Демон Амида

Как же жарко. Лежать на сухой земле, полностью вымотанным с жуткой жаждой и под палящим солнцем было для меня настоящим адским мучением. Еле раскрыв глаза, я ощутил ужасный привкус во рту. Ноздри и глаза были забиты мелкими пещинками, а напротив меня сидел какой-то тушканчик и что-то грыз. Поднявшись с места, я сел ровно и осмотрелся. Жуткая тишина и ни одной живой души поблизости. Я протёр глаза и облизнул сухие губы. Ужасно хотелось пить, но рядом, кроме бесконечных мемориалов, больше ничего не было. Я сидел неподвижно, весь вечер раздумывая над словами деда, что если вернуться в начало, то можно понять и конец. Но мне начинало казаться, что, вернувшись сюда, я обрету свой собственный конец. Настала ночь, слышны были звуки насекомых. Поднялся небольшой ветерок, а я так и не находил никакого ответа на свои вопросы, всё больше теряя силы. Без еды и воды я долго не выдержал и снова заснул. С приходом обжигающих лучей солнца я почувствовал запах цветущих водорослей, словно я где-то у залива. Тяжело раскрыв глаза, я перекатил своё тело на бок и увидел человека, который сидел на корточках и разглядывал меня. Из-за потери сил его внешность расплывалась, и мне не удавалось разглядеть его. Но я отчётливо увидел этот дурацкий мешок, в который он был укутан и прятал свою голову.

– Это ты..., – еле произнёс я, ощущая кучи крупиц песка во рту. – Пришёл посмотреть, как я подыхаю?

Но незнакомец молчал и внимательно слушал меня, иногда вращая головой, словно наблюдая, как я мучаюсь от жажды.

– Я почти два дня не ел и не пил. Лежу под палящим солнцем. Если у тебя есть хоть капля жалости ко мне, то сбегай за водой, – сказал я и лег на спину.

Но больному придурку было плевать на меня и мои проблемы. Незнакомец встал с места и, отойдя от меня подальше, взял стоящую у камня лопату и начал копать яму. Пытаясь разглядеть его сквозь лучи палящего солнца, я рассмеялся, понимая, что мужчина всё глубже и глубже выкапывал мне могилу.

– Пошёл ты! – еле крикнул я. – Я не сдамся тебе, грёбанный ты психопат!

Но не успев договорить, я заметил, что мужчина быстрым шагом подошёл ко мне и вылил мне на голову воды. Я резко подскочил с места и, как ненормальный, старался выпить воду. Меня тряс какой-то незнакомый мне человек. Отдав мне бутылку с водой, он спросил:

– Живой? Ты чего тут лежишь и возмущаешься?

– Господи, спасибо тебе, старик, – в захлёб отвечал я мужику, обливая своё лицо водой.

– Да не за что. А чего на кладбище лежишь?

– Я заблудился и уснул тут, – ответил я, стараясь приходить в себя и осматриваясь.

– Ну, давай, не спи больше, а то это солнце никого не щадит.

Сказав это, мужчина отдал мне ещё одну бутылку с водой и ушёл рыть дальше яму. Понимая, что я спутал человека с тем незнакомцем в мешке, я обернулся к могильному камню, возле которого я сидел, и внимательно вчитывался в дату смерти Амида. Встав с места и делая круги возле могил, я всё ещё старался понять, как мне быть и что делать дальше.

– Так, – сказал я, облокотившись на мемориал. – Я пришёл туда, откуда начал. Почему кладбище? Потому что... я не знаю... – возмутившись, я присел возле могилы. – Думай, Карим, думай... Почему мы сели именно возле этих ребят? Их трое, как и нас, они военные, как и мы и... чёрт, и что?

Снова не находя ответа, я начал обходить могилы братьев и раздумывать, как это место может быть связанно со мной. Мужчина с лопатой всё рыл яму и с удивлением смотрел на меня. Я снова сел у могилы и вынул из кармана ножик. Внимательно посмотрев на него, я вспомнил слова сестры, что Амид забрал нож с собой в могилу.

– Почему же он был у дяди? – сам себя спросил я. – Старик сказал, что Аллах просто так ничего нам не посылает... Просто так..., что было со мной не просто так?

Раскрыв ножик, я начал рисовать на песке круги, обозначив три круга собой и друзьями, а один мамой.

– Значит мы и мама – это странное совпадение, дальше..., встреча с сестрой и дядей, – нарисовав ещё два круга, сказал я и резко стёр их. – Нет-нет, вспоминай, о чём мы говорили до встречи с Майрой.

Зажав рукой глаза, я пытался ещё раз вернуться в тот день и вспомнить наши разговоры с ребятами.

– Я хотел уйти, но парни отговаривали меня, что ещё? Чёрт, что было ещё? Абдул, я с ним поругался, он... он угрожал мне, и только после этого мы увидели маму, – говорил я сам себе, вписывая внутри кружков заглавные буквы имени Майры и Абдула.

– Больше ничего необычного? – спросил я себя и тут же вспомнил, что, изучая данные Абдула, он не имел никаких заболеваний. – Кровь... у брата в тот день пошла кровь...

Я тут же обвёл жирнее круг с буквой А, нарисовав от него до круга с буквой М стрелку.

– Значит две неожиданности: это явление матери и резкое заболевание Абдула. Так, дальше... Халим-Халим, что связывает его? – почесав свой затылок, задумался я. – Да ничего, он просто оказался её любимым сыном, и действительно таковым для неё стал. А я? Только мне мама дала понять, что она не больна. Она знает, что мы не её дети... Почему именно мне?

– Может тебе чем-то помочь? – резко выкрикнул мужчина. Сделав передышку и оставив раскопки, он решил выпить воды.

– Нет, спасибо, всё в порядке, – ответил я и посмотрел на свои рисунки. – Почему я и Абдул другие, а Халим любимый? О, Аллах! Сколько ещё мне тут рассуждать?! Где же Твои знаки?

Бросив ножик на песок, я схватился за голову и закрыл глаза. Не знаю, как люди умудрялись в тишине находить ответы или замечать знаки Всевышнего. Но я уже второй день на кладбище и ничего осознать не могу.

– Думай, Карим, думай! – недовольно сказал я и стукнул себя по лбу. – Кладбище, мама, семья, жуткий город, соседи-изверги, мерзкие законы, дядя... Да, всему этому глава дядя, плюс он оказался именно нашим родственником. – Так, – убрав руки от головы и нарисовав ещё один круг с буквой Д, рассуждал я. – Дядя у нас, походу, главная заноза. Может, мы все сюда попали из-за него? Маму и покойных детей связывают с ним семейные узы. Мы вынужденно связались с ним, а жители города живут под его строгим надзором.

– Может вам чем–то помочь? – резко раздался голос мужчины за моим ухом.

– Господи! – выкрикнул я, встав с места. – Ты что пристал ко мне?

– Я уже много лет работаю на этом кладбище. Всякое поведал, может и пригожусь, словом добрым помогу.

– Хочешь помочь, да? Скажи, есть люди в этом городе, которые не любят кади?

– Конечно. Я например. Но кого волнует мнение народа?

– А за что Вы его не любите?

– Сам посуди. Он живёт в шелках, а мы концы с концами сводим, полно подростков наркоманов, я-то их тут множество повидал, часто самосуд сам народ проводит, даже не дают до площади дойти. Я уже молчу о пропажах людей, которые до сих пор не найдены. Разве такого главу мы себе хотели?

– Тут есть полиция? – всё с любопытством допрашивал я старика.

– Есть, но местные жители не любят к ней обращаться. Лучше устроить зрелищное побоище, чем позволить врагу так легко сесть за решётку.

– Знаете, это кади прогнал меня из города взамен на жизнь и безопасность моих близких. Я дал своё согласие, а теперь жалею.

– Это может значить только одно – он испугался тебя. Если враг не страшен, то его никогда от себя не прогонят.

Я подошёл к мемориалу Амида и задумался. Мужчина смотрел на меня и, сделав глоток воды из бутылки, сказал:

– А вообще, ничего просто так не бывает. Раз Аллах вернул тебя сюда, значит ты тут нужен.

Услышав эти слова, я с удивлением развернулся к незнакомцу и внимательно рассмотрел его. Рабочие, запачканные штаны, намотанные на голове платки и рваная рубаха – казалось бы, ничего необычного... Но он сказал то же, что говорил старый пастух на поле. Я подошёл к мужчине и сказал:

– Если бы ещё Аллах мне дал хоть какой-то знак, то я бы...

– Аллах подарил тебе душу, здоровье и трезвый ум, привёл тебя на это место, показал тебе этот город, познакомил тебя с здешними законами, дал тебе возможность оценить все плюсы и минусы жизни людей в этой дыре. Чего ещё ты смеешь просить у Создателя? Или ты сидишь у могилы и просишь покойника спуститься с неба и указать тебе пальцем, в какую сторону тебе идти?

– Указать пальцем? – удивлённо слушая мужчину, повторил я и тут же вспомнил человека в мешке. – Указать пальцем, говоришь? Найти что-то необычное, конечно... Тот человек... Он постоянно непонятно откуда появлялся, на что-то указывал и исчезал. Даже сейчас, пока я был без сознания, он сидел тут, а потом пошёл копать землю и... – сказав это, я резко застыл.

Посмотрев на вырытую яму и лопату, торчащую из неё, я обошёл мужчину и подошёл к вырытой могиле. Взглянув в пустую яму, я схватил лопату и вернулся назад.

– Тебе это зачем? – поинтересовался мужик.

– Хочу кое-что проверить, – ответил я и, скинув со спины на землю мешок с автоматом, принялся раскапывать могилу Амида.

– А кто он тебе? Слушай, я не имею права разрешать тебе делать это. Тем более, если ты самим кади изгнан.

Я не реагировал на слова работника кладбища и молча копал. Вырыв достаточно глубокую яму и по колено стоя в ней, я развернулся к незнакомцу, который сидел на земле и осматривал моё оружие.

– А какая глубина захоронения? Где труп? – спросил я старика.

– Вылезь, – встав с места сказал мужчина и, забрав у меня лопату, прыгнул в яму. – Я дальше сам.

Я скрестил руки на груди и внимательно следил за раскопками. Спустя некоторое время мужчина повернулся ко мне и сказал:

– Тебе не повезло – могила пуста.

– Как пуста? – разведя руки в стороны спросил я.

– Вот так, пуста. Нет никого тут. Остальные рыть будешь?

– Засыпь её обратно и никому ни слова, понял?

– Да не вопрос.

Я, быстро закинув за спину оружие и мешок с деньгами, сломя голову помчался в сторону госпиталя. Дорога от кладбища до больницы была долгой, но меня это не останавливало, я бежал без остановки, стараясь избегать места, где замечал прохожих. Наконец, перебежав дорогу, я увидел долгожданный госпиталь. Забежав в коридор, я рванул вверх по лестнице и, растолкав пару прохожих, зашёл в палату, где лежал Мерван. Не знаю почему, но я был уверен, что Вислав будет тут. Раскрыв дверь, я увидел мальчика, сидящего на койке и что-то рисующего на белой бумаге. Я тихонько подошёл к нему и, сев рядом, спросил:

– Уже идёшь на поправку?

– О, Аллах! – закричал Мерван. Отбросив листок, он крепко обнял меня. – Амид, брат мой, я так ждал тебя. Где ты был?

– У меня были дела. Но когда ты был без сознания, я навещал тебя, честно, – поцеловав в лоб, говорил я Мервану.

Дверь в палату раскрылась и вошёл Вислав. Увидев меня, доктор растерялся, а потом, улыбнувшись, спросил:

– Не может быть, но как? Точнее почему? Боже, Амид, я так рад тебя видеть.

– Док, нам надо срочно поговорить.

– Что случилось? – тут же спросил Вислав, закрыв на ключ дверь.

– Ты ведь сюда не по собственному желанию приехал, верно? Ты обманул меня?

Вислав сжал свои губы, а потом выдохнул и, поставив руки на пояс, спросил меня:

– Ну, допустим, а в чём дело?

– Я хочу знать, для чего тебя заслали в эту дыру?

– Тут не раз пропадали люди и...

– Тебя и твою страну мало будет волновать пропажа каких-то арабских людей.

– Ты прав. Пропали двое иностранных журналистов и я расследую это дело.

– И, как? – облокотившись об стену и скрестив на груди руки, внимательно поинтересовался я у дока.

– Пока безрезультатно... Местные жители ничего не видели и не знают. А если и увидят, то никогда не скажут.

– Так может нужно опросить дядю? В конце концов, он главный судья-чиновник.

– Амид, не строй из себя умного. Я опрашивал всех, и его в том числе.

– Я только что был на кладбище, где захоронены дети Майры. Мне кое-кто сказал раскопать могилу Амида, и я послушался.

Мерван с огромным интересом слушал меня, разинув рот. Вислав с непониманием посмотрел на меня и, приподняв левую бровь, спросил:

– Ты раскопал могилу чужого человека, не имея на это никакого разрешения?

– Да плевал я на ваше разрешение, – недовольно ответил я. – Трупа нет. Тело сына Майры отсутствует, хотя дядя лично заявил, что сыновья погибли на войне и их трупы были найдены и привезены для захоронения.

– Что? Как это может быть?

– А вот так, доктор. Он изгонял меня с первой минуты, как заметил, что я недоволен местными порядками. Может, ему есть что скрывать? А может он имеет отношение к исчезновению не только трупа в могиле, но и ваших журналистов?

– Ты что задумал? – поинтересовался док, внимательно слушая меня.

– Либо я иду и отправляю на тот свет каждого, кто у меня вызовет подозрение, либо ты мне помогаешь, и мы делаем все по закону.

– Я не могу по закону убивать людей, Амид. А вот за угрозу чужой жизни я имею полное право арестовать тебя.

– Боже, Вислав, заканчивай свои нюни. Ты тут никто, и никаких прав у тебя на меня нет. Тут все решает не твоя полиция, а добрый дядя Мутамид. Так что либо мы его свергнем, либо... – сказал я и замолчал.

– Либо что? Ты не найдёшь никаких доказательств, и тебя казнят. А я пойду как сообщник, и тоже получу плетей.

Я недовольно отошёл от стены и, спустив автомат и мешок на пол, взглянул на Мервана. Парень с таким удивлением слушал наш разговор, что не мог никак закрыть свой рот. Подойдя к нему и погладив по голове, я сказал доку:

– Или ты помогаешь мне, или я действую сам.

– Амид, допустим, я на всё согласен. Но как ты собираешься действовать, если у тебя был уговор? Тебя казнят, как только ты вернёшься сюда, а значит Мутамид допускал этой возможности. Вдруг это подстава, и тебя таким образом убьют?

– Так не допусти этого, док. Есть во что переодеть меня?

– Подожди, – сказал Вислав, протянув мне свою руку. – Стой тут, я кое-что дам тебе.

Док открыл дверь и куда-то выбежал. Я развернулся к Мервану и, погладив его по плечу, спросил:

– Как Синем поживает?

– Халим окольцевал её. Она счастливая, к свадьбе готовится. Они вдвоем часто навещают меня. Сестра сказала, – вздохнув, парнишка взглянул на меня, – что ты дал ей слово убить тех, кто это сделал.

– Конечно убью, – радостно ответил я Мервану. – Ты что, сомневаешься во мне?

– Я не сомневаюсь в тебе, брат. Но он постоянно приходит сюда. И каждый раз, видя его, я боюсь, что он...

– Стой-стой, – прервал я парня. – Что значит он приходит? Кто? Ты что видел тех, кто напал на вас?

Мерван неуверенно покачал головой. Тут же схватив его за плечи и посмотрев ему в глаза, я разозлился и спросил:

– Какого чёрта вы молчали?!

– Сестра не видела, я до этого играл, сидя на подоконнике. Потом я заметил двух ребят, один был с закрытым лицом, я запомнил только его ярко красные кеды, я таких и не видел, а другого я разглядел и узнал. Он что-то говорил, а потом тоже натянул шарф и подошёл к нашей двери.

– И? Кто он был?

Мерван молча смотрел на меня, словно воды в рот набрав.

– Да говори же ты! – не выдержав, крикнул я на ребёнка.

– Это был твой друг, Хасан.

Услышав это, я осторожно отпустил плечи мальчика и злобно посмотрел на него. Перепуганный Мерван, не понимал моей реакции, подумал, что я вот-вот взорвусь от гнева. Но, вздохнув, я улыбнулся ему и сказал:

– Молодец, что рассказал. А теперь никому об этом, хорошо? И меня ты тоже не видел, ясно?

– Да, как скажешь.

– Молодец, доверься мне.

– Амид...

– Что?

– Они и над Синем издевались. Но сестра просила меня забыть об этом всём и никому не рассказывать.

Огромным счастьем для Хасана было то, что в данный момент его не было рядом, иначе я, не боясь ребёнка, прошиб бы ему башку. Стараясь сдерживать свой гнев, я с трудом улыбнулся мальчику и сказал:

– Если я дал слово, значит я его выполню. Увидимся на его могиле, договорились?

Мерван улыбнулся мне и гордо кивнул. В палату вошёл Вислав и протянул мне медицинский костюм.

– Переодевайся быстро.

– Издеваешься? Я что, хирург тебе?

– Давай быстрее, если до муфтия дойдёт, что ты тут, твою Дею поволокут на площадь.

– Как она, ты её видел? – тут же спросил я, разувшись и стянув с себя носки.

– А как может выглядеть девушка, которую предал мужчина? Самое жуткое зрелище.

Сняв с себя рубашку и штаны, я с грустью посмотрел на доктора.

– Ух ты, – резко произнёс Мерван. – Спортом занимаешься?

– Почти, – улыбнулся я, надев белые штаны и халат.

– Когда я майку при тебе менял, ты не восхищался мною так, – обиженно проговорил Вислав, поставив руки на пояс и смотря на Мервана.

– А что я на ноги надену? – поинтересовался я, застёгивая пуговицы на халате.

– У стула тапки стоят, быстрее обувайся и пошли. Не забудь надеть колпак и повязку.

– Издевательство просто, – недовольно сказал я, надев чёрные сланцы, которые были мне малы. – И как я в этом дерьме ходить буду? У меня пальцы об асфальт сточатся.

– Не выражайся при ребёнке. Давай, быстрее закрывай лицо и пошли.

Вислав быстро спрятал мою форму и оружие с мешком в белый, деревянный шкафчик, который закрыл на ключ, и поспешил выйти из палаты. Надев марлевую повязку на лицо, я поправил свой колпак на голове и, помахав Мервану, выбежал за доктором, который вышел из госпиталя и сел в свою машину. Мы тронулись с места и поехали к моему дому. Увидев знакомый двор, я улыбнулся и рассматривал собаку, которая высунула морду из будки и куда-то пристально смотрела. Припарковавшись недалеко от крана с источником, мы вышли из машины, и я увидел Хасана с друзьями, которые сидели на скамейке. Громко смеясь, они раскидывали карты.

– Не стой так долго на одном месте, – сказал мне Вислав, заправив свою рубашку в брюки. – Тебя не должны узнать, доктор Амид.

С ненавистью рассматривая бывшего друга, я поправил свою маску на лице и пошёл за Виславом. Поднявшись по крыльцу и войдя к нам домой, я увидел, как в зале стояла мама и Лания, что-то громко обсуждая с Халимом, который с перевязанной ногой сидел на диване. Заметив нас, Майра тут же улыбнулась и, разведя руки в стороны, сказала:

– Дорогой доктор, как мы рады вас видеть. Проходите.

– Добрый день, Госпожа. Мы пришли узнать, как чувствует себя Халим?

– Да всё хорошо, док, спасибо, – слегка прихрамывая, ответил Халим, выйдя к нам на встречу.

Мама и брат посмотрели на меня, но не узнав, продолжили расспрашивать Вислава.

– Есть новости от Абдула, как он? – спросила Майра и крикнула Лании – Дочка, накрой стол, чай выпьем.

– Да, с ним всё хорошо, чувствует себя лучше, – отвечал док, проходя на кухню.

Майра вошла за ним на кухню, а Халим стоял у стены и дожидался, пока войду я, внимательно наблюдая за мной. После он слегка засмеялся и сказал:

– Снова не нашлось обуви на твой размер?

Я развернулся к другу и, спустив с лица повязку, улыбнулся ему. Халим тут же потянул меня к себе и крепко обнял. Я так же сильно сжал его и не хотел отпускать.

– Сейчас я принесу вам варенье, – сказала доктору Майра, выйдя из кухни.

С непониманием смотря на наши объятия, женщина тут же оттянула меня за плечо и, увидев моё лицо, закричала:

– О, Аллах! Мой сын! Амид!

– Что!? – выкрикнула из кухни сестра и так же выбежала к нам.

Я со всей силы обнял маму и Ланию, чуть ли не переломав им кости. Майра, как всегда, расплакалась и, гладя мои щёки, сказала:

– Сынок, ты вернулся, слава Аллаху! Я знала, я знала, что ты не оставишь нас... Но как же дядя? Как же ваш уговор?

– Мама, нет времени объяснять всё. Скажите, Вы знали, что могила Вашего сына Амида пуста?

Майра и Лания удивлённо переглянулись.

– Что значит пуста? – переспросил Халим.

– Я раскопал её. Это не важно. Но факт в том, что тела там не было.

– Как такое может быть? – удивилась Майра. – Я оплакивала тела трёх своих детей, я видела захоронение...

– Подождите, – удивился Халим. – Мама, а разве Вы помните, что Ваши дети мертвы? Что тут вообще происходит?

– Похороны проходили без нас, – сказала Лания. – Мы оплакивали их дома, поэтому кого хоронили –нам неизвестно.

– Тела братьев ты видела? – спросил я сестру.

– Нет, только отец видел.

Я и Вислав переглянулись. Док подошёл к Майре и спросил её:

– Вам известна причины смерти?

– Муж мой скинулся, умер от переломов. Сыновья были застрелены на войне.

– Если вы позволите, то мы вскроем их захоронения, и я лично проверю всё, - поинтересовался док.

– Конечно, я разрешаю.

Вислав, пожав руку мне и Халиму, попрощался с Майрой и Ланией.

– Что же, спасибо, что дали разрешение. Как только я осмотрю тела, я зайду к вам.

– Я проведу тебя, – ответил я доку и вместе с ним вышел на крыльцо, закрыв лицо повязкой.

– Буду ждать Вас, доктор, – ответила Майра, проводив нас взглядом и закрыв за нами дверь. Развернувшись к Халиму и заметив, что он стоял как забитый щенок, мама спросила:

– Что с тобой?

– Вы знали, что мы не Ваши дети? То есть, Вы нас приняли только ради того, чтобы мы помогли Вам?

– Ты мой сын, Халим, младший и самый любимый, и я никогда от тебя не откажусь. Ты меня понял?

– Слава Аллаху, – произнёс брат и с радостью обнял маму.

Тем временем, стоя на крыльце, я крепко пожал руку доку и сказал:

– Я тут жду тебя. Надеюсь, что ты найдёшь какую-нибудь зацепку.

– Не переживай. Сейчас главное, чтобы никто не узнал о тебе, – осмотревшись, проговорил Вислав. – Иначе я не смогу даже от казни тебя спасти.

– Договорились, – ответил я и увидел Дею.

Девушка с пустым ведёрком вышла из дома и, смотря только под ноги, направилась к крану с водой. Вид у неё был ещё хуже, чем когда я увидел её в первый раз. Не то, чтобы побоев стало больше, сама её неухоженность, неаккуратно одетые вещи, грустные и поникшие глаза. Казалось, что даже цвет волос стал тусклее, чем был.

– Боже, что с ней? – грустно произнёс я.

– Тебе нельзя выходить, Амид. Тем более подходить к ней. Она может негативно отреагировать и привлечет этим лишнее внимание.

– Как думаешь, она простит меня?

– Зависит от того, как ты будешь извиняться, – ответил док и поспешил к своей машине.

Я не сводил взгляда от неё, желая выбежать к ней и всё объяснить. Но мне ничего не оставалось, как вернуться домой. Войдя в спальню, я тут же снял с себя медицинскую одежду и надел синюю майку и чёрные спортивные штаны. В комнату вошёл Халим и, сев на кровать, спросил меня:

– Почему ты вернулся?

– Вы были правы, когда заподозрили, что Сам Аллах нас сюда направил.

– Я изначально это говорил, – ответил Халим, вытянув раненную ногу вперёд и погладив её. – Меня никто не слушает, но не могу поверить, что мама всё это время знала, что мы не её дети... Выходит, мы ей были нужны. Но для чего?

Дверь в комнату открылась и вошла Майра. Сев возле Халима, она посмотрела на меня и сказала:

– Я никогда не доверяла Мутамиду. А после смерти сыновей и мужа я вовсе была уверенна, что следующей умру я и моя дочь. Поэтому я и прикидывалась чокнутой, чтобы нас оставили в покое.

– О, Аллах, – с грустью простонал Халим. – Почему Вы нам сразу не рассказали, мама?

– Чтобы проверить вас. Я хотела убедиться, что вы действительно те люди, готовые бороться за свою семью. Я каждый день молила Всевышнего не дать мне сгнить в этом беззаконном городе, молила послать хоть какой-то знак, дать надежду. Я навестила своих детей на кладбище, и увидела трёх солдат, которые что-то громко обсуждали. Там был ты, сынок, – погладив Халима по голове, рассказывала Майра. – Ты пытался разнять двух других, указывая им на совесть и сплочённость. Второй был Абдул, который пожелал, чтобы всех вас Аллах судил по заслугам. Третий – ты, Амид, самый грубый и бесстрашный.

Я слушал маму и понимал, что женщина сделал хороший расчёт и пошла на огромный риск, приведя таких, как мы, в свой дом. Присев возле неё на корточки, я взял Майру за руку и спросил:

– Вы рискнули своей жизнью, не боясь впустить нас к себе. Но ради чего? Чтобы мы защищали Вас?

– Нет, Амид. Чтобы потом вы не побоялись рискнуть своей жизнью ради спасения всего нашего города, который тонет в беззаконии вашего мерзкого дяди.

Услышав это, я и Халим удивлённо переглянулись. Наш разговор резко прервала сестра. Войдя в комнату и улыбаясь во все 32 зуба, Лания сказала:

– Я накрыла на стол, можем пойти покушать.

Мы все встали с места и пошли на кухню. Усевший за стол, я попросил налить себе чаю. Схватив со стола вилку, я принялся есть картошку с бараниной, жадно забивая за обе щеки и быстро пережевывая.

– Ты привёз деньги за лечение, что Вислав оплатил Абдулу? – спросил Халим, с интересом наблюдая, как я ем без остановки.

– Да, – с забитым ртом ответил я. – Они в госпитале, как и моё оружие.

– Хорошо. Ему вроде там лучше, и он доволен, - всё наблюдая за моим поедание мяса, говорил друг.

– Ох, а ты представляешь, брат, – грустным тоном заговорила сестра, сев за стол и протянув мне чай. – Нашей собаке...

– Лания! – неожиданно и резко перебив сестру, выкрикнул Халим. – А давай ты ещё мяса дашь брату? Меньше болтай и угости его. Не видишь, он голодный.

Мама ела молча, смотря то на меня, то на Халима. Прекратив жевать и сделав глоток чая, я улыбнулся и спросил брата:

– Ты почему её перебил?

– А зачем болтать попусту?

– Что там с собакой? – развернувшись к Лании, спросил я.

– Да-а-а, так, просто...

– Говори, – грозно сказал я.

– Амид, прекрати, всё нормально с этой собакой. Сам посмотри, лежит в будке, кайфует.

– Лания, я не буду повторять. Что ты хотела сказать про собаку? – всё не реагируя на Халима, допрашивал я сестру.

– Мама, ну скажите ему, – возмутился брат, пытаясь и маму втянуть в наш разговор.

Но Майра лишь пожала плечами и, ничего не отвечая, принялась молча пить чай. Сестра испуганно смотрела на меня, не зная, что ответить. Не выдержав, я встал с места и вышел в коридор.

– Амид! – крикнул Халим, подскочив с места и выбежав за мной. – Куда ты собрался? Боже, что тебя так задела эта фраза? Угомонись уже.

Но я не слушал брата и, взяв с полки синий шарф, я замотал им свою голову и вышел во двор.

– О, Аллах! Тебя не должны видеть! Амид! – всё выкрикивая, Халим надел сланцы и выбежал за мной.

Я уверенным шагом направился к будке, где лежал пёс. Во дворе никого не было, кроме трёх мальчиков, которые брызгались водой возле крана с источником. Подойдя к животному, я присел возле него и, схватив за морду, посмотрел ему в глаза. Пёсик явно обрадовался мне и может даже узнал, тут же попытался облизать мне руки и прижаться ко мне. Крепко обняв его голову и глядя по шее, я сказал ему:

– Ну, что ты, дружок? Никто не обижал?

– Видишь, – тяжело дыша и стараясь улыбаться, говорил Халим. – Жив и здоров твой пёс, бросай его и бегом в дом, пока никто не увидел.

– Ты так резко прервал сестру, я подумал, что ты хочешь что-то скрыть, – ответил я, встав с места и оттряхнув свои штаны.

– Быстрее уходим, – говорил Халим, стараясь глазеть по сторонам.

Ещё раз потрепав собаку за шерсть, я направился домой, заметив, что пёс вышел из будки я развернулся к нему, чтобы взглянуть на него и замер. Собака еле шла на трёх лапах, левая, задняя лапа напоминала подранную сосиску. Увидев это, я покраснел.

– Амид, только без глупостей, я тебя умоляю, – перепугано сказал мне брат, стараясь взять меня за плечо. – Тебе нельзя быть замеченным пошли до...

– Кто это сделал? – не отрывая глаз от покалеченного животного, спросил я.

Дети, играющие возле крана, тут же забежали на крыльцо и скрылись за дверьми своих домов. Толкнув Халима в плечо, я подошёл к собаке и, сев на корточки, взял его изуродованную лапу и внимательно рассматривал.

– Не знаю, Амид, я сам был в шоке. Спрашивал соседей, но никто ничего не видел.

– Они все никогда ничего не видят, боятся признать. Это было сделано топором: ему отрубили лапу одним махом. Значит, это не дети. Это – дело рук мясника.

– Амид, послушай меня, всё равно сделанное не вернуть, смысл сейчас...

Но я уже не слушал нотаций брата. Отпустив собаку и встав с места, я поднялся на крыльцо соседнего дома, возле которого стояла будка. Резко раскрыв дверь, я вошёл в центр комнаты. Увидев перепуганного мальчика лет восьми, я крепко схватил его за руки и спросил:

– Ты видел, кто это сделал с собакой?

– Простите, – быстро завязывая на голове косынку, выкрикнула мне девушка. – Вы кто такой? Что вам нужно?

– Сейчас же отвечай мне, – продолжил я пытать ребёнка.

В комнату забежал Халим и, подойдя к перепуганной женщине, сказал:

– Не переживайте, мы сейчас уйдём, всё хорошо.

– Это продавец с рынка сделал, – наконец заговорил мальчик.

– Запомнил его? – спросил я.

– Ага.

Я взял парня за руку и быстрым шагом вышел с ним из дома. Халим поспешил за мной, а за ним и мать мальчика, быстро закрывая краем косынки нос и губы. Обойдя наш двор и выйдя в сторону рынка, я направился к мясному отделу и остановился у мужчины, который поправлял куски баранины. Заметив порубленное мясо на пеньке и топор, воткнутый в него, я тут же выдернул его и сказал:

– Я одолжу у Вас.

– Стой-стой, – возмутился продавец. – Это нельзя трогать, тебе зачем?

– Сейчас верну, – ответил я и вместе с мальчиком направился к тому самому мяснику, с которым я несколько месяцев назад конфликтовал. – Он? – спросил я пацана, указав на мясника топором.

– Да, это он был.

– Вот и отлично, стой тут.

Отпустив руку ребёнка, я быстро направился к торговцу и смотрел, как он с улыбкой кому-то отдавал сдачу. Халим замер, нервно наблюдая за мной и глазея на проходящих мимо людей, боясь, что меня кто-то заметит. Мама мальчика, добежав до нас, крепко обняла сына за голову и смотрела на меня. Наконец продавец развернулся. Дёрнувшись с места и заметив меня, он спросил:

– Ох, Аллах, тебе чего? Чего встал тут?

– Я предупреждал, что сделаю с тобой то же самое, если ты тронешь хоть кого-то?

– Чего-о-о, – недовольно простонал мужик. – А ну, давай, катись отсюда. Я никого не трогал и угрожать мне тут не смей. Убирайся!

– Ты покалечил мою собаку.

– Я сказал убирайся, глухой что ли?

Мужчина ехидно улыбнулся мне и тут же отвернулся, делая вид, что ему плевать на меня и на мои слова. Халим всё ещё надеялся, что я уйду оттуда и не буду привлекать лишнего внимания. Схватив мясника за руку, я резко потянул его к себе и, прижав его кистью к пеньку, со всей силы заехал топором по локтю. По всему рынку раздался жуткий крик. Топор не до конца раздробил торговцу руку, но этого было достаточно, чтобы мужчина присел на корточки. Наблюдая за истекающей кровью, он пытался как-то выдернуть оружие из пенька, чтобы «склеить» себя. Люди замерли, в ужасе наблюдая за всем происходящим. Женщина прижала к себе сына, стараясь закрыть ему глаза, а Халим перепугано следил за толпой, чтобы никто не напал на меня. Смотря, как мясник без умолку рыдает и истерически что-то произносит, выпуская слюни, я развязал шнурок на своих спортивных штанах и, вытянув его, швырнул в мясника со словами:

– Я тебя предупреждал... Перевяжи конечность, чтобы не подох ненароком.

Выдернув топор из пенька, с лезвия которого стекала кровь, я вышел к людям и пошёл в сторону дома. Народ растерянно смотрел на меня, качая головой. Неожиданно кто-то выкрикнул:

– Что это такое? За что ты так с человеком обошёлся?

– Это же тот самый Амид, – крикнул ещё кто-то из толпы.

– И тебе не стыдно? – спросила мне какая-то женщина.

Остановившись, я развернулся к ней и сказал:

– Этот мясник бил ребенка, а потом отрубил лапу моей собаке. А вы тут...

– Ты из-за какой-то псины лишил человека руки? – закричал стоящий рядом мужчина.

– Это была моя собака! – не выдержав нападения со стороны прохожих, во весь голос выкрикнул я. – МОЯ! Вы слышите?! Никто не имеет право трогать моё! Я убью за свою мать, за свою семью и даже за свою собаку! Всем это понятно? – эмоционально размахивая топором, спросил я людей.

Народ перепугался и затих. Все хотели что-то вякнуть, но боялись, что будут следующими, кого я порублю. Халим стоял в полной растерянности и покусывал свою губу, наблюдая, как я опустил топор и пошёл домой.

– Да помогите же вы, – выкрикнул мужчина, который моим шнурком перевязывал мяснику конечность. – Вызовите докторов.

Халим посмотрел на женщину с ребёнком и, кивнув ей, побежал за мной. Я поднялся на крыльцо и взглянул на дверь дома Деи. Подойдя к ней, я со всей силы заехал топором по деревянной двери, крепко впечатав его туда. Халим, всё ещё прихрамывая на одну ногу, еле догнал меня и, встав на крыльце, спросил:

– Ты вернулся всех нас подставить, да? Ты что наделал?

– Хватит меня учить, я знаю, зачем вернулся и что буду делать, – недовольно ответил я и вошёл к себе домой.

Брат покачал головой и, взглянул на окровавленный топор в двери Фархада. Халим тоже вошёл домой и, зайдя в зал, сел возле меня на диван.

– Что случилось? – выйдя из кухни, спросила нас Майра.

– Амид отрубил мяснику руку на рынке прямо на глазах у всех, – устало ответил Халим, протирая своё лицо.

– Значит дядя скоро явится сюда. Тебя поведут на площадь, сынок. Люди будут требовать твоей казни.

– Я знаю, мама, не переживайте, я что-нибудь придумаю.

– Да что ты придумаешь, а?! – разведя руками в стороны, выкрикнул Халим. – Из-за тебя все будут ненавидеть нас, хотя нас и так не особо тут любят. Мама, почему Вы ничего не говорите ему?

– Потому что я так же устала от безобразного поведение некоторых мужчин тут. Только им можно бить слабых? Пусть кто-то наконец ударит и их, – подойдя к нам, говорила женщина.

– А то, что его казнят, Вас не сильно расстраивает, да? – с интересом смотря на маму, спросил брат.

– Пусть только попробует, я сама потом этого муфтия казню.

Сказав это, Майра недовольно вышла из комнаты, а Халим удивлённо взглянул на меня. Я улыбнулся другу и сказал:

– Видишь, когда есть мама, то можно ничего не бояться. Сын за плечами которого стоит мать – способен на великие дела.

– Оф, не знаю, чем ты там думаешь. Ладно, будем сидеть тихо. Думаю, об этом случае уже скоро донесут дяде, – всё с какой-то грустью говорил мне брат.

Погладив Халима по спине и заметив, что он какой-то опечаленный, я прижал его к себе за плечи и спросил:

– Ты чем так обеспокоен? Что-то тревожит тебя? Если ты боишься, что меня...

– Да нет, – резко перебил Халим, встав с места и подойдя к окну. – У меня всё Синем из головы не выходит.

– А что с ней? Что-то случилось? Я виделся с Мерваном, он сказал, что ты окольцевал её.

– Да, но прежде, чем я это сделал, она решила рассказать мне о том, что случилось у них дома. Сказала, что поймёт, если я попрошу время обдумать всё.

– А что там было? – поинтересовался я, сев ровно и слушая Халима.

– Они издевались над ней, делали не совсем хорошие вещи.

– Её изнасиловали?

– Ну, почти...

– Что значит почти, Халим? – возмутился я, встав с места. – Либо насиловали, либо нет.

– Не хочу это обсуждать. Почему она не помнит, кто это? Как же это напрягает меня.

– Я найду их, я обещал Мервану.

– Он тоже не видел их, – с грустью вздохнул друг. – Если бы я только знал, я лично разрезал бы рот этому уроду.

Услышав про рот, я посмотрел в глаза другу, которой тут же увёл от меня свой взгляд и, похлопав по плечу, сказал:

– Прости, это эмоции. Я просто устал от всего, что с нами тут происходит. И именно поэтому я не хочу ещё какой-то беды в наш дом из-за твоего буйного характера. Пойми меня правильно.

– Да всё нормально, я понимаю...

Входная дверь с грохотом раскрылась и в зал забежал Фархад, сжимая в руке тот самый топор. Увидев меня, мужчина резко улыбнулся и в голос рассмеялся.

– Если тебя так веселит вынимать топор из своей двери, могу радовать тебя чаще, – отойдя от брата, сказал я противному соседу.

– Мутамид был прав, – растягивая улыбку, заговорил сосед. – Твоя смелость идёт только от твоей глупости. А ведь муфтий знал, что ты вернёшься, говорил мне, что ты влюблён в мою жену и просто не осознаешь этого. Надеюсь, ты помнишь свой уговор, а? – вытянув и указав на меня топором, спросил Фархад. – Наконец тебя и эту шлюху Дею казнят.

– Чтобы меня казнить, ты должен доказать, что она изменяла тебе со мной.

– Доказательства есть, Амид. Эта тварь беременна, а от меня она никак детей иметь не может.

Услышав это, я и Халим изменились в лице. Мама молча стояла в коридоре и всё это слушала, тиха протирая полотенцем стакан.

– Что ты сказал? – не поняв его, переспросил я.

– Выходит, – заговорил Халим, дав возможность мне переварить столь неожиданную информацию. – Ты столько времени всем врал, что эта девушка бесплодна, унижал её и бил, зная, что моральный и настоящий урод в этой ситуации был только ты? Как можно быть таким, а?

– Это мне говоришь ты, человек, убивающий других людей?

– Я солдат! – выкрикнул Халим. – Это мой долг перед моим народом! А что ты сделал для своей нации? Для этого города? Оскорбляешь жену? Унижаешь её, позоря на весь двор, а сейчас радостно требуешь казни для неё? Да ты псих, больной ублюдок, вот кто ты!

– Халим! – резко вмешалась мама. – Следи за речью, а ты, Фархад, сильно не радуйся. Даже казнь, которая грозит моему сыну, будет по закону. А это значит, что твою Дею никто не тронет, пока она не родит этого ребёнка.

– Родит? Как только вашего урода убьют, я тут же ускорю Дее процесс родов.

Услышав это, я подбежал к Фархаду и со всей силы ударил его по лицу. Мужчина замахнулся топором, но брат быстро заломил ему руку и держал его, позволив мне разбить Фархаду нос и челюсть.

– О, Аллах! Прекратите! Мальчики! – выкрикивала мама, стараясь нас разнять. – Амид! Да оставьте вы его! Халим!

Но меня было уже не оторвать от мерзкого соседа. Я так сильно желал его смерти, что даже не слышал ничьих голосов и не чувствовал ударов по моей спине. Остановило все это то, что меня кто-то начал душить. Я даже не реагировал на удушье и всё бил и бил соседа, не слезая с его тела. Наконец в голове раздался гул, а перед глазами начало расплываться кровавое лицо Фархада, который уже захлёбывался в собственной крови и не мог говорить. Дальше я ничего не помнил, так как потерял сознание. Сколько я был отключён – я не знаю. Раскрыв глаза, я услышал какие-то голоса. Я тут же подскочил с места и огляделся.

– Наконец-то проснулся, – недовольно сказал Вислав, стоя с Халимом и мамой в зале. – Ты что делаешь? Пару часов не прошло, как ты успел уже двух людей покалечить. Мы о чём договаривались?

– Боже, что случилось? – протерев лоб и с трудом встав с места, спросил я.

– Я просто вовремя пришёл и помог Халиму оторвать тебя от еле дышащего Фархада. Можем быть уверены, что дядя уже в курсе о твоём возвращении сюда и будет готовить площадь к казни. Скорее всего он объявит об этом завтра, чтобы все граждане города отменили свои дела и собрались смотреть на то, что будет с таким смельчаком, как ты.

– Мне плевать на это всё. Ты лучше скажи, что тебе удалось разузнать.

Майра и Халим с интересом посмотрели на доктора, надеясь узнать что-то новое.

– Ну, кажется, мы наконец нашли возможность свергнуть дядю с «престола», – улыбаясь, сказал Вислав.

– Да! – выкрикнула Майра, крепко обняв Халима.

– Отлично, – обрадовался я. – Что удалось разузнать?

– Мои люди сначала вскрыли могилу вашего отца, его кости были переломаны. Вы, Госпожа, утверждали, что он сам покончил с собой, но стопы были целыми, что дает понять – падал он не на ноги. Допустим, он упал спиной или лицом вниз, расправив руки, как птица. Тогда зачем было выбирать место с кучей отступов и препятствий для падения?

– Думаешь, его скинули? – внимательно слушая дока, спросил я, скрестив на груди свои руки.

– Не утверждаю, но допускаю. Дальше мы вырыли могилы трёх сыновей. Труп старшего сына действительно отсутствует.

– О, Аллах, – со слезами на глазах сказала мама, и уткнулась в грудь Халима.

– Двое других братьев были на месте. Помнится, вы говорили, что они погибли от пуль на войне. Но, развернув их саван и осмотрев каждого, я могу с уверенностью заявить: их кости переломаны тем же образом, что и у отца.

– Выходит, муфтий скрыл истинную причину их смерти, – улыбаясь, проговорил я. – А также обязан ответить, где тело старшего сына.

– Амид, – поставив руки на пояс, спросил меня Вислав. – Ты сказал мне, что это какой-то человек тебе посоветовал раскопать могилу. Кто это был?

Входную дверь кто-то открыл, и мы все развернулись в сторону коридора. В дом вошла Дея. Увидев, что мы все стояли полукругом и что-то обсуждали, она тихонько кивнула нам и спросила:

– Извините, я просто...

– Заходи, мы не заняты, – резко сказала мама и махнула рукой Халиму и Виславу, чтобы они вышли из зала. Я тут же повесил голову и почесал свою щетину.

– Я жду тебя на кухне. Нам надо решить, как действовать дальше. Ведь я не имею прав арестовать муфтия. Моя задача – лишь найти журналистов и пропавших людей, – сказал мне док. Похлопав меня по плечу и улыбнувшись Дее, он вышел из комнаты.

Девушка ничего не говорила и тихонько подходила ко мне. Я собрался с силами и, развернувшись к ней, посмотрел ей в глаза. Повесив голову, Дея смотрела куда-то на пол. Продержав паузу, она наконец выдохнула и сказала:

– Тебе совсем нет, что мне сказать?

– Я не хотел так с тобой поступать, – пряча взгляд от девушки, говорил я. – Мне пришлось. Да, может грубо, но пойми меня, я хотел, как лучше. Я хотел, чтобы ты меня ненавидела и...

– Зачем ты вернулся?

– Я не смог там быть.

– Только поэтому? Ты согласился умереть только потому, что где-то не смог быть?

– Ну, – растерянно отвечал я. – Не только, я хотел ещё к тебе... Боже, Дея, не пытай меня. Я правда сожалею, что так вышло. Дай мне шанс все исправить.

– В чём? Ты просто бросил меня, Амид. Воспользовался – и бросил. И это ты называешь мужским поступком?

– Я же вернулся, я осмыслил всё. Ты что такая безгрешная, не пойму? – резко возмутился я. – Что, ошибок не допускала? Все ошибаются, Дея, и я ошибся.

– Так может ты и сейчас ошибаешься тем, что, рискуя жизнью, приехал сюда?

– Ради своей семьи я готов рисковать жизнью. Ясно?

– Но не ради девушки, которой ты дал слово быть для неё крепостью, силой, защитой, – перечисляла девушка. Расплакавшись, она старалась отходить от меня назад. – Ты же держишь своё слово, почему только я не удостоилась твоих клятв?

– Успокойся, это всё не так.

– Тогда как?! Как?

– Я не только из-за семьи сюда приехал, – сказал я и замолчал, смотря на убитый вид Деи.

Как же мне было сложно выдавить из себя обычную фразу. Было сложно просто сказать ей, что не находил покоя без неё, что ни одного дня не провёл вдали, не думая и не вспоминая её. Что в этом было такого сложного – я не знаю. Но я, как идиот, стоял молча и смотрел, как она без остановки плакала, всё ещё надеясь услышать от меня хоть какую-то тёплую фразу. В этот момент из кухни вышел Халим и подошел к нам. Взглянул на страдающую Дею, он сказал ей:

– Да хватит тебе плакать. Брат любит тебя. Просто он немного тупой в этих вопросах и не может говорить прямо.

– Спасибо, – злобно взглянув на друга, ответил я.

– Не за что, обращайся. Ладно, пойду на стол накрою, а вы скорее заканчивайте, а то у нас ещё дел много.

Сказав это, Халим улыбнулся Дее и поспешил на кухню к Виславу и маме. Я, закусив нижнюю губу, посмотрел на девушку и осторожно вытер ей глаза рукой.

– Не плачь. Я вернулся сюда, чтобы закончить начатое и забрать тебя.

– И я снова должна поверить тебе?

– Конечно, ты же любишь меня, – ответил я и улыбнулся.

– А ты меня?

– Ну, и я тоже.

– Господи, тебе так сложно сказать, любишь ты меня или нет? Ладно, я пришла просто отблагодарить тебя за избиение Фархада. Мне приятно, что за столько лет хоть кто-то дал ощутить ему ту боль, что он нанёс мне. Спасибо ещё раз. Мне пора.

Схватив девушку, я прижал ее крепко к своей груди и поцеловал в голову. Вдохнув аромат её волос, я снова почувствовал себя сильнее и счастливее.

– Какая же ты глупая, Дея, – говорил я, не переставая нюхать её голову. – Слово «люблю», которое ты так от меня ждёшь, не передаст всего того, что моё сердце испытывает по отношению к тебе. Тут не любовь, тут нечто большее. Ты просто нужна мне, без тебя я неполноценен.

Девушка затихла, внимательно слушая меня и стараясь не перебивать, чтобы не испортить мой романтический настрой. Разжав руки и отпустив Дею, я взял её рукой за подбородок и, слегка приподняв, чтобы она подняла голову ко мне, улыбнулся ей и сказал:

– Знай, что при тебе я говорить не могу только потому, что с тобой начинает говорить моё сердце.

– Неужели я услышала такое от тебя? – сверкая глазами и не отрывая от меня взгляда, спросила Дея.

– Услышала. И желательно запомни, потому что больше я того не скажу. Сейчас просто момент такой.

Девушка улыбнулась мне, дав понять, что я прощён. Я осторожно нагнулся к её губам. Дея потянулась вверх, чтобы мне легче было её поцеловать. Я резко облизал её губы, проведя языком по всей щеке, и укусил её за ухо.

– Господи, Амид! – неожиданно выкрикнула девушка и, толкнув меня в грудь, посмотрела назад. – А вдруг кто-нибудь увидит? Мать в конце концов дома.

Я, не прекращая, улыбался девушке, и снова потянул её к себе. Вдруг входная дверь раскрылась с таким грохотом, что казалось – она с петель слетит. В зал влетел никто иной, как долгожданный дядя. Увидев его, я тут же отодвинул от себя Дею и с улыбкой выкрикнул:

– Ну, надо же! Какие люди?

– Ты что с Фархадом сделал? – грозно спросил мужчина и посмотрев на Дею, выкрикнул. – А, ты, бесстыжая, даже не стесняешься приходить после всего сюда?

– Эй, потише. Не со своей рабой говорите, дядя.

– Я знал, что ты не протянешь долго. Амид, ты чертовски предсказуем. Но кажется, ты давал мне слово. Не забыл?

Мама, Халим и Вислав внимательно слушали Мутамида, стоя в коридоре за его спиной.

– Я прекрасно помню своё слово, и я его сдержу. Вот только и у меня к вам есть один вопрос.

– Слушаю, – погладив свою бороду и сияя от счастья, весь в предвкушении моей смерти сказал дядя.

– Я с разрешения Майры раскопал свою, то есть Амида, могилу и был удивлён, не найдя там никакого тела. Не подскажите, куда Вы дели племянника?

– Пф, – иронично произнёс муфтий. – Он был так обезображен, что нам нечего было хоронить.

– Что, даже костей не осталось? Хоть что-то в могиле мусульманина лежать должно, – резко выйдя в зал, возмутился Вислав.

– Меня ещё какие-то христианские псы не учили, что должно быть в могиле у мусульманина, – грубо ответил доктору дядя.

– Ничего, я привык, что тут не все любезны к приезжим. Но что Вы скажите на то, что у двух других трупов было множество переломов? Кажется, они от огнестрельного погибли? – приподняв бровь, пытался наконец поймать дядю Вислав.

– Кто тебе дал право разорять могилы? Ты знаешь, что я сейчас с тобой по закону сделать могу? – сквозь зубы злобно произносил дядя.

– Ответь ему, Мутамид, – не выдержав, выкрикнула мама.

Дядя развернулся назад и, посмотрев на строгий вид Майры, убрал руки за спину и сказал:

– Твоих детей и моих любимых племянников придавило камнями, Майра. Это – война, и там были взрывы. Амид напоминал фарш, а двоих других хоть как-то удалось сохранить. Я понимаю твою боль и нежелание верить во всё это. Но пойми, это так...

Услышав это, я и Вислав переглянулись, понимая, что муфтий снова вырулил в свою пользу, а мы вышли виноватыми. Развернувшись к нам, дядя улыбнулся и сказал:

– Сегодня ты так меня обрадовал своим поведением, что я даю тебе последнюю ночь провести с родными. А завтра ты ответишь за все свои поступки перед народом, на площади, как мы и договаривались.

– А ты, – обратился дядя к доку, – скажи спасибо, что мне сейчас не до тебя и что я не высеку тебя за подобное правонарушение вместе с Амидом.

– Мира вам и вашему дому, – всё так же с радостью попрощался с нами муфтий и поспешил уйти, закрыв за собою дверь.

– О, Аллах..., – простонала мама. – Он убьёт моего сына?

– Успокойтесь, Госпожа. До завтра мы что-нибудь придумаем.

– Беги, Амид, – выкрикнула Дея. – Другого выхода нет. Тебе надо скрыться отсюда как можно быстрее.

– Может, муфтий действительно ни в чём не виноват, – с грустью произнёс Вислав.

– Виноват, – возмутилась Майра и подошла к нам. – Я уверенна в том, что он всё наврал. Прошу Вас, доктор, сделайте что-нибудь. Сколько это беззаконие будет продолжаться?

– Эй! – раздался крик Лании в коридоре. – Что тут происходит? Почему возле нашего дома ходят люди в форме?

– Он выставил охрану, – качая головой, говорила мама. – Что нам делать?

– А что происходит? – войдя в зал, поинтересовалась сестра. – В больницу Абдула привезли, но он потребовал вернуть его к нам.

– Как это? Но ему нельзя, он должен был долечиться, – возмущался Лании Вислав.

Я вышел из зала и, никого не слушая, вошёл в свою спальню. Подойдя к окну и отдёрнув штору, я увидел мужчину в форме и с оружием в руках, который караулил окна, чтобы я вдруг не выскочил. Постепенно я начал понимать, что всё это не было игрой и меня действительно отведут на смерть. А что после смерти нас ждёт – одному Богу известно. За столько лет мной впервые овладел страх. Оперевшись руками на подоконник, я опустил голову и посмотрел на надпись.

– Он демон... – произнёс я сам себе. – Только кто он? Кого ты имел ввиду, Амид? Того парня в мешке? Так он сам не знал, что от меня хотел и вечно на дядю ука...

И тут, резко замолчав, я задумался. Ещё раз внимательно посмотрев на надпись, я тут же вспомнил слова пастуха, что просто так ничего не бывает. Каждый необычный случай нужно сто раз обдумать, пока не поймёшь его значение. Вспоминая, как неизвестный прыгал с обрыва в залив, а потом я и сам ощутил запах цветущих водорослей на кладбище, я резко ударил кулаком по подоконнику и сказал:

– Конечно, демон Амида и есть Мутамид.

– Что случилось? – войдя в комнату, спросил Халим. – Аллах, он что под каждым окном охранника поставил?

– Амид что-то знал о дяде! – схватив друга за футболку, выкрикнул я. – Вот почему он был нервным за две недели до пропажи, а через время его поисками занялись братья, и также пропали! Амид считал его демоном и написал это на своём подоконнике.

Ничего не понимая, брат вытянулся и внимательно взглянул на надпись. Я выбежал в зал и спросил у мамы:

– Вы сказали, что отец покончил с собой. Но как он это сделал?

– Скинулся с обрыва, – растерянно ответила Майра.

Вислав и Лания стояли рядом и внимательно слушали меня.

– Скинулся с обрыва, который у залива? Там, где эти огромные камни?

– Ну да, – пожимая плечами отвечала мама.

– Ты сказал, что кости отца переломаны подобно костям двух сыновей, верно? – обратился я к доку.

– Да, переломы похожи. Я бы не утверждал, что они погибли от взрыва какого-то здания. Больше это похоже на неудачное падение, – отвечал док. – Тебе что-то удалось разузнать?

– Да. Помнишь человека, который просил меня проверить могилу? Так вот он сказал мне, что ты должен обыскать дом муфтия.

– Амид, я как бы не хочу мешать твоим размышлением, но кто этот человек? Может, ты познакомишь нас?

– Завтра, когда меня поведут казнить, ты должен будешь с полицией стоять у дома дяди. Когда все соберутся на площади, у тебя будет возможность зайти в его дом и обыскать там всё.

– Стой-стой, – поставив руки на пояс, пытался понять меня Вислав. – Сначала назови причину, почему я обязан обыскать его дом?

– Там есть ответ на все наши вопросы.

Дея и мама держались за руки, сидя на диване, и с надеждой смотрели то на меня, то на доктора. Лания и Халим так же стали плечом к плечу и слушали наш разговор.

– Во-первых, я не имею прав на обыск дома муфтия. Во-вторых, я должен хотя бы знать, зачем я так рискую жизнью, и что должен там искать?

– Что? – возмутился я. – Я иду на казнь, Вислав, казнь, понимаешь? Меня убить завтра должны, а ты боишься выполнить мою последнюю просьбу? Я не знаю, что ты там должен найти. Но там что-то есть, что позволит нам поставить точку в делах дяди и закрыть эту контору суда. В городе наконец должна заработать полиция, чтобы тут больше никто не пропадал, не умирал от плетей и камней.

– А что, если он ничего там не найдёт? – перебил меня Халим. – Вдруг всё безуспешно? Ты понимаешь, что ты уже будешь стоять на пощади и дороги назад не будет?

– Значит, такова воля Всевышнего. Значит я сюда пришёл, чтобы ни черта не узнать и сдохнуть.

Дея прижалась к Майре и заплакала, а Вислав всё ещё смотрел куда-то на пол и пытался что-то придумать.

– А что, если доктор все-таки найдёт там что-то? – прервав всех, поинтересовалась Лания.

– Если я смогу найти то, что докажет мне и полиции, что кади не имеет права являться кадием, то мы все выйдем на площадь и остановим твою казнь. Конечно, от нарушения порядка законов шариата я тебя не спасу, но хоть дам возможность сбежать из этого города.

Халим и сестра переглянулись. Мама встала с места и, подойдя к доку, сказала:

– Вы понимаете, что этим поступком спасёте не только жизнь моему сыну и Дее, но и всем, кто тут живёт? Вы вернёте нам справедливость, которая ещё хоть как-то существовала раньше, а сейчас навсегда пропала для нас.

– Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Тяните процесс казни как можно дольше. Мне нужно будет время, чтобы хорошенько проверить каждый миллиметр его дома. Если вдруг я не успею....

– Даже если меня убьют, – прервал я дока, – всё равно не спеши возвращаться. Ищи, пока не найдёшь хоть что-то, что доказывает причастность дяди к смерти его племянников.

– Хорошо, Амид, я сделаю всё, что в моих силах.

Пожав мне руку и кивнув женщинам и Халиму, док поспешил уйти. Посмотрев, как он покидал наш дом, я крикнул:

– Обязательно обыщи его кабинет. У него есть библиотека, осмотри там всё. Ножик старшего сына я нашёл именно в его библиотеке.

Вислав улыбнулся мне и, покинув наш дом, ушёл.