Глава 17
От быстрого бега сердце дико колотилось, а дышать было тяжело — сказывалась одышка, вызванная моей непомерной страстью к крепким «Мальборо» в красно-белой пачке. Времени было мало, и я решил захватить только самое необходимое. Не оставалось никаких сомнений, что за мной придут. Так что действовать надо было быстро. Я прикурил сигарету, с наслаждением затянулся и принялся собирать всё, что было мне нужно. «Вальтер» вместе с кобурой занял место в чемодане, в который я также сложил кое-что из одежды и обе «Беретты». Туда же я сложил документы и все награды, полученные на службе — значки снайпера, «Пурпурное Сердце», «Серебряная Звезда», «Орден Почётного Легиона», крест «За Выдающиеся Заслуги». Столь полюбившуюся мне снайперскую винтовку пришлось оставить дома, так как девать её было попросту некуда. Дорогой костюм я снял, надев вместо него рваные джинсы, байкерскую кожаную куртку и армейские ботинки. Надев тёмные очки «Рэй Бэн», я взглянул в зеркало и улыбнулся самому себе. Затем проследовал на кухню, выпил стакан виски залпом и снова закурил сигарету, выйдя на балкон и выглянув на улицу. К моему дому уже направлялись три лимузина. Не успели они притормозить, как из них выскочили вооружённые люди. Где-то на двенадцатом я сбился со счёта.
«Хотите поиграть, ублюдки?» — подумал я, расчехлив снайперскую винтовку и зарядив её. Стараясь не высовывать ствол винтовки из окна, я взял на прицел одного бандита с автоматом Калашникова, задержал дыхание и нажал на спуск. Пуля преодолела расстояние до цели за долю секунды, и живот гангстера взорвался кровавым фонтаном. Белоснежная рубашка покраснела от крови. Умирающий мафиози схватился обеими руками за страшную рану, из которой начали вываливаться кишки, и сполз на землю, выплюнув струю алой крови. Следующим выстрелом я обезглавил ещё одного, вооружённого компактным карабином OA-93, детищем фирмы «Олимпик Армс», являвшим собой нечто, напоминающее винтовку М-16 с чрезмерно укороченным стволом и спиленным прикладом. Затем я выбил ещё двоих, с пистолетами-пулемётами «Беретта» М-12 и «Мини-Узи». Оставив винтовку на балконе, я стремглав бросился в комнату, когда балконное стекло взорвалось от попадания целого шквала пуль, жужжавших, словно рой потревоженных пчёл. Влетев в кухню, я рухнул на пол. Несколько пуль ударили в стену над моей головой, ещё несколько пробили насквозь дверцы стенного шкафа и разбили посуду.
«Надо будет предъявить этим ребятам счёт за ущерб, нанесённый моему имуществу!»
Я рассмеялся. Даже под огнём противника мне удавалось сохранить чувство юмора. Вбежав в комнату, я вытащил оба пистолета «Беретта» 98FS, «Вальтер ППК» и запасные магазины. Обе «Беретты» я держал в руках, «Вальтер» спрятал в глубоком внутреннем кармане кожанки, предусмотрительно поставив его на предохранитель. Из тумбочки возле кровати взял небольшой пластиковый свёрток и закрепил его под входной дверью. После этого вошёл в гостиную, собрал всё, что только попалось под руку и сложил на диване, накрыв одеялом. Старый приём, но иногда срабатывает. После этого я залез в шкаф и принялся ждать. Услышав удары по входной двери, я вынул из кармана маленький цилиндрический предмет. Вскоре дверь квартиры поддалась, и я услышал топот ног в гостиной. Отлично! Мой палец нажал кнопку на цилиндре, и человеческую речь и топот заглушил громкий взрыв.
— Ублюдок!
— Откуда у него противопехотные мины?
— Заткни пасть, мудак! Аааа! Мои ноги!
Я усмехнулся. Видимо, кто-то ещё был жив.
Вскоре в гостиную влетели несколько человек. Встав в дверном проёме, один из них принялся стрелять по куче хлама на диване.
— Джимми! Как ты повёлся на такой дешёвый трюк, тупая куча говна? — рявкнул кто-то.
— Чёрт, шеф, осторожность не помешает! — мафиози принялся приближаться к дивану, держа его под прицелом своего «Глока». В щель между дверцами шкафа я видел, как вместе с ним к дивану направлялись ещё двое. Тот, что был вооружён «Глоком», резко сорвал одеяло и грязно выругался, увидев стопку изрешечённых пулями старых носков, трусов и нескольких сумок и подушек, перья из которых разлетелись во все стороны. Пора!
Распахнув дверцу шкафа, я вскинул оба пистолета и принялся колошматить по спусковым крючкам. Девятимиллиметровые пули рвали человеческую плоть, кровь, лёгочная ткань, мозг — всё это забрызгало ковёр и диван. Три изуродованных, пронизанных пулями окровавленных тела повалились на пол. Я не спешил выходить из шкафа, прислушиваясь, нет ли поблизости кого-то ещё. Было тихо, только из прихожей до меня доносились чьи-то стоны боли.
Я осторожно вышел из шкафа, глядя на троих мертвецов на окровавленном ковре. И вдруг периферийным зрением увидел человека в дверном проёме. Он одним прыжком оказался передо мной. Одной рукой он вышиб пистолет из моей левой руки, затем, захватив мою правую руку своей левой и уведя ствол второй «Беретты» в сторону, он нанёс мощный удар мне в живот, выставив при этом левую ногу вперёд и чуть наклонив корпус, а правую отставив назад. Всё произошло так быстро, что я даже не успел разглядеть лицо напавшего на меня противника, согнувшись пополам от боли и выронив вторую «Беретту». Это был один из приёмов каратэ киокушинкай, который назывался «гяку цуки». Отлично. Значит, я имею дело с каратистом. Стараясь игнорировать боль, я взмахнул кулаком, метя в лицо своего врага. Обычный размашистый удар. Это была серьёзная ошибка. Левой рукой мафиози, смуглолицый брюнет с короткой стрижкой, худощавого телосложения, отбил мой удар, затем в прыжке развернулся боком ко мне и провёл серию из двух быстрых ударов правой рукой, саданув меня по печени и подбородку — ещё один приём киокушинкай, «джун цуки». Я отлетел к стене и ударился об неё спиной, задыхаясь от боли. Правая рука автоматически опустилась во внутренний карман куртки, но снять «Вальтер» с предохранителя я не успел — каратист нанёс мне удар полусогнутой ногой в подбородок. Запрокинув голову назад, я рухнул на пол и, стоя на четвереньках, посмотрел на своего врага снизу вверх: — Ах ты сука!
— Узнал меня, мразь? — каратист пнул меня под рёбра, и я, охнув от боли, распластался на полу.
— Откуда, мать твою, я должен тебя знать? — прохрипел я.
— Откуда? — издевательским тоном промолвил мой противник, — в самом деле, откуда? Разве ты никогда не смотришь в глаза тем, в кого стреляешь? Что с тобой, приятель? Боишься, что люди, убитые тобой, будут являться тебе во снах? Кстати, да, стрелок ты отменный. А вот в ближнем бою — дерьмо собачье! — нога в тяжёлой кожаной туфле опустилась мне на спину, сильно надавив. И я решил воспользоваться моментом. Сделав рывок вперёд, я резко вскочил и изо всех сил обрушил свой правый кулак на пах каратиста. Тот согнулся пополам, а я, развернувшись на левой ноге, лягнул его носком правой в челюсть. Удар оказался достаточно сильным, чтобы выбить ему несколько зубов. Каратист отшатнулся в сторону, выплюнув кровь и выбитые зубы, и с рёвом бросился на меня, но я отбил его удар кулаком и двинул ему коленом в пах ещё раз, после чего свёл руки в замок и ударил его по ушам. Мафиози, взбешённый тем, что я начал одерживать верх, потянулся к своей кобуре с пистолетом, но я опередил его. Хук справа и апперкот в нижнюю челюсть — и бандит грохнулся на пол, прямо на труп одного из своих подчинённых. Я наклонился, подобрал первый попавшийся пистолет, «Беретта 98FS Фьюжн», направил его на своего врага и спустил курок. Раздался лишь сухой щелчок. Я не успел даже выругаться, как тот вскочил на ноги, сделал подсечку, ударив меня носком ботинка в подколенную складку, и парой быстрых движений схватил меня за шею и развернул спиной к себе. Удушающий захват. Несмотря на худобу, мафиози был достаточно силён, и я уже задыхался. Вырваться из смертельного захвата не было никаких сил. В глазах начало темнеть, и я уже мысленно простился с жизнью, но в итоге смог собраться с силами и ударить каблуком армейского ботинка по подъёму стопы противника. Хватка ослабла, и я, воспользовавшись этим, развернулся, схватил каратиста обеими руками за голову и наклонил её ближе к себе. В этот удар коленом я вложил всю свою силу, и, как следствие, нос бандита превратился в кровавое месиво. Одна его рука отпустила моё горло, другая сжала его сильнее, но я, обхватив её обеими своими, надавил на болевую точку на локтевом сгибе, заставив мафиози наклониться, и потом толкнул его в спину. Потеряв равновесие, мой противник влетел головой в дверцу шкафа, однако тут же встал и лягнул меня в солнечное сплетение. Тут же перехватило дыхание, и я тяжело упал на спину, жадно ловя ртом воздух.
— Ты проиграл, сучёныш! — рассмеялся бандит, — никто ещё не оставался безнаказанным, связавшись с Фрэнки Девито!
«Так это ты! Как жаль, что я не добил тебя в прошлый раз, сукин сын!» — хотел сказать я, но слова застряли в горле. Я не мог даже нормально вздохнуть. Он присел на корточки рядом со мной, чтобы заглянуть мне в глаза.
— Видишь, я не боюсь смотреть в глаза человеку, которому суждено умереть от моей руки! — рассмеялся Девито. Но не успел он что-либо предпринять, как я резко вытащил из кармана куртки ключ от квартиры и вогнал ему в правый глаз. Взвыв от боли, капо отшатнулся в сторону, пытаясь вырвать ключ из брызжущей кровью глазницы. Я поднялся на ноги, шатаясь, схватил перевёрнутый стул, валяющийся возле дивана, и с размаху ударил Девито в грудь. Потеряв равновесие, он отлетел к огромному окну и, разбив стекло, исчез за окном, не переставая кричать от боли и ужаса. Я сел на пол, стараясь восстановить дыхание. Мать твою, вот это была бойня! Подобрав разбросанное по полу оружие, я быстро собрал все вещи, все деньги сложил в кейс и направился к выходу. Один из брошенных лимузинов мафии вполне вместил бы все мои вещи, ибо я взял только самое необходимое. Я улыбнулся при этой мысли. Перебить людей, явившихся по твою душу, а потом ещё и спереть их тачку!
Прихожая напоминала скотобойню. Куски разорванных взрывом тел валялись повсюду, стены, пол и потолок были все в крови. Один преступник ещё дышал. Он лежал возле выбитой входной двери, всё лицо было залито кровью, а от ног остались только два уродливых обрубка. Самодельное взрывное устройство, которое я подложил под дверью, сделало своё дело. Глаза инвалида смотрели на меня с мольбой. Я кивнул, догадавшись, о чём он просил, и один точный выстрел избавил его от страданий.
***
— Вот он! — крикнул Уэйджер.
— Не делай резких движений, или он убьёт тебя на хрен! — предупредил его Лоуренс, наблюдая за человеком в кожаной куртке и тёмных очках, который выбежал из подъезда дома. На парковке его уже дожидались пять полицейских машин и десять самих полицейских.
— Дэмиен Райден, вы арестованы по подозрению в угоне и в убийствах! — прокричал Лоуренс, — вы имеете право хранить молчание, всё, что вы скажете, будет использовано против вас!
Ответом послужили три выстрела из пистолета, разбившие лобовое стекло патрульной машины и проделавшие дырку в переднем бампере. Подозреваемый спокойно подбежал к лимузину мафии, «Линкольну», возле которого лежали четыре трупа, сел за руль, пригнув голову, когда заговорили пистолеты и дробовики полиции, и завёл автомобиль. Сдав назад, угонщик протаранил одну машину полиции, резко развернулся и помчался по дороге, с каждой секундой увеличивая скорость.
— Ты ничего не заметил, Марк? — спросил взволнованный Лоуренс, когда он и Уэйджер садились в служебный автомобиль, готовясь начать погоню за уходящим подозреваемым.
— А что я должен был заметить? — Уэйджер смотрел на своего напарника широко раскрытыми глазами. Темнокожий офицер полиции ответил: — Такие люди, как он, профессиональные убийцы, редко позволяют себе промахиваться, особенно на такой маленькой дистанции. Он намеренно выстрелил по машине, а не по нам. Интересно. Наёмный убийца, не трогающий полицейских даже когда они направляют на него оружие? Хм... ладно, это неважно, — он нажал на газ, и машина рванулась с места, словно молния. Схватив микрофон полицейской рации, Лоуренс произнёс: — Штаб, это Бэджер-два! Подозреваемый уходит от преследования по Шелдон-стрит, чёрный «Линкольн» с выбитыми боковыми стёклами и дырами от пуль в заднем бампере. Номерной знак разглядеть не успел. Требуется вертушка со снайпером, как поняли, приём?
— Слышу вас, Бэджер-два, — последовал ответ, — вертолёт будет готов в течение пяти минут. Отбой.
Лоуренс мельком взглянул на Уэйджера. Молодой полицейский нервничал. Об этом говорил не только его взгляд. Каждый жест, каждое движение — всё говорило о том, что Уэйджеру не нравилось происходящее. Впрочем, Лоуренс прекрасно понимал своего напарника. Он испытывал то же самое чувство...