Часть 27. Смерть - несправедливость. Бессмертие - приговор.
Наши взгляды снова столкнулись. Он был встревожен, а я... растеряна. Мои пальцы забрали у него эти пряди и стали разбирать их: некоторые волосинки, будто заболевшие растения, теряли свой цвет, становились болезненно блеклыми, а потом менялись на блондинистый.
— Какого чёрта... Ты что, с душами передал мне ещё какую-то адскую болезнь? Что это? Местный сифилис?! — взбунтовалась я.
— Это не я! — отрицал он. — Я никогда прежде не видел подобного!
— Ладно... Ладно... Допустим. — выдохнула я, расправляя плечи. — Всё хорошо, просто...
Я подбежала к зеркалу, разглядела остальные волосы. С плеч свалилась огромная гора, когда я увидела лишь охапку длинных чернильных волос.
— Всё в порядке, я потом разберусь с этим. А пока давай делать вид, что этого не было... — говорила я, заплетая толстую косу.
— Может, ты стареешь, и это первые проблески седины? — усмехнулся демон, оказавшись лежащим на животе в моей кровати.
— Очень смешно, Ал! Нет, это наверняка что-то другое. Может...
Но даже нашёптывание заклинаний не помогло мне избавиться от них или перекрасить в мой родной. Эти волосы словно сами были сделаны из ангельской стали — их ничего не брало.
— Да чёрт с ними! Так вроде не видно. — повертелась я перед зеркалом, а затем обратилась и к Аластору. — Продолжим? Или ты опять мне всё обломаешь своим "неподходящим" настроением? — нарисовала я кавычки в воздухе.
— Не знаю, как ты, дорогая, но себе я ничего не обламываю.
— Я чувствую себя почти жалкой.
— Тебе повезло, что ты такая только в моих глазах. — парировал он.
— Ха-ха. — саркастично я насмехалась. — Ладно, как скажешь.
— Что ж, мне было интересно провести с тобой время, но, пожалуй, мне пора.
И Аластор распался угольной тенью прямо в полу в лёгком поклоне. Я устало выдохнула, переведя глаза на окно: уже светало. Судя по настенным часам, начался уже шестой час утра и ложиться спать снова мне казалось уже бессмысленным.
Я лениво дошагала до кровати и развалилась на ней, даже не снимая каблуков, хотя ноги безумно болели. Почти так же сильно, как голова. Она ощущалась тяжёлой, будто наливалась свинцом всё больше с каждой секундой. Если раньше в ней умещалась лишь память, то теперь и планы, и потенциальные затруднения: высшие могут не одобрить встречу, кто-то из моих старых друзей может отвернуться от меня, я снова потеряю силу, Каин мне помешает, — смешно! — но даже цвет моих волос меня напряг.
Я попала в Ад, и теперь со мной что-то происходит. Интересно, с чём это связано, и почему во мне становится меньше сил, хотя, казалось бы, я в мире, где каждый угол, каждый квадратный метр, каждый житель и даже воздух — всё пропитано магией.
Почему-то мне показалось, что Азраэль может быть причиной.
Азраэль...
Господи, как же противно даже имя. Ангел Смерти...
Смерть...
Ничего хорошего не несёт в себе это короткое слово. Я не встречала Азраэля на Земле, но отчётливо его ощущала каждый раз, когда кто-то из моих родных погибал. Он везде меня преследовал, всю мою жизнь, всех моих близких. В первые полвека я уже поняла, что нельзя ни с кем сближаться, ведь они когда-то покинут Землю, а я — нет, и так останусь одна, одолеваемая безутешным горем каждый раз. Долгое время я не заводила знакомства, игнорировала всех, кто хотел сблизиться и... Как же мне было тяжело, когда я влюблялась! Иногда я разрешала любви появится в моей жизни, но... Они все умирали, или умирала я. Точнее, просто переселялась в другое тело. Через ещё какое-то время я начинала чувствовать запах Смерти, чувствовать её приближение...
... И тогда — уходила...
Смерть отняла у меня тысячи людей, среди которых были друзья и семья... Каждый раз... Так несвоевременно, так жестоко, так скоропостижно, так несправедливо!!! Нередко это всё происходило у меня на глазах, то ли пытаясь вызвать во мне выворачивающую наизнанку боль, то ли помахать у меня перед носом тем, чего мне не дозволено получить.
Именно поэтому я ненавижу Азраэля — он причина, по которой я не могла на полную наслаждаться жизнью с кем-то, и поэтому большую часть времени я просто была одна.
И нет, это не было его работой — я уверена — он по своему желанию выбирал тех, кто вот-вот должен был добиться жизненных целей, кто только встретил свою любовь, кто научился жить! Он отнимал у людей то, что они заслуженно получили, даже не дав им насладиться этим!
Смерть — самая несправедливая и жестокая вещь.
Но даже так я её хотела. Я хотела смерти, хотела знать, что там дальше. Часто любопытство менялось тем состоянием, когда не хочется даже смерти, хочется исчезнуть. Бессмертие — это приговор, это ужасно.
Небо за стеклом уже приняло окрас артериальной крови — ярко-красной, а минутная стрелка на часах показала, что в своей голове я провела почти полчаса.
Дымом я растворилась в постели и взлетела вверх, проходя сквозь стены и потолки и вновь принимая свои формы на чужой кровати.
Аластор сидел за столом, закинув на него ноги, и попивал свой кофе, напевая под нос какую-то джазовую музыку и листая в руках свежий выпуск газеты:
— Во сколько обычно просыпается отель?
От неожиданности Аластор дёрнулся и чуть не вылил на себя весь кофе и не украсил это газетёнкой, но тот быстро всё подхватил. Дальше последовало грубое выражение на французском и быстрый взгляд, полный убийственности, скользнувший по мне.
— Дези!
— Ал! — словно приветствуя его в ответ, улыбнулась я.
— Ближе к восьми или девяти. — неохотно ответил он. — Что ты делаешь в моей комнате?
— То есть, у нас ещё два часа?
— Дездемона!
— Да я не собираюсь приставать, Ал! Мне просто... — я запнулась, снова вздохнула и провела ладонями по лицу, — я не хочу оставаться одна. Могу я побыть здесь? Пожалуйста. — тише добавила я.
Зрачки Аластора описали полукруг, грудь выпустила весь воздух, а руки взмахнули газетой, что вновь поднялась на уровень его глаз:
— Как пожелаешь.
— Спасибо, — искренне ответила я и прикрыла глаза, в кои-то веки приятно проводя время не в одиночестве.
Вскоре под шелест страниц и едва слышимых ставок чашки на стол я заснула. Не знаю, сколько я провела во сне, но пробудилась я от стука:
— Ал? — послышался голос Чарли, что только заглянула в щель открытой двери. Благо, кровать располагалась в стороне, и принцесса меня не увидела.
— Доброго утречка, Чарли! — поднял он свой стакан вверх, откидывая голову назад. — Как поживаешь?
— Всё хорошо, спасибо. Ты не видел Дездемону?
Наши взоры с Аластором на мгновение столкнулись.
— Нет, не видел. А что такое?
— Она пропустила завтрак, и ещё Высшие пришли, чтобы проведать её.
Стереть память... — резко пролетело у меня в голове.
— Если увидишь, передай, что внизу её ждут Кассиус и Джоэль.
— Как скажешь, дорогуша!
Дверь закрылась, и мы с Аластором, не сговариваясь, бесформенными телами переместились в мою комнату.