10a. Концерт
почтовый ящик, куда не заглядывал с момента отъезда из Лондона. Одно из непрочитанных сообщений от секретаря моего издания содержало ссылку на видеоролик с припиской Главного "Всю корреспонденцию от мисс Дейч впредь переправлять Алексу."
Сказать, что я был потрясён увиденным, значит не сказать ничего. По лёгким теням под глазами Киры и утратившей девичью округлость форме лица я датировал эту запись несолькими годами после нашего разрыва. Ролик содержал профессионально выполненную видосъёмку репетиции её концертной программы. Впрочем, слово репетиция тут вряд ли уместно, ибо программа была снята и отыграна без сколько-нибудь заметных помарок, отличающих, как правило, пробные прогоны. Кира была одета в элегантное чёрное платье с золотой цепочкой вокруг талии и алой розой на груди. Волнистые тёмно-каштановые кудри выбивались из-под залихватски заломленной набок шляпы.
Я сидел в гостиничном номере, слушал голос Киры и видел её, молодую, красивую и уверенную в себе. Она солгала мне, сообщив о пропаже демо-записи, которую я давно уже считал навсегда утраченной. А может статься, и не солгала, а действительно решила, что потеряла диск. В то время Кира была слишком молода и слишком увлечена собой, чтобы по достоинству оценить предложенные ей композиции. Но потом всё изменилось.
Разумеется, она не собиралась разоблачать составивший основу моей жалкой карьеры случайный подлог. Теперь я никогда уже не узнаю, отчего своенравная Кира вдруг воспылала желанием вернуть мне заслуженное, мою собственную музыку, мои песни, как сумела довести их до внушающего суеверный страх совершенства и по какой причине так никогда и не собралась опубликовать эту запись. Должно быть, ей пришлось влезть в долги. Я подозреваю, что её давнее письмо с просьбой о помощи было написано в то самое время.
Также мне не суждено было узнать, какого рода выступление планировала она теперь. Не исключено, что она и вообще не собиралась выступать, а всего лишь ограничилась бы демонстрацией собравшейся аудитории этой сделанной много лет назад записи. Знала ли она, строя свои планы, как всё обернётся? Вряд ли. Кира никогда не отличалась особой проницательностью. Не понимала она и того, что по достоинству оценить её шедевр мог только один слушатель - я.
Звонок инспектора едва не застал меня врасплох. Угрызений совести я не испытывал, полагая произошедшее трагической случайностью. Но всё ещё находясь под впечатлением от записи выступления Киры, я понимал, что в таком состоянии не смог бы выдержать хладнокровную интелектуальную дуэль. Поэтому пришлось прибегнуть к хитрости, извергнув на невозмутимого шотландца мутный поток эмоционально насыщенной полуправды. Пережитое потрясение оказалось как нельзя более к месту, и я сумел без особого труда провести инспектора, сыграв роль тронувшегося на нервной почве субъекта с неустойчивой психикой. Но что мне все инспектора на свете! Иное дело - Кира.
С тех пор, как мы расстались, я часто вспоминал её. Хотя какое там часто! Каждый день вспоминал - вот как. Я всё время пытался вступить с ней в мысленный диалог, объяснить,
понять, договорить дотоле не договоренное. И странное дело: шло время, и хотя я почти физически чувствовал, как женщина, бывшая когда-то Кирой, стареет, увядает и дурнеет, замыкаясь в своей неумолимо отдаляющейся от меня вселенной, Кира, воскрешённая моей памятью, становилась с каждым днём только ближе и роднее. Понемногу, исподволь проникала она в моё сознание, вливалась в кровь, и в конце концов сделалась мне незаменимой подругой, возлюбленной, ангелом-хранителем, единственным и непревзойдённым идеалом. Она навещала меня во снах, и сны эти казались благословенной твердью, дарованной мне безумным плаванием по океану житейской неопределённости. Так уж сложилось, и теперь ничего тут уже не поделаешь. Что до той, другой, как и сомнительной истории с её концертом, их правильнее было бы считать плодами нездоровой фантазии Господина Сочинителя. В этом я c инспектором совершенно согласен.