Иной

POV Adam.

Шёл февраль.

Повсюду были разбросаны тела. Холодные бледные трупы валялись всюду: скрещенные руки и ноги, туловища и головы покрывали ровным слоем землю. Хребты падших весёлым хрустом костей трещали под жёсткой прорезиненной подошвой армейских сапогов. Тела свисали с веток деревьев, падали прямо с неба, ветер сдувал их с крыш и перегонял с места на место. Уникальные судьбы каждого из мертвецов сегодня слились воедино, чтобы поднять настроение прохожим. Карнизы обросли ледяными пальцами с ужасающе острыми когтями, жадно тянущимися к прохожим, точно мечтая сначала забрать кого-то в свои смертельные объятья, а затем разодрать на мелкие части, предварительно пустив фонтан крови прямо из пульсирующей артерии. Словом, зима со своими вечными атрибутами - снегом и сосульками - была неизменно восхитительной. Последний раз окинув удивлённым взглядом улицу, испачканную снегом, я вошёл в здание университета и устроился на ближайшей скамье, дожидаясь Мелани.

Вскоре подруга, очаровательно улыбаясь, появилась, будто только что неведомые силы соткали её из воздуха, и села рядом со мной вместе с Кэт. Я вздохнул. Мелани была телесным обличием всего прекрасного и светлого, что только могло существовать на земном шаре. Временами мне казалось, что каждое её действие прошито серебряными нитями добра и понимания, что она сама была буквально укутана в небесно-голубую ауру, которая давала ей уникальную возможность. Власть. Власть надо мной – её абсолютной противоположность.

Я не мог дышать, думать и есть, ни разу не вспомнив об этом ангельском создании. Особенно есть... Мелани стала моей жизненной необходимостью. Частью меня. Нет, не частью. Основной составляющей. Теперь самые обычные вещи, которые я мог когда-то проделывать ежедневно, даются мне с большим трудом. Я не могу больше делать то, что она осудила бы, слушаю только её мнение и безропотно покоряюсь ей, впитывая каждый звук, каждое слово, сорвавшееся с её уст. Просто девушка. Никогда бы не подумал, что я столь падок до женского пола.

–Адам? – раздался сладкий голос совсем рядом, разливаясь горячим, пьянящим душу мёдом по венам и заставляя всё тело буквально трястись от наслаждения, что я, безусловно, старался контролировать в её присутствии. – О чём опять задумался?

–А? – я заглянул в зелёные глаза девушки, светящиеся золотыми искорками и неожиданно приобрёл желание улыбнуться, которое сразу же было мною подавлено. – Ни о чём.

–У нас, кажется, начинается пара по вышмату. Пойдём?

Мелани встала и нежно обхватила мою руку, потянув за собой, чему я не мог посметь воспротивиться. Войдя в аудиторию, я пробежался взглядом по лицам в поисках одного-единственного, жутко самодовольного и наглого, лица. Брюнет сегодня не пришёл, а значит, можно выдохнуть спокойно. Его пидорские замашки очень напрягают. Напрягают и пугают. Но даже несмотря на своё странное поведение, Уокер всё равно умудряется приставать к Мелани и нравиться ей.

В аудитории Кэт что-то торопливо продолжила рассказывать Мелани своим чрезмерно высоким голосом, активно жестикулируя. Я закатил глаза. Она такая болтливая. И назойливая. Как и все девушки. И люди в целом. Но не Мелани.

До пары оставалось ещё десять минут. Какая-то брюнетка подошла к нашему столу и опёрлась на него, всем телом налегая на руки, отчего её грудь была готова вот-вот выскочить из слишком глубокого выреза облегающей кофты, точно намыленные, неестественно огромные и оттого уродливые, сливы. Я вновь закатил глаза и тяжело вздохнул.

–Мел, Кэт, кажется, это к вам.

Я устало опустил голову на руки, сложенные на парте, и прикрыл было глаза, отвернувшись от незваной и совершенно нежеланной гостьи, было в этом жесте что-то отчаянное, безнадёжное, но та вдруг обратилась ко мне до тошноты противным голосом.

–Сладенький, я к тебе: девочки, – брюнетка хмыкнула, – меня не интересуют.

Я медленно поднял голову и рассеянно огляделся. Брюнетка почему-то до сих пор стояла рядом, как-то тупо глядя на меня, будто перед ней никого и не было. Сразу стало ясно, что ей нужно что-то конкретное, но эта извращенная женская привычка постоянно ходить вокруг да около, не касаясь того предмета речи, о котором действительно необходимо было поговорить, привычка, называемая самими женщинами "загадкой", была присуща и этой тошнотворной особе и до ужаса выводила меня из себя.

–Ко мне? Нафига?

–Ты у нас слывёшь за красавчика, говорят, в постели – просто огонь. Я хотела с тобой познакомиться.

Мои уши вспыхнули от злости. Что за абсурд? Как с её порочного рта могли сорваться такие поганые слова в мой адрес? И почему подобного рода события происходят именно в присутствие Мелани, которая, к слову, теперь недоверчиво смотрит на меня, держа в правой руке авторучку таким образом, будто собиралась вот-вот воткнуть её кому-то в глаз? Только пока не ясно: мне или этой эксцентричной леди.

–Ты, видать, меня с кем-то путаешь. Пока.

Я отвернулся, но девушка снова не ушла. Она похлопала меня по плечу, чем возжелала обратить на себя внимание. Она похлопала меня. По плечу. Это существо меня потрогало своими клешнями. Я мог бы сломать ей руку, но это ведь дама. Она может и порчу навести. Или что-нибудь отрезать. Кто их разберёт, этих женщин.

–Тебя ведь Адам зовут? Адам Торрес, верно?

Я напряжённо смотрел на брюнетку. Что бы я ни ответил, будет только хуже. Но смотрел я не только на неё, но и на Мелани, которая с усилием сжимала авторучку, зафиксировав большой палец на её тыльной стороне, она смотрела на ту, чьим собеседником я стал по неволе, стараясь притом показать, что увлечённо слушает Кэти.

–В женском туалете на стене красной помадой написано: "Адам Торрес – бог секса".

Я похолодел. Это ведь неправда. Вернее, я даже не знаю, правда ли это. Но оно сейчас и не важно. Важно только то, что обо мне может подумать Мелани.

–Мы все неистово рады, что ты умеешь читать, можешь пойти удивить этим даром ещё кого-нибудь, – не выдержала Мел. На удивление, незнакомка молча скрылась, канула в небытии, оставляя после себя лишь приторный запах духов и безграничную неловкость. Подруга перевела на меня агрессивный взгляд.

–Я девственник, – неожиданно для себя выдал я и в очередной раз залился краской, только теперь не от раздражения, а от всеобъемлющего чувства стыда.

Мелани пару секунд удивлённо смотрела на меня, а затем, тоже покрываясь пунцовыми пятнами, добродушно рассмеялась.

–Я знаю.

Пара вовремя началась, а затем также вовремя закончилась, и я смог уйти из аудитории, чтобы избежать неловкого чувства смущения. На первом этаже как обычно стоял неподвижный удушливый воздух, промокший запахом гнили, который постоянно шевелил воображение студентов. Многие думали, что этот запах исходит из подвала, куда вела уродливая горбатая дверь в конце коридора, от которой ключ давно был потерян. Я слышал множество историй, но запомнил лишь одну, к которой не мог не проникнуться симпатией, ходит слух, что сам Мардерус владеет ключом от этого подземелья и где-то в катакомбах прячет трупы своих жертв, которые источают паскудный запах разлагающейся плоти.

Я усмехнулся фантазии наивных студентов, породившей эту забавную историю, и, оторвав взгляд от массивной двери, отправился к кофейному автомату, который стоял за ближайшим поворотом и с нетерпением ждал момента выплюнуть в одноразовый стаканчик гадкий кофе, поглотив при этом взамен 2 доллара. Однако я был неприятно удивлён, когда обнаружил возле наглого устройства не менее наглого Уокера. Тяжко вздохнув, я повернулся, чтобы молча уйти и не наживать себе проблем, ведь каждый наш разговор с Диланом заканчивался либо дракой, либо...

–Чего ты постоянно бегаешь от меня, как девчонка? – остановил меня парень.

Я повернулся, метнув в него остервенелый взгляд и сжав покрепче кулаки.

–Ладно, ладно. Спокойней. Чего так распыляешься? Давай я возьму тебе кофе, – я молча сверлил своего супостата холодным взглядом. – Сахар? Сливки? Может быть, пистолет – пристрелить эту гадость, чтобы не мучилась?

Дилан неловко и даже как-то смущённо улыбнулся, заискивающе глядя в глаза. Я не поддержал его веселье, и парень сконфуженно протянул мне картонный стаканчик, медленно опуская уголки губ. Пару секунд Уокер растерянно стоял с протянутой ко мне рукой и стаканчиком кофе в ней. Мне понемногу становилось неуютно и самому, поэтому я был вынужден принять подачку, для чего и протянул руку, но не успел схватиться за ёмкость, как та выпала, извергнув на меня поток кипятка. Как знал, надел сегодня новую рубашку. Я вскрикнул, ощутив горячее прикосновение жидкости, Дилан замер от неожиданности, но быстро вернулся к жизни и бесценной способности соображать.

–Идём в туалет, нужно снять рубашку, пока не получил ожог, – торопливо произнёс парень, толкнув меня в сторону обозначенного места. Я недоверчиво посмотрел на брюнета. – Чего ты смотришь? Идём уже.

К моменту, когда мы дошли до уборной кожа, конечно, покраснела и горела под пятном на рубашке, но я уже ничего не чувствовал. Дилан запер дверь, а я торопился снять с себя испорченную вещь, что у меня совершенно не выходило. Понаблюдав за моими жалкими попытками расстегнуть мелкие пуговицы, парень, в конце концов, не выдержал.

–У тебя руки трясутся, как у наркомана. Дай я расстегну.

Тогда он уверенно оттолкнул мои руки, быстро высвободил меня из болезненных объятий ткани, откинув её куда-то в сторону и замер. Дилан скользнул масленным взглядом с шеи и ключиц до... до самого низа. Мне стало неловко под пристальным взглядом, и парень это заметил. Он нервно сглотнул.

–У тебя... у тебя кожа покраснела. Это ожог?

–Нет, у меня просто торс смущается твоего взгляда, – нервно выдал я, закатив глаза.

Дилан осёкся, но лишь на минут, затем он быстро выдернул несколько бумажных полотенец из держателя и, смочив их прохладной водой, прижал к покраневшему месту, где-то в том районе находился аппендикс, если верить нашим преподам. Парень был высок, чтобы удачно придерживать бумагу у пострадавшей кожи, поэтому ему пришлось встать передо мной на колени.

–Что ты...?

–Молчи, я знаю, что делаю.

Через несколько секунд боль, которая всё-таки неслабо давила на нервные окончания, стала медленно отступать. Парень отнял раскисшую бумагу и подул на нежную кожу. По телу побежали противные мурашки, несущие сладкое чувство, которое я просто ненавидел. Дилан, ты, Чёрт тебя дери, нашёл мою эрогенную зону.

–Так лучше?

–Да, – сдержанно ответил я, молясь, чтобы организм не отреагировал так, как он мог бы отреагировать, когда перед тобой на коленях стоит смазливый парень, снявший с тебя рубашку, и касается самого чувствительного места на всём теле.

–Отлично, – безучастно ответил он, кажется ничего не заметив. Он опустил руку с мокрой бумагой, случайно задев ею ширинку, и посмотрел на меня каким-то сахарным взглядом снизу вверх. Твою мать.

–Спасибо, – нервно выдохнул я и зачем-то провёл рукой по чёрным, как крыло ворона, волосам парня. Что я делаю?! Адам, опомнись, он просто дотронулся до тебя. Да, не там, где стоило бы это делать, но в этом ведь нет ничего ужасного. Верно?

Дилан чему-то усмехнулся и встал с колен вновь задев рукой мою ширинку. Он всё понял. Однако, вопреки моим ожиданиям, парень молча ушёл, загадочно улыбаясь. Сердце медленно опустилось на положенное ему место.

Я поднял испачканную рубашку с пола, накинул её на себя и вышел из туалета, направляясь к выходу. К чёрту пары. Мне бы сначала в себе разобраться, а потом уже в этой латыни.