Ненависть сквозь века

Всё перевернулось с ног на голову.Опять. Почему с Гарри всегда так?

Вернулся он сегодня с лазарета. Весь бледный, изможденный, но с этим своим упрямым огоньком в глазах, который появляется только после того, как он вляпался во что-то по-настоящему жуткое. Мы с Перси, Роном и Гермионой ждали его в гостиной Гриффиндора. Народу было полно, все ждали героя, разгромившего Слизеринского Наследника и спасителя Уизли.

Рон сидел, как на иголках, бледнее Гарри. Гермиона все пыталась его успокоить, но видно было, что она сама не своя. Я пытался сохранять спокойствие,старшего брата. Думал про себя Ну вот, еще одна история о том, как Гарри чудом выжил. Привычное дело. Хотя признаюсь, вид Джинни, бледной и бездыханной на тех носилках... он до сих пор стоит перед глазами. Мне даже показалось, что старый шрам на лбу тот,что я получил защищая собой своего маленького брата,заболел.

И вот он вошел. Грянули аплодисменты, крики. Альфард заорал что-то про нашего героя!, подхватил его на руки. Гарри отмахивался, смущался, как всегда. Наконец, мы отбились от толпы и уселись в углу – я, Гарри, Рон, Гермиона. Перси важно удалился, видимо, докладывать родителям.

Сначала Гарри рассказывал про василиска. Про гигантскую змею, Фоукса, меч Годрика Гриффиндора. Мы слушали, разинув рты. Гермиона ахнула, когда он упомянул паучий побег. Рон покраснел и потупился, когда речь зашла о том, как он пытался колдовать на дубинках. Я сидел, пытаясь осознать масштаб. Василиск... Подземелье... Меч... Это был уже не уровень "чудом увернулся от тролля"

Это было серьезно.

А потом... потом Гарри сказал фразу, от которой у меня кровь застыла в жилах.

—Наследником был Том Реддл. Вернее... его дневник. Том Реддл – это и есть лорд Волан-де-Морт, ребята. Пятьдесят лет назад он был учеником Слизерина.

Тишина повисла густая, как слизь. Рон просто открыл рот. Гермиона вжалась в спинку кресла. А я? Я почувствовал, как холодный пот выступил у меня на спине. "Волан-де-Морт".Даже имя его редко произносили вс. А тут Гарри столкнулся с ним лицом к лицу? Снова?

-Как... как он выглядел?

выдохнула Гермиона, ее голос дрожал.

Гарри нахмурился, вспоминая.

—Молодой. Твой возраст, шестнадцать или около того. Красивый, наверное. Темные волосы... Гладкие манеры. Очень... убедительный

—Убедительный– я не смог сдержаться. Голос прозвучал резче, чем хотелось.

—Гарри, это же Волан-де-Морт! Самый темный волшебник всех времен! Он чуть не убил тебя в младенчестве! Он убил наших родителей!

Гарри взглянул на меня, и в его зеленых глазах таких же, как у мамы, как на старых фотографиях я увидел не страх, а... понимание? Усталость?

—Я знаю, Фил. Я знаю. Но тогда... в той комнате... он выглядел не монстром. Он выглядел как... как умный, амбициозный парень. Он рассказывал мне историю Хагрида, представлялся жертвой. Он хотел, чтобы я ему поверил.

Меня передернуло. Мысль о том, что мой младший брат разговаривал с ним,с тем, кто оставил нам шрам-молнию, кто лишил нас семьи... Она была невыносима. И этот Реддл пытался манипулировать им? Очаровать? Использовать?

—И что же ты сделал?– спросил Рон, завороженный.

Фоукс принес мне Распределяющую Шляпу, – Гарри показал на лежавшую рядом потрепанную шляпу.

– Я вытащил из нее меч. А потом... потом я понял, что дневник – это и есть он. Его память, его сила. И я воткнул в него клык василиска.

Рон присвистнул. Гермиона закрыла глаза. А я просто смотрел на брата. На этого щуплого пацана с разбитыми очками, который только что рассказал, как уничтожил часть души самого Темного Лорда с помощью меча легендарного основателя нашего факультета и ядовитого клыка чудовищной змеи. Обычный второкурсник. Мой брат.

В груди смешались страх, гордость и какая-то дикая, необъяснимая ревность. Почему он?Почему ему всегда приходится проходить через это? И какого дьявола он сумел выстоять там, в темноте, лицом к лицу с призраком самого зла, когда я... я даже представить такое не мог?

—Он сказал тебе что-то... напоследок?

тихо спросил я, почти боясь ответа.

Гарри помрачнел.

—Он сказал... что я умру. Что он убьет меня и тебя, как убил наших родителей. И что... что я следующий. Гарри потрогал шрам на лбу.Но потом Фоукс выклевал ему глаза... ну, дневнику... и я воткну клык. Он... он закричал. И исчез.

Тишина снова накрыла нас. Я видел, как Гермиона сжала руку Гарри. Рон кивнул, его лицо было серьезным. А я? Я встал. Подошел к окну. Смотрел на залитые солнцем луга Хогвартса, на озеро, на Запретный лес. Мир казался таким же, как вчера. Но это был обман. Волан-де-Морт был здесь. Он коснулся моего брата. Снова. И Гарри победил. Снова.

Я обернулся. Гарри смотрел на меня, ожидая... чего? Презрения? Недоверия? Как раньше?

—Ты..

я сглотнул ком в горле.

—Ты молодец, Гарри. По-настоящему. Я...я рад, что ты вернулся.

Это было неловко. Недостаточно. Но большего я сказать не мог. Не тогда. Мысль о том молодом, красивом, убедительном Томе Реддле, который смотрел в глаза моему брату и обещал ему смерть, не отпускала меня. И я знал одно: пока этот призрак где-то бродит, пусть даже в виде дневника, покоя не будет. Ни Гарри. Никому из нас.

***

Летняя Тишина и Тень Предателя

Лето в Лондоне было не теплом, а удушливым пледом, наброшенным на город. Я выбрался из портала за коттеджем Римуса Люпина, и первое, что ощутил – глухая тишина,висящая над этим местом тяжелее влажного воздуха. Она пропитала криво подстриженный газон, вползла в темные проемы окон, въелась в потемневшие бревна стен. Летние каникулы. Пустой звук. Приглашение Альфарда Блэка – «Заезжай. Пусто без Касси» – звучало как приговор. «Пусто» – это место, где витает тень его отца. Тень Предателя.

Я постучал – звук глухой, поглощенный тишиной. Открыл Альфард. Он стоял в дверях, черный силуэт на фоне прохладного полумрака внутри. Простая рубашка, но в его осанке, в темных глазах, скользнувших по мне с привычной холодной оценкой, была непробиваемая броня стыда и отречения. Броня человека, чья фамилия навсегда запятна изменой Сириуса Блэка.

—Филипп, – кивнул он, голос ровный, как надгробная плита. Никаких приветствий. Только признание общего горя. —Входи.

Шагнув внутрь, я погрузился в прохладную, зыбкую полутьму.Запахи пыль веков с книжных полок, сушеные травы мята, полынь, и слабый, едва уловимый запах старой магии и дикой шерсти. И тишина. Глубокая, нерушимая, как стены Азкабана.

Римус Люпин возник из глубины коридора бесшумно, как привидение. Его лицо, изборожденное шрамами, казалось еще более усталым в полумгле.

—Филипп. Добро пожаловать, – его улыбка была лишь тенью, натянутой на боль. Рукопожатие – шершавое, прохладное.

—Чай?

—Да. Спасибо, – буркнул я, сбрасывая мантию. Она упала на стул с глухим стуком. Комната, куда указал Римус, была маленькой, залитой косым пыльным лучом солнца. Кровать, комод, стол. Безлико. Я швырнул сумку на кровать. В ней – тяжесть фотографии Джеймса и Лили, письмо от Гарри «Все ок, Филя!» и вес вины, что я здесь, а не с ним.

Дни тянулись, медленные и тягучие. Время в коттедже казалось застывшим. Солнце палило снаружи, но здесь царил вечный сумрак, нарушаемый лишь шелестом страниц под пальцами Римуса металлическим звяканьем инструментов, которыми Альфард чинил что-то мрачное и старинное наследие Блэков? глухим стуком ножа на кухне. Мы почти не говорили. Слова были даже лишними,мы итак понимали друг друга не говоря. Кивки. Молчаливая передача чашки.

Однажды вечером, после особенно долгого молчания за ужином похлебка, черствый хлеб, Римус не стал убирать. Он сидел, обхватив кружку, глядя сквозь нас, в прошлое. Огонь в камине отбрасывал длинные, пляшущие тени на стены, похожие на тени дементоров.

—Жарко, – произнес он вдруг, голос тихий, хриплый.

—Как в тот июль... Помните озеро, Альфард? Вы были малы. А мы...Он замолчал, его глаза нашли Альфарда, потом меня. В них – далекая боль и горечь.

—Сириус...

Имя прозвучало как плевок, как проклятие. Альфард замер, его пальцы вцепились в край стола до побеления костяшек. Я почувствовал, как воздух сгустился, стал ледяным.

—выдумал эту дурацкую затею с подводными гномами. Утверждал, что видел их шлемы на дне у Чертова Копыта. Джеймс– голос Римуса дрогнул на имени отца, —ему стоило только кивнуть. Питер визжал от восторга. А я... я пытался их отговорить. Бесполезно.Усмешка Римуса была лишена всякой теплоты, только яд.

—Они наколдовали себе жабры – Сириус напортачил, получилось колюче. И полезли. Искать гномов.

Римус замолчал, глядя на огонь. Тени плясали на его лице.

—А тем временем... Оборотень Старый Клыкастый услышал шум. Ждал у берега. Спрятался в камышах.

Холод сковал меня. Альфард сидел не шелохнувшись, его взгляд был прикован к столу, но я видел напряжение в каждой мышце.

—Мы с Джеймсом вынырнули первыми. Сириус тащил Питера – у того жабры схлопнулись. И тут... Тень. Рык. Старый Клыкастый. Злой, голодный.Голос Римуса стал жестким, обвиняющим.

—Джеймс... Он даже палочку не выхватил. Просто шагнул вперед. Бросил в оборотня камень. Заорал что-то нелепое, про гномов-убийц. Отвлек его.

В голосе Римуса прорвалась боль и бессильная ярость.

—Сириус вытолкнул Питера на берег, сам выскочил. А Джеймс... Он отступал, швыряя камни, орал. Оборотень кинулся на него

Римус замолчал. Тишина стала абсолютной, звенящей ненавистью и скорбью. Огонь в камине казался единственным живым существом. Я видел отца. Молодого, дерзкого. Отца, которого потом предал тот, кого он спасал в тот день.Предал Сириус.

—А потом... – Римус вздохнул, звук был похож на стон.

—потом я выстрелил. Оглушающим заклятьем. Попал мимо. Но шум... спугнул Старого Клыкастого. Тот шарахнулся в лес. Джеймс стоял, мокрый, дрожащий, с камнем в руке. Сириус ржал как конь. Питер плакал. А я ..

Он посмотрел на свои руки.

—думал, сердце выпрыгнет. Потом Джеймс сказал "Ну что, Римус, гномов не нашли, зато Клыкастого спугнули. Неплохая охота!" И полез обратно в воду, искать свои очки.

Тишина рухнула обратно, но теперь она была наполнена призраками.Призраком молодого, смешного, храброго отца. Призраком Сириуса-Предателя, чей смех в этой истории звучал теперь как зловещее предзнаменование.Призраком Питера-жертвы,погибший от руки того же Сириуса. Призраком неминуемой гибели.

Альфард сидел, окаменевший. Его лицо было маской ненависти и стыда.Ненависти к отцу-убийце, чей образ в этой истории лишь подчеркивал его гнусное двуличие.Стыда за кровь, что текла в его жилах. Я чувствовал ярость, белую и жгучую.Ярость на Сириуса Блэка.За этот смех тогда. За предательство потом. За смерть родителей. За то, что он сделал с Альфардом. За то, что его тень висит над нами здесь и сейчас.

Римус смотрел в огонь, его лицо было искажено болью и гневом.Он рассказал историю юности, но она прозвучала как обвинительный акт против того, кого они когда-то считали братом.

—Он был... невероятным, – прошептал Римус, и в шепоте слышалась бездонная горечь.

—Джеймс. Бесстрашным. Глупым. Верным до конца. Как мы все тогда думали о Сириусе.Как... братья.

Слово «братья» прозвучало как надгробный звон. По братству, растоптанному изменой.

Альфард резко встал Его стул грохнул об пол. Он не сказал ни слова. Не посмотрел ни на кого. Просто развернулся и вышел.Его шаги по коридору были тяжелыми, яростными.Дверь в его комнату захлопнулась с таким грохотом, что задрожали стаканы на столе.

Римус закрыл глаза. Его руки сжали кружку так, что пальцы побелели.

—Прости, Филипп, – выдохнул он. —Иногда тени прошлого слишком живы. И слишком ядовиты.

Я не ответил. Не мог. В горле стоял ком ледяной ярости и горя. Я встал и подошел к окну. Снаружи была летняя ночь, теплая и темная. Но здесь, в коттедже Люпина, среди теней предательства, смерти и ненависти,зима казалась ближе, чем когда-либо.Летние каникулы в аду памяти. И мы были его пленниками

Тишина после ухода Альфарда висела тяжелым, влажным полотном. Грохот двери все еще гудел в ушах. Римус не поднимал глаз, его пальцы впились в кружку. Я стоял у окна, но видел лишь отца, стремительно летящего сквозь защитников с квоффлом под мышкой, и оскал Сириуса Блэка,смеющегося где-то внизу, на земле.

Дождь. Он обрушился внезапно, тяжелыми, яростными потоками, хлещущими по крыше, заливающими стекло передо мной серой, ревущей пеленой. Шум воды стал единственной реальностью, заглушающей, но не смывающей прошлое внутри этих стен. Он усилил ощущение ловушки.

Римус вздохнул – звук, похожий на треск сухого сучка. Он медленно поднял голову. В дрожащем свете камина и редких вспышках молнии его глаза были глубокими шахтами усталой скорби.

-Огонь и лед.

голос тихий, но режущий сквозь рев ливня.

—Джеймс и Сириус. Талант, дерзость, сила. Солнце на двоих.Но было и другое солнце. Вернее, ледяная звезда, жаждавшая их затмить. Регулус Блэк.

Имя ударило, как всегда. Отец Пандоры.Брат Предателя.

—Он был младше Сириуса всего на год, но Римус мотнул головой, губы искривились.

—уже в третьем курсе Регулус был идеалом Слизеринской крови. Холодный, расчетливый, гордый до мозга костей. И он..он ревновал. Бешено. К Джеймсу. Римус сделал паузу, его взгляд утонул в прошлом.

—Сириус... его брат, его кровь... выбрал Поттера. Выскочку. Предателя крови. Для Регулуса это было личным оскорблением, предательством самой крови. А Джеймс...Сухая усмешка. Джеймс видел в Регулусе все, что ненавидел– снобизм, самовлюбленность, превосходство во всем,и хотя Регулус,насколько я помню публично не поддерживал идеалы про чистоту крови,Джеймс все равно его недолюбливал. И Сириус,Сириус презирал брата за то, что тот стал "идеальным Блэком",каким их хотела видеть мать. За то, что Регулус отверг его, Сириуса.

Шум дождя заполнил паузу, ровный гул, под который так легко рассказывать о боли.

—Они сталкивались постоянно. В коридорах.На квиддичном поле.На матчах слизерин проив гриффиндора.Римус сделал особый акцент, его взгляд скользнул по мне.

—Это было особое поле битвы.Твой отец,он был охотником.Блестящим охотником.Быстрый, мощный, неудержимый. Он летал как ураган, сметая защиту противника напором и скоростью. Его броски были молниеносны и неистовы.А Регулус,Регулус Блэк был ловцом.Но каким! Холодным, расчетливым стратегом.Он не гнался за славой, как Джеймс. Он выжидал. Изучал противника, предугадывал траектории снитча, бил наверняка. Он летал не для зрелища. Он летал, чтобы побеждать. Их дуэли в воздухе... это было что-то. Ураган против Льда.

Я невольно сжал кулаки. Охотник.Как я.Мы и правда с ним похожи.

—За Регулусом всегда стояла его свора.Барти Крауч-младший– тихий, с бегающими глазами, но острый как бритва. Эван Розье – грубый, жестокий, готовый на все. Доркас Медоуз– красивая, ядовитая, как аконит,она предала своих друзей в ходе войны,она была против предрассудков темного лорда,которого поддерживали Розье,Крауч и Регулус.

—И Пандора Розье.Сестра Эвана, кажется. Все считали её странной,верила в то чего нет.Маленькая, тихая,но твердая, как кремень.Она редко лезла в перепалку первой, но если кто трогал ее друзей..

Римус жестом показал что-то острое.

—могла врезать словом так, что мало не казалось. Холодно, метко. Гора за своих.

Я вспомнил как Пандора рассказала мне о ней в туалете,из за этого она плакала,что её назвали в её честь и она даже не знала,ну теперь я знаю об этой "Пандоре из прошлого" намного больше.

Одна история..– Римус замолчал, его взгляд стал далеким и тяжелым.

—Зима, пятый курс.Сириус,он сбежал.Из Гриммо. Навсегда. Пришел к Поттерам летом,в дождь, замерзший, злой, с синяком под глазом и со шрамами на ногах, от круцио,как описывал нам Джеймс.

Римус потер лицо.

—Через пару дней после начала нового курса,возвращались мы с тренировки. И они поджидали. Регулус, его свора.

Пламя камина выбросило язычок, осветив глубокие морщины страдания на лице Римуса.

—Регулус шагнул вперед. Глаза... ледяные озера ненависти и боли. "Ты сбежал", – сказал он Сириусу. Голос тихий, но резал, как нож. "Ты сбежал и оставил меня там.С ними."Римус замолчал, впиваясь взглядом в пламя. "Сириус... он замер. Весь его гнев, вся бравада... испарились. Он смотрел на брата, и я... я впервые увидел в его глазах не презрение. Увидел ужас. И вину. Он открыл рот... но тут Барти Крауч-Младший заорал "Предатель! Бросил семью! Бросил брата!" Доркас засмеялась, звонко и ядовито. Эван что-то прошипел, что-то гадкое. А Пандора Розье....она просто смотрела на Сириуса. Холодным, оценивающим взглядом.Как на что-то недостойное. И это... это, кажется, ранило Сириуса больше всего.

Римус выдохнул, голос дрожал.

—Сириус не нашелся что ответить. Он просто... отвернулся. Пошел прочь. А Регулус стоял и смотрел ему вслед. Смотрел с такой ненавистью и обидой... Джеймс рванулся было вперед, но я удержал. Питер... где-то сзади шмыгал носом. А Сириус... позже, ночью, он сказал мне: "Я не хотел... оставлять его Но я не мог... я не мог взять его с собой. Он... он один из них" И в его голосе... было сожаление. Искреннее сожаление.Но было уже поздно. Мост был сожжен. Регулус никогда не простил ему этого побега.

Дверь скрипнула.Альфард стоял в проеме. Не прислонившись – выпрямившись во весь рост.Капли дождя стекали по стеклу за его спиной, очерчивая его силуэт в сером свете. Его лицо было бледным, но собранным,глаза горели странным, почти вызовом.

—Он сожалел

произнес Альфард, его голос был низким, ровным,но нес в себе невероятную тяжесть.Он говорил о Сириусе.

—Сожалел, что оставил Регулуса. Но не мог вернуться. Не мог изменить выбор. Как и она.

Его взгляд, тяжелый и неумолимый, упал на меня.

—Пандора Блэк.Она сбежала не к нам с Касс.Она сбежала к Уизли. К Фреду и Джорджу.От Люциуса и Нарциссы Малфоев,летом, когда ей было двенадцать.После того как они забрали её к себе после смерти нашей бабушки,Вальбурги Блэк,Панди говорила что она была в миллиарды раз лучше Малфоев,Альфард сделал паузу, его челюсть напряглась.

—Сбежать к Уизли.

Для Блэка это было как высшая степень измены.

—Она ушла, потому что не могла дышать там.И она...

Голос Альфарда дрогнул на миг, смешав гордость и горечь.

—она очень похожа на него. На Сириуса.В своей ярости против несправедливости. В своем бесстрашии. В своем... побеге к тем, кого наша семья считает отбросами.

Слова обрушились на меня. Побег. Двенадцать лет. К Уизли.Образ Пандоры – холодной, надменной слизиринкис самовлюбленным лицом – треснул, обнажив что-то иное.Что-то отчаянное и сильное.Она нашла убежище у тех, кого считали "Предателями крови" так же

считали и Поттеров,так значит что она ненавидит меня не из того что я полукровка.Меня осенило,она ненавидела меня не потому что я полукровка а потому что она ревновала своих брата и сестру.

И тут прорвалось.То, что копилось во мне с момента рассказа о квиддиче, с упоминания охотника и ловца.Голос вырвался хрипло, раньше, чем я осознал:

—Она... она такая же, как её отец. Холодная. Расчётливая. И... и такой же ловец. Как Регулус.

Слова повисли в воздухе, громче любого раската грома за окном.Я сказал это. Признал.Не просто вражду. Признал ее суть.Её стратегию. Её стиль. Точную копию Регулуса Блэка на квиддичном поле и в жизни.Выжидание. Расчет. Удар наверняка. Холод против ярости моего отца-охотника. Ловец против Охотника.

Альфард резко кивнул,его глаза вспыхнули– не гневом, а горьким пониманием.

—Совершенно верно

его голос прозвучал как окончательный приговор.

—в-точь как Регулус.Ловец по крови и по духу. А ты...

его взгляд впился в меня

—ты бросаешься в бой как охотник. Точь-в-точь как твой отец. Не видя ничего вокруг, кроме квоффла и цели. И своей ярости.

Римус закрыл глаза.Его лицо исказила гримаса глубочайшей печали.Он не стал ничего добавлять. Он просто медленно покачал головой,как будто наблюдая за неизбежной катастрофой, которую не в силах остановить.

Альфард не стал ждать. Он развернулся и бесшумно растворился в темноте коридора, оставив меня наедине с оглушительным шумом дождя и тяжестью только что произнесенной правды.

Я остался стоять у окна. Дождь хлестал по стеклу, стирая мир в серую мокрую массу.Внутри было не лучше. Слова висели в воздухе тяжелыми гирями"Точь-в-точь как Регулус. Ловец по крови... Ты бросаешься в бой как охотник, как твой отец..."

Я смотрел на свое отражение в запотевшем стекле – искаженное, бледное, с глазами, полными смеси ярости, страха и ужасающего прозрения.Я видел не себя. Я видел молодого Джеймса Поттера,несущегося сквозь дождь и защитников с квоффлом, готового протаранить любую преграду. И напротив него, в отражении ливня, вставал призрак Регулуса Блэка– холодного, выжидающего ловца, с лицом Пандоры.

Летние каникулы в аду памяти превратились в кошмар зеркал на квиддичном поле жизни.И самое страшное было понять, что ты – лишь игрок в старой игре, обреченный повторить ход отца. Снова и снова.

-––

Три дня.

Три дня с тех пор, как я здесь

Я проснулся от странного чувства пустоты— того самого, что поселяется в груди, когда понимаешь, что больше не можешь терпеть эту тишину. Коттедж Люпина был необычайно тих,будто сама его древняя древесина затаила дыхание в ожидании. Даже привычный скрип половиц под ногами Римуса не нарушал это гнетущее спокойствие.

Спускаясь по лестнице, я заметил свет в кухне— не теплый желтый от камина, а холодный, синеватый. Магический. Когда я вошел, передо мной предстала странная картина Альфард стоял у окна, его профиль освещался мерцающими искрами какого-то сложного заклинания. В воздухе между его руками парила карта звездного неба, но не обычная — она была усеяна крошечными светящимися метками, похожими на следы чьих-то шагов.

— Ты должен видеть это, — произнес он неожиданно мягко, даже не поворачиваясь. Его голос звучал хрипло, будто он не спал всю ночь.

Я подошел ближе. Теперь было видно — это карта Хогвартса нашего времени. Наши с ним пятые курсы. И на ней...

— Это же... — мое дыхание перехватило.

— Наши отцы. Да. — Альфард провел пальцем, и золотистые следы ожили, показав двух мальчишек, убегающих от третьего — маленького, сутулого. — Сириус и Джеймс. Убегают от Питера.

Внезапно карта изменилась. Теперь на ней было двое других мальчишек— один высокий, с гордой осанкой, другой — высокий и худой, с озорной улыбкой.

— Мы— прошептал я.

Альфард кивнул. Его пальцы дрожали, когда он коснулся изображения.Карта снова изменилась, показав другую сцену я, Касс,Альфард и... Пандора, стоящая в стороне,но смотрящая на нас. Все мы были окутаны странным серебристым светом.

— Ты знаешь, что это? — спросил он.

Я покачал головой.

—Связь.Та самая, что была у них. — Альфард указал на мелькающие изображения наших отцов. — Только у нас... она другая.

В его глазах было что-то новое— не привычная холодная ярость, а усталое понимание.

— Мы не они, Фил.Мы можем... должны быть умнее.

Дождь за окном стих.

Я протянул руку и коснулся карты. Звездные следы вспыхнули ярче, и вдруг я увидел— не прошлое, а возможное будущее Альфард и я, стоящие спиной к спине, окруженные тенями, но не сломленные. И где-то вдалеке... Пандора, смотрящая на нас с тем самым не читаемым выражением, что сводило меня с ума все эти годы.

— Как ты это сделал? — прошептал я.

Альфард улыбнулся — по-настоящему, искренне.

— Мы сделали. Это.— он указал на карту, — отражение того, что уже есть. Только мы были слишком глупы, чтобы видеть.

В этот момент дверь скрипнула. Римус стоял на пороге, его лицо освещалось мерцающим светом карты. В его глазах я увидел тот самый старый огонь надежды, который, казалось, давно угас.

— Вы поняли, — произнес он тихо. Это не был вопрос.

Альфард посмотрел на меня. Настоящий взгляд. Без масок. Без стен.

— Да. Мы поняли.

И в этот момент что-то щелкнуло. Не в комнате. Во мне.

Я протянул руку. Альфард взял ее. Его ладонь была теплой— неожиданно теплой для всегда такого холодного Блэка.

Римус подошел и положил свою руку поверх наших. Его шрамы блестели в свете карты, напоминая нам о всех битвах — прошлых и будущих.

— Тогда начинается настоящая работа, — сказал он.

Карта вспыхнула ослепительно и погасла, оставив нас в темноте, но впервые за долгое время эта темнота не казалась враждебной.

Потому что теперь мы были вместе

Не Джеймс и Сириус.

Фил и Альфард.

И это значило все.

***

День отъезда из Хогвартса всегда был особенным. В этом году он казался мне особенно важным - последние недели я ловил себя на том, что украдкой наблюдаю за Кассиопеей Блэк. После всей этой истории с Василиском и обвинениями в адрес Поттеров, после того как мы узнали что это Джинни открыла тайную

комнату и "дружила с Томом Риддлом,молодым Воландемортом"

во мне что то перевернулось.Я понял что надо дорожить моментами,оберегать близких и смотреть на их моральное состояние.

Но в этом году было не только плохое но и хорошее например наше обращение в анимагов.

***

превращение в анимагов от лица Луны Лавгуд.

Мы готовились к этому шесть месяцев. Каждое полнолуние Панди проводила часы в библиотеке, изучая древние манускрипты о трансформациях, а Фред и Джордж тайно экспериментировали с ингредиентами для зелья в Комнате требований. Я собирала редкие лунные травы, которые росли только в Запретном лесу по ночам, а Джинни убедила Хагрида помочь нам с перьями феникса хотя он так и не узнал, для чего они нам понадобились.

В ночь превращения мы собрались в заброшенной астрономической башне. Пандора начертила на каменном полу сложный защитный круг, используя смесь из толченого лунного камня и серебряной пыли. Ее руки дрожали от напряжения.

—Последний ингредиент

прошептала она, доставая крошечный флакон с дымящейся жидкостью.

—Слеза русалки, собранная в новолуние.

Мы встали в круг, каждый держа в руках свою чашу с зельем. Оно мерцало странным серебристым светом, словно содержало в себе кусочек луны.

—Помните- предупредила Пандора

—ваша анимагическая форма отражает вашу сущность. Не пытайтесь контролировать процесс.

Мы выпили зелье одновременно. Сначала я почувствовала, как по моей спине пробежали тысячи иголок. Потом мир начал стремительно увеличиваться - или это я уменьшалась? Мои кости странно хрустели, перестраиваясь, а кожа покрывалась мягким мехом.

Когда трансформация завершилась, я огляделась:

Фред и Джордж превратились в двух совершенно одинаковых сорок с переливающимися сине-черными перьями. Они сразу начали шумно каркать и тыкать друг друга клювами, явно продолжая какой то давний спор.

Пандора стала изящной черной кошкой с поразительными голубо-серыми глазами , которые светились в темноте. Она тщательно вылизывала лапу, сохраняя царственную осанку даже в этом облике.

Джинни превратилась в миниатюрную рыжую лошадку, больше похожую на пони. Она попыталась заржать, но получился только смешной писк, от чего Фред и Джордж (сороки) буквально покатились по полу от смеха.

Что касается меня - я стала белоснежным кроликом с необычно длинными ушами. Когда я попробовала пошевелить носом, то обнаружила, что теперь могу чувствовать малейшие колебания воздуха.

---

Мы решили испытать наши новые формы. Пандора-кошка ловко открыла окно лапой, и мы выскользнули наружу.

Сороки-близнецы сразу взмыли вверх, исполняя сложные пируэты в лунном свете. Они каркали и гонялись друг за другом, явно наслаждаясь свободой полета.

Я обнаружила, что могу прыгать на невероятные расстояния - с крыши на крышу, с башни на дерево. Кроличье зрение оказалось удивительно адаптированным к темноте.

Пандора грациозно скользила по лужайкам, ее черная шерсть сливалась с тенями. Иногда она замирала, и только блеск глаз выдавал ее присутствие.

Джинни скакала вокруг Черного озера, поначалу неуклюже спотыкаясь на своих новых ногах, но быстро освоившись. Ее рыжая шерсть ярко выделялась на фоне ночи.

Наш праздник свободы прервал неожиданный гость. Из леса вышла огромная черная собака. Мы замерли, ожидая атаки.

Но собака только грустно посмотрела на Пандору-кошку, тихо заскулила и скрылась в тенях. В ее глазах не было ни капли агрессии - только глубокая печаль и было ли это узнавание?

Пандора долго смотрела в ту сторону, куда ушла эта собака которая показалась мне знакомой, её кошачий хвост нервно подергивался. Потом она резко развернулась и жестом показала, что пора возвращаться.

Обратное превращение далось легче. Мы просто сосредоточились на своих человеческих образах, и тела послушно вернулись к обычной форме.

—Это было... невероятно- прошептала Джинни, разглядывая свои руки, как будто видела их впервые.

Фред и Джордж сразу начали спорить, чья анимагическая форма круче, но Пандора их резко оборвала:

—Никто не должен знать о том, что произошло сегодня. Никто.

Ее взгляд задержался на мне.

—Даже твоей отец.

Я просто кивнула. Некоторые тайны должны оставаться тайнами.

***

Я сидел в купе с Джорджем, девочки отошли куда то по своим "девчачим делам" как сказала Джинни,но мой взгляд постоянно скользил к двери. Джордж что-то рассказывал о новых разработках для магазина, но я едва слушал.

—Ты сегодня особенно невнимательный.

заметил Джордж, хлопнув меня по плечу.

—Просто устал

буркнул я, но тут дверь купе приоткрылась.

В проеме стояла Кассиопея. Её черные волосы были слегка растрепаны, а серые глаза смотрели прямо на меня.

—Уизли. Мне нужно поговорить с тобой. Наедине

Сердце бешено заколотилось в груди. Я почувствовал, как Джордж напрягся рядом со мной.

—Что случилось?

спросил я, стараясь сохранять спокойствие.

Она лишь покачала головой

—Не здесь.

Когда я вышел в коридор, Кассиопея уже шла вперед, не оглядываясь. Я последовал за ней, чувствуя, как в висках стучит кровь. Мы прошли несколько вагонов, пока она не остановилась у туалета.

—Входи

коротко бросила она.

Туалет в Хогвартс-экспрессе был крошечным, и когда дверь закрылась за нами, мы оказались так близко, что я чувствовал ее дыхание. Она включила воду, чтобы заглушить наши голоса.

—Ты знаешь, зачем я позвала тебя сюда?

спросила она, пристально глядя на меня.

Я попытался пошутить

—Чтобы обсудить план по спасению мира от темных сил?

Но Кассиопея не улыбнулась. Вместо этого она сделала шаг вперед, и вдруг ее руки оказались в моих волосах, а губы - на моих. Это был не нежный поцелуй - это было нападение, требующее ответа.

Мои руки сами нашли ее талию, притягивая ближе. Она пахла чем-то древесным и опасным, как запретный лес ночью. Когда мы наконец разъединились, она прошептала:

—Я устала притворяться, что ты мне безразличен.

—Ты могла сказать раньше, - я задыхался, как после матча по квиддичу.

—Мне пришлось избить Диггори, чтобы это понять.

Она рассмеялась - настоящим, живым смехом, который я слышал от нее, может быть, впервые.

—Идиот. Ты мог просто признаться.

—А ты? Ты что, не могла сказать?

Кассиопея прикусила губу

—Блэки не признаются в чувствах . Они демонстрируют их.

Я снова поцеловал ее, на этот раз медленнее, исследуя каждый миллиметр ее губ. Ее пальцы впились в мои плечи, когда я приподнял ее и посадил на раковину.

—Мы должны держать это в тайне внезапно сказала она, отрываясь.

—Почему?

—Потому что я так хочу. Потому что после всего, что произошло... я не готова к вопросам. Ее глаза стали серьезными.

—Ты согласен?

Я хотел возражать, но в ее взгляде было что-то уязвимое, чего я никогда раньше не видел.

—Хорошо. Но ненадолго.

Она улыбнулась и снова потянулась ко мне. На этот раз поцелуй был медленным, сладким, затягивающим. Я чувствовал, как ее сердце бьется так же быстро, как мое

Внезапно дверь распахнулась.

-О, святой Салазар!

Мы резко разъединились. В дверях стоял Эдриан Пьюси, его глаза округлились до размера сливочных пирожных.

—Я.. э..извините.. - он заикался, краснея.

Кассиопея спрыгнула с раковины с грацией хищницы.

—Пьюси - ее голос был холоден, как лед в Черном озере.

—Если хоть один человек узнает об этом..

—Н-нет! Конечно нет! Я я просто хотел.

он отступал по коридору, пока не уперся в стену.

Я вздохнул

—Иди уже, Пьюси

Когда он исчез, Кассиопея повернулась ко мне

—Ну вот. Теперь у нас проблемы.

—Он не расскажет - я попытался звучать увереннее, чем чувствовал.

—Не расскажет? Это Пьюси! Он сплетничает больше, чем все девчонки Пуффендуя вместе взятые!

Я взял ее за руку

-Тогда мы скажем первыми. Сегодня же.

Она резко выдернула руку

—Нет. Я не готова.

Её глаза вспыхнули.

—Ты обещал хранить тайну, Уизли.

Мы стояли, тяжело дыша, пока поезд покачивался на рельсах. Наконец я кивнул

—Хорошо. Как скажешь. Но это ненадолго.

Когда я вернулись в купе девочки уже пришли

Джордж поднял бровь.

— Где ты был?

— Туалет.

— 40 минут?

— Ну да.

Дора, сидевшая рядом с Луной, посмотрела на Касси, потом на меня— и очень медленно улыбнулась.

Я покраснел.

А Касси убежала в свое купе попрощавшись быстрым "до встречи"

---

Лето началось с того, что мама чуть не убила меня за "подозрительную переписку".

—Фред Уизли! Опять эти ночные совы! — её голос гремел на всю Нору, когда я в пятый раз за неделю ловил письмо на лету, пока оно не разбудило всех.

Конверты от Кассиопеи невозможно было спутать — чёрный пергамент, печать с фамильным гером Блэков, и лёгкий запах пороха, будто она специально держала письма рядом с взрывными конфетами.

"Уизли.

Если думаешь, что я буду тратить чернила на сентиментальную чепуху, ты ошибаешься. Но твои идиотские шутки здесь странно отсутствуют."

Я смеялся и писал в ответ невидимыми чернилами:

Касси

Признайся, ты скучаешь по мне. Иначе зачем бы ты написала Пандоре шпионить за мной? Да, я не настолько тупой,понял что,что то здесь не то — она выглядела, как бандит-шпион."

На следующее утро вся моя комната была заполнена розовыми пузырями, которые орали её голосом "Я НЕ СКУЧАЮ!"

Джордж до сих пор дразнит меня этим.

---

Когда отец объявил о поездке в Египет, я тут же написал Касси — и получил ответ через два часа, что для неё молниеносно быстро

"Пандора едет с вами. У неё доступ к наследству Вальбурги. Я тоже."

Как обычно четко и по делу.

Я не спал всю ночь.

---

встреча в каире

Аэропорт кишел маггловскими охранниками, но Блэки знали, как пройти незамеченными.

Кассиопея появилась из ниоткуда в масловских вещах и они так ей подходили что хотелось выть.Чёрные джинсы, рубашка с закатанными рукавами показывая шрам от дракона на правом предплечье, и этот взгляд, от которого у меня перехватывало дыхание.

— Ты выглядишь...

—Закрой рот, Уизли, а то влетит муха.

и сестры Блэк заржали искренне и громко будто услышали самую смешную шутку в мире.

Пандора стояла рядом с огромным дорожным сундуком на котором красовалась надпись "Не открывать. Возможно, ядовито".

—Если вы будете целоваться при всех, я притворюсь, что не знаю вас.

Но уже через час она сама смеялась, когда мы застряли в каком то магловском изобретении лифте вроде из-за того, что Джордж попытался заклинанием ускорить его.

-––

— Это запретная зона! — шептал Перси,когда мы пробирались через охранные чары

— Ты останешься тут, если будешь ныть,бросила Касси,перелезая через ограждение.

На вершине Хеопса ветер выл, как призрак, а луна освещала её профиль, будто высекая из мрамора.

— Египтяне верили, что пирамиды — это порталы в иные миры,она провела пальцем по древним камням.

— А ты веришь?

—Я верю только в то, что вижу.

И тогда я поцеловал её,между небом и землёй, под

рёв ветра,который уносил наши смех куда-то в пустыню.

Песок забивался в волосы, за шиворот, даже в зубы — но я не мог остановиться.

Пока голос Пандоры не прорезал темноту:

— Я ослепну!

---

В Долине Царей Пандоранаткнулась на запечатанную гробницу.

— Не трогай!— кричал гид, но она уже сломала печать.

Внутри лежала мумия с амулетом на шее — глаз Гора, сверкающий зелёным.

—Сувенир—заявила Пандора,срывая его.

Тут же

Все факелы погасли,Саркофаг затрясся,Из стен полезли скорпионы

—Дора смотри,твои сородичи,ты же названа в честь созвездия скорпиона.

крикнул Фред параллельно но хватая Касси за руку и убегая

— Бежим!— завопил Джордж.

Мы вылетели наружу, а амулет в руке Пандоры шептал на древнем языке.

Той же ночью мы выбросили его в Нил— и он уплыл,светясь в темноте.

---

мы сидели на крыле отеля и Касси прижалась к моему плечу— редкая слабость

— Когда вернёмся...

— Всё изменится?

— Нет. Но хватит прятаться.

Я поцеловал её руку,настолько нежно сколько умел.

— Значит, Джордж наконец перестанет спрашивать, почему я краснею, когда говорю "Кассиопея".

Она рассмеялась,и этот звук я хотел слышать всегда.

Где-то внизу амулет в Ниле вспыхнул в последний раз.

Мы вернулись в Англию под проливным дождём.

Нора встретила нас хаосом — мама бегала по кухне, заколдовывая окна,Перси орал на кого-то по совозовителю,а Джордж и я стояли посреди гостиной, капая египетским песком на ковёр.

— Где отец?— спросил я, но мама лишь покачала головой,глаза полные тревоги.

— В Министерстве. Опять.

Тут дверь распахнулась,и ввалился Перси, лицо бледное.в руках — свежий выпуск "Ежедневного пророка".

— Вы уже видели?

Газета упала на стол с громким шлепком.

Крупными буквами на первой полосе:

СИРИУС БЛЭК — ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК! СБЕЖАЛ ИЗ АЗКАБАНА!"

Под заголовком—фото.

Касси ,Дора и Альфард были в точь-точь на него похожи.

Я выскочил во двор,не замечая дождя,и почти столкнулся с Касси и Пандорой.Они стояли под старым дубом,лица скрыты тенью.

— Вы знали?— выпалил я.

Пандора не моргнула

—Да.

Кассиопея сжала кулаки

—Панди не видела его вообще никогда.Он наш отец с Альфардом. Но мы не видели его с тех пор, как..

— Он убил тринадцать человек и предал поттеров?

мои слова повисли в воздухе.

Молния осветила её лицо,глаза горели,зубы сжаты.

—Он не убивал их и никого не предавал.

— Все так говорят.

—А ты веришь всему, что пишут в газетах?она резко повернулась,плащ взметнулся за ней,как крылья.

Я схватил её за руку

— Ты куда?

— Домой.

— Касси...

— Оставь, Фред.

Она исчезла в темноте,а Дора бросила мне последний взгляд

— Теперь ты понимаешь, почему мы не любим говорить о семье?

-––

Мама не спала всю ночь, заколдовывая двери и окна.

— Он же не придёт сюда?— шёпотом спросил Джордж.

—Он убийца— прошипел Перси.— Ему плевать.

Я сидел у окна, глядя на лес, и вдруг увидел две фигуры между деревьями.

Касси и Дора.

Они стояли, смотря на наш дом,потом развернулись и ушли.

Без слов.

-––

Утром сова принесла письмо,хотя это выглядело как записка:

"Фред

Мы уезжаем. Не ищи.

К.Б."

Ни печати, ни подписи.

Только след чёрных чернил, смазанных дождём

— Почему он сбежал сейчас?— спросил я отца,когда он вернулся из Министерства.

Артур Уизли вздохнул

— Азкабан — странное место. Возможно, он почувствовал... что должен вернуться.

—К чему?

—К тому, что начал.

на подоконнике мирно сидела не кем не замеченная черная кошка..

***

Грязные окна отеля "Дырявый Котёл" пропускали ровно столько света,чтобы подчеркнуть его убогость. Я стоял в дверях номера 13, сжимая в руке письмо от директора — официальное приглашение на родительское собрание для Гарри.

Стук.

Дверь распахнулась, и передо мной предстала Пандора Блэк в безупречных мантиях, с едва заметным пятном дорожной пыли на рукаве.

— Ты опоздал на два дня,— произнесла она ровным тоном, но в глазах читалось раздражение.

За её спиной раздался знакомый голос:

— Филя?!

Гарри буквально влетел в прихожую, с растрёпанными волосами и следом от подушки на щеке.

Через час, за трещащим от сырости камином, Рон Уизли с восторгом рассказывал:

— Твой брат — гений! Когда мой отец не смог найти Дурслей на вокзале, Гарри напустил туману на дядю Вернона в прямом смысле, заставил его подписать разрешение на поездку в Хогсмид и случайно оставил его в вагоне поезда!

Пандора приподняла бровь, а я уставился на брата:

— Ты... подделал подпись дяди?

Гарри пожал плечами, но в его зелёных глазах светилась та самая "поттерская дерзость"

— Он сам дал перо. И кричал так громко, что никто не расслышал, что он отказывается.

Внезапно я осознал — мой младший брат вырос.

Поздним вечером, когда Уизли разбрелись по своим комнатам, а Пандора исчезла проверять защитные заклинания, я застал Гарри у окна.

—Жаль, что я не был там,— прорвалось у меня.

Он обернулся не понимая.

—Когда ты остался один с Дурслями. Я должен был...

Гарри ухмыльнулся— точно как отец на фотках.

—Зато теперь я могу рассказать тебе, как обвести вокруг пальца тупого маггла. Это семейное, кажется.

Я не сдержал смеха.И мы смеялись вместе с Гарри за долгое время.

Пандора, появившись в дверях как всегда бесшумно, наблюдала за нами с непривычным выражением — что-то между раздражением и одобрением?

— Вы оба невыносимы,— констатировала она. — Но это... эффективно.

Гроза за окном стихла, и даже пыльный воздух "Дырявого Котла" показался мне чище.

---

Скрип половиц под ногами выдавал мое присутствие еще до того, как я поднял руку для стука. Дверь номера 7 приоткрылась сама, словно Пандора знала, что я приду.

Она сидела у узкого подоконника, ее силуэт вырисовывался на фоне мутного лондонского неба. В руках – старая книга в кожаном переплете с вытертым золотым тиснением: "Чистокровные традиции: история 28 семей".

— Римус рассказал тебе о них,— произнесла она, не поворачивая головы.

---

Я положил на комод пожелтевшую фотографию, подаренную Люпином:

—Они были лучшими друзьями. С самого первого курса.

На снимке – юный Регулус с непривычно мягкой улыбкой и девушка с красивыми белоснежными волосами,совсем как у Луны, и живыми глазами. Они стояли плечом к плечу у Черного озера, без обычной для Слизеринцев натянутости.

— Она защищала его, — продолжал я, наблюдая, как пальцы Пандоры слегка сжимают страницы книги. — Когда Снейп пытался подловить Регулуса с теми стихами о маглорожденных... Пандора Розье встала между ними и пригрозила рассказать Слизнорту о его "экспериментах" с зельями.

Пандора резко подняла глаза:

— Откуда ты...

—Римус видел. Он говорил, это было... удивительно. Регулус Блэк, которого защищает девушка.

Гроза за окном осветила на мгновение ее лицо – я увидел то, что она так тщательно скрывала

— Она умерла через неделю после его исчезновения, — прошептала Пандора. — Не от заклятий. Она была экстраординарной волшебницей. Любила проводить эксперименты с заклинаниями,и что то пошло не так она умерла на глазах у Луны.А он....

Ее голос прервался. Впервые за все врем.

Я знал, о чем она не договаривает. Тело её отца не нашли.

— Они могли бы....

— Нет,— отрезала она, снова становясь непроницаемой. — Он выбрал свой путь. Она – свой. Как и мы все.

Часы в коридоре пробили три.

Я встал, но у двери обернулся

— Мы не обязаны повторять их ошибки.

Пандора не ответила. Но когда я закрывал дверь, последнее, что я увидел – рука,лежащая на той фотографии,будто пытающаяся удержать то, что давно исчезло.

---

Я проснулся от ощущения тяжёлого взгляда на себе. В ногах кровати сидела угольно-чёрная кошка с необычными такими знакомыми голубо-серыми глазами

—Пандора?

спросил я,спросонья

Кошка лишь  будто насмешливо пощурилась на меня.

Кошка потянулась, её когти цокнули по деревянной спинке кровати, затем бесшумно спрыгнула на пол и исчезла в темноте.

На подушке остался один-единственный чёрный волос.

---

—Ты не видел в отеле чёрную кошку?— Гермиона вторглась в наше купе, её глаза беспокойно блестели. — Гарри утверждает, что она спасла его от дементоров!

Рон фыркнул

— Может, это просто был твой живоглотик?

—С черной шерстью?— парировала Гермиона.

Я непроизвольно сжал кулак, пряча тот самый волос в кармане.

---

Когда тьма заполнила вагон, а дементор протянул к Гарри свои гниющие руки, чёрная молния пронеслась по купе.

Кошка!

Она не нападала открыто — просто стремительно пробежала между дементором и Гарри, отвлекая.

Серебристый свет патронуса Люпина ослепил всех.

Когда зрение вернулось, кошки нигде не было.

---

В конце вагона я заметил Пандору. Её платье было в пыли, а на запястье краснела свежая царапина.

— Ты...— начал я.

— Я опоздала на защиту, — холодно отрезала она. — К счастью, Люпин справился.

Её глаза встретились с моими — те самые сине-серые глаза.

Ни признания.

Ни объяснений.

Только лёгкий намёк на предупреждение в её взгляде, прежде чем она исчезла в толпе студентов.

---

Позже, когда поезд уже подъезжал к Хогсмиду, Кассиопея неожиданно прислонилась к дверному косяку нашего купе:

— Интересно,— протянула она, играя с чёрным волосом, удивительно похожим на тот, что я спрятал в кармане, — почему некоторые животные так странно похожи на определённых людей?

Она улыбнулась мне значительно и ушла, оставив волосок парить в воздухе, прежде чем он растворился в ничто.

---

Свечи, подвешенные к потолку на невидимых нитях, колыхались в такт нашему дыханию. Луна назвала это место "Убежищем зверей" несколько я поняла звери это мы.

крошечная комната за зеркалом на четвертом этаже, где все рисунки на стенах шевелились, если на них долго смотреть.

— Так, — Фред развалился на пуфике, принявшем форму драконьей головы. — Почему мы здесь, кроме как для того, чтобы полюбоваться новым убежищем?

—Это называется тайная комната,идиот.

Я провела рукой по холодному серебряному медальону на шее.

— Поттер знает.

Резко сказала Дора.

Тишина.

Джинни уронила книгу. Джордж перестал жевать шоколадную лягушку.

— Как?!— Джинни привстала, её глаза горели. — Ты же сказала, что никто...

— Он увидел меня в ночь перед отъездом, — голос звучал ровно, хотя пальцы сами сжали край плаща. — Чёрная кошка с голубыми глазами,не самая удачная маскировка,если кто-то уже знает тебя в лицо.

Луна задумчиво наклонила голову

— Он испугался?

Я фыркнула.

—Он попытался погладить меня по голове.

Фред закашлялся,подавившись смехом.

Джордж сложил пальцы домиком,его глаза сверкали опасным блеском

—Значит,теперь у нас есть Поттер,который знает то,что не должен.Что делаем?

—Хорошо что он знает только про Дору.

Я встала ,тень от свечи удлинила мой силуэт на стене

внезапно

я казалась намного выше, чем была на самом деле.

— Ничего. Он не скажет. Но вы должны быть осторожны.Еслия превращаюсь рядом с вами...

Джинни перебила,подняв палочку,будто давая клятву на ней.

—Мы прикроем тебя.Всегда.

Луна кивнула,и в этот момент рисунки на стене,странные,крылатые

существа вдруг замахали крыльями,будто в знак согласия.

Когда я вышла из комнаты,я решила.

в следующий раз,когда Поттер увидит меня в этой форме кошки...

Я оставлю на его подушке мёртвую мышь.