Глава 4
У боли есть свои причины, удовольствие полностью безразлично.
Франсис Пикабиа
*****
- Я не буду этого делать! - отрицательно качаю головой.
- Послушай! - мужчина в белом халате хватает меня за плечи, - здесь у тебя нет выбора. "Хочу" или "Не хочу" - не пройдёт.
Закусываю губу, зарывая пальцы в волосы, а тот, сверкая глазами под светом лампочки и нервно глядя на двух охранников, продолжает:
- Делай что тебе говорят, иначе от твоих действий не будет никакой пользы, - потирает затылок, - а знаешь, что такие, как они, делают с ненужными вещами?
Я хмурюсь и вырываюсь с сильной хватки.
- Мы не вещи! - злобно осматриваю помещение, обращая внимание на весящие на стенах седла. - У нас есть право выбора!
Шатен, с нескрываемым интересом, смотрит на меня, понимает, что я не собираюсь подчиняться убийцам, какими бы страшными они не были.
Затем отхожу, не желая больше слышать их голоса.
Самое главное, что смогут сделать люди, имеющие при себе оружие, конечно же убить. Отсюда выплывает следующий вопрос: а нужно ли им это, или я всё же для чего-то нужна?
Но следует совсем недолгая пауза, перед тем, как откликается молодой "джентльмен", что всё это время стоял поодаль, чем привлекает моё внимание:
- Пирс?!
На носках, разворачиваюсь в сторону двери, и тут же жалею об этом. Уже сейчас начинаю ощущать, что сердце потихоньку уходит в пятки, а дыхание перехватывает.
Это он! Тёмные, густые волосы, наполненные презрением глаза вглядываются в мои, кожаная курточка неидеально на нём сидит, даже свисает, чёрные узкие штаны, такая же цветом футболка без какой-либо надписи.
Он сжимает руки в кулаки, долго смотрит.
Почему-то первое, что чувствуется с первого взгляда - яд, который излучает этот человек, я даже каким-то образом могу ощущать невероятно сильную энергетику вокруг, слышать тяжёлые вздохи и наблюдать за самим мужчиной.
По-настоящему страшно бывает лишь в полной тишине, когда вокруг много людей, но никто не может ничего сказать.
Сглатываю ком, что образовался в горле, снова глядя на доктора. Фредерику также страшно, и что-то мне кажется, что этот человек, который прячет руки за спиной, совсем не является другом для банды. Но можно ли тогда ему доверять?
- Приступайте к работе, - кидает с брезгливостью мужчина, не отводя взгляда.
Остальные замешкались. Да что с ними такое?
По инерции смело делаю шаг навстречу, почти в упор становясь к нему.
Он такой же человек, как и все мы, именно поэтому не смеет указывать что мне делать.
- Нет! - приподымаясь на цыпочки, шепчу ему, а затем слышу ухмылку, и монотонный мужской бас:
- Разве ты не врач? - теперь уже он шепчет мне, - Разве ты позволишь умереть человеку, у которого остался ребёнок? - издевательски проводит пальцем по моей щеке, заставляя смотреть на него и наблюдать, как в темных глазах блестят искорки. - К тому же, ты его уже спасала, так почему бы и нет?
Ахаю.
Тот самый мужчина, которому я однажды помогла, отдала свою кровь; сейчас он лежит на кушетке.
Неужели человек настолько сильно кому-то не угодил, что в него следовало стрелять ещё два раза?
Месяц назад, центральный парк Манхэттена
- Помогите! - послышался позади женский голос, который заставил меня резко повернуться.
Навстречу людям бежала совсем молодая девушка. Легкие летние джинсы цвета неба были окрашены в красную краску, волосы неистово качало из стороны в сторону, глаза её бегали по парку, а руки хватали прохожих за одежду.
- Отцепись, ненормальная! - рявкнул на неё мужчина, с явным английским акцентом.
- Прошу, на помощь, - она рыдала и не могла чётко выговаривать слова.
Девушка подошла ко мне ближе и теперь я могла увидеть, что на одежде была вовсе не краска.
Глаза машинально расширились, светлая рубашка, весящая на моём теле, оголила пупок. Волосы, которые волнами спадали по груди, подхватил летний ветер. При виде страха несчастной девушки, алые губы непроизвольно выгнулись в букву "о".
- Кто-нибудь! - Молит, а мои ноги стремительно повели в сторону шатенки, которая ещё бы чуть-чуть и упала.
Я подхватываю её, и мы встречаемся взглядами.
- Что случилось? - тихо спрашиваю.
Голубоглазая всхлипывает, отстраняясь от меня.
- Там мой отец, - нижняя губа девушки задрожала, - они его подстрелили.
Я ахаю.
- Где? - без малейших колебаний девушка подрывается и мы бежим вглубь парка, в сторону, где собралась кучка народу, и глядя на раненого человека, не пытается ничего сделать.
Мы толкаем их в сторону, а я падаю на колени перед лежачим мужчиной.
- Скорее всего задето легкое, - тихо предполагаю, глядя на место попадания пули и кровохарканье мужчины.
- Ты врач? - девушка, что стоит передо мной, плачет и тихо шепчет своим охрипшим голосом.
Я киваю и нащупываю пульс. Пульс малый, едва ощутимый, неправильный. Это плохо.
- Вы вызвали скорую? - и снова одна девушка кивает.
- Оторви кусок ткани и найди мне нож с йодом, - поднимаю голову и вижу её панику на глазах.
- Ты будешь резать его здесь? - отрицательно качаю головой.
- Не стой на месте, иначе он умрёт до приезда врачей! - кричу ей и она срывается с места, по пути кидая мне кусок своей оторванной футболки.
Черная сумка падает перед моим лицом. Достаю из неё длинную марлевую ткань.
Если скорая не прибудет в течение минуты, то придется накладывать коллодийную повязку, что при таких условиях сделать практически невозможно.
Внезапно, чувствую холод, такой ледяной, нестерпимо замораживающий, заставляющий мурашки бежать по коже. Поднимаю голову и вижу его. Тёмный взгляд дьявола, он облачён во все чёрное. Распатланные волосы, закрывающие глаза очки. Он проходит мимо, и гром раздаётся по всему городу. Я всего лишь на мгновение застываю, чувствуя как резким порывом ветра волосы вздымаются ввысь, а к носу доходит запах апельсина.
- Это он сделал, - словно заколдованная, говорю сама себе.
Откуда во мне взялась злость? Где нашелся этот порыв гнева, заслоняющий мозг правильно мыслить?
Мужчина проводит меня взглядом и крепко хватает свой чёрный чемоданчик. Такой тёмный. Такой мрачный, словно только что вышел из тени.
Сирена раздается по всему парку, чем приводит меня в чувства, заставляя вскочить с колен.
- Сюда! - кричу и машу рукой.
Машина паркуется рядом с нами и из нее выбегают врачи с каталкой.
Они подбегают к нам:
- Мужчина, лет 57-59, задето лёгкое, кровотечения нет, кашляет кровью, пульс слабым, нужно переливание. В стационаре произведите первичную обработку, освежая края раны легкого, перевяжите кровоточащие сосуды, если осмотр разрешает, накладывайте шов или вшивайте поврежденный участок легкого по всей окружности отверстия грудной клетки, удалите скопившуюся кровь. Кожу и мышцы стоит зашить, но при загрязнении лучше кожу не зашивать. Если отверстие небольшое и кровотечения почти нет, то тоже зашейте, - выпаливаю на одном дыхании, пока мы едем на каталке к машине.
- Вы врач?
- Да, хирург.
Рот мужчины приоткрывается.
- Вы поедете с нами? - осматриваюсь и замечаю в толпе дочь мужчины. Подбегаю и хватаю ту за руку.
- У тебя с отцом одна группа крови? - тормошу девушку за плечи, чтобы та не упала в бессознательно состояние.
- Нет, - испускает вздох шатенка, - у отца вторая положительная, а у меня третья.
Запускаю пальцы в волосы и мне требуется минута, чтобы осмыслить дальнейшие свои действие.
- Поехали, - тащу голубоглазую, заплаканную девушку за собой и затаскиваю её в машину.
- Что будем делать, доктор? - озадаченно произносит тот, глядя, как я снимаю с себя верхнюю часть одежды.
- Переливание, - громко говорю, - у меня вторая положительная.
Наше время
- Я спасу его, - хмуро бубню, - но не ради этих отморозков. А потому, что это моя работа.
Голубоглазый мужчина улыбается мне и тяжело вздыхает.
- Умница.
Похвала не нужна, хочу лишь оказаться дома, а для этого стоит сделать что-то незаконное, хотя всё равно мне придётся пойти в полицию, как бы там ни было, но это мой долг перед девушкой, чьей отца мне сейчас безумно жалко.
И мне не нужны ни чьи хлопки по плечам, чтобы исполнять свою работу.
Здесь грязно, воняет плесенью и старостью, видимо это помещение давно не используется для хранения спиртного. Вокруг кушетки нет ничего, кроме одного единственной бочки, похожей на те, что валяются повсюду и кроме сложенных на ней неизвестно какого происхождения медицинских инструментов. Радует, что на теле нет кровяных подтеков, значит на сей раз органы не задеты, лишь царапина, с которой легко бы справился даже интерн. Я смотрю на руки трясущегося Фредерика и уже начинаю сомневаться, что он вообще когда-либо имел дело с хирургией.
- Ты что, никогда скальпель в руках не держал? - спрашиваю я, завязывая волосы в конский хвост.
Фредерик поджимает губы, с неуверенностью поглядывая на пристально смотрящего на нас мужчину. Вот он, источник всех моих бед.
- Я педиатр, а не хирург.
Усмехаюсь. Теперь понятно. Только знание причин, никакой практики.
Я беру в руки перчатки и Фредерик помогает натянуть их мне на руки. Следом подает скальпель и я проверяю пульс на шее мужчины. Надеюсь он не оставит на моих руках ещё одну смерть.
***
- Кончилось, - на пол падают перчатки голубого цвета и такая же цветом резинка для волос.
Глаза в какой-то момент устало закрываются, а мозг не может привести мысли в порядок.
- Хочешь чаю? - слышится позади.
Мой взгляд встречается с глазами совершенно незнакомого для меня человека.
Одет он в костюм темно-синего цвета. Лакированные туфли, волосы расчесаны на бок. Он напоминает мне очень галантного человека, с хорошими манерами, как будто совсем противоположного всем тем, кого встречала в этом месте до него. К тому же, мне даже кажется, что в глазах его присутствует толика переживаний. Но я понимаю, что первое впечатление может быть обманчивым.
- Нет, спасибо, - говорю и не узнаю собственный голос.
Руки предательски дрожат, из глаз снова хлынули слёзы. Не знаю смогла ли помочь старику, хотя даже мысль о смерти пугает.
Я врач, но ужасно боюсь смерти, несмотря на то, что не один раз видела, как на операционном столе погибает пациент, как сердце его медленно прекращает биться...
- Разряд! - он кричит другим врачам, но мой крик заглушить не в силах.
- Спасите её! - бегу вслед за отдаляющейся каталкой, преследуя умирающего на ней человека.
Белые стены давят на психику. Мой собственный голос срывается, когда я снова начинаю дико кричать.
Истерика заслоняет мысли, заставляет подчиниться горю.
- Разряд! - эхом отдаётся в голове.
- Не умирай! - кричу что есть мочи, не зная чем помочь, не зная, как по другому заглушить боль.
Она меня не слышит, лежит на белой койке, её губы посинели, кожа стала бледной-бледной.
"Вставай" - хочу потрусить за плечи, но руки не поднимаются прикоснуться к телу родного человека.
- Нам жаль...
Глубоко вздыхаю и отшатываюсь. Глаза впиваются в собственные пальцы. Ими я спасла много жизней, но из-за них, у меня не было возможности помочь родному человеку.
Мир жесток. Он не щадит слабых.
Особенно опасен, когда за всякими преступлениями стоит не менее опасный человек.