И покажет ночь

С момента нашего последнего разговора с Кристианом, казалось, прошла целая вечность. Все превратилось в тяжелый липкий туман после произошедшего, а все посторонние звуки стали бесцветным шумом на фоне.

Я не помню, как я покинула место преступления. Не помню, как садилась в массивный внедорожник. Осознание настигло меня лишь тогда, когда автомобиль затормозил возле уже привычного участка.

Детектив, что был обычно равнодушным, сдержанным, сейчас был особенно снисходителен ко мне. В его голосе отражались нотки мягкого беспокойства, хоть внешне он и был непоколебим.

— Как ты? — Едва слышно поинтересовался мужчина, оторвавшись от руля и переведя все свое внимание на меня.

Действительно, как я?

Я только что увидела то, что не должна была видеть ни при каких обстоятельствах. Весь тот ужас, что был прикрыт пеленой сна в кошмаре, сейчас царил наяву без каких-либо условностей. И это пугало меня, заставляло мое сердце сжаться и тихонечко колотиться где-то в груди.

Мой ночной убийца бродит где-то неподалеку и кто знает, кого он выберет в жертву в следующий раз.

Я в порядке, — сухо отозвалась я, мысленно поражаясь своему равнодушному до боли голосу. Я была под влиянием шока и не могла трезво оценить свое состояние, но всем своим нутром я чувствовала, какая волна паники и горечи накроет меня после.

Не хочешь пойти домой? Выспаться, привести себя в порядок? — Настаивал детектив. Его можно было понять: он знал, какой неизгладимый след увиденное оставляет на рваной душе. И сейчас, несмотря на свое упрямство, безразличие и авторитет, он беспокоился. Не так, как беспокоятся за кого-то дорогого, близкого, совсем нет. Он будто бы чувствовал всю ту боль, что поглощала меня и просто пытался помочь.

Если бы он вообще мог помочь.

— Нет, — отрезала я, — нужно разобраться со всем этим.

Детектив вскидывает голову и устремляет на меня такой взгляд, какого я не замечала у него прежде. В его темных обсидиановых глазах пляшут платиновые огоньки — отражение света от уличных фонарей. И в этих темных безднах плещется отчаяние и огромный вихрь других чувств, понять и истолковать которые я не могу.

— Ты только изматываешь себя, — говорит Кристиан и даже в полумраке я замечаю, как дрогнули его мышцы лица, — Если хочешь раскрыть преступление, вовсе не значит, что нужно заниматься этим делом круглосуточно.

— Да ну? — Я никак не могу себе представить, что Кристиан хотя бы на минуту может отвлечься от дела. Для него не существует других задач. В приоритете у мужчины только тяжелая, мрачная работа, которую явно не захочется оставлять на потом.

— Не ерничай, — помрачнел мужчина, — Это моя работа, я не первый год занимаюсь этим. А тебе стоит сбавить обороты и заняться своими делами.

— Пока это мое основное дело, — бросаю я и демонстративно складываю руки на груди.

В ответ на мои протесты мужчина улыбается хитрой улыбкой, а из его груди выскальзывает едва слышный смешок. Это заставляет меня обратить на него внимание.

В свете ночных огней лицо Кристиана кажется очень мрачным, и все же я могу рассмотреть его. Мой взгляд скользит по его волевому подбородку, плавно переходит к высоким скулам, которые в полумраке выглядят еще более отточенными. Затем я встречаюсь глазами, такими темными, как беззвездная ночь, обрамленными густыми бровями темно-шоколадного оттенка. Глаза мужчины щурятся, с интересом улавливая каждую деталь моей реакции.

— Ты так пристально изучаешь меня, — полушепотом произносит Кристиан, не отрывая от меня заинтригованных глаз, — Какая из моих черт нравится тебе больше всего?

Этот вопрос застает меня врасплох, и я опускаю голову, чтобы он не смог увидеть краску смущения на моих щеках.

— Не льсти себе, — мой голос вновь приобретает уверенный тон.

— Не переживай, — Кристиан будто бы игнорирует мою колкую фразу, — Я привык к тому, что девушки рядом со мной теряют дар речи.

Я тяжело вздыхаю.

Этот человек для меня огромная тайна, сплошь покрытая замками и печатями. Он может быть серьезным, тираничным и безразличным (чаще всего), но может быть наглым, интригующим и совершенно бестактным. И я даже не могу предположить, какая из его темных сторон влечет меня больше всего.

— Не передумала еще отправиться домой, мелюзга? — Вновь обрывает мои мысли мужчина.

— Не дождешься, — бросаю я и выскакиваю из машины, а следом из нее уже выходит детектив.

— Ну, мне стоило попытаться, — мужчина вновь приклеивает к лицу выражение притворного равнодушия, закрывая автомобиль.

До участка мы дошли в полной тишине. Ее лишь изредка нарушали разговоры полицейских, что толпились в здании. Сначала мне показалось странным, что на улице уже достаточно темно, а вокруг еще полно народу. Вынув из кармана джинсов смартфон, я поняла, что время только близится к вечеру и рабочий день в полном разгаре.

Толпы неугомонных граждан, с заявлениями и другими сообщениями расхаживали по участку. Кто-то копошился в телефоне, всем своим видом показывая, как он недоволен ждать столько времени свою очередь. Кто-то вечно бегал к кофе-аппарату. Ну а кто-то очень долго объяснял ситуацию происшествия правоохранительным органам, чем изрядно раздражал других людей в очереди.

В целом ситуация была стабильная для такого заведения. Обращения от простых смертных поступали круглосуточно, но ближе к вечеру толпа все же заметно стала меньше.

Минуя недовольных граждан, я следую прямиком за Кристианом в его временно назначенный кабинет. Во мне по-прежнему разгорается отчаянное желание сбежать отсюда, забыть, как страшный сон этот день. Но ноги сами несут меня вглубь участка, а сердце неровно отбивает ритм в груди.

Кристиан распахивает дверь кабинета и, бросив на меня расторопный взгляд, заходит внутрь. Следуя его примеру, я быстро направляюсь за ним.

Мужчина щелкает по выключателю света и темный кабинет быстро освещается люминесцентными лампами. Они неприятно потрескивают, жужжат, а глаза с трудом привыкают к неестественному свету.

В кабинете заметно похолодало с последнего моего визита. На улице поднялся небольшой ветер и окна в помещении тихонечко завывали и пошатывались. Атмосфера вокруг была и без того угнетающая, но воспоминания увиденного сегодня добавляли ей еще большего ужаса.

Кристиан небрежно бросил пальто на вешалку, стоящую в углу, а следом за ней и массивный шарф. Мужчина как бы машинально потер запястья и немного размял шею, а затем направился к своему рабочему месту. В темных глазах читалось явное раздражение и усталость, что наталкивало меня на мысль о том, что детективу хотелось как можно быстрее покончить с этим делом и отправиться обратно восвояси.

Будто бы видя мои мыски насквозь, мужчина поднял крышку ноутбука, а затем бросил на меня скучающий взгляд.

— Идешь, мелюзга?

Не поддаваясь глупым провокациям, я молча проследовала к столу детектива. Мужчина быстро вернул себе бесстрастный вид и его больше не волновало то, как я себя чувствовала после увиденного. Понял ли он, что я чувствовала мучения жертвы или переживал лишь потому, что картина, что предстала передо мной была одной не из самых приятнейших? Это я вряд ли смогу узнать.

Устроившись рядом на стуле, я направляю все свое внимание на экран ноутбука. Кристиан загружает рабочий стол, а затем берет в руки небольшой пакетик с флешкой внутри. Его движения механические, будто бы он не здесь, а где-то далеко, в своих мыслях. Лишь его руки делают уже привычную им работу.

— Разве для начала не стоит снять отпечатки с флешки? — Совершенно безрассудно выпаливаю я. Мне кажется это довольно логичным, что вопрос сам слетает с моих губ.

Мужчина даже не реагирует, продолжая распаковывать флешку, но все же отвечает мне:

— На месте ее уже проверили, — бесцветно бросает детектив, — если таковые образцы на ней были, то их уже сняли.

Я тушуюсь, понимая, какую глупость сказала. Ну конечно, криминалисты могут на месте проверить многие улики в передвижной лаборатории, что они возят с собой.

Я бросаю взгляд на флешку, что уже так блестит в руках мужчины и улавливаю заметные следы порошка на корпусе устройства.

Не проронив больше и слова, Кристиан вставляет флешку в ноутбук и тот издает характерный звук.

— Ты не думал, что на ней могут быть вирусы? — Снова бросаю я, и напряженно ожидаю реакции детектива. Тот лишь на секунду удостаивает меня незаинтересованным взглядом, но я успеваю уловить скачущие блики в черных глазах.

— На такие случаи существуют резервные копии и антивирусы, — парирует Кристиан.

Мне это мало что дает, я разве что совсем немного знаю о пользовании компьютерами от брата. Именно он занимался установкой всевозможных программ на мой ноут, каждый раз разъясняя мне, что к чему.

— Я думала, такими вещами занимаются другие люди, — не унимаюсь я, — которые были этому специально обучены — извлекать информацию и отслеживать владельца устройства.

На эту мою реплику Кристиан едва заметно улыбается уголками губ. Эта реакция заметно отличается от той, что я ожидала увидеть. За небольшое время, что я провела с Кристианом, я быстро усвоила, что тот не любит, когда лезут в его дела и недооценивают. Именно поэтому я ждала, что он рявкнет на меня, пошлет или вышвырнет вон. Но мужчина спокоен, сдержан и едва заметно улыбнулся. Что, черт возьми, у него в голове?

— Не думала, что я могу быть этим человеком? — иронично бросает детектив.

— А, по-моему, ты можешь быть человеком, который хочет знать больше остальных.

Кристиан даже не отрывает внимательных глаз от экрана, но взгляд его мрачнеет, вздернутые уголки губ неожиданно опускаются, а густые темные брови медленно движутся к переносице.

Умолкнув, я прослеживаю за взглядом детектива и так же внимательно рассматриваю содержимое внешнего носителя данных. На экране ноутбука разбросаны различные иконки, что обозначают фото и видео файлы. Они слишком мелкие, никак не подписанные, но значки на файлах отчетливо дают понять, что именно это за файлы.

Я замечаю, что Кристиан мешкает, не открывая ни один файл. Он будто бы ждет моей реакции, что я отвернусь или уйду, но я продолжаю сидеть на месте и не двигаться.

— Мелюзга, содержимое флешки, кажется, совсем не для твоих глаз, — слова детектива звучат насмешливо, но его голос по-прежнему серьезен и сосредоточен. Он переводит взгляд на меня и ждет моей реакции.

— Это не тебе решать, — сквозь зубы бросаю я. Моя грудь начинает заметно вздыматься, ноздри расширяются, а перед глазами всплывает картина из недавних воспоминаний. От этих мыслей глаза начинают слегка пощипывать, а ладони на руках немного взмокают.

— Я видел, как ты смотрела на жертву, — Кристиан делает нужную паузу, в надежде, что я и сама пойму, что к чему, а затем продолжает, не дождавшись моего ответа:

— На этих снимках и записях может быть что-угодно. Ты уверена, что хотела бы это видеть?

Я уже и сама не знаю. Для меня было важно докопаться до правды и понять, что за чертовщина со мной творится. Но я так же понимаю, что увиденное на экране может заставить мой желудок избавиться от сегодняшнего завтрака. Стоит ли это того?

Определенно нет.

Абсолютно точно нет.

— Да, — отчеканиваю я.

Детектив задерживает взгляд на моем лице еще с минуту, и я стараюсь сделать как можно более безразличное выражение, скрестив дрожащие руки на груди. Это движение тоже не остается без внимания, цепкие глаза мужчины то и дело гуляют по моему горячему лицу и дрожащему телу. Но и ждать детектив тоже более не может.

Вернув внимание ноутбуку, мужчина быстро кликает на первый файл на флешке. Им оказывается видео, что долго загружается, а затем перед нами предстает темный экран.

По началу ничего не происходит, за кадром слышны лишь тихие шебаршения и приглушенные голоса.

Детектив прибавляет звук на ноутбуке, но ничего по-прежнему не слышно. Лишь мелькают какие-то темные детали, а затем на экране вспыхивает чей-то силуэт.

Синяя куртка — вот что первое появляется в моем поле зрения. Мой желудок неприятно скручивает от осознания, что я знаю, кому принадлежит эта куртка. И что будет на записи дальше я тоже знаю.

Камера переводится чуть выше и теперь во весь монитор красуется осунувшееся лицо молодого парня, покрытое ссадинами и гематомами. В остекленевших глазах застыла просьба, а рот искривлен в ужасной гримасе, что вымаливает пощады.

Парню отвешивают сильную пощечину, от чего тот чуть ли не падает, явно изнеможденный и уставший. Его голову придерживают, явно понимая, что измученный молодой человек долго не продержится.

С подбородка стекают капли крови из открытых ран на скуле вперемежку со слезами и вязкими слюнями, что сочатся с уголков неприкрытого рта, застывшего в крике.

— Не дергайся, урод, — рявкает голос за кадром и продолжает придерживать голову бессильного парня одной рукой.

Едва слышно звякает пряжка ремня и мое тело наполняется новой, более сильной дрожью. К горлу подкатывается ком тошноты, а мое разгоряченное до боли лицо покрывается еще более горячими дорожками слез.

Ублюдок, что издевается над и без того уже слабым парнем, сжимает его подбородок с еще большим усилием, да таким, что костяшки его рук заметно бледнеют. Мужчина надавливает на него большим пальцем все сильнее, заставляя парня открыть рот как можно шире. Сопротивляться бесполезно, но парень явно не оставляет надежд и хватается за руку, что так сильно сжимает его подбородок, за что сразу получает новую порцию боли в виде удара по и без того распухшему лицу. Парень ревет от боли, а кровь, что покрывала израненную скулу, начинает течь с новой силой.

— Я же сказал, не дергайся! — Голос за кадром больше похож на рычание. Он заставляет сжаться, забиться в угол и скулить о пощаде. Разрывает израненную душу, наполняя ту липким страхом и ужасом.

Парень на экране сдается, но не перестает выть от боли и заметно ослабляет хватку. Слышится омерзительный звук расстегивания молнии, и я зажимаю рот рукой, чтобы не закричать.

— Убери зубы, паршивец, — шипит убийца и притягивает голову парня как можно ближе к своему торсу. Мальчишка скулит, но не сопротивляется, смирившись с противной участью.

Я едва слышно вскрикиваю, наблюдая за происходящим на экране и Кристиан переводит свой взгляд на меня. Внимательные черные бездны следят за каждым моим вздохом, каждой липкой слезой, покрывавшей мое пылающее лицо. Но мужчина не предпринимает никаких попыток остановить происходящее до тех пор, пока я не отрываю остекленевшие глаза от экрана, изучая серьезное лицо детектива.

Мужчина клацает по клавиатуре ноутбука и запись приостанавливается. Затем все внимание Кристиана вновь возвращается ко мне.

— А ведь я предупреждал, — в терпком голосе не слышится и капли сочувствия. Казалось, все происходящее на экране для него какая-то шутка, розыгрыш. С таким выражением лица можно смотреть только кулинарные программы по телевизору, но никак не надругательства местного серийного убийцы.

Это настолько выводит меня из себя, что я соскакиваю со стула, будто бы ошпаренная и бегу вглубь кабинета, в надежде спрятаться за стеллажами и немного успокоиться. Но злость с каждым шагом только лишь усиливается. Хочется кричать, выть от несправедливости, от боли и чужих незаслуженных страданий. Никто не заслуживает такого обращения. Никто не имеет право позволять себе такое.

Это бесчеловечная жестокость.

Так же спокойно и непринужденно Кристиан встает из-за стола и направляется ко мне. Я не ждала, что он последует за мной, мне это совершенно ни к чему. Я не нуждаюсь в утешении, в какой-либо помощи. Я нуждаюсь лишь в одиночестве, хотя бы на минуту.

— Оставь меня в покое, — я останавливаюсь и направляю свой озлобленный взгляд прямиком на Кристиана, что стоит буквально в метре от меня. Даже на таком расстоянии я чувствую манящий землистый аромат его парфюма и терпкий запах табака. Это заставляет мое сердце сжаться от еще большей боли, ведь именно этот запах теперь для меня ассоциация несправедливости, безразличия и равнодушия.

— Наигралась в детектива? — Все тот же до тошноты притворный бесцветный голос приглушенно звучит между стеллажами проклятого кабинета.

— Да, наигралась! — рявкаю я, — А теперь проваливай!

В надежде прокинуть это треклятое место, я бросаюсь через плечо детектива в сторону выхода. Однако мужчина успевает преградить мне путь и, ухватив за плечо, одним механическим движения вдавливает меня в один из стеллажей. Спина больно врезается в полки, а некоторые папки с грохотом слетают с них.

— Какого черта ты творишь? — Мой звонкий вопль наполняет весь кабинет. Кажется, скоро весь участок сбежится на нашу перепалку.

— Успокойся, — бархатистый голос обжигает мою разгоряченную от слез щеку. Только сейчас я обращаю внимания, как близко мы прижаты друг к другу. В этом тесном проходе, кажется, больше не осталось воздуха. Легкие начинает неприятно покалывать от глубоких и резких вдохов, а разум будто бы затуманен пьянящими запахами, что так близко ко мне.

— Отпусти меня, — не унимаюсь я.

Мужчина молчит, пытливо заглядывая в мои глаза. Его рука, что удерживала меня за талию, соскользнула на неприкрытый участок кожи, под слегка задравшийся свитер. Я вздрогнула от неожиданности, напрягла руки, что уткнулись в тяжелую грудь детектива. Под моими пальцами гуляли накаленные мышцы, что я невольно, лишь на долю секунды, заострила на этом внимание.

Кристиан наклонил голову, продолжая глядеть на меня, видимо уловив мою секундную растерянность. Но я быстро вернула себе самообладание и уже с вызовом заглянула в обсидиановые глаза.

— Я больше не хочу в этом участвовать, — горячо начала я, — Я хотела разобраться во всем этом, закончить напрасные страдания невинных людей и с тем же избавиться от своих кошмаров. Но с тобой это невозможно! Ты бестактный, черствый, самовлюбленный...

Моя пылкую реплику вмиг останавливают горячие губы, что накрывают мои с наглым упорством. Меня слегка затрясло, и прохлада в кабинете была совсем не при чем.

Приглушенный свет, окутавший нас в тесном проходе, скрадывал звуки, но я отчетливо слышала свое громкое сердце и сбившееся дыхание. Я вдыхала пьянящий аромат мужчины, что овладевал мной, впервые позволяя себе делать это без оглядки.

Пальцы, опытные, знающие, скользнули вдоль спины и коснулись кожи между лопаток, нежно притянув меня навстречу разгоряченному поцелую.

Его язык бесцеремонно скользнул между моих губ, все больше овладевая моим ртом. Ласки стали более напористыми и уверенными, а руки мужчины все более наглыми.

Жадный, обжигающе холодный и одновременно горячий, словно всепожирающее пламя, он тянул меня к себе. Кристиан целовал меня исступленно, почти грубо, почти кусая. И если раньше казалось, что он воплощение самого ледяного айсберга на свете, то сейчас он казался мне горячее любого огня.

— Кристиан, я... — слишком тихо, в самом начале кабинета, слышится знакомый голос. Разгоряченные, ужасно увлеченные друг другом, мы даже не замечаем противный скрип дощатой двери. Лишь чей-то растерянный, сломленный в секунду голос заставляет нас отскочить друг от друга, словно нас окатило ледяной водой.