/5/
Добравшись до библиотеки, Дина ступила на занесённую снегом тропинку.
Вдалеке она заметила нечто смутно знакомое — это была вишнёвая девятка.
Дина остановилась и прищурилась: номера были занесены снегом, а водителя в машине не было.
Отмахнувшись от навязчивых мыслей, девушка вошла в здание.
До начала её смены было ещё три часа, но в благодарность Маше за то, что она подменила её вчера, Дина решила отпустить её и принялась за работу.
Читателей было немного: в последнее время люди не интересовались книгами. В основном приходили школьники, реже студенты и ещё реже рабочие.
Дина занималась починкой книг: некоторые из них были разорваны, другие — разрисованы. Девушка не понимала, как можно так обращаться с книгой.
Она мирно занималась своим делом, когда на стол перед ней опустились три розы, перевязанные лентой.
Блондинка подняла глаза на посетителя, и внутри неё всё оборвалось: это был Леон. Он улыбался и оценивающе разглядывал девушку, его взгляд задержался на её пышной груди.
Закусив губу, он поднял глаза и произнёс:
— Здравствуй, красавица, и снова мы встретились.
— Тихо, — прошептала Дина, — не огрызайся, только не огрызайся.
— Что вам нужно? — равнодушно спросила она.
— Мне нужен был этот миг, чтобы снова увидеть тебя. Когда я впервые тебя увидел, не смог забыть. Я целую ночь мучился от желания вновь увидеть тебя, — начал свою сладкоречивую тираду парень.
— Хватит! — рявкнула девушка и захлопнула книгу.
Несколько читателей испуганно посмотрели на неё и, распрощавшись, покинули библиотеку.
— Ты чего такая злая? Я же ничего тебе не сделал, — словно промурлыкал Леон.
— Пока, — последнее слово он произнёс про себя.
Ещё вчера, как только он увидел её, у него созрел план, увлекательный для него и печальный для неё.
Когда Дина и Леон остались в зале одни, она смело могла говорить:
— Я с «универсамовскими», я сестра старшего. Все пацаны знают, что меня трогать нельзя.
— Тебя никто не собирался трогать, просто хотел поухаживать. И в мыслях ничего плохого не было, — развёл руками парень и улыбнулся.
— Хватит, твоё лицемерие насквозь вижу. Ещё раз ко мне подойдёшь... — прошипела девушка.
— Что? Братику пожалуешься? — усмехнулся Леон.
— Нет, я даже брату не скажу, — соблазнительно улыбнулась Дина и, нежно прикоснувшись к груди парня, начала приближаться к его шее.
Леон расплылся в улыбке. Вот и попалась рыбка на крючок, сама плывет в его сети.
— Просто если ты ещё раз ко мне подойдёшь... — прошипела Дина, схватив парня за кадык, — я тебя убью.
Я вырву твой поганый язык и отдам на съедение собакам. Хотя нет, лучше! Я затолкаю в твой рот дерьмо и зашью его, чтобы больше ни одну девчонку ты не смог заманить к себе. А на сладкое, лишу тебя твоего «друга».
С этими словами девушка оттолкнула парня и брезгливо вытерла руку об полотенце.
Леон пытался отдышаться. Ему казалось, что до сих пор её рука сжимает его горло, лишая кислорода.
— Вот... Же... Сука... — прохрипел пацан и харкнул на пол, после чего вышел на улицу.
Дина ухмыльнулась. Теперь она не та зажатая девчонка, которая всё терпит и молчит. Теперь она сама будет отстаивать себя, не будет прятаться за спины парней.
Посетителей всё равно не было, и Дина заварила себе чай. Стоя спиной к двери, она услышала, как зазвенел колокольчик, который означал, что кто-то пришёл.
Девушка, взяв кружку чая, развернулась. В дверях стоял Турбо.
Парень, улыбнувшись, произнёс:
— Какая ты гостеприимная и чай мне приготовила.
С этими словами он подошёл к Дине и забрал у неё чашку из рук.
Девушка было хотела возмутиться, но вспомнила произошедшее вчера, и ей стало стыдно.
— Валер, ты прости меня за вчерашнее. Я не должна была тебя выгонять.
Турбо отхлебнул чай и поморщился. Кажется, кто-то обжёгся.
— Извинения принимаются, — с этими словами он сел за соседний стол и снял шапку и куртку. — Ну, я извиняться не буду. Не потому что пацаны не извиняются, просто потому что я прав.
Дина закатила глаза и, заварив себе чай, взяла сушки и села рядом с Валерой.
— Знаешь, я так на тебя вчера злился, думал, больше и не заговорю с тобой. А когда ты бросила мне пачку в голову, это так меня рассмешило. Ну как на такого ребёнка обижаться? — проговорил Валера, жуя сушку, а затем потрепал девушку по голове.
— Я не ребёнок. Мне двадцать, между прочим, — проговорила Дина, убирая руку парня с головы и приглаживая волосы.
— Двадцать лет... Меня посадили, тебе было пять. Пятнадцать лет прошло, — грустно произнёс Валера. — Хоть мы и виделись, когда тебе было одиннадцать лет, я всё равно вижу ту девочку, которая сидела и плакала на вокзале.
Девушка поникла. Ей тоже стало грустно и обидно за Валеру. Отсидел за грехи другого. Вот оно, правосудие. Она не заметила, как по щеке потекли слёзы. Не успела их смахнуть, как Валера заметил её слёзы.
— Эй, ты чего, солнышко? — спросил парень и, обхватив её подбородок, приподнял лицо.
— Ничего, — отмахнулась Дина и, вытерев слёзы, отвернулась от Валеры.
Валера смотрел на неё. Длинные светлые волосы, которые струились по плечам, доходя до поясницы. Слегка курносый нос, пухлые губы, которые были искусаны. Ещё и глубокие голубые глаза. Сейчас она была похожа на одинокого, печального ангела. Как она могла оказаться в этом страшном и жестоком мире?
Валера аккуратно обнял девушку за талию, стараясь не прижиматься слишком сильно, и невольно вдохнул её запах. Её волосы пахли цветами, а от самой Дины исходил запах духов с корицей. Это сочетание дурманило парня, и он положил голову девушке на плечо.
Дина повернулась к Валере и одной рукой начала перебирать кудри его волос.