Глава 3.
1989 год. Детройт, штат Мичиган. Первая половина года.
- Этот ребёнок просто неуправляем! Он сжигает уже одиннадцатый матрац, разрисовывают туалеты, столовую, комнату отдыха. Хотя соглашусь, там даже стало веселее. Но это не снимает ответственность, за то, что он выбросил все подносы и ложки с вилками. Чем мы есть-то будем?! Почему им никто не занимается?! Он сущий дьяволёнок!
- Но-но, сестра Милдред, ему всего 14 лет. - директор пансиона мистер Симмонс, сидел за своим столом и внимательно смотрел на меня через свои очки.
- Значит, сейчас самое время заняться его воспитанием! Если этого не сделаете вы, я возьму на себя эту обязанность. - Милдред строго смотрела на директора.
- Вы разве не в курсе, что ему пришлось пережить?
- О, я ещё как в курсе. И я полностью солидарна с его отцом. - Милдред встала в позу.
Вот ведь старая сука! Чтобы у тебя язык отсох!
- Просто оставьте его в покое, у вас разве нет других детей и забот?
Сестра Милдред сразу замолчала.
- Вот и славно. Ступайте, а я буду за ним присматривать так внимательно, как только смогу. - мистер Симмонс улыбнулся и подмигнул мне.
Пока я тут сижу и сливаюсь с обивкой, вжимаясь в кресло, что есть мочи, за мою истерзанную душу идёт борьба. Почему моя душа является таковой, я вам сейчас расскажу.
Меня зовут Шеппард Леррой, мне, как вы уже знаете, 14 лет и сейчас я нахожусь в пансионе "Святого Луки" для мальчиков. Я весьма худощав, у меня длинные ноги и длинные пальцы на руках. Мама всегда говорила, что я могу стать музыкантом. Волосы вечно спутаны, расчёска это вообще не мой друг. Глаза большие тёмно-синие, словно две кляксы от ручки, губы пухлые - достались от мамы, и родинка над правой бровью, ах да и самая главная отличительная черта - шрамы по всей спине, парочка на груди и руках. Одним словом - красавец писаный.
Вы не думайте, я не был сиротой с рождения, как и многие дети, я жил с родителями и до пяти лет всё было хорошо, но потом в один из дней моего отца уволили с работы, и он начал пить, безбожно. Во всех своих бедах он всегда, ясное дело, обвинял нас с мамой. Каждый раз после прикладывания к бутылке отец выходил из себя, крушил мебель, кидался посудой, разбивал кувалдой стены. Не знаю откуда он её вообще взял, но не это-то и важно. В алкогольном опьянении он вволю отрывался, давая свободу своему внутреннему демону.
Мама его всегда очень боялась, она была очень хрупкой женщиной с тоненькими запястьями и точеной фигуркой, с фарфоровым личиком и красивыми ярко-зелёными глазами, её губы были пухлыми от природы и нос, её курносый нос был прекрасен. Камилла Леррой была словно фея Динь-динь из мультфильма про Питера Пэна. Ясное же дело, что такая кроха была не в состоянии противостоять двухметровому верзиле, да ещё и с кувалдой в руках.
Поэтому мы и убегали к соседям, каждый раз, когда папа устанавливал тесный контакт с бутылкой. А поскольку происходило это довольно часто, мы с мамой практически поселились у соседей.
Мистер и Миссис Флинн всегда были к нам добры, они не только предоставляли нам ночлег, но и разрешали брать у них всё, что нам нужно. А учитывая то, что мы убегали из дома чаще всего ночью, то и м приходилось делиться с нами и зубными щётками, и одеялами, одеждой и конечно едой, которой у них у самих было не очень много.
Мистер Флинн работал вместе с папой. Его тоже уволили, но он не впал в отчаяние, как это сделал Роджер Леррой, он нашёл новую работу, пусть не такую прибыльную, но на жизнь хватало, как говорил он сам. Стивен Флинн стал развозить молоко по будням и газету по выходным. Главное ведь желание, а остальное приложится. Но отец выбрал другой путь. Зелёный змий был всех дороже, даже семья перестала иметь значение.
Стивену вдвоём с Мартой денег хватало, но этих денег не всегда хватало на четверых, их дети давно выросли и разъехались кто куда, но тут появились мы. Марта работала медсестрой в доме престарелых, и зарплата там, сами понимаете, не миллионы.
Нет смысла скрывать тот факт, что отец бил нас с мамой, когда мы не успевали убежать, или он, предвидя наши действия, опережал нас, преграждая дорогу к выходу. Первой под раздачу попадала мама - она же виновата, что его уволили. Потом прилетало и мне, тапком по голове. Я был совсем маленький, поэтому ко мне не нужно было прикладывать большую силу, чтобы вывести из равновесия. Я моментально падал и терял сознание. Мама вся в слезах подлетала ко мне, хватала на руки и бежала наверх, там она приводила меня в сознание, прячась в платяном шкафу.
Папа приходил следом, вытаскивал рывком маму из шкафа и резко бросал на кровать, пока я в шкафу приходил в себя окончательно, он её насиловал. Мама плакала, кричала, извивалась под ним, пыталась вырваться, я смотрел на это всё из шкафа и плакал. Отец кричал, чтобы я заткнулся. Но я начинал плакать ещё сильнее, потому что понимал какой же я слабый, раз никак не могу защитить маму. Потом мама говорила, что я ни в чём не виноват, папа сильный, а мы нет. И всё что нам остаётся - это терпеть. Но я не хотел терпеть. Это же не правильно. В те времена я поклялся себе, что ни за что не обижу ни одну девушку.
В таком кошмаре мы жили до моего десятилетия, потом я начал ходить в школу, до этого мама учила меня на дому, а точнее будет сказать - в доме у семьи Флинн. Я завёл друзей, увлечённо стал заниматься фотографией, было здорово, что в школе был клуб любителей фотографии, а отец злился, что мы ведём нормальный образ жизни. Словно у нас есть всё, а у него ничего. Я старался всё реже возвращаться домой, ходил по домам друзей, гулял где-то и только ночевать приходил к Флиннам. Практически успел забыть, как выглядит отец, оно и к лучшему. От других соседей слышал, что он почти не выходил из дома.
Но однажды я совершил фатальную ошибку, я решил пойти домой за скейтбордом, подаренным мамой на Рождество. Я захотел покататься или точнее, научиться наконец кататься, Штефи из моего класса обещала научить меня. Зная отца, я решил, что не стоит злить его лишний раз, поэтому попросил подождать Штефи на улице. Я осторожно открыл входную дверь, стараясь издавать как можно меньше шума и звуков. Аккуратно зашёл, но споткнулся о ботинки отца возле двери, наверняка специально поставил. Я ругнулся про себя. Я просто хотел, как Флеш молниеносно сбегать в комнату и вернуться незамеченным, но не тут-то было.
Моя оплошность разбудила отца, полдень всё-таки, самое время для сна. Он заворочался, начал что-то бурчать себе под нос. Я слышал, как он шаркает ногами по полу в поисках тапочек.
- Камилла, милая, это ты?
"Милая?! Ну, ничего себе!"
- Нет, это я...пап. - тут я запнулся, никогда не знаешь, как он отреагирует.
- Шеп, это правда ты?
- Да, пап. Я сейчас уйду, извини, что разбудил.
- Нет, ничего. Можешь подойти? - отец приподнялся на локтях, а потом и вовсе сел. - Ты случайно не видел мои сигареты?
- Нет, пап. Я давно здесь не был.
- Подойди-ка поближе, дай посмотреть на тебя, ты уже так вырос. - отец провёл руками по плечам, как бы измеряя меня. - Сколько же времени прошло?
- Много, пап. Извини, но я должен идти.
- Ну, конечно, снова бросаешь своего никчёмного отца. Вы с мамой, с этой проклятой шлюхой, вы бросили меня.
Оставили здесь, одного!
- Всё совсем не так. Ты же знаешь. - мне становилось некомфортно в его компании, от него несло алкоголем. И я просто мечтал сбежать от него поскорее.
- Точно, я всё знаю. А знаешь, дела прошлые, можешь подать вон тот журнал с тумбочки?
Я прошёл вперёд к столику, потерял бдительность и совсем не заметил, как отец поднимает с пола пепельницу и бьёт меня по затылку. Я падаю, что-то тёплое разливается перед глазами, знаю, что это моя кровь, но какая же она приятная. Вот и покатались.
Я знаю, что отец бил меня в тот день ещё, потому что, после того, как я пришёл в себя, всё моё тело ныло. Со всей точностью сложно сказать насиловал ли он меня, но могу сказать по ощущениям, что попытки были. От одной этой мысли меня чуть не стошнило. Я подавил позыв к рвоте, прикрыл глаза и осторожно помотал головой. Она адски болела, кровь на затылке уже запеклась. Когда я приподнял голову, увидел, что за окном стемнело. Думаю, Штефи поняла, что ждать меня бесполезно и ушла домой. Я искренне надеюсь, что она в порядке.
Открыв глаза полностью и перевернувшись, я увидел, что все мои руки в сигаретных ожогах, покурил значит на славу. Живот изрезан то ли разбитой пепельницей, то ли ножом, на спине потом тоже разглядел порезы. Только сейчас боль завладела моим телом в полной мере, я боялся закричать, глаза мои наполнились слезами.
Папа, как ни в чём не бывало сидел на диване и смотрел телевизор, попивая пиво из бутылки.
- Скажешь маме, что передаю привет? - он спросил это даже не отрываясь от происходившего на экране, но я видел его ехидную улыбку. - Я люблю вас по-прежнему и жду, когда вы вернётесь домой, хорошо, малыш?
- Этого никогда не произойдёт! Ты болен!
- Ну, это мы ещё посмотрим. - он снова улыбнулся.
Раз хуже уже быть не могло, я всё же сбегал наверх за скейтом, а потом пулей помчался к Флиннам. Свет в их окне на кухне горел, а это значило лишь одно, мама была дома.
- Боже, что этот монстр сделал с тобой? О, мой милый мальчик. - мама со слезами на глазах держала меня в объятиях, миссис Флинн бегала по дому принося в комнату, то мази от ожогов и порезов, то бинты.
- Мы всё ещё можем позвонить в полицию. - мистер Флинн стоял в дверях, скрестив руки на груди. - Чего мы вообще дожидаемся?! Что он убьёт вас обоих?!
- Конечно можем, Стив, но это ничего не изменит. Я думаю они уже давно должны были приставить к нашему дому какого-нибудь полицейского. Это же не в первый раз и не первый год, Господи! - Марта увидела мою спину и чуть не упала в обморок.
- В доме престарелых такого не увидишь, да, дорогая? - Стивен подмигнул, а потом помогал держать меня, пока дамы, так назвал маму и свою жену, мистер Флинн, обрабатывали спиртом и перекисью мои раны.
Весь дом наполнился детским криком, я помню эту боль, она будет со мной всегда. Но ни одна физическая боль не сможет перекрыть душевную. И я думаю, что и отец слышал, как я кричал и лишь довольно улыбался. В своих глазах он наконец-то герой.
- Давайте признаем, ребята просто не хотят выполнять свою работу. - Стив вскинул бровями.
- Милый, ну что ты такое говоришь? - Марта помогала маме обматывать моё детское тельце бинтами и строго смотрела на мужа.
- Всего лишь правду, мы не в безопасности, малыш. Таких, как твой отец в этом мире бесчисленное множество.
О, как же был прав в тот день этот чудесный мужчина.
- Стивен!! Не пугай ребёнка перед сном. - Марта сердито покосилась на мужа, а потом повернулась ко мне и улыбнулась. - Хороших людей всегда будет больше, главное выбрать правильную сторону.
Я молча кивнул и обнял Марту. Кто бы мог знать тогда, что мы с мамой навлечём беду на эту прекрасную пару.
Всё утро в школе Штефи избегала меня, но я не мог оставить это просто так. Куда бы я не пошёл, она, едва завидев меня убегала, как от прокажённого. Погоди, женщина, так эти дела не делаются. Поэтому я подождал пока она будет выходить из женского туалета, и осторожно, максимально аккуратно подтолкнул её, тем самым прося вернуться обратно.
- Нам нужно поговорить! - я всё наступал на неё и ей пришлось зайти в кабинку.
- Да, ты что больной?! Отпусти меня, ненормальный! - Штефи смотрела на меня, совсем, как мама на отца и я испугался: я что превращаюсь в него?!
- Штефи, подожди, я хочу тебе кое-что показать, скорее даже должен. - нет, я не такой, я не он.
- Я не хочу видеть твою пипку. - она зажмурилась и закрыла уши ладонями.
Я тяжело вздохнул, потом завернул рукава своей рубашки и нежно убрал руки Штефи от ушей.
- Просто открой глаза и посмотри, прошу.
- Нет. Ты не заставишь меня смотреть на свою морковку. - Штефи крутила головой из стороны в сторону со всё ещё зажмуренными глазами.
- Это не моя морковка, правда. - я сказал это практически умоляюще.
- Честное слово? - Штефи приоткрыла один глаз.
- Честное пречестное, открывай глаза.
И тут Штефи распахнула свои прекрасные глаза и ошарашенно стала смотреть на мои руки. На лицо, на руки, на лицо, на руки. В её глазах заблестели слёзы.
- Это что такое? Это сделал твой отец? Я ждала тебя так долго вчера, как только могла. Но потом поняла, что что-то произошло. Прости меня, что бросила тебя и ничего не сделала.
- А что ты могла?
- Позвонить в 911.- Штефи крепко обняла меня. - Боже, мне так жаль.
- Это не твоя вина, он бы всё равно рано или поздно сделал это. - я пожал плечами.
- Это не нормально! Мы должны кому-то сказать.
- Мама знает, ты теперь знаешь, этого мне достаточно. - я опустил рукава.
- А как же учителя?
- О, вот уж нет. Не надо мне их жалости. Они здесь всё равно бессильны.
- Ты уверен, что не стоит им говорить? - Штефи взяла мою ладонь в свою руку.
- Прошу тебя, не надо. - я умоляюще смотрел на Штефи.
- Ладно, я не скажу им. Но мы могли бы покататься сегодня, если ты всё ещё хочешь конечно.
Глаза мои загорелись, я крепко обнял Штефи.
- Да, я хочу, очень сильно. Встретимся после уроков?
Штефи кивнула и улыбнулась. В тот день у меня появилась первая подружка. Мама была рада наверное чуть ли не больше, чем я и она была признательна Штефи, ведь теперь её сына будет оберегать кто-то ещё. Она так много работала, что не могла постоянно следить за мной. Нам нужны были деньги, чтобы переехать из этой дыры в город, подальше от отца, а удовольствие это не такое уж и дешёвое. Поэтому практически всё время после школы и до прихода мамы домой, Штефи проводила со мной.
Иногда встречалась с подружками и занималась девчачьими делами, но чаще всего всё равно мы были вдвоём. Мы считались самой крепкой парой школы. Все умилялись, глядя на нас, такие маленькие и уже такие влюблённые. Казалось, что ничего не сможет разрушить нашу связь и разорвать наши отношения. Всего лишь казалось...
В тот роковой день, когда в один миг всю мою жизнь и надежду на счастливое будущее перечеркнул один человек я никогда не забуду. Как показывает практика, призраки прошлого самые страшные.