Часть 2
Третий труп обнаружился уже через два дня. Место преступления находилось в том же районе. Мы решили прогуляться по округе.
– Генрихович, мы отойдём ненадолго, хотим осмотреть места.
– Долго не пропадайте, в 15.00 оперативка.
Мы вышли к заводским железным путям и двинулись вдоль них.
– Лепесткова, как думаешь, стоит предупредить Генриховича, что мы ищем связь с убийствами оборотня?
– Ты его на самом деле подозреваешь?
– Дело не в этом. Знаешь, всё что у нас есть общего по эпизодам – это связывание жертв и эти порезы. Причём, жертв часто связывают. А вот порезы... Это всё что у нас есть. И Генрихович будет зол, что мы теряем время.
– А можно заказать графологическую экспертизу почерка порезов?
– Смешно.
– Смотри, что я нашла! – Лепесткова взяла меня за руку и повела к тротуару, по которому на завод шли люди, потом свернула в сторону какого-то склада, обогнула его, и мы попали в густые заросли, сквозь которые был хороший обзор на тротуар. – Я знаю, где будет найден следующий труп!
– Сидишь в засаде, ждёшь одинокую девушку, бьёшь её по голове, тащишь в заросли и делаешь с ней всё что хочешь. Хорошее место.
– Ковалёв! А ведь ты тоже среди подозреваемых, – она прислонилась к кирпичной стене склада, и взглянула на меня озорным взглядом. – Тебе тут нравится?
Я подошёл, завёл руку ей за талию и резко прижал к себе.
– Ого! Как грубо...
Насилие закончилось быстро.
– Ковалёв, у тебя есть салфетка?
– Вон, лопухом подотрись. Нужно будет ещё сюда вернуться.
– Маньяки всегда возвращаются на место преступления, да Ковалёв? – она подмигнула.
– Нужно определить места, где лучше расставить посты наблюдения.
После долгой оперативки у шефа мы разбежались по домам. Снова виски, диванные раздумья, беспокойная ночь. На следующий день мы решили плотно заняться изучением порезов.
– Лепесткова, ты уже анализировала порезы оборотня и новые порезы?
– Что там анализировать? На всех жертвах они всегда на разных местах и в разных количествах. Нет ничего общего.
– Так в этом и есть сходство! Порезы никогда не повторяются. Убийца старается их ставить в разных местах.
– У оборотня, судя по снимкам жертв, порезы чуть толще. Смотри: в некоторых местах видна засохшая кровь. А у новых трупов порезы такие тонкие, что крови практически нет.
– Он мог сменить инструмент. Ведь и там, и там – порезы длинные. Видно, что он водит остриём медленно, смотри, тут он аккуратно, не отрываясь обводит локтевой сустав. Интересно, чем он это делал?
– Похоже на бритву. Я делала себе такие, когда была трудным подростком.
– Ты себя резала? Зачем?
– Не знаю. Это считалось проявлением крутости. Нитакаякаквсе. Девочка-загадка. На самом деле, мне просто нравилось причинять себе боль.
Я вышел из кабинета и заглянул к оперативникам. Они смотрели на телевизоре съёмку с места обоих преступлений и сравнивали лица зевак.
– Ну что, кто-то попался?
– Нет, среди публики одних и тех же людей нет.
– У кого-нибудь есть бритвенное лезвие?
Я вернулся с лезвием. Из ящика стола я достал чекушку коньяка, подаренную кем-то на прошлой неделе. Пригубив чуть из горла, я окропил алкоголем лезвие и сделал ещё пару глотков. Порез на руке давался мне нелегко – кожа была грубой и волосатой. Тогда я снял рубашку и закрыл дверь на ключ. Лепесткова загадочно улыбалась. Я провёл лезвием по животу – получилось криво, лезвие было неудобно держать. Пошла кровь.
– Я сомневаюсь, что он это делал лезвием. Слишком острое.
Я бросил взгляд на стол – из стакана торчал канцелярский резак. Это то что надо! Лепесткова обошла мой стол, села на него прямо передо мной, поставила ноги на моё кресло и задрала подол сарафана:
– Твоя кожа не похожа на молодую девичью.
– Ты пойдёшь на этот эксперимент ради следствия?
– Я хочу понять, что чувствовала жертва, – она взяла у меня чекушку и допила коньяк.
Кончик резака коснулся нежной кожи, но Лепесткова остановила его рукой. Она дотянулась до папки и достала пачку снимков первой жертвы оборотня.
– Я хочу, чтобы ты имитировал порезы в точности, как у неё.