Глава 6
Воспоминания возвращаются внезапно. Запахи, фразы, даже тени на стенах могут вернуть в прошлое сильнее любой машины времени. Для Эвелины такие моменты были опасны: слишком многое хотелось забыть. И в то же время — забывать было нельзя. Забвение делало её слабой. А слабость в её мире была смертельна.
Когда Эвелине было шестнадцать, мама тяжело заболела. Диагноз прозвучал как приговор: хроническая, прогрессирующая болезнь, требующая дорогостоящего лечения и постоянного наблюдения. Эвелина, до этого жившая пусть и бедно, но без страха за жизнь близких, внезапно оказалась на грани. Каждый день, каждая ночь превращались в борьбу. Учёба отступила на второй план. Деньги — вот что стало важным.
Она мыла полы, убирала квартиры, раздавала листовки, стояла за прилавком в круглосуточном магазине. Иногда ела только раз в день, чтобы хоть что-то отложить. Но суммы, которые требовались на лекарства, были неподъёмны. Врачи говорили уклончиво, будто не хотели брать на себя ответственность. И Эвелина всё больше чувствовала себя загнанной в угол.
Когда однажды мама не смогла подняться с кровати, а нужного лекарства дома не оказалось, Эвелина решилась. Она пошла в аптеку. Взяла коробку с препаратом, сжала её в дрожащих пальцах, оглянулась… и попыталась выйти. Её поймали. Маленькая, худая, с воспалёнными глазами, она не смогла объяснить ничего. Полицейский вызывал наряд, аптекарь кричал. В ушах стоял звон. Всё, о чём она думала, — мама умрёт. Сейчас. Сегодня.
Именно тогда появился он.
Кристиан.
Он подошёл спокойно, уверенно. Чёрное пальто, перчатки, ровный голос. Он показал аптекарю какие-то документы, коротко сказал что-то полицейскому. И через десять минут Эвелина уже стояла на улице — свободная. В руках у неё был пакет с лекарствами.
— Я могу закрыть на это глаза, — сказал он, когда они остались одни. — Но ты будешь работать на меня.
Тогда Эвелина только испугалась. Отказалась. Убежала. А через два дня пришла. Потому что у неё не было выбора.
Первые задания были простыми. Принести, передать, подождать. Она не знала, с кем имеет дело, но понимала — легальным это не назовёшь. Её использовали как курьера, как наблюдателя. Проверяли на прочность. А она — держалась. Не жаловалась, не задавала вопросов.
На первом настоящем деле она познакомилась с Марком. Ей было семнадцать. Кристиан поручил ему «ввести её в курс». Марк оказался полной противоположностью босса: говорливый, с лёгкой усмешкой, поддразнивал, но не злобно. Он не спрашивал о маме, не лез в душу. Просто был рядом — на заданиях, в машине, во время ожидания. Он научил её основам: как вести себя при слежке, как разговаривать с клиентами, как угрожать, не угрожая напрямую. С ним было проще.
Потом пошли настоящие задания. Выбивать долги. Сопровождать нелегальные грузы. Следить. Иногда — пугать. Она справлялась. Страх постепенно отступал, становился частью привычного.
Но даже тогда, даже в восемнадцать, Эвелина держала чёткую грань: она не убийца. Никогда не была. Никогда не станет. Это была её последняя черта, её рубеж. Всё остальное — грязь, да. Но не кровь. Не смерть.
— Когда-нибудь ты сломаешься, — сказал ей Марк. — Все ломаются. Просто вопрос времени.
— А я не сломаюсь, — ответила она. — У меня есть за кого держаться.
Она говорила о маме. Он понял. И замолчал.
К девятнадцати годам Эвелина уже была хорошо известна в организации. Ей доверяли. Её боялись. Она стала жёсткой, но не бездушной. Не позволяла себе терять контроль. Иногда чувствовала, что тонет — в чужих криках, в запуганных взглядах, в стуке собственных каблуков по бетонному полу. Но каждый раз, приходя в больницу и глядя на маму, она вспоминала, ради чего всё это. И снова надевала маску.
Кристиан видел в ней не просто исполнителя. Он уважал её холодность, её верность, её умение не задавать лишних вопросов. Иногда он даже звал её по имени. Не «девочка». Не «курьер». А именно — Эвелина. Это значило много. Очень много.
— Ты умеешь молчать, когда это нужно, — сказал он однажды. — Не у всех есть такая черта. Люди теряют головы из-за слов. А ты — сохраняешь.
Она хранила эту фразу как награду. Это было признание. Почти привязанность. Почти доверие.
Но с каждым годом задания становились сложнее. Эвелина видела, как рядом с ней исчезают люди. Кто-то уходит. Кто-то — без следа. Кто-то просто перестаёт приходить. Это был их мир. Без гарантий. Без спасения. Только контракты, деньги и кровь.
И всё это время — ни одного убийства. Эвелина гордилась этим. Даже Марк однажды сказал:
— Ты дольше всех держишься. Даже Кристиан удивлён. Он думал, ты сломаешься ещё на первом деле.
Она не ответила. Просто отвела взгляд.
И вот теперь — двадцать лет. Её работа приносит деньги. Мама стабильно в больнице, лекарства поступают. Эвелина почти привыкла. Почти стала частью этой системы. Почти поверила, что сможет вырваться. Потом. Когда накопит. Когда вылечит маму. Когда всё закончится.
Только ничто не заканчивается просто так.
Тот день был обычным. До того момента, как Кристиан не вызвал её лично. Он редко делал это. Обычно через Марка. Или по каналу связи. Но тут — лично.
Она вошла в кабинет. Он сидел за столом. Лицо — как всегда: каменное.
— Твоя задача — убить этого человека, — сказал он.