Расплата
От лица Саши:
Я не помню, как дом оказался передо мной.
Не помню, как выбежал из машины, распахнув дверь так, что она со скрежетом ударилась об забор.
Все внутри меня было — звуком. Стальным, режущим, одним единственным: "Она в опасности."
Выбил дверь плечом. Доски треснули под натиском, замок хрустнул.
И картина передо мной —
разорвала реальность.
Мия.
Она стояла, прижатая к стене, руки прикрывали живот.
Наших малышей.
Арина стояла напротив. В её руке — ножницы. Не бытовые. Хирургические. Узкие. Зловеще блестящие в тусклом свете.
Но не лезвия заставили моё сердце остановиться.
А их положение.
У её живота.
Она хотела... она правда...
Мир сжался. Все звуки исчезли.
— Ты опоздал, — прошипела Арина, поворачивая ко мне лицо. В её глазах не было ни капли раскаяния. Только безумие.
И я вдруг понял. Она бы это сделала. Не колеблясь. Не моргнув.
Раньше я знал её, спал с ней, верил. Как же я был слеп.
Как я мог... когда рядом с ней гнила каждая секунда?
Мия смотрела на меня — в глазах ужас, слёзы, надежда.
Я должен был защитить её всегда. От всего. От всех.
А я оставил.
Проклятие внутри меня зашевелилось. Сердце уже не билось — оно рычало.
Я больше не был человеком.
Я стал зверем.
Одним прыжком я оказался между ними. Мия — за спиной. Арина — передо мной.
— Шаг назад, — процедил сквозь зубы.
Она усмехнулась, слегка качнув ножницами.
— А если нет?
Гнев вспыхнул. Я не думал. Тело двигалось само.
Выстрел.
Тишина.
Арина опустилась на пол. Ножницы выпали из руки.
Я развернулся.
Мия дрожала. Я коснулся её лица, плеч, живота.
— Ты в порядке?.. Малыши? — голос сорвался.
Она кивнула. Слёзы катились по щекам. Я прижал её к себе, почти срываясь от страха, который догнал только теперь.
Я закрыл глаза и поклялся себе.
Никогда больше.
Никогда не оставлю.
Никогда не отпущу.
Никто не подойдёт даже близко.
— Прости, — выдохнул я в её волосы. — Я... прости.
Впервые в жизни я не чувствовал себя сильным.
Но я был готов умереть за них.
И теперь, если судьба ещё раз попробует отнять мою семью...
Она получит расплату.
От лица Мии:
Не могу дышать.
Грудная клетка сжалась, как будто воздух стал свинцом. Легкие горят, в ушах гудит.
Передо мной — лужа крови.
Чёрная в тусклом свете, как в плохом сне.
Но это не сон.
Это реальность, которая вот-вот разорвёт меня.
А Саша...
Саша дрожит.
Его руки всё ещё сжаты в кулаки, глаза горят, как у загнанного зверя. Он словно сражается с самим собой, с тем, что только что сделал.
— Ты... — голос срывается, хрипит. — Ты украла моих детей.
Он смотрит не на Арину. На меня.
Как будто всё, что копилось в нём за месяцы, за годы, вышло наружу — не гнев, нет.
Страх.
Я не отвечаю.
Не могу.
Потому что вижу в его глазах то, чего боялась больше всего.
Не безразличие.
И не ярость.
А... абсолютную решимость.
Он сожжёт мир ради них.
И ради меня.
Эта мысль пронзает всё моё существо.
Я чувствую, как что-то внутри меня рушится. Не стены — цепи.
Он стоит между мной и смертью. И если бы нужно было, он бы остался на этом пороге вечно.
Саша подходит ко мне, медленно, будто боится спугнуть.
— Прости, — шепчет он. — Прости, что допустил. Что не увидел. Что ушёл, когда нужно было остаться.
Я всё ещё не могу говорить. Только киваю. Слёзы капают на рубашку, на его ладони.
И вдруг я понимаю.
Он уже не тот, кем был.
И я — не та, что терпела.
Мы оба — стоим на крови.
Но впервые — вместе.