Мгла

На следующее утро, как и было запланировано, папа с братьями устроили вылазку на чердак. Они нацепили канаты, будто собирались карабкаться на гору, словно бесстрашные альпинисты, в карманы сложили дополнительные патроны, перекинули через плечи ружья, запрятали ножи в башмаки. Мьюк стоял рядом, держа в руках длинный конец каната, и думал, куда его можно было закрепить так, чтобы он смог удержать всех троих человек. С этим явно пришлось повозиться. Канзен принес с первого этажа стремянку и установил ее ровно под люком на потолке. На всякий случай они также надели маски и укрылись головными уборами. Мне и Сайтаме не давали подходить туда, даже взглянуть краем глаза на вылазку к чердаку, хотя было ну очень интересно. Велено было сидеть на первом этаже под лестницей и не высовываться. Мама в это время стояла на лестнице, откуда видела и нас, и папу с ребятами. Я не терял зря время и дорисовывал на бумаге последнюю деталь, параллельно записывая наблюдения в блокнот. Сайтама сидел рядом и пытался разработать новый способ считать время, не применяя особых усилий и частых подсчетов, и у него, очевидно, это плохо получалось, а если быть точнее, то совсем не получалось, как минимум, потому что это было невозможно. От негодования он хватался за карандаши и пытался их сломать.

- Эй, не делай этого! Мне нечем будет рисовать, - воскликнул я.

Мама посмотрела вниз через щели деревянных ступенек.

- Шшш, - зашипела она и слегка топнула ногой.

Я понял, что мне будет лучше не издавать лишних звуков, потому отдал Сайтаме последний лист бумаги и предложил поиграть вместе в морской бой. Мама вскоре окончательно взобралась на второй этаж поближе к Мьюку, который следил за натяжением каната. Отец, Канзен и Люциус уже давно поднялись наверх, и были слышны изредка их шаги по чердаку. Мы планировали делать там ремонт этой поздней осенью исключительно для развлекательной зоны с пуфиками и настолками, а также баром для вечеринок. Мы почти доиграли в игру с Сайтамой, но меня резко задушила жажда, а вода обычно настаивалась на кухне. Первый этаж, за исключением, веранды и выхода был довольно безопасным, потому я без труда встал и пошел в кухню. Сайтама в этот момент решил поточить карандаши своей маленькой металлической точилкой. 

Когда я вошел на кухню, то воды там не обнаружил. Я открыл кран, но тщетно - вода не поступала, даже не пыталась подступить. В холодильнике валялись запасы консерв, некоторые из них были уже просрочены. Я подумал о том, чтобы заглянуть тогда в ванную. Я был согласен даже на очень грязную воду, настолько мне сильно хотелось пить. Я пооткрывал краны, но ничего, затем вошел в туалетную комнату, а там сплошная грязь, все зацвело. Я, конечно, и сказал ранее, что готов был выпить любую воду, но я очень сильно ошибался. Забудьте об этом. Та вода была совсем ужасной. Я собрался было уже уходить, как вдруг заметил небольшое голубое свечение из вентиляционной трубы. Она находилась довольно высоко, и добраться до него было очень проблематично даже взрослому человеку. Но мое любопытство снова взяло верх, и я стал искать способы добраться до этого места и посмотреть, что излучает свечение. Мне не хотелось в это впутывать Сайтаму. Я глянул краем глаза в гостиную, где под лестницей сидел мой младший брат, он был чем-то занят и разговаривал сам с собой. 

Я сначала встал на небольшую тумбочку, но это было бесполезно: то ли я был слишком низким, то ли неудобная по расположению вентиляция находилась слишком высоко. Тогда я решил подложить что-нибудь, создав некую пирамиду. Конечно, я понимал, что подушки меня не спасут, и в идеале табуретки хватило бы с головой, но она находилась на кухне. Я вышел на цыпочках не спеша и забрал то, что мне было нужно, не издавая лишних звуков. Когда я встал на этот табурет, мое лицо действительно располагалось на той высоте, на которой я предполагал, но требовалось что-нибудь еще: во-первых, какая-нибудь подложка, а, во-вторых, что-то, что смогло бы убрать вентиляционную решетку. Методов по избавлению себя от лишних проблем я не смог найти, потому довольствовался тем, что есть. Я поднялся на табурет, оценил свои возможности и решил поступить более экстремальнее, перескочив на сливной бак, опираясь одной ногой об него, а другой - об стену. Моя любая нога могла в любой момент соскользнуть, поэтому я старался как можно скорее приступить к делу, ради которого затеял все это цирковое представление. Я держался руками за дверной проем и полку, на которой раньше стояло искусственное растение для украшения, и пытался разглядеть через щели что-нибудь интересное. Пару секунд я висел так, но ничего не происходило. Я подул туда - безуспешно, принюхивался, но ничего, кроме пыли не почуял. Тогда я решил постучать правой рукой, которой держался за полочку, повиснув лишь на одной руке. И это дало плоды. Я увидел голубое свечение вновь: оно было манящим и реагировало на шумы. Мне пришлось спрыгнуть на пол, потому что силы были на пределе. И свечение появилось вновь, когда я приземлился. Я бы не сказал, что был сильный грохот. Скорее, падение какой-нибудь игрушки, набитой крупой для утяжеления. Мама вязала каждому из нас носочки для утепления, именно в них я и был в тот самый момент, и они позволили мне мягко приземлиться. Получается, что, когда я вошел в эту комнату, я не создавал никаких шумов, поэтому все было тихо и спокойно. Но как только появился небольшой источник шума, странное свечение дало о себе знать. Я попытался снова посмотреть, что это, но у меня не получилось. Труба уходила за стену, а потому разглядеть вблизи эту удивительную аномалию было проблематично. Где-то там таилось волшебство, до которого сложно добраться, которое не потрогать и о котором можно только догадываться и представлять, как оно выглядит. Я подумал, что стоило бы записать и это наблюдение в свой блокнот, потому я спустился аккуратно вниз и побежал к лестнице.

Сайтама был в недоумении, почему я ходил за водой так долго, а узнав, что я и вовсе ее не нашел, удивился пуще прежнего, вытаращив ошеломленно глаза и открыв рот. Я быстро достал свой блокнот и принялся снова записывать и зарисовывать туда свои исследования.

- Ты что-то новое нашел? - вдруг спросил Сайтама, пытаясь понять мои зарисовки.

- Да, я видел голубое свечение, и оно реагировало на стук в вентиляции.

- Вот это да, - снова удивился Сайтама, - а это не опасно?

- Не знаю, - пожал я плечами, - по крайней мере ничего такого не случилось, как в прошлый раз.

Сайтама на минуту замолчал, затем продолжил. - Может ли это быть как-то связано с тем, что ты чувствовал, пока боролся со мглой?

Несмотря на его детское, инфантильное поведение, в голову его приходили совершенно недетские мысли и идеи. Иногда мне казалось, что в теле мелкого Сайтамы на самом деле скрывался взрослый Сайтама, настойчиво притворяющийся и отлично играющий роль самого младшего ребенка в семье. Я не на шутку задумался над тем, что он сказал. Ведь я и после мглы впадал во тьму, когда папа предполагал бурю, но я в тот момент испытал почти все тоже самое, что и в первый раз. Да и датчики наши не могли сработать просто так, будучи просто категорически нерабочими. В какие-то моменты, находясь близко к уличным комнатам, я прислушивался ко звукам и мне казалось, что что-то или кто-то прислушивается к моим действиям и пытается найти меня. Это что-то невидимое и непонятное ловит меня в ловушку и хочет напугать. А сегодня я заметил свечение, которое реагирует на звуки. Связано ли это свечение с недавними датчиками? А связаны ли эти датчики со мглой? И почему тогда они проявили себя только вчера? Или же во всем этом проклятом доме заложена какая-то более глубокая тайна?

Я зарисовал все свои мысли в блокнот и с гордостью закрыл его, положив в карман. Нужно было поставить табурет обратно на кухню, что я и сделал. Сайтама сопровождал мои действия взглядом и стоял на шухере. Когда все было готово, мы побежали к лестнице, по которой как раз мама спускалась на первый этаж. Я подбежал к ней и сказал, что меня очень мучает жажда, на что она ответила, что воды, к сожалению, нет и придется подождать, когда папа вернется и сможет занести в дом канистру с дождевой водой. Люциус, Канзи и папа ходили очень осторожно. Мы сидели с Сайтамой на втором этаже рядом с Мьюком, который, по всей видимости, уже спал. Работа у него была не самая приятная: охранять люк и следить за натяжением каната. Сайтама поднимал голову и старался улавливать звук шагов в разных частях нашего дома. Его игра заключалась в том, чтобы угадать, в какой комнате слышен был шаг и кому принадлежал. Мне было поначалу интересно, но потом стало скучно. Пока Мьюк спал, а мама хозяйничала на первом этаже, я решил воспользоваться случаем и изучить наш этаж уже при дневном свете. Несмотря на туман, мы различали день и ночь. Было светлее и хотя бы видно, где что находится. Я смотрел по сторонам и думал, с чего начать. Сайтама, конечно же, заметил мою увлеченность другими комнатами.

- Ты хочешь исследовать дом? - спросил он.

- Да, - ответил я полушепотом, - я был ночью в первом крыле, где спят родители и Канз с Люциусом, но я никогда не ходил в наши комнаты и библиотеку.

- Я могу постоять на шухере, - предложил он, - но только если ты опять не разноешься.

Меня это задело. - Я никогда не ною просто так, Сайтамас.

Он достал свой блокнот, страницы которого уже были исписаны, вырвал два листочка и начал комкать их в мелкие комочки.

- Что ты делаешь? - спросил я.

- Это тебе, - протянул он два комка с длинным хвостиком, - затычки для ушей.

Должно быть он замечал, как при перелетах в отпуск мама надевала беруши и потому решил воспользоваться этой находкой.

- Если ты не будешь слышать стук своего сердца, то ты не испугаешься, и монстр тебя не найдет, - добавил он.

- Черт, Сайтама, ты просто гений!

Я надел эти бумажные беруши и направился к комнатам; шел, словно опытный детектив, с блокнотом и карандашом и пытался не упускать из виду любую мелочь.

За окнами стоял туман. Картина не менялась: какие-то окна были заколочены, кровати разобраны. Все лежало на своих местах и пылилось. Я не заметил ничего необычного, поэтому решил свернуть в сторону второй ванной, дверь в которую в отличие от других комнат была плотно закрыта. Я достал из одного уха затычку и положил ее в карман, чтобы слышать шумы, которые я мог бы создать. Дверь открывалась вовнутрь, поэтому я постарался надавить на неё. С небольшим скрипом та поддалась и отворилась. Мне пришлось встать на ванну, чтобы посмотреть вентиляцию - там ничего не было. А так как ванная находилась прямо над кухней, я старался быть максимально бесшумным, потому спустился не прыжком, а практически сполз аккуратно на пол. Я проверил всё вокруг да около, но ничего не обнаружил и даже расстроился. Я сел на крышку туалета, достал блокнот, поставил новое число, приблизительное время и крестик, что означал отсутствие каких-либо находок. От разочарования я нагнулся и повесил голову вниз, после тяжело вздохнул. В этот же момент я услышал звук, который реагировал на стук по вентиляции на первом этаже. Меня это потрясло. Я вскочил и начал обыскивать снова всё вплоть до самых труднодоступных углов. Затем я решил поступить по-умному, встав посреди комнаты и слегка хлопнув в ладоши. Звук последовал, и раздавался он около унитаза. Я натянул рукав на кисть руки и коснулся крышки, но открыв её - ужаснулся. Среди зацветшей грязи вилось странное растение с тычинками, издающими этот характерный звук, похожий на журчание, а также голубое свечение. В этот момент я решил надеть вторую затычку, которая лежала в кармане.

Какое-то время я сидел рядом с этим странным растением, издавал звуки и пытался разобраться в том, что это такое. Затем я прикрыл крышку, сел на пол и начал заносить свои мысли в блокнот, совершенно не заметив, что позади меня кто-то стоит. Меня схватили. Сначала я брыкался от непонимания, кто это был, я почти ничего не слышал из-за затычек и более того ничего не видел из-за плохого освещения. От того в детстве страшно было бежать в комнату после душа, потому что лампочка иногда моргала, а наравне с тусклым светом страха не убавлялось. Казалось, что сейчас выпрыгнет бабайка и заберет с собой в дремучий лес, как из старой сказки. Братья особенно часто любили этим пугать, за что каждый раз хотелось отомстить им все сильнее и сильнее, но не получалось - они ничего не боялись. Вскоре я понял, кто меня поймал застал врасплох, это был Мьюк. По заходу в зал там уже стоял Сайтама, заливаясь слезами.

- Прости, я не смог его задержать, - ревел он, кусая руки и комкая в них бумаги.

Меня волокли за ухо и поставили прямо около дивана. Мьюк встал прямо передо мной.

- На этот раз я терпеть не буду, Чоннон, - очень сердито выразил Мьюк свое недовольство, - то ты обижаешь своего брата, то путешествуешь ночью по комнатам, то устраиваешь истерики, привлекая к нам нежить, а теперь ты разгуливаешь ещё и днем. Я уже и представить себе не могу, что ты творишь без моего или родительского ведома. Так ещё и впутываешь в это Сайтамаса! В отличие от матери я не буду просто закрывать глаза и прощать тебе каждый проступок, никакая работа, никакие взрослые (в кавычках) разговоры не исправляют тебя. Пускай меня лишат еды и воды, но я вправлю тебе мозги, если этого не может сделать мать.

Он потянулся за запасной веревкой, скрутил её несколько раз, образовав несколько узлов. Получилось очень надежное для спелеологии плетение, но не очень приятное для моей пятой точки. После увиденного я попятился назад. Он толкнул меня на диван, замахнулся и сразу нанес удар. Я не успел даже подготовиться.

- Ааай, - завопил я.

Он держал меня за футболку, прижимая локтем к дивану и лупил так сильно, что не оставалось сил больше терпеть и хотелось кричать.

- Я проучу тебя, - говорил он, продолжая наносить удары.

Сайтама больше не мог этого терпеть, уже искусав все пальцы до крови. Я не знал, прилетело ли и ему за сокрытие нашего плана, но выглядел он явно не так, как обычно, когда начиналась истерика. Я обернулся на него, и когда он увидел мое лицо, то бросил на пол все бумажки и карандаши и устремился к лестнице.

- Стой, Сайтама! - приказывал Мьюк.

Но он его не слушал. Тогда Мьюк остановился и выбросил веревку в сторону. Он явно был недоволен исходом, потому что уже спустя минуту на второй этаж восходил знакомый силуэт. Это была мама. Когда она поднялась, то выглядела одновременно очень сердитой, глядя на Мьюка, и очень печальной, глядя на меня. Я лежал и не мог пошевелиться. Всё болело, а спина ныла от шрамов, которые также достались мне из-за того, что я брыкался в разные стороны. Мама подошла сначала ко мне, приподняла футболку, оценила побои, которые достались и моей спине, а затем направилась к Мьюку. Сайтама помог мне встать и присесть на край дивана. Она стояла рядом с братом и молчала, а потом дала ему сильную пощечину.

- Что ты творишь?? - возмутилась она очень громко, - что ты делаешь, Мьюк?! Как ты смеешь это делать??

Она толкнула его к стене. - Мам, я всё объясню.

- Мне не нужны твои объяснения! Будешь все объяснять отцу! - её голос дрожал, казалось, что она вот-вот заплачет.

- Мам, прости, я, - он не успел договорить, как канат, прикрепленный к длинному комоду, сильно натянулся. 

Это значило, что что-то случилось там - на чердаке. Мама отскочила в сторону, машинально подхватила нас с Сайтамой и велела спуститься вниз к лестнице, но потом передумала и оставила нас около себя. Она нервно прижимала нас к себе. Мьюк надел маску, запряг запасное ружье, открыл люк и выдвинулся на чердак. Его шаги были отчетливо слышны наверху. Мы следили за ними, пока не потеряли. Внезапно что-то ударило в стекло в комнате первого крыла, где были заколочены окна. Мама обернулась и увидела повисшего на канате человека. Она побежала туда и стала пытаться вырывать доски с гвоздями, мы с Сайтамой подоспели на помощь. Как итог, я получил несколько заноз и неглубокую рану. Мама попросила нас отойти, затем она открыла окно, выдавила сетку и притянула человека в комнату. Этим человеком оказался Блюз, наш отец. Он изучал крышу и сорвался с нее, поскользнувшись на какой-то лозе, по его словам, которая обвивала несолнечную часть нашего дома. Оба они откашлялись после контакта с туманом и закрыли окно. Папа лег на пол, пытаясь отдышаться и прийти в себя. В это время вниз по стремянке спускались Канзен и Мьюк, ведущие Люциуса, который повредил чем-то ногу. Вечер прошел очень напряженно: в суете и беготне. У нас почти не оставалось лекарств, поэтому мама лечила брата подручными средствами и отпаивала водой. Мои занозы также были успешно вытащены иглой и пинцетом. Было очень больно.

- Блюз, зачем вы полезли на крышу? - спросила она наконец папу, параллельно обрабатывая мои руки перекисью, - а если бы ты упал оттуда, расшибся насмерть? Кошмар... Ещё и сына туда потащил...

- Люциуса я с собой не брал, - ответил он, но на крыше был контейнер с сухпайками, которые обычно сбрасывал нам вертолет на участок. Видимо, их бросали хаотично, и некоторые зацепились за крышу. Две штуки мы затащили на чердак, вскрыли: в одном обнаружили просрочку и решили оставить там, а со второго забрали всё по рюкзакам. Так что сегодня у детей будет плотный ужин.

- Ох, боже... Не может этого быть!

Он лежал какое-то время, тяжело дыша. - Да, о нас не забыли. И вот ещё кое что, - он протянул ей письмо, - я нашел его во втором контейнере.

Всем стало интересно, что это за конверт. Мама быстро открыла его. Неожиданно на её щеке выступила слеза.

- Это всё делал он? Да? Это он? - плакала она, прикрывая дрожащие губы ладонью.Блюз легко улыбнулся, почти сдерживая слезы, и обнял её.

- Да, милая, - сказал он, - он рядом.