Глава 3
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Я ещё не успела даже открыть глаза, когда вспомнила свой кошмар. Неужели я настолько ушла в себя, что мой мозг начал выбрасывать со мной такие шуточки. Однако, как же в том сне всё казалось реально и страшно одновременно, словами не передать. А в голове ещё стоял его голос. Приснится же такое. Верно, за лето я слишком много поглотила лишней информации, да ещё и переживала вчера. Ой! Что там случилось вчера? А я и забыла. Странное происшествие по дороге в школу видно оставило свой след в моей и так расшатанной психике. С этой мыслью я дотронулась до амулета, что никуда не исчез за ночь. Он всё так же веял неким таинственным теплом. Как назвал его персонаж из моего сна? Фор? Отличное имечко. Фор, так Фор. Я вдруг вспомнила имя того, кто мучил меня полночи, и мне стало жутко от воспоминания о тех прикосновениях и ужасе, который они у меня вызывали.
Мать давно ушла, я слышала, что кто-то заехал за ней. С некоторых пор я вообще не интересовалась её новыми знакомыми. Если даже кто-то приходил к ней, то я не выходила из своей комнаты, либо выскальзывала незаметно, пока она была увлечена разговором или ещё чем-нибудь. Хорошо хоть на ночь больше никого не оставляла, всё чаще пропадала где-то сама. А из старых её подруг в городе оставалась лишь моя крёстная, тётя Тамара. Она приходила к нам четыре раза в год по строго определённым дням: на мамин День рождения, на мой, потом заявлялась вечером первого января. А затем её не видно до самого Восьмого марта, когда она приносила стандартный набор парфюмерии и тортик в подарок. А потом сидела и жаловалась моей маме на свои лишние килограммы. А моя мама сочувствующе утверждала, что тёть Тамара шикарна, как никогда для женщины её возраста. Но я не припоминала, чтобы она была другой. Зато она всегда завидовала моей маме, что у неё есть я, и всё время пыталась потискать, забывая, что мне уже не семь, а почти семнадцать.
Вот папу, единственного дорогого мне человека, я видела крайне редко. В основном он сам находил меня, когда приезжал в наш город по делам. Он жил в Москве уже пять лет. Уехал, как только повторно женился, и вместе с новой женой купил квартиру, оформив ипотеку, и у них было уже двое сыновей. Моя мама при разводе старалась сделать безразличный вид, даже на алименты подавать не стала, и мне запретила принимать от отца всевозможные подарки, что он пытался мне передать, мотивируя это тем, что она и сама неплохо справится с моим содержанием и воспитанием. Вот только терпения у неё хватило лишь на год, а потом я оказалась предоставленной самой себе. Отец обещал подарить мне на День рождения планшет, который я ждала уже год, представляя, сколько книг смогу закачать в него. Я боялась даже говорить матери про это, надеясь, что они сами разберутся в своих отношениях.
Но я не вспоминала про это тем утром. Именно тогда я медленно ползала по дому, собираясь в школу, под впечатлением от странного сновидения. Пила чай, одевалась, всё ещё вспоминая те мрачные коридоры и того мужчину, Дэнмириана. Это же надо, глаза его горели просто адским пламенем, а тело в оборванной рубашке было чем-то неземным. Какой же он, однако, был противный в остальном. Руки до сих пор чувствовали холодные кандалы, что держали меня, распятой на стене темницы...
Я опоздала на первый урок. Настроение было на нуле, а вахтёрша высказала мне своё «фи» по поводу того, что я пробежала мимо, даже не поздоровавшись с ней. Вообще это была моя соседка по дому, одна из тех бабок, кто прикармливал бездомных котов и каждый день ругался на соседа Стаса. Понимая, что десять минут урока уже прошло, я спешила наверх, перескакивая ступени, потому как история была одним из моих любимых предметов, а строгая училка, от которой все стонали, нравилась мне своим творческим походом к занятиям и реальным знанием своего дела.
Потёртый паркетный пол коридора за лето превратился в отшлифованную и покрытую свежим лаком поверхность, чего я вовсе не ожидала. На повороте между лестничной площадкой и проходом к раздевалкам меня вдруг занесло на повороте, и я, не рассчитав своей скорости, полетела почти кверху ногами, почувствовав, что кто-то подхватил меня и поставил на место. Я повернулась, желая взглянуть, кто же лишил меня возможности провести пару месяцев на больничном с переломом. И вдруг увидела перед собой нашего новенького, Никиту. Вчера мне так и не удалось рассмотреть его, ведь его вниманием завладели Лера и Настя. Да я и сама не особо стремилась с ним общаться, желая как можно быстрее смыться домой.
- Привет! - его рот вдруг расплылся в широкой добродушной улыбке. - Опаздывать, конечно же, в первый день учёбы не слишком хорошо, но надо хоть иногда смотреть под ноги.
- Сам и смотри, - буркнула я ему. - Я тут всю жизнь учусь, а вот почему ты опаздываешь, мне не очень понятно.
- Отца вызвали в часть. Он военный, - объяснил Никита, почесав затылок. - Машину забрали, а оттуда до города ещё пять километров.
- В «Кузьминках», что ли? - спросила я, поняв, о какой части идёт речь. У нас их было всего две в городе, а вторая находилась в противоположном краю. Так назывался за глаза район города на самой окраине, где располагалась старинная усадьба. Конечно, ей было далеко до столичной, но местные жители прозвали её так в честь графа Кузьмина, которому она ранее принадлежала. Потом, в советское время, усадьба перешла в ведомство военной части, что располагалась неподалёку, и стала клубом. А теперь огромное здание стояло в полузаброшенном состоянии, ведь ремонт там не планировался, а выставить на аукционе его не могли, слишком много было с усадьбой бумажной волокиты.
- Да, вроде бы, - ответил он. - Мы только на прошлой неделе переехали. А тут ещё маму в больницу положили. Короче, сама понимаешь.
- Да уж конечно, понимаю, - произнесла я. Что-то было непонятно, чего я с ним вообще церемонюсь. Такой чести у меня уже не удостаивался никто. Неужели за то, что он не дал мне упасть?
- Где этот класс? Нумерация вся вразнобой, - удивлённо спросил он, рассматривая таблички на дверях. Я давно знала, что такого бардака, как в нашей школе больше в городе нигде не найдёшь. Когда-то здесь делали капремонт и меняли двери. Так вот рабочие даже не стали разбираться, какую надпись куда вешать, а поступили «по совести», прикрутив наглухо таблички так, как они лежали в заготовленной стопке. С тех пор все так и учились, и никто не обращал на это внимания. Местные давно привыкли, автоматически находя нужные двери, а вот новичкам приходилось поначалу туго.
- Спасибо, кстати, что лишил меня удовольствия полежать на новом полу, - проворчала я, подходя к нужному классу. - Вот два-пятнадцать, заходи первым.
- Ты же местная. Вот ты и заходи, - он внимательно посмотрел на меня своими серо-зелёными глазами. - Я даже не знаю, как училку зовут.
- Как хочешь, - я нагло дёрнула ручку, открыв двери, - Анна Романовна, можно? - протянула я, метнув злой взгляд в Никиту, что стоял сзади меня в ожидании.
- Симкина! Почему опаздываешь?! На первый раз прощаю, но в следующий раз такого от меня не жди. Не пущу! - пригрозила стриженая блондинка средних лет в очках, что стояла перед классом. - Заходи, твоя парта свободна.
Я вырвалась вперёд, оставив новенького, одного, и плюхнулась на своё место за первой партой. Это было отличное место, где я не видела никого из своих одноклассников. И пусть меня видели все, мне не приходилось ловить взглядом их ухмылки. Никита вошёл через несколько секунд, но оборона была уже пробита, ведь настроение Романовне ещё не успели испортить этим сентябрьским днём.
- Эй, опоздавший! - тормознула она его, когда тот уже направился по проходу назад. - Садись-ка к Симкиной. Нечего прятаться по последним партам.
- Этого ещё не хватало, - прошипела я, почувствовав посягательство на моё личное пространство. Но моих возмущений никто не услышал, поскольку его сумка тут же опустилась на соседний стул, а сам он бесцеремонно уселся рядом.
- Ничего, что я тут посижу? - нагло улыбнулся он, выкладывая на парту принадлежности для письма.
- Чего! - фыркнула я. - Надеюсь, первый и последний раз.
- Эй! Разговорчики в строю! - рявкнула вдруг грозным тоном наша училка, которой уже несколько минут не давали объяснить новую тему.
- Ага, юмор «за триста», - вновь пробурчала я, поднимая голову с ядовитой ухмылкой.
Остаток урока прошёл как-то очень быстро. Даже кошмар наконец-то забылся, освободив место другим неприятным чувствам. Я старалась не обращать внимания на своего временного соседа, но он, то и дело, что-то спрашивал, а Лера с соседнего ряда метала молнии разъярённых взглядов из-за того, что кто-то обращает на меня внимание.
Как только раздался спасительный звонок, я первая подорвалась с места и бросилась в школьный коридор, куда высыпали толпы мальчишек и девчонок, громко галдя и обсуждая подробности прошедшего лета. Мне делиться было особо не чем, да и не с кем. Конечно же, раньше у меня, как и у всех, была подруга, Алина Боброва. Плотная светловолосая девчонка, обожающая вкусно поесть и громко посмеяться. Мы дружили с первых классов, вместе ходили за ручку и провожали друг друга домой, вместе делали уроки, обсуждали по телефону наших знакомых и менялись одеждой. Она и сейчас училась в нашем классе, да и жила неподалёку на соседней улице Пушкина, но с некоторых пор моё общение с ней перешло в ранг «привет-пока». Она была, наверное, единственным человеком, которого я не ненавидела здесь, но и любить её я не могла тоже. Она страшно раздражала меня своей болтливостью и поведением, и в один прекрасный момент я поняла, что нам не по пути. Она и сейчас заливалась смехом на весь наш коридор, что-то быстро тараторя прямо в ухо своей новой подружке, Машке. Я вдруг почувствовала на своём плече чью-то руку, и резко повернулась, одновременно услышав слова.
- Смотрю, ты вообще оборзела? - прямо передо мной стояла Лера, а сзади неё её вечный хвостик, Настя Калинина.
- Что надо? - я гордо подняла подбородок, глядя этой стерве прямо в глаза.
- Я тебе ещё вчера сказала, что новенький мой. И чтобы ты даже не смотрела в его сторону! - язвительно произнесла она.
- Каткова, ты совсем дура, что ли? - не выдержала я. - Зачем он мне нужен - это раз. А во-вторых, я его к себе не за парту сажала. Забери его, пожалуйста, чтобы он мне вообще глаза не мозолил!
- Счас же, не сажала. Вы пришли вместе. И он почти не разговаривает со мной, хотя вчера сам дал мне свой номер.
Я вдруг вспомнила о проблемах, что он мне рассказывал по дороге. Про переезд и маму в больнице. Естественно, ему пока неохота ни с кем общаться, да ещё с такой идиоткой, как Каткова. Не думаю, что он и ей был нужен. Слыхала, у неё был парень постарше. Здесь скорее работало её чувство собственности и жадности. И то, что ей досталось чуть меньше внимания, чем она могла бы получить. А ведь Никита, правда, был симпатичный, высокий, широкоплечий. Да ещё и сын военного, как выяснилось.
- Отвали, я сказала! Иди, вон он стоит! Бери! Чего ко мне-то привязалась! - я почувствовала, что уголок губы приподнимается от нарастающего во мне гнева. Как же я её ненавижу!
Никита, фамилию которого я пока так и не запомнила, действительно стоял неподалёку, беседуя около окна с Сашкой Маркиным, ожесточённо жестикулируя при этом. Сашка что-то показывал в своём новом смартфоне, а потом они вдруг вместе заржали, а мне стало до смерти обидно за себя.
- Что ты мне сказала? - взъелась Лерка, перейдя на повышенные тона. - Ты как со мной разговариваешь! Ты вообще кто здесь, Симкина! Ты никто! Поняла? Никто! Ничтожество!
На этом слове я не выдержала. Я долгое время старалась не обращать на неё внимания и просто избегала общения с Катковой и ей подобными существами. Ведь ещё тогда, когда я замкнулась в себе, та мгновенно почувствовала слабинку, что я ей дала, и начала щемить меня. Но сегодня почему-то просто накипело. Я набросилась на неё, как разъярённая тигрица, вцепившись в тёмные волосы, липкие от литра лака, вылитого на них. Мы вместе покатились по паркетному полу. От неожиданной атаки Лерка сразу оказалась внизу, а я сидела на ней, царапая ногтями ей лицо, она закрывала глаза руками, визжа при этом как поросёнок. Её подруга тоже пищала на весь коридор так, что даже стёкла звенели, но не вмешивалась. А мальчишки окружили нас, наблюдали интересное зрелище, но никто даже не пытался разнять нас, потому как всем было любопытно, чем же закончится эта потасовка. Кто-то, кажется, даже пытался снять происходящее на мобильный телефон, но мне было не до этого. Наверное, ещё ни разу Лерка не попадала в такие ситуации, поэтому растерялась, не зная, что и делать, а я не могла остановиться, войдя в состояние аффекта.
Уж и не знаю, чем бы это и закончилось, не появись в этот момент в коридоре наш пожилой физрук, Сан Иваныч. Он быстро растолкал локтями зевак и рванул к нам, оттаскивая меня за плечи от Катковой, а я пыталась лягнуть её вслед ногой. Пока он держал меня, я отбросила длинные спутанные волосы назад, тяжело при этом дыша. Каткова тоже поднялась, отряхивая пыль с новенького трендового костюма, привезённого из-за границы. Сейчас она напомнила мне тех шавок с пустыря, что гонялись за прохожими, тявкая с угрозами укусить больнее. Что-то общее у них точно было.
- Что произошло? - спросил Сан Иваныч, отпустив меня, когда я наконец-то перестала вырываться.
- Она меня оскорбила, - спокойно произнесла я, глядя прямо на помятую Леру, которую держала за руку Настя, второй рукой поправляя той причёску.
- Я?! - смогла наконец-то вымолвить Лерка. - Да я ей слова не говорила. Спросить подошла, а она как набросится! Психичка!
- Так кто из вас всё начал? - спросил Сан Иваныч, который не слишком верил Катковой, и нормально относился ко мне.
- Она! - закричала Каткова. - Идиотка! Посмотри, всю юбку помяла новую!
- Так, стоять. Кто-нибудь ещё может подтвердить?
- Это Каринка сама набросилась. Никто её не трогал! - вдруг встряла крашеная подруга Катковой. - Я всё видела.
- Короче, всё с вами понятно. Обе пойдёте к директору, там и разбираться будете. И не дай Бог хоть ещё раз увижу такое около моего кабинета! - решил Сан Иваныч, указывая на двери в спортзал, который гордо называл кабинетом.
В этот момент прозвенел звонок, заставив любителей хлеба и зрелищ покинуть коридор и разойтись по своим классам. А ко мне вновь сел Никита, с интересом разглядывавший меня, как-то уже по-другому, заинтересованно что ли. Я ничего ему не сказала, просто отвернулась в сторону, слушая тему по химии, в которой напрочь ничего не понимала.
Но на этом мои злоключения в тот день не закончились. На большом двадцатиминутном перерыве заявилась наша классная, что заволокла нас вместе с Катковой в прямом смысле этого слова к директору, Пал Палычу. Тот слушал нас по очереди, а мне жуть как не хотелось оправдываться за мой поступок. Да меня даже угрызения совести не мучили. Я ему так напрямую и сказала, когда Пал Палыч пытался заставить меня просить прощения у той, что меня оскорбила. И естественно, не желая портить отношения с Юрием Катковым, известным бизнесменом нашего города, что являлся другом Палыча и спонсором школы, крайней во всей этой истории оставили меня.
Я не ожидала ничего другого, если честно, зная, что так и произойдёт. Но в душе остался очередной осадок от несправедливости. Ещё одна кроха моего терпения была подорвана. Каткова ушла, а Надежда Ивановна, наша классная, оставалась в кабинете Пал Палыча. Марина, его секретарша, тоже вышла, и я осталась одна в приёмной. Я сидела и смотрела в окно, а за дверью шёл разговор. Было слышно всё, о чём они там говорили, для этого даже не нужно было сильно напрягать свой слух.
- Ума не приложу, что делать с этой девчонкой, - причитала за дверью Надежда Ивановна. - Нормально учится, да и способности шикарные. Но вот после развода родителей изменилась полностью. Да она вообще ни с кем не общается...
Ага, как же, после развода. Да его я как раз восприняла адекватно. Да дело было вовсе не в моём папе. Я знала, что он у меня был и любил меня, хоть и жил далеко и виделись мы с ним редко. Они не знали того, что произошло потом, спустя два года. И никто не знал. Никогда и не с кем я не обсуждала ту тему и не собиралась делать этого впредь. Да, я действительно замкнулась в себе, пыталась разобраться в своих мыслях. Я перестала общаться с людьми без крайней на то необходимости. Как я не сошла с ума за всё это время, скрывая то, что случилось, никому было неизвестно, даже мне самой, хотя хранить эту тайну было нереально тяжело. Было время, когда я просто головой о стены билась, желая выбросить из головы те воспоминания. Если бы существовала таблетка, с помощью которой я смогла бы потерять память, я бы выпила её без сомнения. А так...
- Симкина! - голос Надежды Ивановны вывел меня из самотерзаний. - Я сегодня же позвоню твоей маме и приглашу её в школу на беседу.
- Звоните, мне то что, - я пожала плечами. - Она всё равно не придёт.
- Вот и позвоню. Это же надо, только учебный год начался, а ты уже такое вытворяешь. Представляю, что будет дальше. После уроков к Алёне Викторовне, поняла? Я ей позвонила, она будет тебя ждать.
Она покачала седой головой, а потом вышла, оставив меня одну. Я не стала спорить. Визит к Алёне Викторовне подразумевал своеобразную порцию веселья. Она была нашим школьным психологом. Той самой, кто в прошлом году заваливал меня всевозможными тестами с целью изучения моей самооценки, что по её мнению была заниженной, но тесты давали нормальные результаты. Я долго училась контролировать себя и скрывать эмоции и знала, как отвечать на тот или иной задаваемый вопрос. Я посвятила этому несколько месяцев, прочитав массу литературы по психологии. Иногда у меня было такое ощущение, что я знала больше, чем эта самая, только пришедшая к нам на работу Алёна. Да меня можно было проверить хоть на детекторе лжи, но они всё равно ничего бы не узнали. Я невольно улыбнулась, вспомнив прошлогодние наши беседы. Интересно, что она выдумает в этот раз? Читать морали не в её правилах. Неужели она начнёт вновь заставлять меня отвечать на идиотские вопросы?
Каткова больше не подходила, а новенький не лез с разговорами. Даже Сашка Маркин молчал, не обращая на меня внимание. Надо было давно побить эту Каткову, она меня бесила все эти годы. Хотя я знала: придёт время, и она станет, как и прежде, наигранно вежливой, ведь наверняка понадобится что-то у меня списать. Это не за горами. Или после этого она долго мне подойдёт ко мне?
Она сидела надутая, держала в одной руке зеркальце, а другой рукой пыталась закрасить небольшую ссадину, что осталась на её лице. Странно, неужели не пойдёт жаловаться папочке или снимать побои. Или будет мстить? Кажется, она даже не смотрела в мою сторону, или не считала меня достойной её великого взгляда.
Следующий урок ещё не начался, когда ко мне вдруг подошла Алинка. Я окинула её взглядом, представляя себе, сколько пирожных та успела съесть за лето. Скоро будет как наша теть Тамара, и начнёт ходить и жаловаться всем на одиночество.
- Слушай, Карина! А здорово ты её отделала! Давно пора её проучить, - зашептала она тихо, чтобы никто больше не услышал, что против Катковой есть ещё кто-то.
- А тебе чего? - спросила я, глядя на неё в упор.
- Ничего. Просто я подумала... - Алина запнулась, передёрнув головой. - Как ты вообще? Даже ни разу не позвонила за три месяца.
- Нормально, - ответила я, отвернувшись. Если бы у Алины было желание выяснить, как я поживаю, она позвонила бы сама. А так это лишь пустые разговоры. Или то, что я ответила Лере, просто сыграло свою роль.
- Ладно, потом поговорим. Звонок сейчас, - сказала Алина, отходя к своему месту.
А я поспешила к себе, вновь встретившись взглядом с Никитой, виновником сегодняшнего происшествия. Я послала ему ядовитую ухмылку, а он лишь улыбнулся в ответ, поправив лацкан своего пиджака. В нём чувствовалась выправка и строгое воспитание, недаром он был сыном военного. Интересно, кто его отец? Да впрочем, какая разница. Я вновь подняла глаза и поймала на себе его взгляд. Нет уж, завтра я не позволю ему сидеть со мной. Пусть катится назад, чтобы я его даже не видела, а то наживу себе ещё проблем по его вине.
- Слушай, Карина! - вдруг позвал он меня.
- Чего тебе? - спросила я недовольно.
- Давай я тебя провожу домой. О-кей?
- Ещё чего не хватало. Иди вон, Каткову провожай. Мне провожатые не нужны! Или её подружку крашеную!
Я бесцеремонно отвернулась, даже не став слушать дальнейших слов, а в этот момент вошла наша классная, что проходя мимо, бросила на меня недовольный взгляд. Действительно, мне же предстоял ещё визит к Алёне Викторовне, чуть не забыла. А вечером наверняка будет скандал дома, ведь моя мама просто так этого не оставит. Она молчала до поры до времени, но стоило её зацепить, она тут же выходила из себя, разнося всё на своём пути. Наверное, в чём-то мы с ней похожи. Дай Бог, чтобы у меня никогда не было дочерей.
�YU���