Глава 9
Глава 9
«6 лет назад»
Эреста
Спустя год после расставания с Каденом, мы с мамой покинули Белмонт. Я до сих пор помню тот день, когда мы сели в машину и, уехав, больше не вернулись. Белмонт остался за спиной, с его улицами, домами, и теми воспоминаниями, которые я так хотела бы забыть. Это было как закрытие главы, в которой я уже не могла найти себя. Я пообещала бабушке, что буду её навещать, но как бы я ни тосковала по ней, каждый раз, когда я думала об этом, сердце сжималось. Мы перебрались в Пало-Альто, штат Калифорния, к родственникам моего отца – тёте Джен и дяде Рику. Их предложение помочь нам было спасением, но я понимала, что оно было двусторонним. Мама устроилась работать уборщицей в их особняк, потому что, как мне ни хотелось этого признавать, из-за её грехов в прошлом никто не хотел брать её на нормальную работу. Но спустя год всё изменилось. Мама была уже не уборщицей, а домработницей. Работы всё равно было много, но она чувствовала себя важной, что ли, важной для них. Я видела, как мама меняет отношение к жизни, как постепенно, несмотря на трудности, она обретала уверенность в себе. Статус повышен, и с этим всё стало проще. Что касается меня, то мои успехи в школе сыграли свою роль. Когда я приехала сюда, с отличными оценками из Белмонта меня без проблем приняли в международную школу Кремниевой долины, здесь я и закончу свои двенадцать классов, чтобы получить среднее образование. С учебой проблем не возникло – только новые сложности, касаемо осваивания в новом месте. Я живу в кампусе. Комната у меня теперь не одна, а я делю ее с Клареллой Лайтвуд, для друзей – просто Лара. Мы с ней стали близкими подругами. Лара была почти ростом как я, а глаза у нее тоже являлись с зелёным оттенком. Волосы длинные и волнистые, русые имеют оттенок темного каштана с золотистыми бликами, что делает образ еще более привлекательным. Длинные ресницы, как у кошки, придавали её лицу особое очарование. Брови аккуратные и слегка изогнутые, естественного цвета, что подчеркивает ее выразительные черты лица. Лицо овальной формы, с мягкими скулами и небольшим носиком, а губы – пухлые и с нежным естественным розовым оттенком. Я часто думала, что она могла бы стать моделью, если бы захотела. Фигура у неё была идеальная – как будто она сошла с обложки глянцевого журнала. Я тоже никогда не жаловалась на свою внешность – стройная, с хорошей фигурой, но… всегда были эти чёртовы ляжки. Чуть плотнее, чем хотелось бы. Из-за них у меня с подросткового возраста были комплексы, которые я прятала, пока не появился он – Каден. Только он умел смотреть на меня так, будто я совершенна. Он любил положить голову на мои бёдра, лениво улыбаясь, и шептать, что это его любимое место на земле. Черт… Опять он, забудь уже. Год прошёл, а воспоминания всё равно иногда врезаются в затылок, будто кто-то швыряет их камнями изнутри. Я думала, что научусь жить без него – научусь стирать каждое воспоминание, как мел с доски. Но стоило чуть замедлиться, остаться наедине с собой – и он снова всплывал в моих мыслях. В каком-то случайном запахе, песне, даже персонаже из книги. Я гнала эти мысли прочь, прятала их подальше, в самый темный угол сознания. Слишком больно. Я старалась держаться за настоящее. За то, что у меня было теперь. Например, за Лару. Кларелла происходила из многодетной семьи. У неё было двое младших братьев, и каждый раз, когда я видела, как она общается с ними, мне становилось грустно. У меня не было такой семьи. Лара росла в доме, полном любви, в окружении заботы и внимания. Её отец был известным хирургом, а мать – детским педиатром. Девушка не нуждалась в деньгах – её папа регулярно переводил ей деньги, которых хватало на всё. В том числе, чтобы угостить всю нашу компанию на школьной перемене. Мне, конечно, было иногда немного не по себе от такого богатства, но я привыкала. Что касаемо отношений с мамой, то все весьма спокойно. Мы созванивались каждый день, иногда встречались в кафе, куда я приходила после учёбы на подработку. Я напрочь отказалась принимать от неё деньги, решив, что достаточно взрослая, чтобы самостоятельно обеспечивать себя. Я хотела стоять на своих ногах, и этот шаг был для меня очень важным. Длительное время пыталась ходить на свидания с другими парнями. Мама говорила, что мне нужно отпустить прошлое, начать жить заново, дать себе шанс. Я пробовала, правда, но всё было не так. Сначала один – слишком молчаливый, будто боялся лишний раз взглянуть в мою сторону. Потом другой – говорил без остановки, но всё время только о себе. А третий… даже не удосужился запомнить, как правильно произносится мое имя. Все они были какими-то слишком нудными, предсказуемыми, ровными, без искры. С ними не было бабочек в животе, не сбивалось дыхание, когда их пальцы случайно касались моей руки. Я ловила себя на том, что сравниваю каждого с Каденом. Это было нечестно по отношению к ним, ко мне самой, но что поделать, если ни один не заставлял моё сердце биться быстрее?
В один из субботних вечеров, когда солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая витрины в мягкий золотистый свет, я, как обычно, работала в кафе «Empire of taste». Уютное местечко на углу улицы – с ароматом свежеобжаренного кофе, мягкими диванами у окон и лёгкой джазовой музыкой на фоне. Я безумно любила это место. Оно стало для меня чем-то вроде второй комнаты – не совсем дом, но достаточно личное, чтобы чувствовать себя в безопасности. Я торопливо несла поднос с двумя латте и яблочным пирогом к столику у окна. Кто-то позвал меня с кухни, и, обернувшись на звук, я не заметила, как локтем задела край чашки. Горячая жидкость выплеснулась вперед, попав прямо на рукав бежевого пальто, которое носил мужчина, сидевший за соседним столиком. Ему на вид было около тридцати. Он поднял глаза на меня – темно-серые, глубокие, с лёгкой морщинкой между бровей, которая выдавала его за человека, который много пребывает в раздумьях. Темные волосы небрежно спадали на лоб, подчеркивая глаза. Легкая щетина обрамляла чётко очерченные губы, придавая ему тот самый образ мужчины, в котором сразу чувствовалась харизма, но без показной бравады. Я замерла, чувствуя, как щеки пылают от стыда.
— Боже… Простите! Я… я не заметила, правда! — быстро затараторила я, и уже тянулась за салфетками, чтобы хоть как-то спасти ситуацию.
Он не выглядел злым, скорее – удивленным. Взглянул на пальто, потом снова на меня и… улыбнулся. Искренне, без тени раздражения.
— Похоже, кофе решил выбрать меня, — пошутил он, подставляя руку под бумажные полотенца, которые я ему протягивала. — Всё в порядке, правда. Обжечься не успел.
— Всё равно… Я могу попросить менеджера предложить химчистку, или я сама все организую.
— Не стоит. Если честно, это лучший сюрприз за весь мой день. Мое имя – Брайан.
Я моргнула, немного сбитая с толку тем, как спокойно он воспринял случившееся.
— Эреста… Меня зовут Эреста. И… ещё раз простите.
— Значит, теперь у меня есть повод вернуться сюда снова. Посмотреть, как у вас с координацией.
Он подмигнул, и в этом не было ничего флиртующего – просто лёгкость. Я слабо улыбнулась, заметив, что впервые за долгое время мужчина вызвал у меня не раздражение, не скуку… а интерес.
— Надеюсь, в следующий раз вы обойдётесь без кофе на пальто, — добавил он с усмешкой, начиная аккуратно стряхивать капли с рукава. Я помогала, всё ещё ощущая жар в щеках от стыда.
— Я могу принести вам новый напиток, — предложила я, выпрямляясь и всё ещё сжимая в руках измятые бумажные полотенца. — За счёт заведения, разумеется.
— Я не откажусь. Только на этот раз, может, в бумажном стакане? — вновь эта ироничная мягкая улыбка, и я не удержалась от сдержанного смешка.
— Хорошо. Один латте, правильно? — решила на всякий случай все же уточнить.
— Именно, — кивнул он, откинувшись на спинку кресла и закинув ногу на ногу. Казался абсолютно расслабленным, как будто ему было всё равно, пролили на него или нет. — И добавьте туда немного корицы.
Я кивнула и почти побежала обратно за стойку, поднос всё ещё дрожал в руках, хотя чашки уже были пусты. Девочки за баром одарили меня вопросительными взглядами.
— Ты в порядке? — спросила Джоанна, кивая на моё лицо, явно пылающее краской.
— Я только что облила кофем клиента. Но он… не закатил скандал, а наоборот даже пошутил. Представляешь? Оказывается такие люди ещё есть.
— Вот так поворот, — фыркнула она, ставя подогретую булочку на блюдце. — И как он тебе?
— Ну, вроде милый, — неосознанно вырвалось у меня. — Очень даже. — Я поймала себя на том, что улыбаюсь, пока готовлю новый латте – с тем самым оттенком корицы, как он просил. Руки чуть дрожали, но теперь уже не от страха. Что-то в этом Брайане было.
Когда я снова подошла к его столику, он уже убрал мокрый платок и задумчиво смотрел в окно, словно вовсе не ждал, что я вернусь. Или, наоборот, ждал, но молча, без спешки.
— Ваш латте. С корицей, как вы просили, — я аккуратно поставила стакан перед ним, стараясь, чтобы ни одна капля не пролилась.
— Спасибо, Эреста, — произнёс он моё имя с каким-то особым акцентом. Медленно, будто пробуя его на вкус.
— Вам точно не нужна помощь с пальто? Я всё ещё чувствую себя ужасно.
— Поверьте, если бы каждая моя суббота начиналась с того, что мне на пальто проливают кофе, но заканчивается разговором с приятной девушкой, я бы пересмотрел своё отношение к выходным, — снова эта лёгкая усмешка. Он сделал глоток, и его лицо смягчилось. — Корица, то, что нужно. — Он посмотрел на часы и нехотя потянулся к карману. — Мне пора, к сожалению. Но я правда рад, что зашёл именно сюда, — он встал, и я заметила, насколько он выше меня.
— Вы уверены, что не хотите компенсацию? — я всё ещё чувствовала себя виноватой.
— Абсолютно. Но если вам всё-таки хочется что-то сделать… может, вы просто посоветуете мне, что попробовать здесь в следующий раз?
Я едва заметно кивнула, пряча растущую улыбку.
— Если вы вернётесь, обещаю выбрать самое лучшее блюдо.
— Договорились, — он поправил воротник пальто, взял кофе и, взглянув на меня, произнёс, — Увидимся, Эреста.
— До встречи, Брайан, — дернув уголками губ.
Он вышел, оставив после себя легкий аромат древесного парфюма. Вернулась за стойку, чувствуя, как Джоанна уже сверлит меня взглядом, но ничего не сказав, я направилась обслуживать новых клиентов, которые только что зашли в кафе.
Прошло пару дней после инцидента с кофе. По школе уже ходили новые слухи — теперь все обсуждали нового преподавателя истории, который должен был начать вести у нас уроки уже с сегодняшнего дня. Лара, как всегда, оказывалась в эпицентре обоих обсуждений.
— Ты видела его?! — влетела она в корпус, почти подпрыгивая на ходу. — Эреста, ты обязана быть на этой паре! Он – просто бомба, такой сексуальный и харизматичный... — промурлыкала она, опускаясь на кровать, словно кошка, одновременно потягиваясь.
— Кто? — спросила я, не успевая сосредоточиться. Мои пальцы сжимали крышку стаканчика с кофе, а в голове – суета от недосыпа и утренней беготни.
— Новый препод по истории! Говорят, он только что из Бостона, раньше преподавал в одной из частных школ в Европе. У него шикарная дикция. Он будто актёр, а не профессор. Серьёзно, там девушки из третьей группы чуть ли не в обморок падают.
Я молча кивнула, направляясь в аудиторию. У меня история стояла в расписании на вторую половину дня, поэтому понять, о чём кричит Лара, предстояло позже. Пока что я просто отметила, что, видимо, кто-то производит сильное впечатление на весь наш класс. Когда наступило время урока, я зашла в кабинет вместе с остальными учениками. Кто-то переговаривался, кто-то специально занимал места на первых партах. Атмосфера напоминала подготовку к какому-то шоу, а не к уроку истории. Я вместе с Ларой заняла место в середине: не слишком близко и не слишком далеко. Дверь аудитории отворилась, и в зал зашёл мужчина. В нём было что-то одновременно непринужденное и профессиональное: лёгкие шаги, уверенное выражение лица, аккуратно закатанные рукава рубашки и темно-синий пиджак. Это был он, тот самый мужчина из кафе. Он подошёл к учительскому столу, достал из портфеля папку, оглядел класс, будто оценивая обстановку, и представился:
— Добрый день. Меня зовут Брайан Норбери. С этого дня, я буду вести у вас курс истории. Надеюсь, нам удастся провести это время с пользой и интересом.
По залу пробежал едва слышный гул. Я смотрела на него, и внутри нарастало странное чувство – не тревоги, но настороженности. Мы уже пересекались, и хотя это была случайность, мир вдруг стал немного теснее.
— История – не только перечень дат. Это то, как формировались общества, культуры, традиции. Это последствия решений, цена ошибок и открытия, которые меняли ход времени. Если вы будете слушать внимательно, то, возможно, поймете, как часто прошлое отзывается в настоящем.
Говорил он спокойно, без пафоса, но с таким вниманием к словам, что постепенно даже самые рассеянные студенты начали смотреть на него с интересом. Он не читал по бумажке, не смотрел в экран, а говорил как человек, который знает и любит свой предмет. Его голос был ровным, уверенным, с лёгкими интонационными переливами, будто он вел беседу, а не читал лекцию. Он начал с обзора тем, которые мы будем изучать в этом учебном году, рассказал про акценты в программе, предложил несколько дополнительных источников и даже показал старинную карту, напечатанную на тонкой бумаге, которую он принёс с собой. Ребята из передних парт передавали её дальше, аккуратно прикасаясь к ней, будто к артефакту из музея. Никто не перебивал. Даже Лара, которая обычно шепталась со всеми подряд, сидела с вытаращенными глазами и рисовала в тетради его имя в цветах. После урока большинство учеников задержались в классе – кто-то делал заметки, кто-то просто не хотел уходить, продолжая обсуждать, что он имел в виду, говоря о параллелях между падением Римской империи и цифровой эпохой. Сам преподаватель, казалось, не торопился. Он спокойно собирал бумаги, отвечал на вопросы и даже пошутил про то, что придётся адаптироваться к «локальному времени кофе», потому что его утренний стакан сегодня так и не был допит. Несколько студентов подошли к нему с вопросами. Он отвечал подробно, не отмахиваясь, не торопясь. Один парень пытался спорить по поводу терминологии, и Брайан спокойно, но твёрдо объяснил свою позицию, ссылаясь на конкретные источники. Никто не стал спорить дальше.
Когда большинство студентов разошлись, я, собирая вещи, услышала, как он позвал меня по имени:
— Эреста?
Я обернулась. Мужчина стоял у учительского стола, легко облокотившись на него, и смотрел прямо.
— Рад видеть тебя снова в более академичной обстановке, — сказал он с едва заметной улыбкой. — Я так и подумал, что это ты, — сказал он. — Узнал ещё при входе.
— И я сразу узнала, — спокойно ответила я, закинув рюкзак на плечо. — Признаться, не ожидала увидеть вас здесь.
— Аналогично. Судьба иногда любит такие совпадения, — он слегка улыбнулся. — Надеюсь, я не стал причиной лишнего дискомфорта.
— Нет, что вы. Всё в порядке.
Он кивнул.
— Отлично. Мое появление в роли преподавателя не станет поводом прогуливать уроки?
Я едва заметно усмехнулась:
— Посмотрим по программе.
— Тогда увидимся на следующем занятии, мисс Блэкфорд.
— Да, до скорого, — я кивнула и вышла в коридор. Там уже поджидала Лара подпрыгивая от восторга:
— Он с тобой разговаривал? Серьёзно? Что он сказал?
— Мы пересеклись с ним у меня на работе. Он просто поздоровался.
— Боже. Со мной бы так кто-то просто так поздоровался. Это, по ходу, лучший понедельник за весь семестр.
Пока подруга бормотала восторженные комментарии, я молча шла по коридору. Я не делала выводов, не искала причин. Всё было просто и по факту: новый преподаватель – человек, которого я случайно облила кофе. Он вёл себя сдержанно, профессионально. Я — тоже. Вот и всё.
Со временем все устаканилось. Сначала это казалось странным – тот самый неловкий момент в кафе и внезапная встреча в роли преподавателя и студентки – а потом стало фоном. Просто факт: мистер Норбери – наш новый препод по истории: интересный, харизматичный, не занудный. Тот, у кого действительно хочется слушать, а не просто переписывать слайд за слайдом. Лара, естественно, сразу втянулась, то и дело норовила остаться после пары, задать какой-то вопрос, который вполне можно было погуглить. Или наоборот – принести кучу распечаток, потому что «мне кажется, я нашла интересный взгляд на политическую ситуацию в Германии XX века». Я знала её достаточно хорошо, чтобы понимать – она просто увлеклась процессом. Лара обожала такие мозговые штурмы и к тому же, кажется, ей импонировало, что он не делает вид, будто знает всё на свете. Иногда мы втроём задерживались после пар – обсуждали тему лекции, спорили о трактовках, делились мыслями. Сначала я просто слушала, больше наблюдала со стороны, но как-то незаметно втянулась. У нас у всех троих оказался похожий взгляд на диалог – без высокомерия, без споров. Просто общение и дилеммы. Он был удивительно открыт и при этом не пытался строить из себя «молодого с бородой», при этом имея еле заметную щетину. Мог с равным азартом говорить про древнегреческие войны и про то, как кто-то из коллег снова принёс в преподавательскую «безглютеновое разочарование в форме печенья».
— У вас, наверное, скучные тусовки в преподавательской, — однажды сказала Лара, откидываясь на спинку стула. — Всё по классике: кофе, печенье, обсуждение, у кого из учеников домашнее задание съела собака?
— Ну, почти, — усмехнулся он. — Только печенье давно заменили на здоровый перекус, кофе – на чёрный чай, а жалобы на студентов – на обсуждение, кто из преподавателей сегодня случайно нажал «ответить всем» в рабочем чате.
Я рассмеялась. Он умел быть живым. Не как взрослый, который старается выглядеть «в теме», а как человек, который не боится быть собой. В нём действительно чувствовалась лёгкость, и, возможно, поэтому спустя недели мы начали проводить вместе время не только в учебной аудитории. Мы подружились. По-настоящему. Без неловкости, без перегибов, без попыток кого-то впечатлить. Иногда это были обычные разговоры после пар, иногда – спонтанные кафе, куда мы забегали втроем, чтобы «переварить учебную среду». Он не был тем типичным преподавателем, что замыкается в своем кабинете. У него всегда находилось время – послушать, подшутить, поделиться чем-то личным, вроде детской травмы из-за исторического фильма, где все носили слишком странные парики. Как-то он предложил заглянуть в маленькое кафе на углу. Мы пошли втроём: он, Лара и я. Обсуждали, как всё началось – с кофе на пальто и моего испуганного лица. Смех был живым, не наигранным.
— Ты правда не злишься из-за того, что я тогда тебя облила? — спросила я, не удержавшись. К слову, мы перешли на «ты», касаемо обращения к друг другу.
— Эреста, если бы я злился на каждого, кто пролил на меня кофе, я бы уже жил в лесу и говорил с белками, — ответил он совершенно серьёзно, делая глоток капучино.
Лара захихикала.
— Ещё и в тапках из мха, — добавила она.
— И с званием Святой Отец Белкоша, — подхватила я, закатывая глаза.
Мы смеялись, не как преподаватель и студенты, просто как трое хороших друзей, которым вдруг стало хорошо рядом. Это было неожиданно просто и, пожалуй, удивительно ценно.