Инцидент
Щелчок фотоаппарата запечатлел момент, достойный самой великой летописи их дружбы, того хаоса, который они умели творить, словно по волшебству:
Акио, повисший вниз головой на ветке старой груши, его ярко-голубые волосы, словно взрыв энергии, торчали во все стороны, напоминая озорного чертёнка, решившего поиграть в игру "кто выше?"
Ючи, в самой эпичной позе "мстителя с грушевым топором" перепачканный грушевым соком с головы до ног, уставился на камеру. Его фирменный "убийственный" взгляд, казалось, готов был испепелить объектив.
Кайэн, словно неутолимый хронист, в одной руке сжимал камеру, а в другой - блокнот, где аккуратным почерком фиксировал всякие мелочи сопровождая их зарисовками природы, словно летописец в разгар великой битвы. Он всегда умудрялся быть одновременно и участником, и свидетелем творящегося безумия.
— Получилось... динамично, — Кайэн повернул винт перемотки плёнки, критически рассматривая кадр, пытаясь уловить ускользающую суть момента. Его болотные пряди, казалось, зависли в воздухе, а затем мягко упали на глаза, и он машинально отбросил их назад, словно пытаясь сбросить с себя груз размышлений.
— Динамично? Это же полотно, достойное кисти самого Рафаэля! — воскликнул Акио, грациозно кувыркнувшись и приземлившись рядом, сметая заодно пару страниц из блокнота Кайэна. — Смотри, Ючи, тут твоё "триумфальное" лицо! Запечатлели тот самый момент, когда ты стал повелителем грушевого сада!
Ючи сдернул картуз ниже на лоб, его розовые пряди, как вспышки неона, выбивались из-под ткани, подчеркивая его серьёзность. — Если это появится в твоём идиотском альбоме, Кайэн, я тебя лично буду кормить грушами до отвращения. И не только грушами!
— Угрозы в протокол, — невозмутимо пробормотал Кайэн, поправляя свой кулон с клевером, словно призывая удачу.
— Ой, да ладно тебе! — Акио звонко хлопнул обоих по плечам, его глаза сияли от предвкушения. — Когда-нибудь мы будем скучать по этому бардаку! Будем вспоминать эти дни, как лучшее из приключений!
Кайэн хотел было сказать, что бардака и так хватает, с лихвой, но его взгляд зацепился за что-то на снимке. Необычная тень, словно призрак за деревом, или, может быть, просто игра света и дефект плёнки, оставленный самим временем? Непонятно...
— Эй, а давайте на рынок! — Акио уже крутился на месте, как заводная игрушка, жаждущая новых впечатлений. — Там сегодня привезли каких-то невиданных зверей! Хочу посмотреть!
— Опоздали, — Ючи скрестил руки, его взгляд говорил, что он уже давно предвидел эту ситуацию. — Уже закрывается.
— Тем лучше! — Акио подмигнул, словно раскрывая великую тайну. — Продавцы усталые, цены ниже! Может, нам повезёт, и мы найдём себе что-то интересное, кому-то как раз не хватает трёх покупателей!
Кайэн вздохнул, поправляя сумку с вышитыми звездами. — У нас всего девять эйфириев на троих, ребята.
— Восемь, — поправил Ючи, доставая из кармана монетку. — Я откладываю на сладости. Мне нужно пополнить запасы.
— Предатель! — воскликнул Акио, изобразив на лице неподдельное возмущение. Но в его глазах всё равно плясали веселые огоньки.
Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая старый город в медовые тона. Медленно, но верно приближался вечер, и атмосфера становилась всё более таинственной. Совсем обычный вечер.
Совсем последний обычный вечер, который они проживут вместе. И это почему-то было тревожно.
Рынок встретил их зловещей пустотой. Большинство торговцев уже собирали свои лавки, лишь несколько задержавшихся поторговок перешёптывались в углу, бросая тревожные взгляды на запад, словно опасаясь чего-то.
— Видите? Я же говорил — распродажа! — Акио гордо выпятил грудь, его голубые волосы колыхались на вечернем ветру, словно знамя победы.
Ючи фыркнул, поправляя перчатки и хмуря брови: — Распродажа, остатков товара. Гениально.
Кайэн тем временем замер у последнего работающего прилавка. В покосившейся, старой клетке сидел совёнок — точёный, с перьями, переливающимися странным металлическим блеском, словно созданный из драгоценных камней. Птица уставилась на них умными, золотистыми глазами, в которых читалась мудрость и... что-то еще.
— Двенадцать эйфириев, — буркнул продавец, даже не глядя на них, его пальцы нервно барабанили по столу, словно отбивая какой-то неведомый ритм.
— Почему так дёшево? — Кайэн нахмурился, его рука автоматически потянулась к блокноту. Он хотел понять, что происходит. — Остальных животных продаёте в три раза дороже
Продавец, словно очнувшись от транса, наконец поднял взгляд. Его глаза, обычно хитрые и прищуренные, сейчас были странно мутными, словно затянутые дымкой. — Магия... не раскрыта, — пробормотал он, будто оправдываясь. — Бракованный. С дефектом.
Акио, не слушая предупреждений, уже сунул свой нос между прутьев клетки, очарованный необычной птицей. — Ой, да он же милашка! Смотрите, он мне подмигивает! Наверное, хочет, чтобы мы его забрали! — Это, скорее, нервный тик, — проворчал Ючи, но тоже приблизился, не в силах устоять перед обаянием необычного совёнка. Он тихонько постучал пальцем по клетке, привлекая внимание птицы.
Мальчики обменялись взглядами, в которых читалось невысказанное решение. В глазах Акио плясали восторженные искорки, а в глазах Ючи - привычная для него решимость.
— Восемь эйфириев, — Кайэн, с небольшой дрожью в голосе, высыпал на старый прилавок все свои монеты. Его пальцы слегка подрагивали, и Акио заметил это, обеспокоенно взглянув на друга. Эти деньги предназначались для лекарств младшему брату, и он это знал. — Это всё, что у нас есть, господин.
Продавец — дородный мужчина с сальными, свисающими усами и запахом дешёвого табака - презрительно осмотрел их потрёпанную одежду, словно оценивая их ничтожность.
— Нищие... — пробурчал он, сплёвывая под ноги и небрежно смахивая монеты в ладонь, словно делая им одолжение. — Забирайте своего урода. Всё равно до утра не доживёт. Только место занимает.
Ключи со звоном упали в пыль, словно приговор.
Ючи наклонился, чтобы поднять их. Его розовые волосы, обычно такие яркие, скрыли лицо, и Акио заметил, как напряглись его плечи.
— Знаешь, толстяк, — начал он, медленно разгибая спину и смотря прямо в глаза торговцу. — Твоя мама...
— Ючи! — предостерегающе воскликнул Кайэн, схватив друга за рукав, пытаясь предотвратить неизбежное.
— ...наверное, очень любит печенье, — неожиданно закончил Ючи, растягивая губы в слащавой улыбке, которая почему-то выглядела даже более угрожающе. — Раз уж ты такой... круглый.
Продавец зарычал, хватая Ючи за воротник. — Я тебя, щенка... Научу уважать старших!
Его хватка была на удивление сильной, и Ючи, обычно молниеносный в своих реакциях, не смог вырваться. Одновременно с этим к ним, тяжело топая, неслась местная охрана, готовая вмешаться в конфликт.
Внезапно раздался звон разбитого стекла. Хрустальный звук, режущий слух на фоне рыночного гомона. Продавец мгновенно отреагировал. Инстинкт торговца, оберегающего свое имущество, сработал быстрее рефлексов. "Эй, ты! Кто там что разбил?!" – заорал он, отпуская Ючи и поворачиваясь в сторону звука. Он был уверен, что кто-то случайно задел его прилавок и разбил дорогую пробирку с редким ингредиентом.
Его взгляд скользнул по покупателям, ища виновника.
Медленно, между прилавками, заставленными клетками с жужжащими насекомыми и экзотическими растениями, двигалась высокая фигура. Она была закутана в истрепанный, многократно латанный плащ, скрывающий очертания тела. Продавец прищурился, пытаясь рассмотреть, что произошло рядом с этим человеком. Но что-то в этой фигуре не вязалось с образом обычного неуклюжего покупателя. Он двигался странно: неестественно плавно и ровно, словно он шел, не сгибая коленей. Плюс ко всему из под капюшона шел дым. Да и запах серы в этом месте не мог возникнуть случайно. "Эй, ты! Это ты разбил ту пробирку?!" – заорал продавец, надвигаясь на незнакомца. В его голосе звучало лишь желание получить компенсацию за ущерб.
Незнакомец медленно поднял голову. Тень капюшона скрывала большую часть его лица, но в этой черноте мелькнули глаза. Не человеческие глаза. Вместо зрачков – молочная, непроницаемая пелена тумана, словно в них застыл вечный холо, и странные символы, словно выжженные каленым железом, украшали его бледный лоб.
Лицо продавца побледнело. Теперь на смену раздражению пришел настоящий страх. "Это... это что такое?" - пробормотал он, отступая на шаг.
— Я сказал, уходи! – выкрикнул продавец, хватаясь за увесистую палку, словно это было его единственное спасение. Он отпустил Ючи и шагнул вперед. — Ребята, разбирайтесь с этим ублюдком! – скомандовал он охране, но в его голосе уже дрожали нотки паники. Он отступал, не сводя глаз с приближающейся фигуры
Охранники, переглянувшись, неуверенно сделали шаг вперёд, их лица выражали смесь страха и нежелания связываться с неизвестным. Они явно предпочли бы иметь дело с любым другим нарушителем спокойствия.
Незнакомец резко вскинул руку, и его длинные, тонкие пальцы с синими, неестественно длинными ногтями, сложились в странном, непонятном жесте. Пальцы были неестественно тонкими и казались хрупкими, будто выточенными из кости.
Воздух вокруг них загудел, как будто разрывали толстый лист металла, и по телу пробежала странная дрожь, будто кто-то провел по позвоночнику ледяной рукой. Продавец почувствовал, как кровь отливает от лица, и его глаза расширились от ужаса
— В последний раз — уходи, — прошипел продавец, его голос превратился в жалкий шепот, в котором отчётливо слышалась паника. Он надеялся, что это существо просто уйдет, не причинив ему вреда.
Незнакомец медленно раскрыл рот. Из его горла вырвался не голос, а нечто среднее между скрипом ржавых петель и приглушённым шёпотом сотен сектантов. Продавец, не выдержав, замахнулся палкой.
— Плоть... для нового мира...
Земля вздрогнула. Не метафорически — а буквально. Плитки рынка взлетели в воздух, словно игральные карты, подброшенные неведомой рукой. Где-то заскрипели ломающиеся балки, и в воздухе запахло озоном. А из-за прилавка, из клубов ядовитого дыма, из поднявшейся пыли, из-за покорёженного прилавка, начало подниматься ОНО.
Сначала появилась чёрная лапа, блестящая, словно полированный обсидиан, легко протыкающая деревянный прилавок, словно бумагу. Затем показалась вторая, третья... Всего восемь членистых конечностей, каждая толщиной с могучий дубовый ствол, покрытых редкими, жёсткими волосками, словно щетина. Фасеточные глаза поблёскивали тусклым, чёрным блеском, отражая последние, умирающие лучи заката. Челюсти медленно шевелились, выделяя капли прозрачного, зловонного яда, прожигающего камень, словно кислота.
— Чёртов... крестовик... — прошептал Кайэн, его пальцы, побелевшие от напряжения, судорожно сжимали фотоаппарат, словно пытаясь найти в нём защиту. — Только... в тысячу раз больше...
Ючи, воспользовавшись замешательством, рванул к друзьям, хватая их за руки. — Бежим отсюда, пока эти идиоты... не стали его завтраком!
Но его слова потонули в оглушительном треске, сотрясшем воздух. За спиной Незнакомца воздух начал вибрировать, искажаясь, словно раскалённый над огромным костром. Затем - резкий хлопок, похожий на выстрел, и пространство, казалось, буквально разорвалось, открыв зловещий разлом недалеко от самого эпицентра хаоса.
—Sanguis umbrarum loquitur in silentio
Из чернильной пустоты, из самой тьмы, выползло первое чудовищное насекомое, словно кошмар, материализовавшийся наяву. За ним - второе. Третье. Каждое чудовище было крупнее предыдущего, словно демон, повышающий свой ранг. Их лапы, словно молоты, стучали по каменной мостовой, сокрушая всё на своём пути, буквально стирая с лица земли напуганных прохожих, оказавшихся в неправильном месте в неправильное время.
Незнакомец стоял неподвижно, словно статуя, его плащ колыхался в такт какому-то странному, нечестивому ритуалу. Каждый раз, когда он шептал новое слово, слова древнего, забытого языка, из разлома появлялось ещё одно чудовищное насекомое, словно призванное его тёмной волей.
— Их... их десятки... — прошептал Кайэн, чувствуя, как подкашиваются ноги, и понимая, что они столкнулись с чем-то, к чему не были готовы. В голове мелькнула мысль: «Что это за чертовщина? И как мы вообще оказались в этом кошмаре?»
Ючи, не теряя времени, сильнее сжал руки друзей. — Бежим! Сейчас же! Не стой столбом! — Его голос, обычно спокойный и уверенный, теперь дрожал от адреналина. Сердце бешено колотилось, кровь гудела в ушах. Он чувствовал, как страх расползается по всему телу, но знал – сейчас нельзя поддаваться панике.
Но Акио застыл на месте, словно парализованный ужасом. Его голубые глаза расширились, отражая творящийся вокруг кошмар, и в этот момент самый крупный из пауков, монстр, от которого кровь стыла в жилах, повернул свою огромную голову - и все восемь его глаз, словно линзы ада, остановились именно на нём.
В воздухе повис приглушённый, зловещий шёпот, словно ветер, пронёсшийся по кладбищу: — Видишь...