Аттракция

"Дотянувшись до кнокера, я трижды постучал в хлипкую дверь, сдерживая свою силу из страха что-то сломать, настолько общая конструкция выглядела хрупкой. Я был не готов абсолютно ко всему в этот момент. Честно признаюсь - хотел бы в одно время и быть услышанным как можно скорее, и ничего не добиться, наконец вернуться домой, обсохнуть, заварить несладкий чай, повторно используя пакетик, поставить поцарапанную пластинку в проигрыватель и с наслаждением дергать ногой, совсем не попадая в такт мелодии, а потом улечься на твердую, но привычную и теплую кровать возле пыльной тумбочки с засохшим цветком. Это было бы прекрасно, конечно. Однако, как же быстро я потерял боевой настрой, даже печально. Ветер снова хлестнул по спине, будто специально издеваясь надо мной, но спасибо ему за то, что вернул в реальность. Против своей же воли я сжал кулаки и стал колотить дверь. Она начала крошиться, а затем вдруг ожила -  сначала дернулась, потом со скрипом отворилась. Так медленно и лениво, словно дом - несчастный бедолага, неспавший уже больше суток, а я разбудил его по самой глупой причине. Не знаю, насколько долго я этого ждал, но, кажется, мое сердце точно остановилось бы, продолжи я стоять здесь дольше хоть на одну минуту. В образовавшуюся щель мгновенно хлынул поток холодного ветра, задув попутно свечу того, кто на меня оттуда уставился с полными непонимания происходящего глазами. Мне кажется, что я даже мог бы рассмотреть в них злобу, будь их хозяин хоть немного освещен. Я должен был что-то сказать, но все это приключение было настолько поразительным, что до конца прийти в себя у меня так и не получилось. Тогда этот некто, устав ждать или же убедившись в моей несамостоятельности, взял инициативу в свои руки, – Я могу вам чем-то помочь?
– Прошу прощения, я...не знаю. Наверное, я должен объясниться, но... я правда не знаю, что я здесь делаю,–
это все, что я смог выдавить из себя после длительной паузы. Мой до сих пор остававшийся в тени собеседник сначала молчал, отчего мне захотелось провалиться сквозь землю, затем издал смешок, – Вот как! Не знаю, что я могла бы вам предложить в столь поздний час. Обдумайте все и приходите завтра днем, если посчитаете нужным!
–Нет, не прогоняйте меня, прошу вас,– озабоченно взмолил я, осознавая как пугающе может выглядеть мое поведение для - было очевидно по голосу - девушки, но поделать с этим ничего не мог. Для меня пути назад не было. Я четко прочувствовал - развернусь сейчас и больше никогда не решусь вернуться, а значит упущу единственный шанс все понять, избавиться от снов, что уже несколько месяцев не дают мне выспаться. Сердце загорело в панике, а руки начали неконтролируемо жестикулировать в попытках показать свою безопасность в качестве нежданного гостя.
– Я не могу вас впустить,– ее извиняющийся тон, должно быть, вызвал мой жалкий вид, отчего даже стало противно, ведь я всегда считал жалость в свою сторону недопустимой. Представляю как выгляжу: весь мокрый, грязный, с обезумевшим и расцарапанным лицом, руки тоже были в ссадинах, но рассмотреть их в полутьме она, надеюсь, не может -  думал я тогда.
– Я понимаю ваше негодование, но, молю, выслушайте меня прежде, чем захлопните дверь. Я бы хотел работать в вашем театре. Мой знакомый сказал, что у вас не хватает работников сцены,– протороторил первое, что пришло в мою голову и поспешно оценилось адекватным объяснением происходящего. Девушка наконец открыла дверь шире, и я смог отметить ее высокий рост, быть может, даже равный моему, а это ничуть не меньше ста восьмидесяти трех сантиметров.
– Я бы не сказала, что у нас нехватка сотрудников, но еще одна пара рук никогда не будет лишней,– несмотря на слова, я прекрасно видел ее сомнения и нежелание впускать меня, но под напором и просьбами дать возможность хотя бы отогреться она все же сдалась. Закрыв за мной дверь на хлипкую щеколду, смотря на которую мне в голову пришла мысль, что я с легкостью одним ударом ноги сорвал бы ее с петель при желании, показала куда можно временно кинуть мокрющий плащ и велела следовать за ней. Далее мы быстрым шагом отправились вглубь слабоосвещенного и довольно узкого коридора. В ширину он бы трех меня уже не вместил. Пол поскрипывал громче, чем чавкали мои ботинки, а некоторые лампы мигали под противный, с самого детства пугающий меня скрежет. Я шел молча, борясь со смущением. Девушка же слегка посмеивалась себе под нос по неизвестной мне причине, изредка разворачивала на меня голову и улыбалась. Наверное, хотела что-то мне сказать, но я в эти моменты быстро отворачивался и делал вид, что о чем-то глубоко задумался. Уже не так уверен, что поступил правильно. Я ведь далеко не из тех, кто рванет на край света, не обдумав все как следует. Мне всегда требовался четкий план с подробным описанием возможных неудач и ошибок, чтобы я был ко всему готов. Забавное ощущение - я будто оказался в кормушке для птиц, в маленьком и неудобном спичечном коробке. Деревянные стены, пол и потолок равно пропитались запашком плесени. Даже при всем моем желании разглядеть хоть какой-то признак жизни в виде кресла, полки или хотя бы небольшого коврика где-нибудь в углу я так ничего и не обнаружил.
Из прострации меня вытащил короткий стук в дверь, у которой мы остановились. На ней не было никаких обозначающих знаков, лишь ручка в форме изогнутой змеи.
– Входите,– глухо послышался ответ, и лишь сейчас в голове стали возникать вопросы "А что мне сейчас делать? Что сказать? Вдруг меня все же выгонят? Продолжать ли это вранье? Да и вообще стоит ли игра всех свеч?
Может развернуться прямо сейчас и убежать? А смогу ли я отыскать выход? В голове пусто.".
После того, как моя провожатая открыла дверь, она легонько  толкнула меня вперед, от чего я почувствовал себя подопытном кроликом, за счет которого проверяют безопасность ныне неизведанной территории. Неловко залетев в комнату, я сощурился - яркий свет резал глаза. И пока я заторможено растирал их, снова уступил  инициативу диалога и уже судорожно обдумывал ответ на донесшееся  женским голосом,– Мадлен, кто этот молодой человек?– так, видимо, зовут мою провожатую.
– Он выглядел так жалко, госпожа Режиссер. Вы же знаете - я не настолько жестока, чтобы прогнать беднягу да еще и в такую погоду.
К тому же, он выявил желание поработать у нас, а это было бы весьма кстати, не находите?
– Именно за доброту и чуткость мы все тебя очень ценим,– в искренности ответа я усомнился. Наконец прозрев, я постарался придать себе важный вид, на ощупь попытался отыскать карманы, что мне абсолютно не удалось. Мадлен по хозяйски, но вместе с этим грациозно расположилась на небольшом диванчике с бледно-зеленой обивкой. Я же остался стоять на месте. Не особо хотелось здесь что-то намочить или вообще замарать. В хорошем освещении я смог лучше рассмотреть свою провожатую. Редкие и высоко поднятые брови, улыбающиеся глаза хорошо сочетались с маленьким носом, а губы были растянуты в ухмылке. Короткие волосы неестественного черного оттенка тянулись к ее хрупким плечам. Мой взгляд скользнул по худому телу девушки, даже истощенному, что еще больше подчеркивал туго завязанный на талии пояс халата, цвет которого мало отличался от оттенка ее волос. Мадлен, заметив мой взгляд на себе, слегка кивнула, поторапливая вступить в диалог.
– Здравствуйте,– наконец обращаюсь я к режиссерше ,– Прошу прощения за поздний визит. Как и сказала Мадлен, я готов поработать у вас. Хочу, вернее. На самом деле, я могу не только переносить что-то или чинить, но и подменять кого-то из вашей труппы при необходимости. У меня позади несколько лет театральной студии "К небу". Она в центре города находится, довольно известная. Думаю, вы слышали о ней.
– Не слышала,– умертвив мою надежду на приятный диалог, девушка с вызовом рассматривала меня. От такого пристального взгляда стало некомфортно. Я невольно повторил ее действие и осмотрел себя. Тут же с большим огорчением вспомнил, что, проснувшись от очередного кошмара, я уже не в силах терпеть все это рванул на улицу, на голые ноги обувшись в старые башмаки и накинув первый попавшийся плащ на домашнюю грязную рубашку и штаны, состояние которых страшно вспоминать. Я с досадой поджал губы и отвел глаза в сторону, пытаясь отвлечься хоть на что-то. Комната совсем небольшая. Видимо, используется лишь в качестве кабинета или чего-то подобного. В нее поместились тот самый диванчик на коротких ножках, прижатый вплотную к стене с картиной, мазню на которой я определить не могу. В живописи, должен признаваться, я полный профан; напротив расположен стол, далеко не пустующий, но рассматривать его я не спешил из страха случайно пересечься взглядами с моей собеседницей, которая явно не стала бы даже пытаться скрыть отвращение ко мне. Окно за столом было занавешено тяжелыми шторами из красного бархата с различными рюшами и бахромой; правее от окна висели полки с книгами, свечами и прочим пылящимся хламом, а под ними красовался торшер, увитый жемчужными бусами. Чем дольше я находился в этой комнате, тем глубже погружался в сожаления обо всем, что сделал. Мне не стоило заходить так далеко. Подумаешь, сны. А кого они не мучают?
– Как вас зовут? Сколько лет? Чем любите заниматься в свободное время?– раздобревший тон вернул мой взгляд к режиссерше. То была молодая девушка, что меня удивило. Я почему-то представлял на этом месте уже более зрелую даму, даже увядающую. Например, прокурившую свое былое состояние, и теперь из последних сил и средств содержащую эту развалюху, так сказать, в память о былом веселье и молодости. Но нет, я ошибся. Хотя, голос и правда был не для взрослой женщины - низкий, слегка хрипящий, но не от старости, а скорее от усталости. Рыжие пышные волосы ниже лопаток в причудливой прическе, которую можно обозвать
"не причесалась после сна", но не могу не признать, что некий бардак на голове подходит ее амплуа и , возможно, даже красит ее, выделяет среди всех. Яркий макияж спорил с уже надетой кружевной ночнушкой, которую девушка прикрывала однотонной черной шалью, но от моих зорких глаз такое не упрятать. Глаза её смотрели изучающе, с какой-то кокетливой злостью, а руки нежно поглаживали спинку кошки, мирно заснувшей на столе прямо на стопке бумаг.
– Виктор, мне двадцать четыре года. Я люблю писать стихи, изучаю языки: английский, французский,– начал было я, но это не особо удовлетворяло девушку, поэтому я разогнался и немного приукрасил свои умения, –Танцую, еще прекрасно, если судить по оценке моего преподавателя по вокалу, пою, занимаюсь фехтованием, владею навыками сценической речи и, разумеется , боя,–
это уже вызвало в глазах режиссерши явную заинтересованность во мне, граничащую с подозрением. Ни то, чтобы я все это не умел... просто это был далеко не тот уровень, чтобы так смело об этом заявлять. И в театральную студию я действительно ходил, но много лет назад. Если говорить честно, большую часть занятий я уже не вспомню. Мадлен захлопала, за что я ей благодарен. Думаю, это спасло меня от последующих команд немедленно продемонстрировать хоть что-то из этого списка талантов.
– Я Ида, можешь так и обращаться ко мне в дальнейшем ,– абсолютно неподходящее имя для такой девушки. Обычно смотришь на человека и можешь предположить как его зовут или соглашаешься с тем именем, которым тебе представляются, так как оно обязательно подходит внешности и характеру его носителя. А сейчас я бы даже мог сказать " Ну, нет. Это имя не ваше, вообще не вяжется с образом и впечатлением, что вы производите", но промолчал. И, думаю, не зря. Девушка, видать, очень щедра к себе, с забавой отметил я - ни одного пальчика не оставила без золотого кольца. Из этого последовала мысль сделать ей комплимент, дабы расположить к себе, но это не увенчалось успехом. Меня просто проигнорировали. Тогда я решил зайти с другой стороны, – Какая милая у вас кошечка.
– С этим невозможно поспорить,– улыбка была подтверждением стопроцентного попадания в цель, и я выдохнул, наконец сбросив с себя напряжение.
– Эта кошка однажды заскреблась к нам в дверь в одну из таких же дождливых ночей, как сегодняшняя. Наш режиссер приютила ее, и теперь кошечка не знает бед. А ведь это интересное совпадение! Того и гляди, повторишь ее судьбу,– смеясь, протороторила Мадлен. Я посчитал это милым, всегда уважал людей, проявляющих любовь к животным.
– Не вижу причин для отказа, но сначала я проясню некоторые моменты, чтобы вы были в курсе, на что идете,– продолжая гладить кошку, Ида заправила выбившуюся прядь волос за ухо и, переглянувшись с моей провожатой, продолжила,–Театр- наш дом. Не только мой и Мадлен, но и всей труппы, которая по совместительству выполняет обязанности работников сцены. Это, так сказать, райский уголок, в котором мы дружно живем и занимаемся любимым делом, поддерживаем друг друга и вместе растем, обучаемся искусству и дарим другим возможность им насладиться. Если хотите стать частью нашего союза, вам придется стараться каждый день на общее благо и, разумеется, соблюдать все правила, с которыми позже вас ознакомит Мадлен. И еще, Виктор, вам необязательно действительно уметь делать все то, что вы наговорили мне ранее. Постепенно научитесь этому с помощью ребят, а также обучите их тем полезным навыкам, которыми вы на самом деле обладаете, а полезно для актера любое ремесло.
После этого разговора осталось немного двоякое чувство. С одной стороны все прошло удачно и быстро - я даже не успел все понять, но с другой стороны именно это меня и смутило. А может я настолько привык получать отказы, что уже не могу поверить в свой успех? Мадлен повела меня в противоположную от выхода сторону. Как я понял, она здесь выполняет роль секретаря, на которого взваливают всевозможные задачи. Не уверен, что зарплата здесь может быть достойной, поэтому молча ей посочувствовал, хотя под ее взглядами мне кажется, что я тут единственный, кому все сочувствуют. Я пару раз запнулся о ступеньки, пока мы поднимались по лестнице. Мадлен держала в руках канделябр с одной свечой, света от которой едва ли хватало рассмотреть хотя бы пол под ногами.
– Страшно?– не оборачиваясь, спросила девушка с привычным для нее игривым тоном.
– Мне нет, а вам?– вполне серьезный вопрос, но Мадлен громко засмеялась. Я смутился, так и не отыскав в своих словах шутку, ведь все вполне логично. Пусть я веду себя разумно, но я ведь абсолютно неизвестный ей мужчина, при этом мы наедине в полной темноте.
– Раздевайся,– она вдруг остановилась.
– Что?
– Раздевайся, говорю,– еще более решительно продолжила Мадлен. Я сначала подумал, что ослышался, но теперь я даже не знаю, что ей ответить. Сглатываю ком в горле в полной растерянности. На сегодня с меня хватило  нервотрепки, и мозг просто отказался воспринимать эту ситуацию.
– Знаешь, с реакцией у тебя все очень плохо. Надо будет с этим что-то сделать, а то мы все замучаемся по три раза повторять тебе самые простые вещи. Сними грязную одежду, пожалуйста, и прими душ. Я направлю тебе чистую пижаму и схожу за твоим плащем.
– Простите, я вас не так понял сначала,– с облегчением выдыхаю и принимаюсь расстегивать пуговицы на рубашке.
– Не хочу даже слышать об этом,– она нажимает на переключатель света около одной из дверей, у которых мы остановились, и с улыбкой уходит обратно вниз. Если бы она сделала это перед тем, как велела мне раздеться, я бы понял все сразу. Репутация загублена в край. За дверью скрывалась общественная душевая , сбоку от стиральной машинки стояла корзина, в которую я закинул свою одежду. Сон уже вовсю овладевал мною, а завтрашний день обещал множество испытаний, к которым нужно быть готовым и выспавшимся. Душ расслабил мое тело, распаренная спина перестала болеть, и даже дышать стало легче. Да и чистым я на человека больше похож, может и впечатление получше смогу произвести. Я спрятался за шторкой, когда раздался стук в дверь. Мадлен зашла, чтобы оставить сменную одежду,– Подъем у тебя отныне стабильно в  семь утра, остальное расскажу завтра.
Долгожданный финиш - танцевальный, судя по станкам и зеркальным стенам, зал. Пол был застелен матрасами, спящие на них подняли головы на шум от нас, кто-то просто поморщился от света свечи и отвернулся. Я прилег на пустующее место с краю и укрылся одеялом, которое мне так же вручила Мадлен. Ей пришлось обо мне заботиться, потом обязательно отблагодарю ее за это - последнее, о чем я успел подумать, прежде чем провалился в сон".

***

Я вдохновлен этим местом. Мое искусство здесь возродилось, чему я очень благодарен. С момента моего пребывания в этом театре прошло пару дней, и я счастлив !
Я хочу делиться каждым днем, проведенным здесь, поэтому решил вести дневник.
Хочу как можно больше своих чувств обратить в нечто физическое, вечное!