Ликорис [18+]

30 сентября 2022

Джисон нахмурился и сжал лямки рюкзака посильнее. Зря он так рьяно искал свой бейдж последние две недели. В этом как будто не было смысла.

Если честно, он вообще не помнит, когда его потерял, но перерыл весь свой дом. На прошлой неделе он снова наведался к Минхо — без его ведома, к сожалению. Ли категорически отказывался забывать тот неприятный разговор. А ещё обижается на то, что он не говорит причину систематических опозданий.

Джисон выдохнул. Всё из-за ебучего бейджика. И Ли Феликса.

У него уже две недели гребаная бессонница. Или кошмары. Бессонница из-за кошмаров — так вдвойне безнадёжнее. Стоит ему уснуть, перед глазами предстаёт Феликс. Он улыбается, как и раньше, когда о чём-то болтал с той сумасшедшей, вот только кровь, стекающая по его щеке, не оставляет Джисону и шанса забыться.

Даже. В гребаном. Сне.

Говорить об этом Минхо откровенно не хочется. Врать ему ещё больше — всё равно что нацепить марлевую повязку на глаза. Спадёт со временем, и можно будет ждать извержения вулкана.

Минхо, как кот, ласковый, мурчащий, когда чешут носик, но стоит только оставить незаметную рану, которая вырастет в абсцесс, и дождаться, когда она вскроется — всё. Мурчащий котик превратится в настоящего война, отстаивающего свою жизнь на смерть, готового грызть любого, кто к нему прикоснётся.

Раны затягиваются — Джисон не понаслышке знал это. Но нужно время, чтобы у котика перестало болеть. Как бы у Минхо вообще не загноилось. Хан и так умалчивает самые важные вещи, а теперь не может найти смелости вскрыть все карты. Боится вскрыть незримую рану или нанести свежую.

Поэтому он молчит о бессоннице и её причинах. Справится как-нибудь. Он же как-то пережил потерю матери. Хотя отца он тоже потерял: мужчина — живой мешок из органов и костей с вечной потребностью в дозе.

От кошмаров, как ни странно, отвлекают поиски злосчастной именной таблички. Где Джисон только не искал: в парке, где часто зависал, по маршрутам от школы до дома и от дома до парка. Пусто. Хотя на что он рассчитывал спустя несколько дней?

Сегодня он решил взглянуть страхам в лицо и пришёл к тому месту, где столкнулся с пониманием фатальности принятых решений. Место, где умер Феликс — главное лицо его кошмаров. Кажется, тогда Гамма схватил его за нагрудник пиджака.

Джисон хмыкнул. Тогда он не заметил, как здесь воняет помойкой. От настолько спертого воздуха даже блевать тянет.

Вот уже час он ползал по асфальту, внимательно осматривая каждый сантиметр. Ноги затекли, рюкзак мешал, а бейджика всё не было. Джисон сплюнул и поднялся. Уши тут же заложило, а голова закружилась. Парень постоял пару секунд, ожидая, когда темнота в глазах исчезнет, и угрюмо пошел домой.

Впустую потраченное время. Снова.

Словно в насмешку, фонари на улице долго не зажигались, хотя солнце скрылось за домами пятнадцать минут назад. Когда он дойдёт до дома, будет очень темно.

Повеяло холодом. У Джисона табун мурашек поднялся от поясницы к лопаткам, ручейком скрылся в волосах, заставив те, что на загривке, встать дыбом. Плохой знак. Джисон обернулся, но увидел только пустую улицу.

Зажглись фонари. Парень ускорил шаг.

Вдруг он услышал чей-то вздох, словно сама Смерть устала преследовать его. Хан снова обернулся и снова не увидел никого. Руки задрожали: то ли от резкого холода, то ли от нервов. Он сжал ладони в кулак.

Теперь его шаги со стороны казались нетерпеливыми и даже дёрганными. Он постоянно оборачивался назад, словно убегая от кого-то невидимого.

Чьё-то присутствие за спиной раскаляло нервы, словно напряжение в двести двадцать вольт.

Непонятный страх неожиданно сковал лёгкие, лишая кислорода. Джисон стал дышать чаще, но воздух, такой желанный и холодный, словно уходил в никуда. Темнота окончательно завладела пространством.

Фонари стояли на большом расстоянии друг от друга, из-за чего чёрная тень парня бегала возле него в окружении других, более блёклых. Словно несколько человек решило вести хоровод, центром которого был он. Сердце сжималось снова и снова, когда что-то мелькало в поле зрения — собственный силуэт на асфальте.

— Кто здесь? — не выдержал Джисон.

Ответом ему была тишина. Он сжал зубы и свернул на улицу, где фонарей ещё меньше, не потому что хотел, а потому что его дом находится на ней. Ещё десять минут, и он окажется в безопасности.

Впереди маячил фонарь, который мигал с перерывами в тринадцать секунд — Джисон считал, — ровно столько у него уходило на более-менее глубокий вдох, чтобы пытаться успокоить себя.

Шаги стали широкими, у Хана горели икры. В один момент, когда Джисон уже был под жёлтым светом, фонарь погас, издав треск и позволив темноте захватить всё в радиусе пятидесяти метров.

Парень сделал вдох, когда резкая боль в затылке буквально выбила из него воздух. Он упал лицом вниз. Сознание провалилось в темноту.

Через какое-то время, осознавая себя в темноте, он понял, что всё ещё дышит. Он открыл глаза, но не увидел ничего, кроме привычного чёрного.

Джисон сел. Затылок сильно болел, пульсируя, из-за чего парень застонал, но не услышал своего голоса. Что-то инородное в этой темноте зацепило взгляд. Неестественное, отчего ему захотелось смеяться. Красные бутоны рождались из темноты, словно кто-то разбрызгал краску, и вот они уже окружили его.

Он бы узнал эти цветы из тысячи. Мама часто рисовала их ему в детстве, даже пару раз приносила букеты домой. Камелии.