Огни большого стадиона

Фермин не прислал адрес.
Он прислал координаты.

Короткое сообщение без приветствия:
"Будь здесь к пяти. Удобная обувь. Без лишнего."

Алексис сверилась с картой: это был район на самом краю Барселоны, за стройками и промышленными кварталами.
Она уже привыкла к его стилю — никаких уточнений, всё чётко и лаконично.
Завела машину, включила музыку, и, как всегда, выбрала маршрут сама.

Чем дальше она ехала, тем меньше становилось знаков привычной жизни. Асфальт постепенно терял ровность, здания становились грубее, исчезали яркие вывески.
Лишь море на горизонте подсказывало — она приближается.

⸻

На месте она оказалась на десять минут раньше.
Машину оставила у старого забора, рядом с заброшенными складами.
Вокруг — ни души.
Пахло солью, пылью и чем-то немного забытым, будто здесь время остановилось.

Фермин появился неожиданно — будто материализовался из воздуха. Он шёл по тропинке между зарослями, одетый просто: светлая худи, спортивные штаны, кроссовки. Без кепки. Без привычного щита в виде капюшона или отстранённого взгляда.

— Привет, — сказал он негромко.
— Привет, — улыбнулась Алексис, отрываясь от капота, на который облокотилась.

— Ты на машине?
— Да. Надоело зависеть от автобусов.
— Умно. Здесь не часто ходят.
— Ты специально так выбрал?
— Я всегда так выбираю.

Он кивнул ей следовать за ним. Алексис накинула худи и пошла за ним по узкой, едва заметной тропе. Камера была в сумке, но доставать её не хотелось.

⸻

Пляж открылся резко, будто разорвал собой ландшафт.
Дикий, настоящий, широкий.
Крупный песок, камни, обрывистый берег, ветреный простор.
Ни одной души. Только чайки и разбросанные рыбацкие сети, высохшие под солнцем.

Алексис затаила дыхание.
— Здесь... по-настоящему.

— Здесь — я, — спокойно сказал Фермин и сел прямо на песок.

Она села рядом, скинув кроссовки и зачерпнув рукой сухие крупинки.

— Ты привёл меня в место, где ты не «игрок Барселоны».
— Потому что здесь я никогда им не был.
— А кто ты здесь?

Он смотрел на горизонт.

— Просто человек. Иногда — испуганный. Иногда — злой. Иногда — слишком уставший, чтобы разговаривать.

Она молчала. В этом был он — весь. Без медалей, без комментариев после матча, без статистики.

— А ты кто здесь? — спросил он.

— Наблюдатель. — Она посмотрела на него. — Тот, кто старается не мешать и всё равно становится частью кадра.

Фермин улыбнулся — впервые за день. Настоящею, тёплой, не натянутой улыбкой.

— Ты снова не снимаешь.
— Потому что я не хочу портить кадр. Сейчас он идеален.
— Значит, тебе придётся всё запомнить.
— Я так и делаю.

⸻

Они прошлись по берегу. Он шагал молча, иногда бросал взгляд на волны.
Потом вдруг достал из кармана старую, чуть помятую фотографию.

— Это мой брат. Мы были неразлучны. Он был спокойнее, умнее. Я был резким, но всегда знал: он меня понимает. А потом мы перестали разговаривать.

— Почему ты её хранишь?
— Потому что она из тех времён, когда я ещё не боялся быть собой.

Алексис прижала снимок к груди, прежде чем вернуть его.

— Тебе не обязательно быть кем-то. Достаточно быть тем, кто ты есть. И рядом с кем-то, кто видит тебя.
— Ты видишь?

Она кивнула.
— С первого дня. Просто не сразу поняла.

⸻

Солнце клонилось к закату. Они сидели у кромки воды, босые, молчаливые.
Фермин смотрел на неё не как на кого-то из вне — как на своего человека.
Без защиты, без ролей.

— Если ты когда-нибудь снимешь фильм, — сказал он тихо, — покажи в нём не меня. Себя.
— Себя через тебя?
— Да. Потому что ты видишь, как будто сквозь.

Она чуть склонила голову, и в её взгляде была благодарность.

— Я хочу показать правду. Без фильтров. Без идеальности.
— Тогда не забывай и про себя. Потому что ты — тоже правда.

⸻

Они возвращались медленно.
Алексис включила фары, когда уже стемнело.
Фермин проводил её до машины. Не прикасаясь, просто стоя рядом, пока она садилась.

— Спасибо, что приехала, — сказал он.
— Спасибо, что позвал.

И когда она завела двигатель, он всё ещё стоял на месте.
Молча. Смотрел ей вслед.
Но она знала: он не отдаляется.
Он остался ближе, чем когда-либо.