Одаренная

Он умер в лучах солнца четырнадцатого года моей жизни.

Он горел, горел, как моя ненависть. Я выгорела, а он угорел. Очень скоро пожар охватил пшеничные поля, но лимба все так же раскачивалась в такт ветру. Приехали пожарные и даже полиция, которую тут я не видела все свои восемь лет заточения.

— К сожалению, это все, что мы успели спасти, - Дом тлел на глазах, но уже не горел. Уцелела лишь теплица, на которую огонь не посмел перекинуться.

— А люди?

— Люди? Мы не нашли ничьих тел внутри, дом был пуст.

Наглая ложь! Я сама видела своими глазами, как их тела осыпались и исчезли, охваченные встречным ветром. Они были, но исчезли.

Даймонд смог спасти Пэм, а я Делилу — нет.

Калитка скрипнула, но я не взглянула даже, мысли жгли разум, не позволяя сосредоточиться на мире живых. Чья-то легкая рука легла мне на плечо, я еле это заметила.

— Поплакать. Надо обязательно поплакать, чтобы не перегореть. Поплачь, моя милая, моя самая сильная... - Мама гладила меня по влажной, соленой щеке. Она значительно изменилась, стала ниже, лицо старее, а волосы белее её кожи.

Она взяла меня за руку и отвела в сторону. Боже, какая у мамы нежная рука, и без разницы, что морщинистая. Ее руки тушили огонь внутри меня. Мы сидели напротив гаснущего дома и наблюдали за тем, как пожарные ловко перебираются через дымящиеся, черные доски. Где-то затрещали половицы на чердаке, а затем свалились прямо на одного из пожарных.

— Ты меня искала? - Дом горел красиво, горел, как мое настоящее.

— Все это время я искала тебя, Джакоста. Всю свою жизнь, - она крепче сжала мою ладонь. Теперь плакала и мама. — Как бы ты хотела назвать сестру? – Она взяла мою руку в свою и положила к себе на живот.

— Раз это девочка, то Делила.

— Делила?

— Да. Де – как дербенник. Ли – как лилия. Ла – как ландыш.

— Уверена?

— Одаренная не может ошибаться, - ответила я.

— Ты не Одаренная и никогда ей не было, Джакоста, ты всегда была просто Ребёнком.

А мама все обнимала и обнимала.

Теперь все было хорошо.