Тишина после боли
В больничном крыле стояла странная тишина — не мёртвая, не гнетущая, а будто выжидающая. Комната была полна слабого, чуть мерцающего света — заклинания согревали воздух, но не прогоняли холод, который впитался в стены.
Джейн лежала на кровати неподвижно, будто всё ещё боялась пошевелиться. Лицо бледное, ресницы едва дрожат. Она не спала, но и не просыпалась по-настоящему — застряла где-то между сном и явью, в этом зыбком пространстве, где боль уже не кричит, но всё ещё помнит.
Рядом с ней сидел Драко.
Он не двигался, только смотрел — пристально, сосредоточенно, как будто пытался разгадать загадку. Его локти упирались в колени, пальцы сцеплены. Он никогда не умел долго сидеть спокойно, но сейчас — просто сидел. Уже второй час.
На его лице не было ни сочувствия, ни страха. Только напряжённая тень — злость, может быть, на кого-то, а может, на самого себя.
В воздухе пахло лечебными зельями и чем-то ещё — металлическим, неприятным. Запах боли.
Джейн вдруг вздохнула — негромко, как будто кто-то внутри неё глубоко, впервые за долгое время, вдохнул жизнь. Драко сразу поднял голову. Его серые глаза вспыхнули, но он остался на месте. Только голос чуть дрогнул:
— Ты слышишь меня?
Она медленно повернула голову. Взгляд — мутный, тяжёлый, но узнала. Узнала, и уголки губ чуть дрогнули, едва заметно.
— Малфой... — хриплый, сухой голос, почти шёпот.
Он склонился ближе, опираясь руками о край кровати.
— Ты в порядке. Всё уже позади.
Она попыталась что-то сказать, но снова провалилась в тишину. Глаза закрылись. Только пальцы на простыне чуть сжались.
Драко выпрямился и посмотрел на неё сверху вниз. Впервые за долгое время в его взгляде не было маски — ни иронии, ни холода. Только усталость и... забота. Очень тихая, очень личная.
Он провёл рукой по волосам — привычно, нервно. Потом тихо сказал:
— Я не позволю им снова прикоснуться к тебе. Никогда.
И остался сидеть рядом. Пока ночь не ушла. Пока Джейн снова не откроет глаза — уже совсем по-настоящему.
От лица Джейн.
Я очнулась на третий день. Сначала была просто тишина — звуки будто не касались меня, проходили мимо. Потом — свет, тёплый, как вечернее солнце. И боль. Она больше не разрывала меня, не ломала, но жила внутри — как тяжесть, как след.
Я открыла глаза. Потолок. Белый, ровный. В углу — мерцание магического света. Тело казалось чужим, руки — слабые, лёгкие. Я попыталась сесть — и тут же почувствовала чью-то руку на плече.
— Не надо. Лежи. — Голос тихий. Привычный.
Я повернула голову. Он сидел рядом. Драко.
Свет обрисовывал его профиль — спокойный, холодный, как обычно, но глаза... глаза были другие.
Он смотрел на меня не как обычно, не с насмешкой и не с равнодушием. Просто смотрел. Словно не верил, что я живая.
— Ты... всё это время... — Голос сорвался, горло сухое.
Он кивнул, не убирая руки.
— Никто не мог найти этого ублюдка. Он исчез. — Голос был резкий, но глухой. Он злился. И я не знала — на того Пожирателя смерти... или на себя.
Я с трудом дышала, но каждый вдох возвращал меня в реальность. В эту палату. В Хогвартс. В себя. И к нему.
Я хотела сказать что-то — поблагодарить, спросить, остаться в этом моменте. Но он вдруг встал.
— Отдохни. Тебе нужно время. — Его голос снова стал привычно ровным. Маска вернулась.
Он отошёл к двери, задержался на секунду... и ушёл.
Я осталась одна. И почему-то мне стало холоднее, чем от Круцио.
***
На следующее утро я проснулась от звука шагов и скрежета металла — мадам Помфри переставляла поднос с зельями, как всегда деловито и громко, будто специально. Я застонала, прижалась щекой к подушке.
— Ну всё, мисс Валекрист, вы достаточно поспали. Надо вставать. — Её голос не терпел возражений.
Я нехотя открыла глаза. Боль ушла, но усталость осталась. В теле — пустота, в голове — туман.
— Можно я ещё... — начала я, но мадам Помфри уже склонилась надо мной, строго посмотрела.
— Нет. Завтра вы возвращаетесь на занятия. Я не собираюсь нянчиться с вами всю осень. Тело крепкое, голова ясная — значит, пойдёте как все.
Я вздохнула. Возвращаться в школу... После всего этого... Я не была готова.
Она ушла, оставив меня одну с моими мыслями и тревожной дрожью внутри. Я не знала, что страшнее — снова увидеть Драко, или снова ощутить себя чужой в Хогвартсе.
Через несколько минут дверь тихо скрипнула. Я не сразу повернулась — вдруг он? Но вместо этого услышала знакомый голос:
— Джейн! Наконец-то! — Это была Гермиона.
Я села, изо всех сил стараясь выглядеть бодро. Гарри вошёл следом за ней, неся с собой что-то похожее на тыквенный сок и маленький мешочек с конфетами.
— Как ты себя чувствуешь? — Гермиона уже стояла рядом, глаза полные беспокойства. — Мы переживали... Ты нас напугала.
Гарри сел на край кровати, осторожно положив мешочек рядом.
— Это тебе. Мы думали, ты захочешь чего-то сладкого после всего этого.
Я кивнула, пытаясь улыбнуться. Голос сорвался, но я всё же ответила:
— Спасибо... правда. Я... Я жива. Уже что-то.
Они переглянулись. Тишина повисла на секунду. Потом Гарри тихо сказал:
— Ты знаешь, кто это был?
Я замерла. Образ маски, хриплого голоса и боли вспыхнул в голове.
— Нет, — соврала я. — Я не видела лица. Только... маску. Он был уверен, что ищет кого-то. Меня.
Гарри сжал губы, Гермиона нахмурилась.
— Это не просто так, — сказала она. — Пожиратели проникают в школу. Это уже второй случай за месяц.
— И Дамблдор молчит, — добавил Гарри. — А Драко... — он запнулся, посмотрел на меня. — Он как будто... не тот. Видела его?
Я отвела взгляд к окну. Видела. И потеряла. Что-то изменилось.
— Да, — прошептала я. — Он приходил. Но теперь он... далеко. Неважно.
Мы замолчали. Я почувствовала, как страх вновь поднимается внутри. Мир снова становился тёмным, непредсказуемым. И никто не знал, что будет дальше.
Только одно было ясно — завтра я выйду из этой палаты. И начнётся новая игра.
Больничное крыло пахло чистотой, скукой и неприятной сладостью зелий. Я впервые встала на ноги — и поняла, что они дрожат. Но я стояла. Не упала. Я выживу.
Мадам Помфри, убедившись, что я «не развалюсь по дороге», отпустила меня с ворчанием:
— И не вздумай снова попадать ко мне. Хватит с тебя приключений, мисс Валекрист.
Я улыбнулась — натянуто, но искренне. Спустившись по длинному коридору, я всё ещё чувствовала себя чужой в этом огромном замке. Он смотрел на меня своими серыми камнями, как будто испытывал: вернёшься ли ты прежней?
Но я знала — прежней не будет.
Когда я подошла к Слизеринской гостиной, стены сразу охватили холодом, знакомым и даже уютным. Я прошептала пароль. Камень сдвинулся, и я вошла.
И тут же услышала:
— Джейн?!
Дэйзи бросилась ко мне с дивана, книги рассыпались, мантия наполовину сползла с плеч.
— Ты в порядке?! Я так боялась! Ты даже не представляешь, как здесь было... — она обняла меня резко, сильно, как будто боялась снова потерять.
Я застыла на миг — и обняла в ответ. Впервые за всё это время мне стало по-настоящему тепло.
— Я жива, — прошептала я. — Всё хорошо... наверное.
Дэйзи отстранилась и вдруг вспомнила:
— О! Тебе пришло письмо. От Каркарова.
Я замерла. Письмо. От него. После всего. Руки дрогнули, когда она протянула мне аккуратный, плотный конверт с тёмно-зелёной печатью. Его почерк. Его холодный, чёткий стиль.
Я села на диван, медленно открыла письмо. Внутри было немного строк, но каждая — как удар.
«Джейн,
Я узнал, что на тебя напали. Это был один из тех, кого я когда-то знал. Он не должен был знать, где ты. Мне жаль. Я пытаюсь защитить тебя, насколько могу, но мои силы ограничены. Если будет опасность — не стой одна. Никогда.
Каркаров.»
Я перечитала это трижды. В груди защемило.
Он всё ещё заботится. Всё ещё следит. И всё ещё... в опасности.
Дэйзи тихо спросила:
— Он знает, кто это был?
Я медленно сложила письмо.
— Да. И мне кажется... он понимает, что это только начало.
Я вернулась в Хогвартс — вроде бы та же, но нет. Что-то внутри осталось там, в боли, в крике, в маске Пожирателя. Слизерин жил своей жизнью, но я чувствовала, как под этой внешней стабильностью всё меняется. Особенно он.
Драко.
Он будто исчез, даже когда был рядом. На занятиях — молчит, уходит первым. В коридорах — взгляд в сторону. В гостиной — его нет, или он с Пэнси, тихий, отстранённый. Он не злой. Он... чужой.
Однажды я нашла его на верхнем уровне библиотеки. Он стоял у окна, спиной ко мне, и пальцы его сжимали край подоконника так сильно, что побелели костяшки.
— Малфой, — я сказала тихо. Он не обернулся.
— Уходи, Валекрист.
— Нет. Я не собираюсь просто смотреть, как ты исчезаешь.
Он обернулся медленно. В глазах не было привычного холода. Только... пустота.
— А ты не думала, что я не хочу, чтобы на меня смотрели?
— Ты боишься.
— Я... — он сжал губы, будто хотел сказать что-то, но сдержался. — Ты не понимаешь. Ты не знаешь, что творится.
— Тогда объясни. Мне.
Он подошёл ближе, почти вплотную. Голос — тихий, ровный.
— Если я скажу, это уничтожит тебя.
Я сжала кулаки, сердце билось так громко, что, казалось, весь замок слышит.
— Уничтожит не правда. Уничтожит ложь. Твоя ложь.
Он смотрел долго. Потом отвернулся, шагнул к выходу.
— Не лезь ко мне, Джейн.
И исчез.
Когда я вернулась в спальню после разговора с Драко, было уже за полночь. В комнате было темно, только слабое мерцание огня камина отражалось на стенах. Дэйзи сидела у окна, укрывшись пледом, и тихо стучала пальцами по подоконнику.
Она посмотрела на меня, и в её взгляде было что-то знакомое — мягкость, тревога... и будто предчувствие.
— Ну, как он? — спросила она просто.
Я медленно подошла и села рядом.
— Исчезает. Рухнул куда-то в себя. Говорит загадками. Боится.
Дэйзи вздохнула и обняла меня за плечи.
— Ты не сможешь его спасти, Джейн... если он сам этого не захочет.
Я молчала. Это была правда. Горькая, как яд. Я смотрела в окно, где чёрное озеро переливалось в лунном свете. Так хотелось туда... подальше от стен, от предательства, от боли.
— Пошли, — вдруг сказала Дэйзи. — К озеру. Просто... как раньше. Без мыслей, без магии, без чужих лиц. Ты, я и, может быть, Тео. Или Забини. Мне нужно вдохнуть жизнь, Джейн.
Я улыбнулась. Тихо, благодарно.
— Пошли.
Мы спустились в гостиную, Тео уже ждал там, лениво перебирая карты. Забини подтянулся через пару минут, как всегда равнодушный, но на лице мелькало напряжение. Он тоже чувствовал — воздух был странный сегодня.
— Только недолго, — буркнул Забини, — что-то мне не нравится эта ночь.
Дэйзи обняла его за плечи:
— Перестань, трус. Мы просто проветрим голову.
Ночь была необычайно тиха. Озеро дышало холодом, ветер играл с листьями. Мы сели на старое бревно у воды, Дэйзи сняла туфли и опустила ноги в воду.
— Помнишь Святочный бал? — она повернулась ко мне, улыбаясь. — Помнишь, как Я, ты и Пэнс вместе выбрали платье в Хогсмид.
Я улыбнулась.
— Помню, Пэнси так долго выбирала платье, аж два дня мы искали самое шикарное для неё.
— И ругала тебя за то, что ты пофигистка. Я так скучаю по временам, когда мы троем были вместе.
Я кивнула. И тогда, в этот тёплый момент, я поняла — вот оно, счастье. Здесь, с ними. С ней.
И в тот миг всё оборвалось.
Шум. Крик. Свет заклинания прорезал лес. Из темноты вырвались фигуры в чёрном — маски, капюшоны, палочки.
— Пожиратели! — закричал Тео.
Всё смешалось — свет, удары, магия. Я закричала, бросилась к Дэйзи, но она уже стояла, палочка в руке, глаза — полные огня.
— Джейн, за мной!
Мы побежали, но не успели. Один из них был слишком близко.
— Avada Kedavra!
Зелёный свет.
Я не поняла сразу. Только когда Дэйзи резко остановилась, словно споткнулась... и медленно осела на землю.
— НЕТ!
Я подбежала, схватила её за плечи.
— Дэйзи... пожалуйста... нет... смотри на меня...
Её глаза были открыты. Пустые.
Я закричала. Мир оборвался.
Сзади появился Снейп, с лица его стекала ярость.
— В замок! Живо! — он отогнал оставшихся Пожирателей, а я осталась на коленях в траве, обнимая её тело.
Я больше не чувствовала ничего. Только её. И внутри — тишина, как разбитое стекло.
Я держала её на руках. Дэйзи. Мою Дэйзи. Моя подруга. Моя сестра. Мой голос. Моя сила.
Тело было тёплым. Ещё. Сердце уже не билось. Но я чувствовала её запах. Её волосы касались моей щеки. Я шептала:
— Проснись... пожалуйста... я тебя прошу... ты ведь обещала...
Я не кричала. Я даже не плакала. Слёзы текли сами, без звука. Сердце не билось — оно треснуло, как хрупкое стекло. Слишком резко. Слишком больно.
Тео стоял рядом, он смотрел, как я качаю её на коленях, как будто могу вернуть. Забини сжал зубы, отвернулся, кулаки дрожали. Снейп смотрел на нас с болью, которую он не позволял себе показать, но она была.
— Мы должны её унести, — тихо сказал он. — Валекрист, отпусти её...
Я покачала головой.
— Нет. Она не... Она не может... так просто...
Снейп сделал шаг ближе. И вдруг опустился на колени рядом.
— Джейн, она ушла. Но ты — жива. Тебе нужно встать.
— Зачем? — прошептала я. — Без неё... зачем?
Он посмотрел на меня — в глазах была тьма, но не пустота. Понимание. Боль.
— Чтобы она не умерла зря.
Я стояла в Большом зале. Всё было как в тумане. Белые покрывала. Лица учеников — чужие, серые, шокированные. Я не слышала слов Дамблдора. Только тишину. И голос в голове:
«Помнишь, Святочный бал?..»
Я стояла рядом с её телом. Цветы. Холод. Пустота.
Я опустилась на колени. Положила ладонь на её руку.
— Я больше никогда не усну спокойно... не засмеюсь, как раньше. Но я клянусь... я проживу за нас обеих. За тебя. Я найду тех, кто сделал это. И ты будешь рядом. Всегда.
И в зале повисла тишина. Даже смерть не смогла заглушить мой шепот:
— Я люблю тебя... душа моя... прощай...