Глава 6 - Селена
Сани остановились у ворот больницы, и два человека суетились возле них. Они пытались достать третьего, кто лежал на настиле из сухой травы. Высокий широкоплечий мужчина в потёртом тулупе с засаленным свалявшимся воротником грубо и громко отдавал приказы. Но в повозке кто-то стонал, и подниматься не хотел. Глеб Никифорович узнал этот хриплый лающий голос приехавшего мужчины, что суетился и командовал возле саней.
Врач сидел у себя в кабинете, на первом этаже, слышал каждое слово и размышлял: "Интересно, как же тот мужчина, чьему брату он в ту ночь помог, но тот всё же отдал врача на растерзание стае оборотней, будет смотреть ему в глаза?"... Исключительно это озадачивало и интересовало доктора.
Учитывая, что больного жители Нелюдимки привезли, сами и ехать к ним в деревню необходимости не было, Глеб Никифорович сильно не волновался. Тем более что в дневное время "эти люди" выглядят, как правило, обычно. Преображение начинается в вечерние и ночные часы. Поэтому внешний вид их вряд ли испугает теперь доктора.
Наконец-то двое суетившиеся у саней достали оттуда третьего и под руки повели в смотровой кабинет. Глеб Никифорович, услышав, что на посетителей и пациента начинает кричать в смотровой санитарочка баба Варя, поспешил туда.
- Куда прётесь, ироды? Не видите, полы намыты? - кричала она с обидой за свой поруганный труд. - Вытирайте ноги, не притесь, окаянные! - Справедливости ради нужно сказать, что кричала так баба Варя на всякого, кто посмел наступить непомытой ногой на сферу её ответственности. И ей было глубоко безразлично в таком случае, откуда приехали пациенты: из Нелюдимки, или Архангеловки. Суровый закон был един для всех: ни шагу грязной ступнёй по свеже-намытому полу.
Оторопевшие от "радушного" приёма посетители стали топтаться в коридоре, не смея пройти в только что намытую смотровую. Мимо них прошёл доктор.
- Варвара Игнатьевна, что, озоруют? - шутливо спросил он осерчавшую бабу Варю, сердито смотрящую на обескураженных посетителей. - Уже натоптали?
- Да хоть говори, хоть не говори... -недовольно бурчала баба Варя. И, кинув им под ноги тряпку, скомандовала:
- А ну вытирайте ноги!
Нелюдимовцы послушно потоптались на отжатой тряпке.
- Вот то-то же! - удовлетворённо изрекла баба Варя и вышла из кабинета.
Врач остался с ними один на один. Он первым взглянул в глаза Хозяину, но тот взгляда не отвёл, смотрел на хирурга спокойно, как будто ничего не произошло. "Интересная стратегия, - подумал Глеб Никифорович, - для начала хотели сожрать, будто я кусок мяса, не более, а теперь делает вид, что всё обычно, даже глаз не отводит... И очередного родственничка за помощью притащил... Ну, люди... Вернее - нелюди."
Глеб Никифорович приказал укладывать пациента на кушетку, а сам отвернулся к умывальнику мыть руки. И тут, отвернувшись к стене, на котором висело зеркало, он мельком посмотрел в него и встретился с её глазами...
Это был гром среди ясного неба... Словно время остановилось. Врач услышал почему-то в это время барабанную дробь дождя по подоконнику... Он увидел себя и ЕЁ, стоящих под карнизом какого-то здания, как два студента, мокрых от дождя, довольных и счастливых... Играло старое радио... Мелькали кадры киноплёнки старого кино... Это было в кино? Где он её видел? Или это было в прошлой жизни, в детстве? Почему он её знает? Что происходит?...
Глеб Никифорович стоял возле умывальника, и боялся повернуться, чтобы посмотреть на эту девушку, чей взгляд он увидел в зеркало напротив. Он был поражён, загипнотизирован, и понял, что жизнь его с того момента поделилась на "до" и "после". Он всю жизнь будет любить её, даже не зная, кто она, какая, ни имени, ничего про неё не ведая. Просто там где-то, наверху, звёзды по какой-то неведомой причине сошлись так, что она была ему предназначена. И никто другой не сможет "так" сыграть на струнах его души, никто другой не подарит ему столько урагана и покоя одновременно...
Глеб Никифорович встряхнул головой. Надо было выходить из головокружительного оцепенения и брать себя в руки. Он -врач, в его помощи нуждаются пациенты, не время волочиться за красивыми девушками, какими бы обворожительными они ни были. Хирург с напускной строгостью повернулся к пришедшим, стараясь не смотреть на стоящую рядом с Хозяином девушку, и подошёл к кушетке с больным. Врач понимал, что это, видимо, вторая дочь того человека. Сегодня он почему-то приехал с ней.
- Что случилось? На что жалуетесь?
Пациент - худой поджарый мужчина с осунувшимся лицом, впалыми щетинистыми щёками и огромными, горящими огнём страдания, глазами, жадно вдыхая воздух раздутыми ноздрями, с надеждой смотрел на врача. Он облизывал сухим языком пересохшие губы, мычал, и рукой указывал Хозяину на доктора, как бы прося рассказать всё за него. Поняв, что от пациент ничего не добиться, Глеб Никифорович перевёл глаза на него. Хозяин стоял понурый, молча, смотрел на внутрь себя, о чём-то думал.
- Ну что же вы молчите? Скажите, что у вас произошло?
И тут в разговор вступила эта миловидная барышня, с длинными распущенными светло-русыми волосами и загадочными, красивыми, переливающимися, словно изумруды, светло-коричневыми, почти жёлтыми в зелёную крапинку глазами.
- Доктор, - произнесла она, спокойно глядя на поражённого её красотой врача, - помогите моему дяде. Ему в живот лесничий сделал выстрел из дробовика, а потом в грудь хотел вогнать осиновый кол, но промахнулся, сделал ему вот такую дыру...
И девушка отвернула край полушубка на груди и животе пациента, обнажив уродливые раны. Из ран выделялось мутное кровянистое отделяемое с неприятным запахом.
"Сколько же у него братьев? - подумал Глеб Никифорович, - И ведь всем кланом охотятся, борются, нападают на стада и мирных жителей... И я сейчас должен его лечить для того, чтоб этот вурдалак, оклемавшись, снова охотился за лесничим, который ведёт с ними войну и до сих пор жив... Да, ну и работёнка у меня... Спасать убийц для того, чтоб они убивали... "
Чувства в душе у врача были двойственные. В нём боролся хирург, призванный спасать людей, не взирая ни на что, и добропорядочный гражданин, который не будет помогать, убийце дальше убивать.
Долг врача победил, и Глеб Никифорович отдал команду готовить операционный блок для срочной операции. Он будет делать ревизию ран, доставать инородные тела из брюшной и грудной полости. Врач не находил в себе силы отказать пациенту, пусть даже этот пациент неделю назад кружил вокруг его саней, чтобы сожрать своего будущего спасителя.
Когда хирург уже шёл в операционную, он снова увидел в коридоре ту девушку, стоящую одиноко возле стены. Она была в полушубке, брючках и сапожках. Увидев доктора, девушка приблизилась к нему:
- Доктор, скажите, раны опасные? Шансов, наверное, нет?
У Глеба Никифоровича от близости к такому милому, в отличие от старшей угрюмой сестры, созданию закружилась голова, и сердце готово было выпорхнуть из груди. Он вмиг подтянулся, приосанился и просто пропел:
- Что вы, что вы! Всё будет хорошо, я вам обещаю! Я сделаю всё возможное, не волнуйтесь!... - и в эту минуту его ладони непроизвольно коснулись её ладоней, и они стояли в коридоре, держа, друг друга за руки и не могли насмотреться друг другу в глаза... Как будто не было ничего вокруг, только они, и... вечность.
Но тут дверь в операционную открылась, и уставший раздражённый анестезиолог окликнул врача:
- Так, ну вы идёте там? Вас ждём.
Глеб Никифорович выпустил руки девушки и направился к двери. Затем оглянулся и спросил:
- Как вас зовут?
- Селена... - ответила девушка.
"Я так и думал... Волшебное имя... Это рок, судьба.." - пронеслось в голове у врача.
- Всё будет хорошо, Селена, я вам обещаю.
И онзакрыл дверь. Операция началась.