Проклятие дьявольской звезды

Темный коридор был полностью окутан мрачной гнетущей атмосферой безысходности. От столь сильного давления голова шла кругом, картинка перед глазами размывалась. Это место было совершенно другим, не было тех больших окон, не было никаких дверей рядом, только очень длинный и темный коридор. Здесь пахло плесенью и сыростью — вот чем пахла тьма в этом проклятом особняке. Где-то чувствовались нотки гнили, мертвой плоти, которые окружали весь этот дом.

— Что это за место? — волк немигающим взглядом уставился на ворона. В сердце была только пустота. Он чувствовал себя до изнеможения опустошенным, брошенным, никому не нужным. Вшивой дворнягой, которую выкинули на обочину дороги. Его словно вынуждали барахтаться одному в своих проблемах, пока не опуститься на самое дно. И даже представить было страшно что же его ждет там, на дне.

— Это твоя тюрьма. Отныне и навеки.

Анн поднялся и на ватных ногах прошелся чуть дальше. Его острое зрение уловило мельтешение в углу, тени танцевали, словно живые. Но здесь никого не было кроме волка. Роспись цветов на стенах все еще выглядела как тысячи наблюдающих за ним глаз, от этой мысли по спине побежал холодок.

Ворон, взмахнув крыльями, подлетел ближе к волку и удобно умостился на его здоровом плече. Из второго все еще хлестала кровь, пускай и не так сильно. Рана болела, но Анн словно бы не ощущал этой боли. Такие звери как он имели хорошую регенерацию. А это вселяло в оборотней высокомерие и беспечность к собственной жизни.

Оборотень глянул на фамильяра, но проглотил рвавшееся наружу негодование. Дойдя до конца этого коридора, парень уткнулся в винтовую лестницу, которая вела на верхний и нижний этажи. Мягкий оранжевый свет лился сверху, оттеняя тьму, что таилась внизу.

— Что там? — снизу доносился какой-то приглушенный грохот. Был слышен звук капающей на пол воды, от которой Анн почувствовал тошноту. Невольно в сознании всплыл момент, когда он, окруженный трупами, сидел в темноте. Как посиневшие тела, холодные омертвевшие конечности, касались его оголенной кожи, от ступней до самых бедер. Извилистые черви, которые ели его живьем, их переплетенные ленты, что в итоге скручивались клубком. Он почувствовал во рту металлический привкус крови, ее было так много, что струйка текла по подбородку, спускаясь на шею, капая на вытянутые вперед ладони. Алый цвет на бледной коже выглядел завораживающе. Словно красные бутоны распускались в заснеженном лугу, припорошенные снежинками, они манили к себе.

— Кар-р-р, там подвал, — карканье ворона вырвало парня из сильного оцепенения. Мир резко изменился, Анн опустил взгляд на свои руки и не увидел ни единой капли крови, ровно как и мертвых тел вокруг. Из груди вырвался тяжелый вздох. — Даже я бы туда не сунулся. Гиблое место, знать не хочу что там, но если захочешь умереть — тебе туда.

— Нет, пожалуй, сейчас не время, — волк, опасливо озираясь вниз, аккуратно поднялся вверх по винтовой лестнице. Анн громко сглотнул, услышав как из подвала доносился чей-то сдавленный хрип. Звук вращающихся шестерёнок отчётливо доносился с нижнего этажа. Там, внизу, было что-то определенно важное.

Не теряя ни минуты, парень с вороном на плече поднялся на залитый светом этаж. Они попали в какой-то узкий длинный коридор, в котором было четыре совершенно одинаковые ничем не примечательные двери, три из которых были заперты, а последняя была складом всякой мелочи вроде разбитой вазы или разорванной на части картины.

Волк осмотрелся и, заметив странную дверь с изображением красного черепа, подошел ближе. Ворон, заметив это, вцепился острыми когтями в здоровое плечо из-за чего Анн шикнул от боли, скидывая птицу.

— Ты специально это делаешь! — вопрос звучал как утверждение. Волк гневно глянул на птицу, что валялась на полу.

Ворон помотал головой, клацая клювом. Мерное щелканье разбавило тишину. Оборотень расправил плечи, смотря на раны, которые были слишком заметны на его простой серой рубахе. Запекшаяся кровь уже пропитала грубую ткань, а сами порезы выглядели отталкивающе.

— Не вздумай заходить в такие двери. Не видишь знак? Кар-р-р! — вытянув шею, фамильяр указал клювом на нарисованный красный череп. — Этот знак нарисован не краской, а чужой кр-р-ровью. Нас с тобой на части разорвут, если эту дверь открыть. Не вздумай, кар-р-р!

— Хорошо, я уже понял, что умереть здесь — раз плюнуть, — Анн перевел недовольный взгляд с раны на птицу. — Но зачем же когтями впиваться, больно же!

— Ты бы меня не послушал, кар-р-р, — ворон вновь уселся на плечо парня, тихо посмеиваясь с глупого оборотня. Он забавно склонил голову набок: — Или хочешь сказать, что я не прав?

В ответ донеслось тихое фырканье, Анн одернул руку и развернулся, осматривая коридор.

— Черт с тобой, — согласился волк. — Лучше расскажи почему все изменилось. Я точно помню, что комната была на втором этаже, но тот темный коридор... Это ведь был явно не второй этаж.

— Ка-ка-ка! Вер-р-рно мыслишь, — посмеивался ворон, — это был нулевой этаж.

Парень открыл еще одну дверь, которая вела в большое помещение. Здесь было много шкафов, книжных полок, которые тут же привлекли его внимание. Эта была библиотека, Анн принялся разглядывать форзацы книг, что пылились тут не один десяток лет.

— Нулевой? То есть здесь есть подвал, нулевой, первый и второй этажи?

Волк вопросительно глянул на ворона. Зачем здесь нужен нулевой этаж? Если есть и подвал, и нулевой этаж, то насколько же велик этот особняк был на самом деле? А есть ли что-то ниже подвала, там, так глубоко под землей, что уже и сам себя чувствуешь как мертвец в гробу.

— Еще чердак, но туда я бы тоже не сунулся. Также как и в подвале — жутко, мрачно и смертельно опасно, кар-р-р.

Парень открыл наугад одну из книг, морщась от запаха пыли, который полностью пропитал это место. Пожелтевшие листы бумаги рассыпались у него в руках. Волк грустно захлопнул книгу, увидев проявление агрессии, что таилась внутри, за красивой обложкой. Все листы были исписаны, запятнаны чернилами, вырваны и разодранными в клочья. И это была не только одна книга. Они все были здесь такие. Словно тот, кто их читал, хотел поскорее избавиться от содержания внутри. Насовсем забыть о том, что таилось на этих старых пожелтевших страницах. Было ли там что-то важное уже никому не узнать. Все, что в этой библиотеке было — не более чем макулатура для розжига камина.

— Ладно, я понял, — Анн вздохнул. В голове не укладывались все эти вещи, пускай и все происходящее напоминало сон, парень в это уже даже не надеялся. Ложные пустые надежды отравляли его жизнь словно капля яда в бокале вина. Горький привкус на языке был схож с его кровью, но оборотень тряхнул головой, прогоняя назойливые мысли.

Парень обвел взглядом комнату, поджав губы. Полезная с виду находка показалась очень странной. Зачем оставлять эти книги, но уничтожать все, что было внутри. Ради памяти? Красивых обложек? Имен на форзацах книг? Анн не мог ответить на эти вопросы.

— После полуночи все в этом доме меняется. Все комнаты, картины и всякая всячина, абсолютно все! Шестеренки вращаются, ты должен был это слышать, они все и передвигают, — голос ворона звучал необычайно тихо и задумчиво. В нем не было ни капли насмешки или издевки, фамильяр говорил вполне серьезно, насколько вообще серьезно могла рассуждать говорящая птица. — Сами шестерни вращает этот особняк, а он пристально наблюдает за всем, что происходит в его стенах.

Странная библиотека с ее странными книгами осталась позади, а на горизонте замаячил еще один странный коридор, который тянулся из другого конца библиотеки. В этом доме было множество переходов, которые были спрятаны в других комнатах и это было слишком необычно. И что дальше, тайные проходы в стенах или шкафах? Анн не сомневался, что такие здесь были.

— Что, особняк? Хочешь сказать, что он тоже... живой? — парень запнулся на слове, думая как же это абсурдно звучит в его собственных мыслях. Гобелены на стенах в коридоре выглядели зловеще при тусклом пламени свечей, но оборотень старался не заострять внимания на тканых картинах. В голове проносились различные мысли, но все они невольно возвращали его в прошлое.

Ангел никогда не считал себя в чем-то выше остальных. Возможно эту злую шутку сыграла с ним мачеха, которая все время приводила в противовес кого-то умнее. Сильнее. Красивее. Находчивее. Быстрее. Иногда сравнение доходило до абсурда, но мачеха всегда, всегда находила кого-то лучше. И постепенно уверенность в своих силах таяла как снег в начале марта.

Его любили в семье. Правда любили, даже та мачеха иногда могла сказать ему пару теплых слов. Анн верил, что его любили, верил, даже когда самый младший брат утверждал, что без него и его сестры всем бы жилось лучше. Анн верил, что его все ждут. Даже невзирая на вспоминания, как однажды его забыли одного, совсем юного, в темном и опасном лесу, он продолжал в это верить. Он же волк, ничего страшного. Анн верил, что его не забыли как забыли люди о существовании черных колдунов. Выкинуть эти знания из головы было так легко, а запомнить — непосильная ноша. "А кто бы захотел обо мне вспоминать?" — вопрос нагрянул столь внезапно, что парень застыл изваянием на одном месте. А кто бы вообще его вспомнил?

— Живой? Ка-ка-ка! Он такой же живой как и мы с тобой, — ворон выдернул оборотня из вороха собственных запутанных мыслей. Волк фыркнул в ответ, не воспринимая того всерьез.

Желтые глаза светились в полумраке, узкие зрачки-щелочки расширились до размера абрикосовых косточек. Двери, которые то и дело попадались на пути выглядели заброшенными, словно их никто не открывал все это время. От них веяло пылью, даже сам коридор выглядел заброшенным. Паутина висела по углам, она уже полностью опутала весь проход. Только никаких восьмилапых созданий Анн так и не заметил, здесь было тихо и пусто как в гробу.

Парень наугад дернул одну из дверей. Та противно скрипнула и опасно накренилась, ручка выпала на пол и покатилась во мрак. Пыль, там была одна только пыль. Этот запах засел в легких, тяжесть в груди усилилась. Было трудно дышать. Ворон слетел с насиженного плеча, отказываясь туда заходить. В голове промелькнула насмешливая мысль, что тот боиться стать такой же древней пылью и исчезнуть навесгда. Щелкнув клювом, фамильяр взмахнул крыльями и улетел во тьму коридора.

— Кха-кха, — волк закашлялся и прикрыл рукой лицо, порыв воздуха поднял пыль, отчего пришлось зажмуриться. Когда все наконец утихло, Анн осторожно продвинулся вперед. Это была жилая комната когда-то раньше. Когда-то очень и очень давно. По крайней мере здесь был письменный стол и картина над ним, которая была на удивление не такой пыльной.

На полотне была изображена знакомая девушка. Это была та же картина, что висела ранее в холле первого этажа. Только теперь она была полностью покрыта пылью, а на девичье лицо упала тень печали. Однако девушка на холсте все так же выглядела живой.

Анн осторожно протянул ладонь к картине, что манила к себе словно мотылька свет лампы. Парень едва коснулся полотна, как вдруг милая девушка с белокурыми локонами открыла свои глаза. Эта перемена повергла волка в шок, и тот застыл на месте. Но это было не его воображение и не иллюзия, картина в самом деле ожила. Недоумение во взгляде писаной красавицы было слишком очевидным. Она обвела взглядом все, что было вокруг, до чего мог дотянуться ее взор, пока не обратила внимания на парня.

— Оборотень? — картина заговорила! Голос был тихим, едва слышным, но волк полностью различал ее слова.

Пребывая в полном ступоре Анн сохранял молчание. Живые картины — этого следовало ожидать в этом проклятом доме с подземным склепом. Но неужели даже предметы меняют местоположения? Он был готов поклясться, что эта же картина висела на первом этаже, не так далеко от массивных дверей, что вели на улицу. Возможно это была душа, заточенная в картину после гибели? Или просто еще одно развлечение для ведьмы?

— Кто вы? — тихо и осторожно поинтересовался оборотень.

— Ты не ответил на мой вопрос. Не ответил на мой — не отвечу на твой, очевидно же, — голос был скучающим и меланхоличным, словно эту картину не волновало ничего вокруг происходящее. Будто она уже сто раз проворачивала подобный диалог. Эта девушка была такой же пренебрежительной, как и все более-менее живые обитатели этого дома.

— Меня зовут Анн, я оборотень-волк из клана Северных волков, которые живут в Айове, — парень отчеканил и тут же вопросительно глянул на эту картину. На заднем фоне у девушки стоял письменный стол и канделябр с зажженными свечами. Пламя внутри картины танцевало словно живое. Будто полотно было и вовсе не изображением, а просто окном в другую комнату, из которой выглядывала красавица.

— Айова? Здесь нет места с таким названием, очевидно же, — белокурая сложила ладони на коленях, безразлично взирая на мальчика-волка. — Ты пришел извне, да? — Анн хотел ответить, но эта странная особа даже не дала вставить и слово. — Да. Здесь не водятся волки, очевидно же.

— А вы правда настоящая живая картина? — волк скептически осмотрел потертую раму, которая пылилась тут в темноте.

Само место было выбрано довольно необычное, здесь темно и пыльно, даже окон в этом помещении не было! Слишком мрачно для такой красивой картины. Возможно поэтому дева была столь резкой и острой на язык. Провести в заточении вместе с такой же своенравной ведьмой пошатнуло бы любого. В таких условия никто не смог бы остаться неизменным, все рано или поздно изменилось бы.

— А ты как думаешь? Очевидно же, что так и есть, — девушка фыркнула, презрительно смотря на оборотня сверху вниз. — Что тебе от меня нужно, мальчик-волк?

— Узнать об этом месте больше, очевидно же, — Анн усмехнулся, смотря как в раздражении темнеет лицо белокурой пленницы полотна.

— Не смей кривляться! — противно воскликнула картина. — Я не буду ничего говорить, если ты будешь язвить, очевидно же.

— Хорошо, — фыркнул волк, — расскажи все, что знаешь! Что это вообще за место?

Ее миловидное лицо перекосилось от гримасы отвращения и презрения к парню. Это лицо... Анн подумал, что хуже это выражения он ещё не видел. Даже когда его братья презрительно взирали на него сверху вниз, их лица выглядели пренебрежительно-безразлично. За свою жизнь волк впервые встречал столь явное негодование.

Нет, зря он вспоминает о семье. Сейчас вот вообще никак нельзя... Это был его тяжёлый груз, который тянул ко дну. Они все далеко, они просто мимолётное воспоминание о прошлом, белая дымка из сплетённых воедино моментов. Они как паутина, в которой он запутался. Ядовитые воспоминания о людях, что невольно отравляли ему жизнь, вопили в голове. Их фантомы словно стояли у него за спиной, твердя, нашептывая на ухо какой он жалкий. Отброс.

— Это место самая настоящая тюрьма, которую создал Персей, — чужой голос вновь выдернул его из лабиринтов собственного сознания.

— Кто этот Персей? — волк пускай и выглядел немного удивлённым, но в душе царило необъятное спокойствие. Возможно он просто уже привык ко всем странностям, которые творились вокруг? Или здесь было слишком спокойно и он расслабился? Его нервы более не напряжены до предела, а сердце не стучит бешено в груди.

— Не перебивай, я же не закончила еще, очевидно же! — рассердилась дева. Ее звонкий голос резанул по ушам, Анн невольно поморщился. — Ты разочаровываешь меня, мальчик-волк. Я расскажу все, если правильно ответишь на мой вопрос, — глаза цвета изумруда блестели, пускай и на полотне. Но наполненные до краев превосходством и снисходительностью, они только больше показывали пропасть между ними. Возможно оборотень и хотел бы найти с местными обитателями общий язык, но это казалось непосильной задачей. В душе преобладало ледяное спокойствие, которое делало его безразличным ко всему происходящему. Его чувства словно бы отмирали, будто он призрак, а не живой волк. — Что отделяет голову от тела?

— Эм-м, меч? — парень выгнул бровь, уперев руки в бока. Он не был уверен в ответе, но так точно сказал бы отец. А Ангел уважал его, пускай тот иногда и игнорировал оборотня, предпочитая вместо этого уйти на охоту или выпить где-нибудь в погребе, подальше ото всех.

— Именно! — расхохоталась картина, запрокинув голову. — И отрубленная голова горгоны Медузы тоже была отделена от тела мечом Персея. Стальные осколки все еще блестят при свете луны, знаешь ли. Еще не заржавел этот волшебный меч после стольких лет, очевидно же. Ответь-ка еще на один вопрос: "Умрет ли змея, если отрубить ей голову?"

— Конечно, я думаю, что умрет, — Анн кивнул. Естественно, если отрубить голову — всякий умрет. Даже сильные оборотни гибли из-за отсутствия головы на плечах.

— Да, умрет, очевидно же. Но скажи мне, а если эта змея — бог? Или дьявол? — дева сощурила свои глаза.

— Откуда мне знать? Их я не встречал.

Парень пожал плечами, хмурясь. К чему были такие странные вопросы? Бог? Дьявол? Анн вообще сомневался, что они существуют, но здесь почему-то все хотели убедить его в обратном. Будто здесь все не спроста, будто за этим стоят высшие силы. Персей? Кто он вообще такой? Наводящие вопросы заставляли думать, что он высшее существо. Но так ли это? Для такого невзрачного и обычного волка как он, даже та ведьма была высшим существом. Разница в восприятии была так сильна, что Анн даже не задумываясь мог бы окрестить ее дьяволом.

— Тогда возвращайся, когда узнаешь, очевидно же, — хмыкнула картина. Ее насмешка была омерзительная. Анн смотрел на нее и не понимал откуда такое ехидство. Какая ей выгода, если он здесь умрет? Неужели здесь его хотят убить все, убить только ради забавы? Посмеяться над слабым и беспомощным против магии волком? Понаблюдать как он безрезультатно будет барахтаться в этой тюрьме, пока не сгинет? Разве это правда так весело наблюдать за чужими мучениями?

— Что? Но вы так и не ответили на мой вопрос! — его внезапно обуял гнев, в груди разгоралось пламя.

— Ответила, очевидно же, — светлоликая склонила голову набок, наблюдая как хищник за метаниями добычи. И лишь ее прекрасный облик сглаживал это впечатление. — Если тебе так хочется узнать об этом больше, тогда вот тебе еще один вопрос: "Как связана голова горгоны Медузы с дьявольской звездой Алголь?"

— Да откуда же я узнаю? Здесь даже библиотеки нет, чтобы можно было прочесть! И ты даже не назвала своего имени. Откуда мне что-то узнать, если я могу поговорить только с тобой, чертовым вороном и ведьмой? — Анн повысил голос и картине это не понравилось. Она хмыкнула и скрылась, став выглядеть как обычная картина. Парень стиснул зубы, подойдя к картине ближе. — Ну давай, скажи, что я глупый мальчик-волк, и я порву тебя на части!

— С кем ты разговариваешь? — внезапно звук раздался позади, и парень подпрыгнул в испуге. На пороге стояла серебряноволосая ведьма. Ее глаза впились взглядом в парня, который стоял во мраке запыленной комнаты. Радужка сияла сапфировым светом, а кожа была все такой же мертвенно-бледной.