7.суд, слезы и шанс на искупление
Студия «Хазяев», обычно бурлящая хаосом и смехом, напоминала зал суда при закрытых дверях.
Илья сидел за столом оператора, его лицо было гранитной маской.Волосы спадали на лоб, скрывая глаза.Крепкие руки лежали на столе, пальцы сцеплены в белый узел.
Фраметамер стоял у стены, длинные темные волосы собраны в хвост, голубые глаза без привычной искры. Пухлые губы сжаты.
Парадеевич сидел на диване, его белые кудри казались выбеленными от напряжения. Он вертел в руках кабель, избегая смотреть на главных действующих лиц.
Горилла занимал целый угол дивана, его крупное тело съёжилось,кудряшки беспомощно торчали. Карие глаза были полны боли.
Костя в своей шапке с ушами (одно ухо оторвано) сидел на полу, голубые глаза испуганно бегали. Он тихо ныл:
Шапка моя... порванная...
Леша стоял у окна, спиной ко всем. Худое тело напряжено,карие глаза упёрлись в темноту за стеклом.
Влад сидел напротив Ильи, кудрявый был взъерошен, борода скрывала дрожь подбородка. Серые глаза смотрели в пол. Вены на руках пульсировали под кожей.
Лима стояла рядом с Владом, её золотистые волосы были сбиты, голубые глаза опухли от слёз. На ней всё ещё было платье цвета морской волны — доспех, не выдержавший битвы.
Тишину резало только дыхание.
Илья поднял голову. Его голос прозвучал низко, холодно, без права на возражение:
— Начнём. Кто хочет высказаться первым? Оправданий не будет. Только факты.
Влад поднял глаза, серые и бездонные:
— Я виноват. Больше всех. Мы годами строил этот сквад — братство, семью. А за месяц я разрушил всё. Из-за своей трусости. Не смог признать чувства. Не смог поговорить с братом. — Он посмотрел на спину Кореша. — Лёша... прости. Я подвёл тебя. Подвёл всех.
Кореш резко обернулся. Его тёмно-карие глаза пылали:
— Прости?! Ты думаешь, «прости» закроет то, что ты сделал?! Ты украл её у меня! Знал, что я влюблён, и всё равно... поцеловал! Ты — предатель!
Лима вскрикнула:
— Я не вещь, Лёша! Меня нельзя «украсть»! Я выбрала Влада! Сама!
— Выбрала?! — Кореш захохотал, звук был страшен. — После того, как он месяц игнорировал тебя?! После того, как я первым признался?! После того, как я показал тебе, что готов на всё?! Ты выбрала труса!
Горилла не выдержал. Его крупное тело содрогнулось от жалости:
— Пацаны... ну хватит... ну как же так... мы же братва... — Его кудряшки тряслись. — Я не могу смотреть...
Костя полез к нему, пытаясь обнять, его шапка с ушами сползла на глаза:
— Даня, не плачь... Вот... держи мою шапку... она хоть и порвана...
Парадеевич бросил кабель:
— Да все вы ебнутые! Из-за бабы сквад гробите! Я удивлён, что Фрам ещё не предложил эфир с разбором вашего ебаного комплекса!
Фраметамер вздрогнул. Его голубые глаза метнули молнию:
— Предлагаю! Прямо щас! Откровенный стрим: «Как два идиота разнесли в щепки лучший сквад твича!» Рейтинги будут космические! А потом — терапия! Групповая! С выносом мозга!
Илья хлопнул ладонью по столу! Звон заставил всех вздрогнуть.
— ХВАТИТ! — Его уставшее лицо побагровело, волосы встряхнулись. — Вы слышите себя?! Сквад — не ваша собственность! Это работа, мечта, дом для каждого из нас! И для тысяч зрителей! А вы? Вы устроили дешёвый сериал с поцелуями, драками и сливами в чат!
Он встал, его накаченная фигура заполнила пространство:
— Вот моё решение. И оно окончательное.
1. Кореш: Отстраняется от стримов на две недели. Запилит публичное извинение перед Лимой, Владом и комьюнити. Если через две недели не одумаешься — уходишь навсегда.
2. Влад: Отстраняется от роли лидера на месяц.Все решения по контенту согласует с мной и Фраметамером. Запилит личное извинение перед Корешом (непубличное).
3. Лима:Отстраняется от работы дизайнером на неделю. Отдыхай. Думай. Решай — твоё ли это место. Если решишь вернуться — работаешь только через меня.Никаких личных чатов с Владом и Корешем.
4. ВСЕ:Завтра в 12:00 — стрим-исповедь. Без масок. Без стёба. Каждый говорит, что натворил и как будет исправлять. Фраметамер ведёт. Я контролирую.
— Если кто-то сорвётся, слит, нахамит — сквад «Хазяева» распускается навсегда.
Тишина повисла тяжёлым свинцом.
Кореш прошипел:
— Две недели?! Ты гонишь, Яцкевич? Он целуется, а я наказан?!
Влад поднял руку:
— Принято. Я согласен.
Лима кивнула, с трудом сдерживая слёзы:
— Я... поняла.
Разъезжались молча.
Кореш первым рванул к выходу, хлопнув дверью так, что задрожали стены.
Влад задержался у Лимы. Его серые глаза искали в её голубых понимание, прощение:
— Лима... я...
— Не сейчас, Влад, — она отвернулась, обнимая себя за плечи. — Я не могу.Душа болит.
Он кивнул, сжал кулаки (вены выступили синими шнурами) и вышел.
Фраметамер подошёл к Лиме последним. Его голубые глаза были усталыми, но добрыми. Он положил руку ей на плечо — осторожно, как на хрупкую птицу:
— Держись, хазяйка. Не ломайся. Сквад — живой. Он болен, но не умер. Мы его вытянем. — Он наклонился, понизив голос: — И не верь, что Влад — трус. Трус не стал бы ждать тебя в кафе, зная, что Лёша взведён как мина. Он пошёл на всё. Ради тебя. Ради шанса.
Дома Лима сбросила платье — символ надежды, ставший саваном. Залезла в душ, включила ледяную воду. Слёзы смешивались со струями.
На тумбочке завибрировал телефон. Незнакомый номер. Опять? Она сгребла трубку, готовая кричать:
— Алло?!
— Лима? — тихий, неуверенный женский голос. — Это... мама Влада.
Лима остолбенела:
— Здравствуйте... я...
— Владян не спит. Сидит в темноте, молчит. Весь мир рухнул. Он... он рассказал мне всё. Про тебя. Про Лёшу. Про сквад. — В голосе женщины слышались слёзы. — Я не лезу. Но... скажи ему хоть слово. Одно слово. Что не всё потеряно. Что он... не один. Он вас всех так любит... и тебя...
Лима прислонилась к холодной плитке:
— Я... не знаю, что сказать...
— Скажи: «Завтра». — Голос мамы окреп. — Завтра будет стрим. Завтра будет шаг. Завтра — не конец. Скажи ему «Завтра».
Лима сидит на полу в ванной. Вода остыла. В руке — телефон. Она открывает личку Влада Куертова. Пишет и стирает. Снова пишет.
Лима: Завтра.
Через минуту приходит ответ:
Влад Куертов: Завтра.
На улице начинает светать. «Завтра» уже наступило.