Оттенки потерянной души

С того самого дня, когда я вернулась из мира теней, меня часто мучили кошмары. В своих снах я видела картины прошлого, которые причиняли мне боль и страдания.

Я видела, как группа подростков избивает хрупкое тело девушки, которая не могла защитить себя. Даже во сне я вновь ощущала невыносимую боль и страх, который поглощал мой разум. Это чувство было похоже на состояние загнанного в угол зверя, окруженного группой безжалостных браконьеров. Мне некуда было скрыться.

Раз за разом я видела один и тот же момент: я иду по школьному двору, а под ногами хрустит мокрый снег, смешанный с грязью и ледяной коркой промозглой февральской земли. В какой-то момент за спиной слышится девичий голос, и кто-то окликает меня. Я поворачиваюсь и вижу перед собой одну из главных «звезд» старшей школы.

На девушке яркий макияж, а её тело прикрыто слишком короткой юбкой и вызывающими сапогами на высоких каблуках. Я слышу насмешки в свой адрес и пытаюсь игнорировать нападки одноклассников. В тот момент, когда я пытаюсь уйти от заносчивой девчонки, она ставит подножку перед моими ногами, и я падаю на холодный и грязный снег. Моё тело испытывает боль от стремительного падения, и я не успеваю сгруппироваться.

В следующий момент за спиной девушки появляется толпа старшеклассников, в лицах которых я узнаю своих одноклассников. Их немного — шесть человек, чьи лица озарены довольными и зловещими улыбками. Я слышу новый поток насмешек, а затем меня накрывает длинная тень одного из парней. Я не успеваю среагировать, как живот пронзает сильная и острая боль из-за мощного удара ногой.

Я пытаюсь скрыться и защитить своё тело от потока ударов, но все мои попытки оказываются тщетными. Новая волна ударов сыплется со всех сторон, и мой разум поглощает боль и ужас. Я не могу скрыться от своих мучителей и вынуждена терпеть эту пытку. Во рту появляется вкус крови, которая вырывается наружу яркими алыми потоками. Грязный снег окрашивается в алый оттенок страха, который растекается по снегу, словно густое и насыщенное красное вино.

Этот эпизод я прокручивала в своей голове долгие годы. Раз за разом я пыталась найти ответ на вопрос: за что я заслужила такую пытку и почему судьба распорядилась наказать меня подобным образом? Но, как ни странно, ответа у меня не было.

Это была шутка, которую группа школьников разыгрывала ради развлечения. Я всегда отличалась от своих сверстников мышлением и взглядами на жизнь. В то время как все старшеклассники увлекались дешевым алкоголем и легкими наркотиками, я сидела дома с книгами и готовилась к выпускным экзаменам. Мой тихий и скромный образ жизни стал причиной агрессии со стороны сверстников и привел к ужасной смерти.

Перед глазами вновь замелькали кадры прошлого, словно искаженные красным фильтром алой крови. Я вспомнила старшую школу. Полные злобы улыбки одноклассников, бесконечные насмешки и пинки во время уроков. Безразличие женщины, которая называла себя классным руководителем, и ее смех во время всеобщих издевательств.

Если реакцию подростков и их агрессию можно объяснить банальной психологией, то поведение взрослой женщины я не могла оправдать. Именно эта женщина на протяжении долгого времени поддерживала происходящий ужас и довела ситуацию до критической точки. Я вновь слышала в своей голове ее грубый голос, адресованный моим родителям: «Простите, что не уследила за детьми. Это была случайность...»

Фальшь и отсутствие сожаления в словах этой великовозрастной убийцы до сих пор поражали мое сознание. Узнав о смерти одного из своих учеников, она сделала всё возможное, чтобы скрыть истинные причины произошедшей трагедии. Руководство школы замяло дело и выставило всё так, будто я скончалась из-за приступа гипергликемии и никакому физическому воздействию извне не подвергалась.

Самое страшное, что мать пошла на уступки и подтвердила версию администрации школы. За этот поступок я не могла простить ее все это время. Но больше всего я жаждала настигнуть эту безжалостную женщину и посмотреть в ее пустые глаза.

Я спала глубоким и крепким сном. Где-то на руинах сознания я слышала звуки оповещения мобильного телефона, который сообщал об изменившемся уровне глюкозы в крови. Но сознание окутывал густой алый туман, унося меня в далекое бескрайнее небытие.

Я стояла перед зданием старшей школы, окутанная алым туманом, который словно поглощал мой разум, наполняя его ненавистью. Я всем сердцем ненавидела это место и мечтала стереть его с лица земли вместе с его обитателями. Мои ноги словно сами собой двигались в сторону входных дверей.

На улице стоял промозглый февральский вечер, с неба падали крупные хлопья снега. Но этот снег отличался от обычного: вместо белоснежных, чистых снежинок землю покрывали красные потоки ледяной массы. Этот алый танец стихии завораживал сознание, поглощая серость массивного здания. В глазах стояла непроглядная пелена, вызванная не только яркими потоками кровяного снега, но и бурлящей в душе ненавистью.

Я переступила порог школы, укрываясь от алого снега в стенах школьного помещения. Эти коридоры я не видела со дня своей смерти. Школьный холл был погружен в полумрак. Не знаю, что двигало мною в этот момент, но ноги сами понесли меня к лестнице. Я поднялась на второй этаж и пошла по длинному, погруженному во мрак коридору. По пустынному помещению школьного коридора разносилось глухое эхо моих шагов.

За пределами школы продолжала срываться алая пурга, покрывая всё окружающее пространство красным снегом. Этот броский оттенок словно был олицетворением моей израненной души и поглощающей разум ненависти. Да, я мечтала увидеть глаза той женщины, которая спровоцировала смерть невинной девушки и смогла успешно скрыть следы совершенного преступления.

Я остановилась перед одинокой деревянной дверью одной из классных комнат. Словно под действием неведомой силы, моя рука потянулась к старой скрипучей ручке. Тишину темного коридора пронзил громкий скрип дверных петель.

В образовавшемся проеме появилась женщина средних лет. Ее лицо было заметно старше того, что осталось в моих воспоминаниях: множество мимических морщин, опухшие веки и нарушенная симметрия лица. Тело женщины заметно располнело, а внешний вид говорил о серьезных проблемах со здоровьем. Но пустота глаз осталась прежней. Я помнила этот взгляд и узнала бы его из тысяч других глаз.

— Вы что-то хотели? — женщина оторвала взгляд от стопки тетрадей и посмотрела на меня. — Вы мать одного из учеников?

— Я не мать, — даже во сне я не могла упустить возможность встретиться с женщиной, которая меня убила, лицом к лицу. — Павлова Наталья Владимировна?

— Это я, — в пустых зрачках женщины отразилось напряжение. — Кто вы и по какому вопросу пришли?

— Следователь районного следственного комитета Диана Владиславовна, — даже во сне я действовала так, как обычно в общении с людьми. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Следователь? — женщина отложила тетради в сторону и сняла очки. — Что-то случилось?

— Случилось, — темноту кабинета озарил бледный свет алой ауры ненависти. — Я расследую жестокое убийство, которое было совершено в этой школе много лет назад.

— Что? — из рук женщины выпала пара очков, которые с громким звуком разбились об пол. — О чем вы говорите? В нашей школе никогда не происходило ничего подобного.

— Вы в этом уверены? — я сделала пару шагов в сторону женщины, поглощенная темной частью погруженного во тьму кабинета. — А как же тот случай, который произошёл с одной из ваших учениц в 2010 году?

— Я вас не понимаю. О каком случае идёт речь? — с каждой секундой серая аура женщины начинала поглощаться яркими бликами страха.

— Вы действительно не помните эту девочку или до сих пор пытаетесь делать вид, что ничего не произошло в тот год?

— Я попрошу вас покинуть мой кабинет, — женщина вскочила на ноги, указывая рукой в сторону двери. — В противном случае мне придётся вызвать полицию.

— Ещё лучше. Решили наконец-то сознаться в содеянном и сделать чистосердечное признание? — мои губы вытянулись в зловещей улыбке. — Поздновато вы спохватились, Наталья Владимировна.

— Выйдите вон! — пустынный кабинет пронзил громкий крик. — Я не потерплю подобного поведения!

— Она тоже не могла терпеть подобного поведения, но была вынуждена каждый день терпеть издевательства не только со стороны одноклассников, но и одной бессовестной и жестокой учительницы, которая довела ребёнка до смерти, — я вышла из тени, освещённая бледным алым светом, который исходил от потока красного снега за окном. — Как вы спите по ночам после этого? Вас хоть раз посещали угрызения совести по поводу смерти этой девочки?

— Вы несете какой-то бред! О какой девочке идёт речь и что значит «смерти»?

— Вы хоть имя её помните? — зелёную окантовку глаз поглотили яркие блики алого пламени. — Но дам вам подсказку. Две тысячи десятый год. У вас в классе была тихая девочка-отличница, которая сидела на первой парте и стала жертвой ваших насмешек и издевательств ваших «любимых» учеников. Русые волосы, всегда завязанные в хвост, розовая кожа и худое, как спичка, тело. Она всегда ходила с опущенными вниз глазами и боялась заговорить с людьми из-за страха быть отвергнутой. Но её мягкий характер и слишком «правильный» образ жизни и привели её к смерти. Вам же было также весело издеваться над ней, как и всем этим ограниченным, ущербным и недалёким идиотам, которые пытались скрывать свои личные комплексы за счёт слабого характером человека. Вы должны помнить её, Наталья Владимировна. Как и должны помнить свои слова, адресованные её родителям после смерти их дочери.

— Это был несчастный случай, — ноги женщины задрожали, и она, не удержавшись, упала на пол. — Девочка страдала от диабета и не смогла контролировать уровень сахара в крови. Я не знаю, что произошло с ней после того, как она покинула школу, но в том, что она оказалась в таком состоянии, нет ничьей вины.

— Ложь, — алая ненависть, словно густой вязкий туман, окутала пространство кабинета. — Диабет у нее обнаружили уже после смерти. Из-за сильного стресса, вызванного длительными издевательствами,  её поджелудочная железа перестала вырабатывать инсулин, что привело к гипергликемической коме и, как следствие, к гибели. Диабетом ее наградили все вы, ущербные и прогнившие до основания подонки.

Моя фигура, словно поглощенная алым пламенем, нависла над дрожащей женщиной, накрывая её своей тенью. — Она умерла по вашей вине и вине тех, чьи жестокие поступки вы скрыли. И как такой человек, как вы, может продолжать работать в школе и общаться с детьми? Такие люди, как вы, должны быть вдали от детей и за решеткой, вдали от общества.

— Я не имею отношения к этому случаю! — истеричный визг женщины пронзил темное пространство кабинета. — И девочка выжила! Родители забрали её документы, сообщив, что она переводится в другое учебное заведение!

— Выжила? — я присела на корточки, протягивая пальцы к женщине и заглядывая в её полные страха глаза. — Диана Арбенина умерла тринадцатого февраля две тысячи десятого года. Эта девочка умерла в мучениях, захлёбываясь собственной кровью и рвотой, вызванной долгосрочным кетоацидозом. Её смерть была констатирована в областной клинической больнице, куда доставили её холодный и грязный труп.

Мои пальцы сжали лицо женщины, причиняя ей физическую боль. — Знаете, что последнее увидела эта девочка перед смертью?

— Откуда вы... — я не дала жертве договорить, зажав её рот тонкими и холодными как лёд пальцами.

— Я знаю это, потому что эта несчастная и добрая девочка была мне близка. Она была частью моей души, которую я потеряла по вашей вине. Диана была моим светом и неотъемлемой частью моей жизни, — вся бурлящая во мне ненависть вырвалась наружу, поглощая тело женщины своими алыми путами. — Но вы убили её, лишив меня этого света. Вы скрыли хладнокровное убийство невинной девушки, прикрывая свою гнилую душонку. Но вы не учли одного момента. В этом мире всё циклично. Рано или поздно, но каждый получает своё возмездие за совершённые поступки.

— Кто ты? — лицо женщины покраснело, а по щекам текли алые потоки слёз. — Что тебе нужно?

— Я та, кто поклялась отомстить за смерть Дианы и восстановить справедливость.

Тонкие бледные пальцы надели кожаные перчатки, скрывая серый оттенок кожи рук. Они потянулись к висевшей на плече сумке, где лежал ненавистный мне «аксессуар». Сквозь плотный материал перчаток я нащупала упаковку со шприц-ручками, вынимая один из шприцов наружу. Как только руки достали порцию необходимой мне субстанции, я сняла защитный колпачок с поверхности шприца, высвобождая тонкую и острую иглу. В алом свете ауры ненависти и злости стальная поверхность иглы блестела зловещим блеском. Эти блики алого стального оттенка были схожи с видом окровавленных клыков безжалостного зверя, который не имел эмоций и чувств. В душе этого зверя бурлил лишь один инстинкт — инстинкт убивать.

— Что это? — женщина обмякла в моих руках, сотрясаясь в нервной конвульсии. — Что вы собираетесь со мной сделать?

— Это? — пальцы вертели шприц в разные стороны, намеренно вызывая больший страх у жертвы. — То вещество, которое вы забрали у Дианы. Этот «наркотик» и его отсутствие стали причиной её смерти. Иронично, что именно это вещество понадобится теперь вам.

— Что это такое? — тихий и истеричный голос перешёл на еле различимый хрип. — Вы собираетесь вколоть мне яд?

— Это не яд, — губы растянулись в широкой улыбке, обнажая ряды белых зубов. — Всего лишь безобидный инсулин, необходимый диабетикам для поддержания жизни. Как вы думаете, что испытывает человек, подверженный гипогликемической коме, и что происходит с мозгом и телом человека при глюкозном голодании?

— Прошу вас, прекратите всё это, — конвульсия женщины стала ещё более сильной, лишая её остатков самообладания. — Я ни в чём не виновата и не имею к этой девочке никакого отношения. Это был несчастный случай.

— Мы обе понимаем, что это не было случайностью, — с этими словами в душе женщины вспыхнула алая ярость, поглотив все оставшиеся чувства и эмоции. В ее глазах, наполненных ужасом и страхом, отражались яркие блики красного света.

— Ты ощущаешь это всепоглощающее отчаяние и невыносимый страх? Теперь ты понимаешь, что чувствовала эта девочка на протяжении долгих лет своего мучительного существования. День за днем, год за годом она переживала это отчаяние. Но теперь Диана наконец-то увидит, как один из ее убийц разделит ту же участь, на которую обрекла ее ты и твои «святые» дети.

Покрытые кожей пальцы схватили руку женщины и вложили в нее шприц.

— Твое отчаяние настолько велико, что ты не сможешь жить с этим грузом. Эта вина поглотит тебя и не даст тебе возможности жить дальше. Отчаяние настолько сильно въестся в твою душу, что тебе не останется ничего другого, как закончить свое жалкое и бессмысленное существование. Карма — жестокая вещь. И раз ты забрала у Дианы необходимый для ее жизни инсулин, теперь ты должна захлебнуться в нем и тем самым заплатить за свой низкий и ужасный поступок.

Тело женщины охватил насыщенный алый свет, ослепляя своей яркой аурой. Ее душа была охвачена настоящим и невыносимым отчаянием, что лишило женщину остатков рассудка. Ее бедные пальцы дрожали, сжимая крепкой хваткой вложенный в ладонь шприц. Озаренные красным цветом глаза смотрели в одну точку, не произведя ни единого движения.

Руки женщины поднесли тонкую иглу к оголенной части ее располневшего тела. В следующее мгновение резким движением руки пальцы вонзили иглу в бледную плоть, вонзая острый край до самого основания. Большим пальцем женщина нажала на поршень шприц-ручки, вводя всё содержимое шприца до последней единицы. Доза, что поступила в кровь женщины, была смертельной.

Не прошло и пяти минут, как тело женщины стало сотрясаться сильнее прежнего, а конечности производили хаотичные и беспорядочные движения. Полное тело женщины упало на пол, извиваясь в невообразимых позах. Я видела, что разум жертвы утопал в пучине умирающего от недостатка глюкозы мозга. Мне было знакомо это состояние, и я отлично знала по собственному опыту, что испытывает жертва и каким пыткам подвержено ее сознание. Хуже, чем физическая боль, в гликемическом голодании было ментальное состояние разума. Погибающий от недостатка питательной глюкозы мозг тратил последние силы на призыв о помощи и на подачу сигналов о критическом состоянии организма. Тело уже не поддавалось контролю, мозг не мог выговаривать слова и звуки, но вот разум продолжал работать и осознавать происходящее. Я знала всё это по личному опыту.

Теперь, смотря на одного из своих убийц в подобном состоянии, я испытывала то самое долгожданное чувство наслаждения. Это был неописуемый экстаз долгожданной справедливости, которая восторжествовала спустя долгие года нескончаемой пытки.

Когда тело женщины начало остывать, а жизнь угасать в ее глазах, я присела рядом и вложила в ее холодные, трясущиеся пальцы клочок бумаги.

— Наталья Владимировна, я думаю, будет справедливо, если последние слова, которые вы услышите в своей жизни, будут вашими собственными извинениями, — произнесла я, сжимая ее пальцы вместе с зажатым листом. — Простите, что не уследила за детьми. Это была случайность.

За окном бушевала алая снежная лавина, погружая мир в пучину отчаяния и ненависти, которая поглощала души всего живого. В глаза ударил яркий кроваво-красный свет, после чего мир погрузился в долгожданные объятия окутывающей душу тьмы.

— Диана, вы меня слышите?

Где-то в темноте раздался чей-то обеспокоенный голос. Сознание постепенно возвращалось ко мне, вырывая разум из объятий беспробудного забвения. Тело не поддавалось контролю, не давая шанса совершить хоть единое движение. Сквозь туман в голове и окутывающую разум тьму я смогла вынырнуть из объятий мрака и вернуться в реальность. Налитые свинцом веки дрожали, пытаясь разомкнуться и вернуть краски окружающего мира.

После нескольких неудачных попыток открыть глаза я наконец смогла разжать слипшиеся веки. Расплывчатые образы встали перед моим затуманенным взглядом. Надо мной нависала бригада скорой помощи в синей форме, состоящая из молодого парня и взрослой женщины. Как только мой туманный взгляд смог сфокусироваться на объектах вокруг, в ушах раздался чей-то громкий голос:

— Она пришла в себя, — произнес незнакомый голос, который, как я сразу поняла, принадлежал одному из медицинских работников. — Угроза миновала, и ее жизни ничего не угрожает.

— Даже не знаю, как вас отблагодарить, — раздался за спиной обеспокоенный голос старшей сестры. — Не знаю, что бы я делала, если бы вы задержались и не прибыли так скоро на вызов.

— Это наша работа, — улыбнулся молодой парень в синей форме. — Диана, вы слышите меня? Вы помните, кто вы и что произошло?

— Я... — разум все еще работал с перебоями, не давая возможности изъясняться здраво и четко. — Я ничего не помню.

— У вас сильно упал сахар в крови, что вызвало наступление гипогликемической комы. Сестра нашла вас без сознания и вызвала скорую помощь, — раздался со стороны женщины постарше суровый и грубый голос. — Ваш сахар был ниже единицы, что могло привести к летальному исходу.

— Я ничего не помню, — моя рука наконец-то ответила на команды мозга и смогла совершить движение. — Как давно я нахожусь без сознания?

— Три часа как, — полный злости голос сестры я могла различить даже сквозь затуманенный разум. — Ты хоть понимаешь, что ты заставила всех нас пережить? Мать там места себе не находит, а я с четырех утра пытаюсь привести тебя в чувство!

— Карина, поговорите с сестрой немного позже. Сейчас ей нужно прийти в себя и восстановиться после приступа, — руки одного из медицинских работников потянулись к моему запястью. Я ощутила сильную боль в районе кисти, после чего в руках парня оказался окровавленный катетер для ввода инъекций. — Диана, постарайтесь следить за собой. В вашем возрасте стоит быть более аккуратной и рассудительной. Вам следует более тщательно следить за вашим уровнем сахара.

— Я этим уже четырнадцать лет занимаюсь, — мои глаза непроизвольно подкатились. — Но спасибо за ваш приезд и действия. Вы спасли мою жалкую жизнь.

— Почему мне кажется, что это была не благодарность, а упрек, — глаза женщины сузились. — Вы намеренно ввели себя в состояние гипогликемии?

— Скорее, я не стремилась препятствовать ее наступлению, — собрав все внутренние силы, я наконец-то смогла принять сидячее положение. — Кто я такая, чтоб идти против судьбы и лишать себя возможности обрести покой?

— Не обращайте внимание на слова сестры, — ко мне подскочила сестра и, схватив за руку, дернула меня изо всех сил. — Она еще не пришла в себя и не отдает себе отчет в словах и действиях.

— Бывает, — бригада скорой помощи осмотрела мое бледное и дрожащее от слабости тело. — Диана, старайтесь чаще мониторить уровень глюкозы. Мы ввели вам четыре кубика чистой глюкозы, что с большой долей вероятности вызовет скачки сахара. Будьте готовы к этому и старайтесь более внимательно относиться к своему здоровью.

Врачи быстро покинули мою квартиру, оставив нас с сестрой наедине. К этому времени я уже пришла в себя и восстановила ясность мышления. Часы показывали семь утра, возвещая о начале нового дня.

— Что это было? — раздался за спиной полный ненависти голос сестры. — Диана, что ты опять вытворяешь?

— И что это значит? — мои брови нахмурились. — В чем ты меня обвиняешь?

— В твоём халатном и безответственном поведении! — голос сестры стал громче. — Когда ты начнёшь следить за собой и не подвергать всю семью опасности своими приступами? Маму чуть инфаркт не хватил из-за этого случая!

— А кто просил тебя сообщать матери о случившемся? — Я нечасто ссорилась с сестрой, но её нападки всегда вызывали у меня вспышку гнева. — За четырнадцать лет она должна была привыкнуть к моему состоянию и воспринимать всё как обыденность.

— По-твоему, мама должна относиться к твоей смерти как к обыденности? — Руки сестры крепко схватили меня. — Ты себя слышишь?

— Слышу, — я отдернула руку от сестры. — И я всегда буду утверждать, что всё происходящее — частичная вина самой мамы. Или ты скажешь, что это не так и мама не имеет к моему состоянию никакого отношения?

— Диана, прекращай эти детские обиды. Я уже много лет прошу тебя оставить всё в прошлом и жить настоящим.

— Это то настоящее, где я могу в любой момент умереть из-за недостатка глюкозы в крови? — Комнату наполнил ироничный и полный злости смех. — Сомневаюсь, что подобный факт позволит мне жить счастливой и полной жизнью, окрашенной всеми цветами радуги. Как ты думаешь, возможно ли забыть всё, что привело меня к этому положению? Можно ли оставить всё в прошлом и делать вид, что ничего этого не было, раз за разом открывая глаза после нескольких часов беспробудной комы?

— Я не это имела в виду... — Громкий тембр сестры стал заметно тише. — Не строй из себя глупую и непонимающую дурочку. Мы обе знаем, что ты поняла мои слова и их смысл.

— Знаем, но это не меняет того факта, что я с ними не согласна, — я взглянула на висевшие на стене часы. — Как ты узнала о произошедшем и что ты делаешь у меня дома в такое время? Разве тебе не нужно везти детей по школам и садам?

— Антон отвезёт детей по местам вместо меня, — карие глаза сестры сверкнули, а её обычно серая аура спокойствия и собранности окрасилась в яркие красные блики злости. — Я не могла дозвониться тебе со вчерашнего дня. Полночи я не могла уснуть и решила проверить тебя, предполагая наступление очередного приступа. И, как видишь, моя интуиция вновь сработала должным образом, позволив спасти твою жизнь!

— Можешь обижаться на меня, но своим поступком ты лишила меня лучшего момента в жизни, — перед глазами встали картины недавнего видения, произошедшего в стенах моей бывшей школы. — Ты бы видела её глаза и то отчаянье, что поглотило её разум...

— О чём ты говоришь? — Тело сестры вздрогнуло, а аура стала испускать яркие оттенки возрастающего беспокойства. — О ком идёт речь?

— Об той бесстыжей училке, что скрыла факт моей смерти и покрывала тех имбецилов, что издевались надо мной, — в зелёных глазах появился яркий отблеск недавней ненависти. — Пусть всё это были фантазии умирающего разума и воображение сыграло со мной злую шутку, но этот момент был лучшим за всю мою жизнь.

— Диана, что ты имеешь в виду? — Лицо сестры бледнело на глазах. — Причём здесь твоя классная руководительница и о каком моменте идёт речь?

— Я нашла эту бессовестную учительницу и заставила её пережить то же, что пережила я по её вине, — по моим щекам текли обжигающие слёзы. Но впервые появление солёной влаги из глаз было вызвано не внутренней болью, а радостью, возникшей в душе. — Ты бы видела, какой оттенок был у её души. Он был лишён света, а разум был поглощён безумием и отчаяньем. Я смотрела на её затухающий разум, который умирал из-за недостатка глюкозы. Представляешь, как это было иронично? Эта женщина умерла на моих глазах из-за приступа гипогликемии, — комнату пронизал истеричный и полный злобы смех. — Карина, она умирала на моих глазах, поглощённая отчаяньем и страхом. И я бы отдала всё на свете, чтобы увидеть подобное в жизни.

— Диана, ты пугаешь меня, — сестра отшатнулась от меня, а её душу наполнял вязкий и едкий оттенок страха. — Тебе следует обратиться к специалисту и пресечь подобные идеи. Это... Это ненормально. Ты теряешь рассудок и становишься одержимой.

— Даже если и так, что это изменит? — я засмеялась громче прежнего. Рука нащупала пустые шприцы с глюкозой, которые были оставлены бригадой скорой помощи около моего тела. — Это изменит мою жизнь и избавит меня от этого? — пальцы схватили один из шприцов и подняли его вверх. — Нет, не изменит. И, как ты можешь помнить, твоя гадалка сообщила, что рано или поздно судьба настигнет всех виновных в моей смерти. Справедливость в любом случае восторжествует.

— Ты действительно до сих пор цепляешься за слова старой гадалки? — крик сестры оглушил барабанные перепонки. — Диана, приди в себя! Тебе тридцать лет. Тебе давно пора повзрослеть и оставить все эти безумные и одержимые идеи в прошлом.

— Ты не думала, что именно эти идеи позволили мне вернуться к жизни и стали причиной моего возвращения с того света? Что, если именно эти идеи и держат меня здесь, раз за разом не позволяя мне уйти в небытие? Карина, сколько раз за четырнадцать лет я была в коме и была на грани жизни и смерти? — я смотрела прямиком в глубину больших карих глаз. — Десятки раз. И каждый раз, когда казалось, что я уже не вернусь, я всё равно возвращалась. Это не совпадение и не случайность. Я возвращаюсь к жизни, поскольку у меня осталось здесь важное дело, которое должно быть доведено до конца.

— Ты точно сошла с ума, — глаза сестры были полны ужаса и страха, а её яркая аура переливалась всеми оттенками красного ужаса. — Это уже выходит за рамки допустимого. Тебе нельзя продолжать работать в подобном состоянии.

— Карина, тебе пора к семье, — посыл сестры и её разговоры всё больше питали закипающую в душе злость. — Я как-нибудь сама разберусь со своей жизнью и работой.

— Сама разберусь? — голос сестры вновь перешёл на крик. — Я вижу, как ты разбираешься! Раз за разом я нахожу тебя без сознания и наблюдаю за тем, как тебя вытаскивают с того света! Но с меня хватит! Ты просто законченная эгоистка, раз считаешь своё поведение нормальным и допустимым. Всю жизнь я считала тебя самым близким мне человеком и дорожила тобой как никем в своей жизни. А ты успешно плюёшь на меня и в очередной раз думаешь только о себе. Знаешь, что иронично? Ты винила мать в безразличии и эгоизме. Ты кричала, что эгоизм мамы и её наплевательское отношение к дочери привели к твоей смерти. Не так ли? Но вот в чём заключена главная ирония. В своём поведении ты ничем не лучше мамы. Ты ведёшь себя также эгоистично по отношению к своим близким, как и она, игнорируя чувства своих близких и думая только о себе. Можешь гордиться собой. Ты переплюнула маму в уровне эгоизма и стала ещё большей эгоисткой, чем она!

Сестра, не говоря ни слова, стремительно покинула мою квартиру. Я же, словно пригвожденная к месту, не могла произнести ни звука. В ушах звучал громкий хлопок входной двери, после чего наступила гнетущая тишина.

Еще долго я слышала эхо ее громкого крика и перед глазами стоял ее полный ненависти взгляд. «Ты можешь гордиться собой! Ты переплюнула маму в уровне эгоизма и стала еще большей эгоисткой, чем она!» Я не могла согласиться с сестрой. Я никогда не стану такой, как наша мать, и никогда не буду безразлична к чувствам близких.

Все это долгое время, начиная с момента своего пробуждения, я проявляла внимание к сестре, к племянникам и даже к своим родителям. Я была внимательна к друзьям и всегда старалась помочь тем, кто нуждался в помощи. По своей природе я не могу быть эгоисткой и никогда ею не стану.

Внезапно голову пронзила невыносимая мигрень. Я легла прямо на пол, прикрыла уставшие глаза и глубоко вдохнула. Почему-то в этот момент я ощутила необъяснимую пустоту внутри. Словно часть меня вырвали из груди, оставив зияющую дыру вместо сердца. В прошлом я бы испытывала боль и страх перед сестрой и ее громкими словами. Но сейчас мне было все равно.

Казалось, что мои эмоции сошли на минимум и разом померкли. Аура души приобрела бледный оттенок, который не имел единого цвета. Если раньше от меня исходили яркие блики различных эмоций и чувств, то сейчас эти цвета стали тусклее своего обычного вида.

Внезапно лежавший неподалеку телефон издал громкий звук, оповещая о входящем звонке. Слабость после очередного приступа продолжала давать о себе знать. Но несмотря на внутреннее состояние, я протянула руку к устройству и взялась за его холодную стальную поверхность. На ярком экране высветился номер начальника, что помогло мне прийти в себя и окончательно прийти в норму.

— Николай Сергеевич, не ожидала услышать вас так скоро, — в разговорах с коллегами я всегда старалась скрывать свои приступы за громким и твердым тембром. — Ваши две недели отпуска заканчиваются в понедельник.

— Диана, ты еще не на работе? — голос следователя был наполнен напряжением и тревогой, что сильно обеспокоило меня.

— Нет. Сегодня суббота, и я не планировала приезжать в управление. А вы разве уже вернулись из отпуска? Насколько я могу помнить, у вас еще два дня в запасе.

— Мы с женой выехали вчера вечером и под утро вернулись домой, — мужчина продолжал разговор своим классическим строгим тембром. — Мне как всегда везет. С корабля на бал.

— О чем вы? — посыл начальника и его слова продолжали вызывать сильное волнение. — Что-то случилось?

— Диана, я понимаю, что сегодня суббота, но у нас срочный вызов. Я сам уже сутки без сна, но вынужден бросить все дела и выезжать на дело.

— Дело? Что за дело и почему такая срочность?

— В одной из муниципальных школ нашего района был найден труп учительницы. Охранник нашел ее уже мертвой, и по предварительным данным, женщина совершила самоубийство в стенах школы.

— Что? — тело накрыла легкая дрожь. — Что за школа и как зовут жертву?

— Имя жертвы мне не сообщили. Все подробности мы получим уже на месте. Поэтому собирайся как можно скорее и выезжай на место. Нас ждет дело.

— Если это самоубийство, почему полиция вызвала нас?

— Не знаю, в чем там дело, но шеф отправил нас на вызов, наказав проверить все обстоятельства совершенного суицида. Мы должны убедиться, что это действительно было самоубийство и смерть этой женщины не была следствием воздействия кого-то из вне.

— Так, — в горле встал большой ком, который перекрывал дыхательные пути и затруднял дыхание. — Куда нужно ехать? В какой школе произошел суицид?

— Знаешь пятьдесят седьмой лицей на Мечникова?

— Знаю... — пальцы затряслись сильнее прежнего. — Суицид произвел один из учителей лицея?

— Именно. Поэтому жду тебя как можно скорее на месте. Что-то в этой истории не дает мне покоя, и внутреннее чутье подсказывает, что в этом суициде скрыто нечто большее, чем может показаться на первый взгляд.

— Я вас поняла, Николай Сергеевич. Буду на месте в самое ближайшее время.

Я закончила вызов, не успев услышать ответ бывалого следователя. Рука с телефоном непроизвольно обмякла, выронив из дрожащих пальцев электронное устройство. «Это не может быть правдой. Все произошедшее было всего лишь видением и бредом голодающего мозга. Я была в коме и не могу быть причастна к данной ситуации. Это всего лишь банальное совпадение, не более».

Все мое нутро пыталось убеждать разум, что в суициде одного из учителей нет ничего мистического и загадочного. Но вот внутренний и далекий голос шептал, что все обстояло далеко не так, и моя мечта увидеть пустые глаза убийцы воплотится в жизнь в самое ближайшее время.