Вишнёвая пена

Делаю несколько шумных вдохов сквозь нос и бегаю глазами от Киры к другому Кире. В голове всплывает картина, как я с ощущением эйфории выхожу из подъезда и чуть не натыкаюсь на Фила. А что было, если бы наткнулась? Он убил бы меня на месте или растянул удовольствие пытки?

Я сильнее сжимаю маленькую ладонь и, опуская голову, иду на выход из парка. Я боюсь того, что он может мне сейчас рассказать. Кирилл тяжело выдыхает и следует за нами. Видимо, он не боится.

– Зачем он приходил? – стараюсь не говорить ничего конкретного, так как девочка хоть и делает вид, что ничего не слышит и не понимает, но сама внимательно развешала уши и готовится передавать информацию маме. Но парень меня останавливает практически у выхода из парка, придерживая за руку.

– Уводи домой малую и приходи ко мне, надо поговорить, – Кира надула губы из-за такого брошенного обращения, но всё же быстро откинула свои обиды. Как и я.
То ли из любопытства, то ли из-за собственного положения я твёрдо решила последовать его указанию.
Уже спустя полчаса я закрывала дверь своей квартиры, убирая ключи в карман голубой ветровки.

А сестра хоть и сопротивлялась, но была вынуждена оставаться дома. Не могу же я её с собой взять. Сегодня и так произошло сильное потрясение. Наверное не надо было оставлять её наедине с ним. Этот опрометчивый поступок ещё понесёт за собой наказание.

Но увы, я о нем не думала. Быстрым шагом я шла к дому Кирилла, обдумывая то, зачем к нему приходил Фил. Было страшно даже предположить, что тогда после меня творилось в квартире.
Лужи возле его подъезда снова казались тусклыми и неинтересными, и я невольно вспомнила, что пора бы добавить ярких красок в палитру.
Ну, и вот, в предвкушении интересного рассказа и возможного догона, я вошла в его квартиру на ходу стаскивая кроссовки.

– Кир, это я, чего у тебя открыто? – из коридора вышел парень закашливаясь и насмешливо оглядывая меня с ног до головы. На нём были домашние широкие штаны и безразмерная футболка. В любой другой ситуации от него веяло бы домашним вайбом. Но мы не забываем, кто он такой.
– Как ты меня сейчас назвала? – я приподняла отвалившуюся челюсть и потупила взгляд в пол. Я буквально ахуела от самой себя.
Я только что осеклась.

«Кира».

Я назвала его именем сестры. Почему? Потому что провела некую аналогию. Я буквально сравнила его со своим самым родным человеком. Как у меня вообще язык повернулся? Его? Человека, который шантажирует и мучает меня?
В какой-то момент мне показалось, что это будет смешным, почти дружеским обращением. (Насколько дружескими можно назвать наши отношения) Но, как только я снова окунулась в этот котёл со льдом, всё встало на свои места. Никакой жалкой дружбой тут и не пахнет. Лишь холодный расчет.

Кирилл прикусил губы и подошёл ближе.

– Надо же, Лизочка так сильно привязалась, что решила назвать меня как любимую сестричку? – он обошёл меня, словно домашнее животное, которое вынюхивает новый предмет в квартире. Вероятно ему в нос ударил тонкий шлейф страха, ведь уже спустя секунду он поморщился.
– Оставила Кирочку дома и прискакала ко мне? – его руки остановились на моих плечах. Он стянул мою ветровку и небрежно бросил её на комод.
Снова крутит вокруг меня хоровод, словно я самая красивая рождественская ёлка.
В квартире пахнет сигаретами.

– Я пришла только для того, чтобы узнать, зачем к тебе приходил Фил, – отмазка звучит ещё нелепее, чем у меня в голове. А ведь действительно. Зачем я пришла? Неужто наши жуткие встречи стали входить в привычку? Он не угрожал мне ножом, не грозился убить меня и мою семью. Просто сказал прийти. И я просто пришла.
– Звучишь также нелепо, как вчера он, – Кирилл слегка отошёл, приглашая меня на кухню. И я пошла. Опять. Безоговорочно.

В пепельнице всё ещё тлела сигарета.
На столе стояла чашка холодного кофе.
– Проходи, чувствуй себя, как дома. Или может ты уже настолько ко мне привыкла, что здесь себя ощущаешь даже лучше? – очередной колкий толчок заставил меня закатить глаза и сделать глоток мерзкого горького напитка. Я села на знакомый мне диван и скрестила руки.

– Ты так и будешь тянуть резину или наконец скажешь, зачем он приходил?

– А ты как думаешь? – довольная улыбка вперемешку с подёргиванием закинутой на табуретку ноги разозлила меня с новой силой.

– Да, чёрт возьми, говори уже, он знает, что я помогаю тебе или нет? – резкий всплеск активности заставил парня сменить настрой.
– Я сказал ему, что мы трахаемся, – как пустышку, отбирает чашку из моих рук и делает такой же глоток, не забыв при этом нагло скорчить рожицу. Я мечусь между желанием кинуть в него близлежащим предметом или перевернуть стол.
– Кирилл, ты вообще из ума выжил? Он убьёт и тебя, и меня, – как не крути, а он может вывести меня из себя всего одной фразой. Я чувствовала, как перегоняется моя кровь. Как она проникает в те места, куда не поступала уже давно, заставляя их активничать.

– А он тебе кто, батя, брат? Во-первых, ты имеешь право трахаться с кем захочешь. А во-вторых, если ты так хотела, чтобы я рассказал про торговлю, то так и сказала бы. Я прикрыл тебя. В очередной раз. И должен был услышать слова благодарности от тебя, а не очередную истерику, – мои щёки загорелись с новой силой. Капилляры наполнились алой кровью, подступая к краю тонкой кожи.
Пока я пыталась выблевать из себя порцию адреналина, Кирилл поднялся с табуретки и отошёл, оперевшись на столешницу. Словно избегая моего последующего яда.

– Может мне ещё отсосать тебе в качестве благодарности? – единственное, что крутилось у меня на языке, вылетело быстрее, чем собака бегущая за палкой, брошенной хозяином.
Разумеется, «спасибо» я ему не собиралась говорить. Уж, как-то слишком завуалированно и скрыто он мне помогает. Так скрыто, что этого не видно.

– Ну, можешь и отсосать, – парень кивнул головой на выпяченный вперёд пах и улыбнулся мерзейшей улыбкой на которую только способен. Клянусь, я готова была вернуть выпитый глоток кофе обратно.

Ставлю локти на стол и запутываюсь пальцами в длинных волосах, склоняя голову.
Он буквально поставил на мне клеймо.
Думаю, Фил не захочет меня больше видеть. По крайней мере, в ближайшую неделю.

– У тебя есть что-то спиртное? – парень хмыкнул и достал из шкафчика, висящего за ним, бутылку мутной жидкости бордового оттенка.
Она кровавой струёй полилась в прозрачный стакан, который в итоге переместился в мои руки.

– Это ещё не всё, – я делаю большой глоток, понимая, что сейчас будет ещё больше шоковой терапии. Электрические разряды, приводящие мой мозг в состояние постоянной тревожной активности.
– У него серьёзные проблемы, он снова начал юзать, а ты же его знаешь, у парня нет тормозов.
– Будто у нас они есть, – огрызнулась я, не совсем понимая смысл предыдущей фразы.
– Если он и после того случая опять начал, значит их и правда нет, – делаю ещё несколько уверенных глотков. То есть Фил приходил даже не из-за меня, а только из-за дозы. О нашей связи с Кириллом он только словом обмолвился.
Да, и судя по тому, что у Кирилла не видно внешних признаков избиения, то ему в принципе насрать на меня и мою безопасность. На то, с кем я и как.

Он прав. Фил мне не брат и не отец. И, как оказалось, даже не самый лучший друг.
Да, я не считала его идеальным человеком и все его проколы плавали на поверхности. Но то, что ему в принципе нет до меня дела, подорвало чувство моей собственной важности.

– Он пришлёл вообще никакой, неудивительно, что он не дал тебе наркоты. У него самого не было, – снова пью. Жжёт горло. Как он вообще умудрился опять?
Это, оказывается, не мне надо помогать.

– Ты продал ему? – в свете тусклых уличных фонарей я едва могла разглядеть его лицо, а учитывая, что, алкоголь начал действовать, я вообще плохо видела картину.

– Всего две таблетки, он мог бы опять сорваться, попади в его руки больше, – парень всё же меняет свою нарочито пошлую позу и возвращается на табуретку ближе ко мне.
– Ты похожа на него, за тобой глаз да глаз нужен, – с неким воспитательским взглядом Кирилл отобрал у меня стакан.
Я хотела бы потянуться за ним, но выпитое не позволило даже привстать. Что же он мне налил? Может, я просто давно не пила?

Домой я сегодня не пойду.

Последнее, что отпечаталось на кромках моего сознания – это холодная подушка, касающаяся лица. И совсем невесомый, едва похожий на настоящий, поцелуй в лоб.