I Глава 14: Сладкий персик
На следующее утро я проснулась поздно. Ночь прошла в тщетных попытках заснуть: я ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к каждому шороху. Только услышав его тяжелые шаги по лестнице и звук закрывающейся двери комнаты напротив, смогла провалиться в глубокий сон.
После душа я спустилась вниз. Джоэла дома уже не было. Я это точно знала, потому что нутром ощущала его присутствие. На столе меня вновь ждала манящая яичница. Она исчезла за считанные секунды. Что он делает с этими яйцами, я не знала, но вкус у них был потрясающий. А ещё на кромке тарелки аккуратно лежали кусочки мяса, ровненько так нарезанные, под углом. Виртуозное владение ножом. Это я хорошо помнила.
Ополоснув тарелку, я быстро накинула на себя куртку, которую уже считала своей, и выскочила из дома. Сегодня был важный день. Я чувствовала себя невероятно деловой и самостоятельной — наконец-то стану частью общества. Настоящей ячейкой. Работа, бартер, ответственность. Надеялась, что у Ойсина найдется что-нибудь кроме самогона и воды. Было бы здорово принести домой еду и гордо поставить её на стол, раз моя готовка Джоэлу недостаточно хорошей казалась.
Осталось дело за малым — убедить Ойсина, что я идеально подхожу для работы в его баре. Я и подумать не могла, что это будет так сложно. Его реакция была... эмоциональной.
Ойсин бегал от меня по кругу как от прокаженной, крича и размахивая полотенцем:
— Ты чтооо?! Мы спокойно тут жили! Спокойно жили и не тужили! А тут ты! А если ОН придет?! Если наведается и что-то ему не понравится? А? Ты об этом подумала?!
Я попыталась его успокоить, объяснить, что Джоэл дал добро, что всё будет нормально, и что он вряд ли вообще вспомнит о существовании этого бара. Но Ойсин словно не слышал меня. Он продолжал носиться кругами, размахивая белым полотенцем так яростно, от чего походил на чайку.
— А что я буду делать, если он тут всё спалит, а?! Я тебе скажу что! Пойду в батраки за периметр! Ни за что! Бармен — моё призвание! Я тяпкой работать не хочу! Я вам не какой-нибудь христиа... креастья... тьфу! Блять! Короче, не деревенщина я! — с жаром воскликнул он, запинаясь на каждом втором слове. — Не буду я землю рыть! Вот так и знай! Я не согласен! Не пущу тебя! Не пущууу!
— Не кипиши, Ойсин. В батраки податься это не совсем плохо, — отозвалась женщина с серёжкой в носу, лениво протирая стакан. — Похудеешь к лету зато, как и хотел.
— Пожалуйста, не раздражай его, — я почти шиплю ей. — Он же сейчас меня прогонит!
— Не прогонит. Потому что никто тебя прогнать не может.
— У меня мест нет! — он резко отмахнулся полотенцем в её сторону, как будто отгонял назойливую муху. — Эту-то, — указал на женщину, — еле прокармливаю. Жалею. А она мне тут ещё отчебучивает! А чем я тебе , — он повернулся ко мне, — оплачивать буду? Ты полки видела? А? Пустые!
— А ты ей пылью и водой оплачивай, как мне, — женщина с серёжкой в носу улыбнулась ещё шире, в открытую его провоцируя.
— Пыыль? Вода? А как же мои луковые шкварки? А те карандаши, которые я тебе давал? — еще немного, и Ойсин взорвется. — Работать она здесь не будет! Нет! Не согласен! Да и зачем работа... тебе?
— Я просто делом заняться хочу, чтоб толк был. А в качестве оплаты мне и луковые шкварки подойдут.
Хотя я сомневалась, что подойдут. Джоэл это есть точно не станет. Он от моих шикарных бутербродов то отказался, а тут шкварки! Но это лучше, чем ничего.
Ойсин ещё немного мотал головой, бурча что-то под нос, и наконец сдался. Схватившись за голову, он тяжело вздохнул и пробурчал:
— Ох, чует моё сердце... Не к добру это. Ну не к добру!
***
Джоэла я не видела. Он уходил еще до моего пробуждения, а возвращался, когда я уже спала. Но каждую ночь он точно был дома — это доказывали не только завтраки, ожидающие меня на столе, но и его незримое присутствие. Его запах. Я физически чувствовала наэлектризованное пространство витающее как шлейф по следам его пребывания.
После работы я с нескрываемым любопытством исследовала дом, который оказался довольно большим. Заглядывала из комнаты в комнату, трогала предметы руками. В гостиную на втором этаже проникал теплый весенний свет, когда я обводила ладонями по деревянному корпусу гитары, стоящей у стены. Трогала струны и представляла как пальцы Джоэла касаются их, выводя аккорды. Завидовала этой гитаре, завидовала вещам, которым он доверял свои прикосновения. Они носили на себе печать его присутствия. Я провела рукой по своей шее, чуть сжала её, вспоминая его прикосновения, и почувствовала, как каждая клетка моего тела будто напиталась им.
Его комната манила меня. Как-будто там все тайны мира запрятаны. По-армейски строгая, на вид ничего необычного. Но необычное для меня здесь было всё. Потому что это была его комната. Его запах вызывал дрожь, которая электрическим разрядом пробегала через всё тело.
Я подошла к столу. На нём в рамке стояла фотография. Джоэл был на ней с девочкой, удивительно на него похожей. Она стояла в полосатой футболке, улыбаясь прямо в камеру. Он выглядел здесь намного моложе, его волосы ещё не тронула седина. Но больше всего меня поразил его взгляд. Нежный, тёплый. Такой, на который я и не думала, что он способен.
«Сара — это дочь Джоэла.
Она умирала на его руках.»
Внутри всё сжалось в тугой узел от понимания, что мы все в той или иной мере принесли жертву когда мир рухнул. Мы все что-то теряли. И у каждого эта потеря была своя.
Широкая кровать была идеально заправлена. Я не смогла удержаться: легла на неё и зарылась лицом в подушку, глубоко вдохнула его запах. От этого я закатила глаза, ощущая, как мир вокруг исчезает, оставляя только его.
***
Я работала у Ойсина всего несколько дней, но уже освоила все тонкости создания самогона. Гордилась этим чуть ли не больше, чем следовало. Когда из причудливой колбы закапали первые капли, я впервые попробовала алкоголь. Это оказалось на редкость гадкой штукой. Единственное, что мне в самогоне нравилось, — это сахарный сироп, один из ингредиентов. Ойсин заготавливал его летом, используя сок апельсинов. Когда он отлучался, мы с женщиной с серёжкой в носу украдкой лопали сироп ложками, от чего потом втихую смеялись.
Женщину звали Иззи. У неё были раскосые глаза, короткая стрижка с челкой и эта вечная полуулыбка, с которой она подкалывала Ойсина. У них была своя манера общения — язвительная, но явно дружеская. Ойсин её не выгонял, потому что не мог себе этого позволить. Кто бы стал работать в баре в таких условиях? Кого бы он нанял? А Иззи оставалась, просто потому что хотела. Она рассказывала, что до Падения работала в баре. У Ойсина ей было уютно — здесь многое напоминало о прошлом.
Она поведала, что раньше дела в баре шли куда лучше. Это только сейчас Ойсин не мог наскрести товара на обмен из-за чего ассортимент в баре становился всё скуднее, а гостей меньше. Просто алкоголь это дорогая штука и не каждый мог себе его позволить.
Мне было грустно видеть, как это место приходит в упадок. Всё же это была моя первая работа, где я училась важным для выживания вещам: как гнать самогон, подавать луковые шкварки, мыть и протирать стаканы.
И вот, как раз занимаясь последним, я заметила перед собой жестяную банку с пятачком на этикетке. Тушенка!
— Ойсин, откуда у тебя это?! — я с восторгом крутила банку в руках, заворожённо разглядывая розовый пятачок.
— Бад, ну тот деревенщина, что овец стрижет, закупил у меня целых сорок литров самогона, — гордо заявил он. — Ну и бар наш с этого приобрёл.
— Спасииибо! — я готова была расцеловать его от счастья.
— Да ладно, — отмахнулся он, смущённо кашлянув. — Только ты ЕМУ скажи, что я тебе работу оплатил, банку в руки положил. Отчитайся.
Он говорил это, но как-то нерадостно. Его смущали бойцы Джоэла сидящие за дальним столиком. Они появились здесь в мой первый рабочий день. Трое мужчин. Ойсин тогда так растерялся, что уронил стакан, и тот разбился под его гневные маты.
Я сразу поняла, что это были люди Джоэла. Не по их опасному виду и безэмоциональным лицам, а потому что у них было оружие — винтовки, дробовики, ножи на поясах. Простым горожанам огнестрельное оружие запрещали.
— Да пофиг кто кассу делает, они или другие. Лишь бы делали, — пожала плечами Иззи.
А «кассу» они и правда делали. Всегда что-то оставляли, хотя почти не пили алкоголь или вообще не брали его. Чего приходили тогда — не понятно.
Но пазлы у меня сложились, когда в бар явился Голубоглазик с двумя амбалами за спиной. Я только успела округлить глаза, как парень, беспардонно взяв мой стакан с водой, покрутил его у носа, принюхиваясь.
— Прости, но он просил проверить, — произнёс он с сочувственной улыбкой.
Теперь понятно. Джоэл приставил ко мне слежку.
Это были не наши посетители. Это была моя охрана.
В тот день, когда Ойсин выдал мне тушёнку, я буквально летела домой, улыбаясь во все тридцать два. Иззи рассказывала, что за такую банку можно выторговать кучу всего. Я держала её обеими руками, как величайшую драгоценность. И ведь это действительно была драгоценность в мире Падения. А главное — я её сама заработала!
Когда прибежала на кухню, поставила тушёнку на стол и какое-то время любовалась ею, как князь Андрей Балконский любовался Наташей Ростовой на первом балу.
Так-с, только надо ему записку оставить. А то ещё не поймёт, что это такое. У него таких, наверное, целый вагон и целая тележка. Мардж ведь что-то говорила про ангары.
Меня переполняла гордость. Впервые я могу накормить Джоэла. Это был успех, настоящий успех.
***
В ту ночь я ворочалась на кровати, кусала губы, чтобы не заснуть. Я ждала. Ждала, когда в очередной раз хлопнет входная дверь, и меня пробьёт знакомая волна мурашек. С каким-то дико невообразимым признанием самой себе, я осознавала, что хочу его видеть. Манит он меня. Хотелось увидеть хотя бы издалека его крупный силуэт, от которого кровь начинала течь диким потоком в венах.
Вдали раздался звук подъезжающей машины. Я вскочила и бросилась к окну, почти уткнувшись носом в стекло. Большая чёрная машина остановилась у дома. Водительская дверь распахнулась, и моё сердце заколотилось так, что, казалось, грохот стоит на всю улицу.
Он. Джоэл.
Я впервые видела его после того разговора у камина. Стремительной походкой направляется к дому, а у меня от адреналина и радости барабанные перепонки лопаются. Пришёл, пришёёёл!
И тушёнку мою на столе увидит! А вдруг придёт поблагодарить?
Нырнула под одеяло, закрывшись с головой. Вслушивалась в каждый звук, доносившийся из-за двери.
Уснула тогда я не скоро.
***
Через несколько дней я проснулась посреди ночи от приглушённых мужских голосов, доносившихся снизу. Осторожно, босыми ногами на носочках, стараясь не скрипеть половицами, я выбралась из комнаты и прокралась к лестнице, прислушиваясь.
— Выдвигаться надо срочно. На перехват их возьмём. Найдём к рассвету, — по голосу я узнала РедСокса, верного пса Джоэла.
— Обозы рейдером возьмем, — добавил Голубоглазик.
Раздался звон бокалов и какое-то бормотание, но слов разобрать не удалось. В комнате было несколько мужчин — похоже, экстренное собрание или что-то типа того.
— Человек двадцать хватит, тем более М2* есть, — сказал незнакомый мне голос.
Но самого Джоэла я не слышала. Мужчины явно ждали его решающего слова, время от времени обращаясь к нему.
Они стали говорить тише, перешли на басистый шёпот и я различила слова: «убить», «нагнать», «покарать», «забрать» и так далее.
— Вышли все, — раздался вдруг резкий голос Джоэла.
Голоса смолкли, послышался топот тяжёлых ботинок, хлопок входной двери.
— Спускайся вниз, Птенчик.
От звука его голоса у меня задрожали руки и подогнулись колени. Несколько секунд я стояла на месте, не решаясь пошевелиться. Может, мне показалось? Надо попробовать улизнуть назад в комнату, там безопаснее.
— Я жду.
Ждать он не любил, я точно знала. Прижав руку к груди, чтобы унять бешеное сердцебиение, я медленно начала спускаться вниз, крепко держась за поручень.
Он сидел на стуле, облокотившись на его спинку. Влажные, зачесанные назад волосы блестели в свете лампочки. Чёрная рубашка облегала его мускулистое тело, подчёркивая загорелую кожу. Его глаза смотрели холодно, почти оценивающе, а строгая линия губ казалась твёрдой и почти жестокой. В этой чудовищной безупречности не было ни грамма тепла, ни намёка на красоту — только тьма, дьявольская смесь всех пороков вселенной и осознание собственной абсолютной вседозволенности.
На столе оставались полупустые стаканы и ещё дымящиеся самокрутки в пепельнице.
Джоэл поднёс сигарету к губам и не спеша закурил. Глубоко затянулся, не сводя с меня прищуренного взгляда. Казалось, он был совершенно расслаблен, вид у него был самый безмятежный.
— Подслушивала?
Врать и убегать не буду — это позор и капитуляция.
— Да.
Он медленно провёл взглядом по моим голым ступням, ногам, шортикам, вырезу майки и обнажённым плечам. Густой румянец выступил у меня на щеках и залил лицо и шею.
— И что интересного узнала? — стряхнул пепел, стукнув указательным пальцем по сигарете.
Я попыталась взять себя в руки, заставить тело перестать дрожать от этого дурацкого волнения.
— Ничего нового. Вы как те бандиты... — сказала я, но предложение не закончила. Он и сам поймёт, о ком речь.
Джоэл долго смотрел на меня. Внимательно. Взгляд раздевающий, прожигающий до кости. И мне кажется, что я голая перед ним стою.
— Мы не как они, —сказал он, прищурившись и затянувшись сигаретой. — Мы хуже.
Его вкрадчивая хрипотца отдалась мурашками по коже. Перед глазами тут же возникла картина нашего поцелуя в лесу, и внизу живота стало невообразимо горячо.
— Не сомневаюсь, — произнёс он, нарочито медленно, и я почувствовала, как его взгляд скользнул вниз, остановившись в районе моей груди.
Ощутила, как встали соски от его взгляда и я тут же, сломя голову, побежала в комнату перепрыгивая через ступени. Сердце колотилось так, что гул стоял в ушах, а в груди бушевал водоворот чувств — страх, возбуждение, стыд, восторг. Я снова видела его. Он говорил со мной. Снова.
Захлопнув дверь, я рухнула на кровать, тяжело дыша, как после марафона. Щёки пылали.
Опустив глаза, я заметила на своей майке принт подмигивающего ангелочка. Только сейчас обратила внимание на надпись под ним:
«Сладкий персик»
На секунду я замерла, чувствуя, как кровь бросилась в лицо ещё сильнее.
Тишину разорвал звук его шагов за дверью. Я услышала, как он вышел из дома, хлопнув дверью, и его машина, визжа покрышками, сорвалась с места.
_____________________________
* М2 — крупнокалиберный пулемёт.