
— Подними свою саблю, мальчик... — С усталым вздохом приказала ему Матильда, закончив последнюю молитву.
— Я... Не... — Пытался сопротивляться ей Оскар, но постепенно его рука всё-же поднималась вверх.
— Ну-же, мальчик! — Повелительно воскликнула Матильда, положив на пол подсвечник и обвив вокруг кисти распятие. — Или ты забыл как держать её в руках?
— Не... Делай... Этого... — С ещё большим трудом процедил ей ученик, но вскоре сдался окончательно.
— Вот и славно... — Удовлетворённо кивнула ученику Матильда и отдала последний свой приказ: — А теперь отсеки мне голову!