Река
Сколько бы Аня не прожила в этом городе, никак она не могла понять трепетного отношения местных жителей к реке, что резала Мутноводск на 2 берега. Широкая артерия что переправляла через весь город зеленоватую вонючую жидкость, которую символично называли водой, и плевалась клубами такого же мерзкого болотно зеленоватого тумана в атмосферу по утрам и вечерам. Говорят, что вода нормальная, а цвет, запах и испарения вызваны определенной флорой, но от того приятнее река для неё не становилась. Местные, как Аня их звала, «аборигены» говаривали: «чужак в Мутноводске - навсегда чужак». И от части были правы. Те кто приехал реку любить так и не начинали. Да и как-то держались все особняком, приезжие с приезжими, местные с местными.
Девушка провела рукой по мягкому зеленому мху в пустом черном оконном проёме здания речного вокзала, который давно не принимал никакого транспорта. Толстые бетонные стены поросли этим самым мхом, который в свою очередь пропитался зловонными испарениями от зеленого потока. Черная пустота смотрела на Аню из глубины советского здания через причудливую прямоугольную глазницу. Битое стекло противно позвякивало под ногами, неторопливо, размерено, отмеряя равные промежутки времени между шагами. Девушка будто делила своим маршрутом окружение на две равные друг другу части, по левую руку замшелые пустые глазницы здания. Исписанные тегами граффитистов и похабщиной стены. Табличка на одном болте. На табличке еле заметная надпись: «Речной вокзал «Солнечный»». Заколоченный досками вход. По правую же руку кубические колоны, покрытые побитой и изрисованной керамической плиткой ,стоящие на равном расстоянии. За ними мощенная ровными квадратиками бетона небольшая площадь. Высокая желтая трава проросшая из щелей. Статуи, побитые и изувеченные, местами из которых торчит стальная арматура, словно кости из тел оживших мертвецов в старых фильмах ужасов. И наконец чуть зеленоватый туман над зловонной рекой.
Дойдя до входа, она не торопясь достала красивую коричневую пачку сигарет, обезображенную мерзкой картинкой с истощенным трупом и надписью «мучительная смерть». Достав сигарету зубами и оставив на пачке след помады темно красного цвета она чиркнула зажигалкой. Раз, два. Глубокий вдох. Красный уголек разгорелся, еле слышно потрескивая в мертвой тишине. Аня сделала пару шагов вперед, в сторону реки. Над головой выпуклые ржавые буквы местами сохранившие облупившуюся краску: РЕЧНОЙ ВОКЗАЛ СОЛНЕЧНЫЙ. Прямоугольные строгие черты серого здания в потеках. Над ним серое, свинцовое небо. Беспросветное, будто бы тут оно не затянуто тучами, а наоборот чистое без единого облачка, но не голубое как везде, а серое.
Что то мерзко хрустнуло под тяжелым кожаным сапогом девушки. Она вздрогнула и убрала ногу. Это был рак. Из под осколков бледного хитина вырывалась и растекалась по бетонной плите слизь похожая на шмоток соплей.
- мерзость...- проговорила она невольно в слух разглядывая отвратительную жирную кляксу. - что он тут...
- Привет! - прервал её мужской голос. - Аня?
- Где тебя носит? Я раздавила рака!
- Рака? Какие раки? Осень же! - пожал плечами рослый парень, подошедший к ней из-за зарослей.
- господи, ну и гадость...- разглядывала она растекающуюся кляксу.
- Жил без страха и умер без страха! - сказал парень тоже уставившись вниз.
- О! Ты любишь Скайрим?
- Ага! Имперские ублюдки! - ответил он посмеиваясь.
- Может пойдем уже куда нибудь?- спросила она с надеждой.
- Да брось, я пиво принес! - ухмыльнулся парень и снял с плеча позвякивающий рюкзак.
Они расположились в одном из оконных проемов усевшись на влажный зеленый мох лицом в сторону реки.
- Фруктовое девочкам! - сказал он, открыв зубами бутылку крафтового пива с вишневым соком и отдав её Ане. - А покрепче мальчикам!
- Почему именно вокзал? - спросила она сделав глоток.
- Ну не знаю, тут спокойно, река рядом.
- Так ты значит местный? А писал что в студенческой общаге живешь! - удивилась она.
- Так я почти, я из Раковки, тут километров 20 от города. А что река только местным нравится?
- Как я поняла да. Вообще чудной город...
- И чем это? - удивился парень.
- Ну вот, например, речной вокзал, с хера ли он Солнечный? Сколько тут живу, солнце дай бог раз в месяц видела.
- А, ну так в Совке город переименовали, уж не знаю почему Солнечный, с надеждой, наверное на светлое будущее.
- А потом стало быть надежда рухнула вместе со страной и осталась только мутная вода?
- Ну тоже неплохая интерпретация. - харкнул он звонко в сторону. - Но на самом деле он до революции назывался «Мутноводск», союз ушел и пришли местные бороться за историческую справедливость. Вот и переименовали. Твой район, кстати в честь этого здания, район речного вокзала.
- Да меня поражало всегда! Целый район ассоциируется с одной замшелой заброшкой и называется также! Я бы переименовала. А это здание бы реставрировала и пустила речной транспорт снова, ну или музей бы сделала.
- А оно кому надо? Стоит и стоит! Разлагается как и всё тут. - посмеялся парень. - Бабушка рассказывала, что тут туристов раньше на паромах катали, ну или как там эта херня называется, рыбу с раками добывали, судов рыбацких стояло тьма. Да еще говорят в область можно было по реке плавать за копейки. Странный город ты для переезда выбрала.
- А я и не выбирала, Антон, мать моя тут мужика нашла. Притащила меня сюда, хотела после девятого свалить в Пермь или Екат, или вообще в столицу, но денег нет, пиздуй в технарь.
- Никогда тебя там не видел.
- Не там смотрел.
- А где нужно было?
- Где то за пределами техникума. - засмеялась девушка.
- Слушай, а как так получилось то, что у тебя мамка с местным затусила? Народ то тут нелюдимый. - заинтересованно спросил он окинув девушку взглядом. Красивая, тонкая шея, аккуратный курносый нос.Маленькие но пухлые губы.Черные ленты волос свисают с двух сторон, а сзади собраны в хвостик.
- Да я и сама не поняла. Странный он, со мной особо не контачит, не обижает как бы, но и не сказать чтоб пытался угодить. Ну это ладно, кому нужны чужие дети? Каждое воскресенье в церковь эту ездит. Мать с ним просится всё, интересно же. Говорит: «нельзя, ты чужая». Мама смеется все, говорит: «вот так вот, жена, а все чужая», а он только отшучивается в ответ и говорит, что один хер не пустят.
- В старую церковь? Что недалеко от дурки на Матросской? - уточнил Антон.
- Да, она самая. Стоит на холме такая вся облупленная, жуткая. Вон она кстати, хорошо с этого берега видно.
- Ну так тут старообрядцы селились после церковного раскола, да еще и какое то супер радикальное ответвление, на краеведении сказали, что чужих в город только в 19 веке стали пускать, и тогда же для них новый храм построили, Архынский Собор. А А'ар-Нардымский до сих пор только старообрядцев пускают.
- Слушайте, Антон, да вы такой образованный молодой человек! - засмеялась Аня.
- Что? Не похоже было?- хекнул Антон.
- Ну ты похож на типичного Мутноводского гопника! - потрепала она его копну волос, небрежно лежащих на голове с выбритыми аккуратно висками. И в правду, что то было, спортивная куртка-анорак, штаны с тремя полосками суженные к низу, белые кроссовки. - А соборы почему так странно называются?
- Да в честь холмов, вон тот А'ар-Надым, а тот что дальше от нас Архын.
- Названия, конечно...
- Придумали народы населявшие эту местность давно. А'ар-Надым значит голова рака.
- Рака?- округлила Аня свои большие зеленые глаза, и запила удивление пивом.
- Местные верования. Жившие тут племена поклонялись речному божеству, человекоподобному существу с головой рака, кучей клешней и щупалец. Кагар-Нардым они его звали.
- Ужас какой...- Аню чуть тряхнуло от отвращения, вызванных воспоминанием о раздавленном раке, мерзко растекающемся по бетонной плите.
- А что тогда ты скажешь, если узнаешь, что эти племена совершали человеческие жертвоприношения богу-раку? Обычно человека вешали, а потом уже мертвого помещали в искусственный водоем с раками, где те обгладывали его до костей. Все это под бой барабанов и торжественные ритуальные пляски. Они верили, что висельная петля в те дни была щупальцем Кагар-Нардым, а раки в водоеме его тысячами зубов и желудков. - Антон задумавшись открыл еще по одной бутылке пива. - Из этих раков после всего этого варили похлебку и ели. Считали, что божество кормит их своей плотью и таким образом передает свои знания, сакральные силы и берет их племя под свое покровительство еще на один год.
- Господи, ну и мрак! - скривила лицо Аня.- Мне теперь кажется что местные именно этим и занимаются в своей церкви. Бррр!
- Да ну! Племя было довольно воинственное, часть погибла в стычках с переселенцами, часть ассимилировались, а остальные ушли в тайгу. Там находят иногда то что осталось от их поселений, предмета культа, бытовую всякую мелочь. Музей в Мутноводске есть в центре, ни разу не была?
- Да я вообще обо всем этом впервые слышу, какие музеи?
- Он прямо через дорогу от сквера у театра, с таким еще забором чугунным, резным. Нас в школе возили туда на экскурсию.
Тем временем смеркалось, тень пожирала все вокруг, а от зеленой реки поднимался густой туман, расползаясь по району. Туманным вечером тут никого не удивишь, кроме тех, кто в город попадает впервые. Когтистые лапы кустов образовывали причудливую арку над грязной грунтовой дорогой изрытой глубокими следами шин, ребята чавкали обувью по липкой черной грязи, а из за густого тумана позади них и спереди, казалось, что этот тоннель бесконечен, нет ничего в мире кроме прямой слякотной дороги под сводом из переплетающихся веток. Как вдруг впереди замаячил висящий в воздухе расплывчатый шар из света, это был фонарь, за ним широкая, асфальтированная дорога, оттуда изредка доносились звуки машин и мелькали фары. По мере приближения расплывчатый шар света становился четче, из туманной пустоты вырастала железная кривая нога как у какого-то насекомого, бесконечный тоннель перестал быть бесконечным, и плавно перетекал в жилую застройку, а грунтовая, грязная дорога врезалась в широкую асфальтовую. Аня и Антон шли уже держась за руку и болтая о всяком, у фонаря они свернули налево, в грязный двор серой угрюмой панельки, там они прощались, Антону дальше к общаге, по прямой, а Ане направо и через дорогу. Во дворе они стояли в обнимку и целовались, под пристальным взглядом окон, одни зияли чернотой как огромные прямоугольные рытвины на теле старого здания в потеках, другие же горели теплым желтым светом как хищные глаза. В какой то момент им показалось, что кто то наблюдает и они отвлекшись быстро забегали глазами по этим бойницам. И правда серый силуэт старухи мелькнул в одном из окон, резко задернув шторы.
- Вы еще поебитесь тут! - тихонько с улыбкой сказала Аня.
Антон же в ответ лишь улыбнулся одним уголком рта. Попрощавшись Аня пошла к переходу, смотрела как силуэт Антона растворяется в тумане. Пока ждала зеленый свет светофора, она достала черные горошины беспроводных наушников, маленькие огоньки засверкали в туманной дымке. Она вставила их и включила музыку. Шум пластинки, нарастающий бой бассов плавно перетекал в мрачную постпанковскую мелодию, довольно бодрую, вот уже мимо проплыл мерцающий зеленый человечек повисший в тумане, фонари в темном сквере, снова желтые квадраты окон, образующие вокруг бледную желтоватую дымку, мимо проплывали фары машин, женский голос в наушниках пел:
«В желтом свете фонарей
Образ полный безнадёги!
На перронах визг свиней,
А в тайге гнилые боги!
Рубят ветки, рубят корни,
Рубят первый круг покорных!
Головы слетают с первых-
Это корм для диких вепрей!
Кто живой забились в избы, и судьбу благодаря,
Никогда не смотрят в окна, в желтый конус фонаря!
Слышно визги, охи, ахи,
Слышен тихий хриплый плач!
Каждый сам идет на плаху!
Каждый сам себе палач!
Слышно визги, охи, ахи,
Слышен тихий хриплый плач!
Каждый сам идет на плаху!
Каждый сам себе палач!
Со времен царей и знати
Смотрят с грязных образов,
Как вокруг уездов малых
Образуется кольцо!
Нам не вытравить богов
С этих чащ и буреломов!
Пока человек готов
Не смотреть в фонарь у дома!
- У дома! - подумала Аня, ища в кармане ключи, стоя перед громадой девятиэтажки, вершина которой скрывалась в густом тумане. Как вдруг музыка в наушниках перестала играть. В воздухе повисла мертвая тишина и в этой мертвой тишине словно какие то вибрации доносились до неё. Девушка сняла наушники и стала прислушиваться, еле слышный, почти неуловимый, пищащий лязг и скрежет, будто тысячи лапок каких то насекомых быстро перебирают в темноте, он становился громче и отчетливей и от того еще более мерзким чем был, черная зеленоватая лужа уже образовалась вокруг ее тяжелых ботинок и растекалась по округе, вот она доходила уже до линии шнурков, заполнив собой весь квадрат асфальта у подъезда от бордюра до бордюра. Аня в ужасе посмотрела назад, в желтом конусе фонаря на единственном островке асфальта что- то копошилось, заставляя ее сердце биться в бешеном ритме, страх сковал ее руки и ноги, она хотела кричать, но туманная пустота будто бы заполнила все в округе и глотала звуки, не давая им вырваться из ее рта. Она оцепенев стояла и глотая воздух, хлопая безмолвным ртом, всматривалась в то, что происходит под светом фонаря. Это были раки, они выползали из мутной воды, переползали друг на друга, собираясь в копошащуюся кучу с сотнями лязгающих лапок и клешней, вокруг которой причудливо выплясывал туман, словно щупальца, тянущиеся от этой мерзости во все стороны и распространяющие ее влияние на всё вокруг.
- Аня! Аня!- послышалось вдруг и все закончилось. Асфальт был сухой, не было ни мутной воды под ногами, ни роя из ракообразных под фонарем. Девушка смотрела на взволнованное лицо матери и начинала приходить в себя. - Всё нормально? Ты чего стоишь, не заходишь?
- Да! Да, все хорошо! - Вздрогнув ответила девушка, испытав облегчение от того, что злое видение отпустило её, но продолжая пялиться озадачено под фонарь. Мать это заметила и тоже уставилась туда.
- Что ты там увидела?- Озадачено спросила она.
- Ничего, ма! Причудилось!
- Причудилось?
- Да, понимаешь, я когда гуляла наступила на рака, раздавила его, и вот показалось, что под фонарем... раки. - протараторила она.
- Какие раки еще осенью? Пошли домой!
- Пошли.