Глава 10: Один день для двоих
Катя
Он не закричал.
Не стал угрожать, умолять о жизни — нет, не сразу.
Он долго молчал, смотрел в бетонную стену, словно видел там прошлое. Как они были командой. Как он предал. Как всё сгорело.
А потом — всё-таки проговорил, хрипло, как будто кровь во рту мешала.
— Пустите меня обратно…
Я… я был дураком, Марк. Я всё просрал.
Но я ведь был вашим, правда? Я…
Я могу снова… быть…
— он замолчал, задохнулся в собственной слабости.
Марк стоял, молча. Его лицо было камнем.
— Нет, — сказал он. — Слишком поздно. Ты умер для нас тогда, когда первый раз солгал.
---
Тишина.
И только цепь звякнула, когда Вяземский опустил голову.
Он повернулся к дочери.
София смотрела на него. Глаза полные слёз. Она впервые показала страх, не боли, а того, что будет дальше.
Он посмотрел в эти глаза.
Улыбнулся, почти по-человечески.
— Не плачь, дочка.
Ты у меня одна.
И если мы сгорим,
то сгорим вместе.
София задрожала. Слёзы стекали по разбитым щекам. Она прошептала:
— Папа…
Он подался ближе. Настолько, насколько позволяла цепь.
— Я не был хорошим человеком.
Не был хорошим отцом.
Но…
Я хочу, чтобы мы умерли в один день.
---
Я посмотрела на Марка.
Он не сказал ничего.
Только достал пистолет.
Медленно. Тихо.
Как судья.
---
Один выстрел. Потом второй.
Тишина.
---
Мы вышли из подвала, закрыв за собой стальную дверь.
— Всё, — сказала я.
— Всё, — повторил Марк.
Больше никто не угрожал городу.
Никто не смеялся в тени.
Вяземский ушёл.
И с ним его призраки.
---
Катя и Марк остались — теперь легендой, страхом ночи и законом для тех, кто боялся законов.
В их руках — город.
В их сердцах — холод.
Но только вместе они были живыми.