Глава 11
День выдался солнечный и тихий. Во дворе Крошка гонялся за пчелой, а Сухарик лежал в траве, жмурясь на свет. Они даже не заметили, как скрипнула калитка — двуногий вернулся.
Он принёс с собой тяжёлые сумки. Из них — инструменты, упаковки, колбы, бинты, прозрачные контейнеры, и какой-то свёрток, туго перевязанный верёвкой. Всё он отнёс сразу в подвал. Дверь захлопнулась.
В подвале пахло лекарствами, железом и чем-то странным, влажным, как прелые листья. Он переоделся в халат, надел перчатки, проверил лампы. Операционный стол был готов — стерильный, освещённый, с приборами по бокам. На столике лежали шприцы, зажимы, лезвия. В углу — клетка с птицей. Большие крылья дрожали от страха.
Он достал альбом с фотографиями. Там были они — Крошка и Сухарик, ещё маленькие, с огромными глазами, в коробке, на подоконнике, в объятиях Тени. Он перелистывал страницы медленно, потом взял ручку и стал писать:
> "Этап 1. Слияние. Цель — соединение двух особей (♂♂), попытка сращивания нервной системы. Тест на совместимость уже показал положительный результат. Они родные — значит, шансы выше."
> "Этап 2. Имплантация крыльев. Усиленные мышцы. Базовый успех уже достигнут на предыдущем объекте. Ошибку устраню, не перегружу позвоночник."
Он подчеркнул несколько строк. Подчеркнул ещё.
> "Важно: сохранить сознание. Цель — разумные, выносливые, подвижные особи. Если выживут — идеальные создания."
Он положил ручку. Вдохнул глубоко. Взгляд его остановился на старой игрушке, выпавшей из сумки: мятая мышка, которую он однажды дал Крошке. Он чуть задержал взгляд. Но потом — отвернулся. Подошёл к камере, проверил съёмку.
Подготовка шла к концу.
В доме царила мертвая тишина. Только часы на стене неумолимо отсчитывали время, как сердце, бьющееся в темноте. Двуногий шагал медленно, с почти нежной осторожностью, к своим самым любимым котам — к тем, кого он лелеял с первых дней, фотографировал, кормил с руки, гладил по животу.
Крошка лежал на коврике, свернувшись клубком. Тепло, мягко, ничего не предвещало беды. Двуногий сел рядом, вытянул руку. Маленький укол — почти невидимый. Лишь едва заметное подёргивание лапки. Крошка даже не успел проснуться — глаза закрыты, дыхание ровное.
Он бережно поднял его, как отец поднимает спящего ребёнка, и понёс вниз.
Сухарик спал на диване, прижав усы к подушке. Он мурлыкал во сне, возможно, снилась охота или Тень, шепчущий что-то весёлое. Укол был таким же быстрым. Он не почувствовал.
Двуногий отнёс обоих в подвал. Свет операционной лампы вспыхнул, отражаясь в блестящих инструментах.
Он разложил их рядом, параллельно. У каждого он аккуратно вырезал кусочки кожи — пятна на лапах, полоски с боков, белый носочек у Крошки, рыжий овал у Сухарика, мягкий мех с хвоста. Он делал всё с точностью и вниманием, как будто создавал картину.
Затем перешил кожу местами, как будто собирал новую головоломку. Сшивал ровно, туго, кожа начинала приживаться почти сразу. Он заканчивал работу молча, только ручка потом скользила по странице:
> "Операция слияния: этап 1 — обмен покровом. Приживление началось. Пациенты стабильны."
Он не прикладывал повязки. Он хотел видеть, как идёт срастание. Как одна жизнь входит в другую. Он поставил их по отдельным клеткам, прикрыл пледом.
Через несколько часов Крошка открыл глаза первым. Он вздрогнул, приподнялся — и не понял. Боль, тупая и чужая, тянула бока и лапы. Он дотронулся до лапки — шерсть была другой. Не его.
Сухарик вскоре тоже открыл глаза. Он посмотрел на своего брата — и на миг не узнал его. Лапы не те. Хвост с пятнами, которых не было.
— "Что…?" — выдохнул он.
— "Я… не знаю…" — прошептал Крошка. Они дотронулись до решётки клетки одновременно. И впервые — почувствовали, что их что-то связало по-другому. На уровне кожи. Словно они уже не просто братья. А части одной истории.