Заключительная
«Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому...»
Мир Валеры, казалось, непоправимо рушился с момента отъезда Ясмины. В душе молодого человека теплилась надежда, что уехала она только на время каникул, а предупредить не успела – не позволил отец. Ведь ей же надо школу окончить, всё-таки впереди два последних месяца учёбы и экзамены, а это для любого советского школьника важный период. Но ни через неделю, ни через две, ни через месяц Турбо так и не увидел девушку, хотя попеременно дежурил то около школы, то около её подъезда. Признаться, парень даже взял на себя смелость прийти к Ильдару Юнусовичу, но мужчина Валеру сразу же развернул, предупредив, чтобы тот забыл Ясмину.
А Туркин даже и не думал её забывать. Не в его правилах. Не оставит он это так просто, не позволит разлучить его с любимой.
Ситуация в Универсаме была хуже некуда. За каждую неоднозначную ситуацию в городе трясли именно их, вызывая на каждый допрос. Становилось практически невозможным хоть где-то раздобыть бабло, но всё же самые проворные пацаны находили способы. Правда каждый уже как будто был сам за себя, а общие сборы проводились словно для галочки, после которых все расходились по своим делам. Турбо, который никогда бы не допустил такого отношения к группировке, теперь и сам постоянно был в своих мыслях. Ему было плевать на всё, кроме Ясмины. Но по обыкновению никто не замечал печали в его глазах, кроме одного человека. Зима. Вахит всегда, несмотря на обстоятельства, оставался хорошим человеком, способным видеть боль других. Парень знал, что любимую девушку друга увёз отец, чтобы она больше никогда не имела возможности увидеться с Валерой. Зималетдинов сопереживал этому, тем более, Ясминой он и сам проникся после её поступка, которым она спасла универсамовских. Марат-то до выяснения обстоятельств под следствием, а брат его, Адидас старший, и вовсе с радаров пропал. Никто так и не узнал, где он находится.
— А в школе-то не могут знать, где Ясминка теперь живёт? — уточнил Зима, наблюдая за напряжённым взглядом Турбо.
— Уже посылал Пальто узнать, — впуская в лёгкие дым, ответил Валера, — нихера там не знают.
— Пусть девочка какая-нибудь узнает, подружка, от отца, — предложил Вахит, — хотя бы деревню эту, а там уже разберёмся как быть.
Предложение друга было скорее не решением, а дополнительной головной болью для Турбо. Где девочку найти? Он ведь не знал вовсе, с кем общалась Яся. Слышал пару раз рассказы о подругах, но в лицо их не видел, да и Ильдар Юнусович скорее всего не так глуп, поймёт, что неспроста кто-то интересуется, где его дочь.
Валера хоть и очерствел за последнее время, но проигнорировать слёзы матери не мог. В тот день он вернулся домой поздно, ожидая, что родители уже спят, но Лилия Ренатовна сидела на кухне в кромешной темноте, периодически всхлипывая и вытирая слёзы полотенцем. Сын убедился, что отец давным-давно храпит в спальне, а значит, маму не трогал.
— Мам, что произошло у тебя? — уточнил сын, включая на кухне свет и присаживаясь на табуретку. — Ты чего плачешь?
— На работе грузчик наш, Холмогоров, запил сильно, на смены не выходит, хозяин всех собак на нас с Ириной Васильевной спустил, сказал, что сами всё будем таскать, если не хотим работу потерять, — объяснила женщина. — А это ночные смены после дневных, это тяжеленные коробки.
— Так давай я просто ему втащу, этому вашему хозяину, — предложил Турбо, — сам будет таскать всё.
— Нет, Валер, так нельзя, — сказала Лилия Ренатовна, — меня же уволят с работы тогда. Может быть, ты сможешь отработать несколько смен?
— Мам, ну ты чего, какие несколько смен? — Туркин вздохнул. Личные проблемы волновали сильнее, чем чьи-либо, пусть даже это были проблемы родной матери, для которой работа всегда была важнее семьи. Это, конечно, объяснялось нуждой в деньгах, но не давало полного успокоения сыну. Любви матери в детстве ему не хватило, а теперь в ней и необходимости никакой не было.
— Сынок, смены тебе оплатят, мы же с Ириной Васильевной не можем сутками работать, и так уже отгулов на месяц вперёд накопилось.
Валера задумался: деньги в любом случае нужны, во-первых, он всё ещё не оставлял идею найти Ясю и поехать к ней, а для этого нужны были финансы, во-вторых, он всё-таки решил помочь совсем отчаявшейся матери. Всю жизнь семью тянула на себе, а если сейчас будет работать в две смены, позабыв про сон, то подорвёт здоровье окончательно. На отца-алкоголика надежды никакой нет.
Ночная работа хоть немного отвлекала от собственных мыслей, поэтому с вечерних сборов Универсама он бежал в магазин. Так Турбо и проводил свои дни: целыми днями, как и всегда, слонялся с пацанами по улицам, а по ночам подрабатывал грузчиком. Стоило потерпеть всего ничего. Как правило, советские люди выходили из запоя быстро и через неделю-две возвращались на рабочее место, поэтому никого таким положением дел удивить было нельзя.
В жизни Ясмины ситуация складывалась не лучше. Ей приходилось и дальше продолжать играть роль примерной ученицы и покладистой дочери, которая вовсе не думает о Валере. Но о нём она не упоминала только во время разговоров с отцом, всё остальное время её мысли были заняты исключительно Туркиным. Резкий переезд из родного города в деревню к бабушке стал для Сабировой огромным стрессом, ведь Ильдар Юнусович не постеснялся рассказать своей матери все подробности произошедшего с Ясминой. И бабушка, казалось, следила за Ясей ещё строже, чем отец, у которого и времени на это не было. Неделю каникул она провела за книгами – больше в деревне было нечего делать, а исчезнуть из реального мира хотя бы таким образом очень хотелось.
Несмотря на оставшиеся два месяца учёбы, Ясмина так и не вернулась в Казань. Пару раз, практически тайно, отец привозил её на экзамены, а остальную школьную программу пришлось осваивать самостоятельно посредством штудирования учебников и книг из бабушкиной богатой домашней библиотеки. Сложным было только то, что привычный образ жизни Сабировой в один миг перевернулся с ног на голову, заставляя её привыкать к совершенно другому темпу жизни. Помимо самостоятельной учёбы, нужно было ещё помогать бабушке по хозяйству, в том числе и в огороде, а этого выросшая в городе девочка уж точно не любила.
Таким образом дни сменяли один другой, но в жизни Яси ничего не менялось с течением времени. В Казани, в их короткие с отцом поездки, Сабирова надеялась лишь на то, что ей удасться хотя бы случайно пересечься с Валерой, тогда бы её жизнь в секунду стала лучше, но как назло, отец, словно надзиратель, не оставлял дочь ни на минуту, сопровождая её даже в школе. Ясмина была уверена, что они хотя бы одну ночь проведут в родном городе и она найдёт возможность сорваться из дома и прийти к Валере, где бы он ни был, обнять его крепко-крепко и никогда в жизни не отпускать.
Мечты рушились с такой же скоростью, с которой белая Нива уезжала за пределы Казани. Прикасаясь лбом к холодному стеклу, Ясмина разочарованно прикрывала глаза. Всё в мире было против того, чтобы они с Турбо встретились. Даже мимолётно, чтобы просто знать, что их глаза так же горят при взгляде друг на друга. Но девушка даже представить себе не могла, насколько серьёзно работает эта система: каждый раз, когда Яся была в Казани, весь Универсам с лёгкой подачи Ильдара Юнусовича находился в отделении милиции, давая показания по самым разным преступлениям, чаще всего к ним даже не относящимся. Ни Валера, ни Ясмина об этом вовсе не подозревали.
Сколько раз Сабирова хотела добежать до ближайшего таксофона, набрать по памяти номер парня, чтобы хотя бы голос его услышать ещё хоть раз, но нет... бабушка одну её далеко не отпускала, за пределы калитки всегда ходила вместе с ней, и лишь одно упоминание Ясмины о прогулке в одиночку, вызывало в женщине гнев. Элеонора Владимировна, прожив всю свою жизнь с военным мужчиной, и представить себе не могла, чтобы её единственная внучка связалась с группировщиками. И зная от сына, на какое враньё способна Яся, она пообещала ни на шаг её не отпускать.
Для Ясмины жизнь стала клеткой, из которой как будто нельзя было выбраться. Бабушка стала относиться к ней строже, хотя близких отношений у них никогда и не было. Сабирова всегда завидовала тем, кто хвастался, как балуют их бабушки, позволяя то, чего обычно запрещают родители, как пекут для любимых внуков пирожки и печенье, окружают любовью и заботой. От Элеоноры Владимировны Яся этого не получала, чувствуя себя лишней в её доме. Словно она обуза какая-то для бабушки, но ведь ей меньше всего хотелось сюда ехать.
Ясмина стала ловить себя на мысли, что единственный человек, с которым она сумела почувствовать себя счастливой, – это Валера. Он никогда не ограничивал её, не упрекал, позволял быть такой, какой ей хотелось быть рядом с ним, обещая при этом оберегать от любых неприятностей. Но от неприятностей в виде родственников-тиранов, конечно, уберечь не получится. Засыпая, Яся детально представляла в своей голове образ Турбо, его зелёные глаза, вечно спрятанные под шапкой кудряшки, улыбку, которой он одаривал только её, будучи с другими суровым и серьёзным. В голове девушки крутилась лишь одна мысль: «вот будет мне 18, я к нему поеду, я буду с ним, несмотря ни на что».
Сабировой не было ни на последнем звонке, ни на выпускном – её воспоминания об окончании школы были испорчены безвозвратно благодаря отцу, который не позволил ей остаться в Казани в такой праздник, праздник окончания школы. Ильдар Юнусович чувствовал, что так просто это действо не пройдёт, потому что дочь непременно попробует увидеться с Туркиным, а этого нельзя было допустить. Пусть даже ценой единственного в жизни выпускного.
Девушка озлобилась на отца и бабушку, уже окончательно решив для себя, что как только вырвется на свободу, слушать их больше не будет. Прикрывая свой деспотизм вуалью заботы, Ильдар Юнусович и Элеонора Владимировна вовсе не замечали, как в сердце Ясмины селится ненависть и как душа её рвётся в объятия Валеры с ещё большей силой...
Лето после окончания школы должно было стать самым весёлым в жизни Яси, так она думала последние несколько лет. Девушка была уверена, что она поедет в Москву и классно проведёт там время перед поступлением в институт, но практически все три месяца ей пришлось сидеть в деревне, копошась в огороде с сорняками под палящим солнцем. Бабушка устроила Ясмине целых три трудомесяца, из-за чего к отъезду к Москву девушка себя не чувствовала отдохнувшей, более того – хотелось где-то неделю пролежать на кровати, не вставая.
В Москве Ясе даже задышалось легче без надзора Элеоноры Владимировны, а несколько часов, проведённых с отцом, даже раем показались. Отец помог Ясмине заселиться в общежитие, не забыв напомнить, что учиться она должна непременно хорошо, чтобы не вылететь из института. Но девушка думала лишь о том, как ей хочется сорваться и поехать в Казань, пока её никто не держит и не ограничивает. Ильдар Юнусович дал денег и обещал присылать ещё. Так в голове Ясмины родилась новая цель.
Сабирова так рвалась в этот город, но ожидаемого расслабления так и не получила. Девушка чувствовала себя дискомфортно среди московских студентов, половина из которых были выпендрёжными мажорами, попавшими в институт по блату, а вторая половина – комсомольцы до мозга костей, каждый разговор которых сводился к истории КПСС. Себя Яся не относила ни к первым, ни к вторым, хотя никогда в жизни не бедствовала, но и будучи комсомолкой не любила до одурения правильных, с кем и поговорить было не о чем, кроме как выслушивать их занудные поучения. Нет, сама Сабирова, конечно, тоже любила, когда всё чётко и по правилам, но в Москве все казались в миллион раз правильнее, что не могло не раздражать. А может, девушка уже перенасытилась жизнью по строгим правилам, какую для неё в последние месяцы устроила бабушка, и от всего правильного её уже стало тошнить. Требовала душа чего-то бунтарского.
Стоя в небольшой очереди к таксофону, Яся постоянно одёргивала подол платья, то ли от поднимающего его ветра, то ли от волнения и предвкушения. Монеты выпадали из трясущихся рук, заставляя девушку несколько раз нагибаться и собирать их. Набирая по памяти цифры номера, который она себе ни на секунду не позволяла забыть, Ясмина томительно слушала гудки.
— Девушка, ну давайте быстрее! — кто-то из очереди начал возмущаться.
— Сейчас, сейчас, — бормотала она, предпринимая несколько попыток позвонить.
Трубку никто не поднимал. Яся разочарованно побрела обратно в общежитие. Несмотря на хорошую погоду, желания гулять не было. Впервые за пять месяцев Сабирова задумалась о том, что, может, Валере-то она и не нужна. Почему-то всё это время Ясмина жила мыслью о нём и была уверена, что он мечтает о том же. А если нет? Что, если за столько времени Турбо забыл о ней и нашёл кого-то другого? Они почти полгода не виделись и не общались, может, с ним вообще что-то случилось, а Яся ни разу и мысли такой не допустила. А отец в каждом разговоре старательно избегал темы, касающиеся его работы, и дочь ни разу не нашла в себе сил спросить о Валере. Проще было держать всё в себе, чем ещё раз выслушивать отцовские нравоучения.
— Ясмин, а ты что на тусу к Серёге наденешь? — Маша, соседка Ясмины по комнате, перебирала шкаф в попытках отыскать подходящий для тусы наряд.
— Я туда не пойду, — даже не отрываясь от «Унесённых ветром», ответила Сабирова.
— Как не пойдёшь? — удивилась Мария, а затем мечтательно произнесла: — Там старшие курсы будут, такие парни!
— А меня эти парни не интересуют, — возразила Яся.
— Ну и дура ты! — заключила Маша.
Мария Черенкова — та самая представительница гильдии мажористых детей, с которыми общение у Ясмины сразу не заладилось. Пока они думали о тусовках, об импортных шмотках и о том, как этими шмотками завлечь побольше парней, Яся каждые пару дней таскала из библиотеки книги, зачитываясь ими в свободное время. В её голове, в отличие от соседки, бессменно находился только один парень. Но Сабирова неоднократно думала: если бы соседкой оказалась не Маша, а какая-нибудь до мозга костей комсомолочка, то Яся бы и с ней общий язык не нашла. О комсомоле и партии она и сама всё досконально знала, только вот перестала уже беспрекословно следовать правилам. Пока все требовали от неё покорности, от которой она взамен ничего не получала, Валера открыл в Ясмине совершенно новую, неизвестную ей до этого сторону себя – бунтарскую и способную на отчаянные поступки. И сейчас, в Москве, в дали от родного города, грело её вовсе не солнце, а воспоминания о том, как было круто забить на правильность и сбежать вместе с Валерой из дома, бегать с ним на дискотеки, обмануть милицию. Всё это, хоть и было аморальным поведением, вселяло в Ясмину веру в то, что Турбо всё ещё любит её и ждёт встречи. Он знал, что на такие поступки она готова была только ради него, а значит, не может забыть её так просто.
***
— Турбо, я тут узнал, короче, — Пальто, запыхавшись, ворвался в качалку, — твоя Ясмина в Москве учится, в МГУ.
— Откуда ты узнал? — Валера бросил инвентарь, подходя ближе к Андрею.
— От учителей услышал, она теперь вроде как гордость школы, из этого выпуска единственная в такой престижный институт поступила, — объяснил Пальто.
— Если в МГУ поступила, значит, надо узнать факультет, — рассуждал Валера, — поеду в Москву, буду ждать её там и смогу увидеть.
— Я постараюсь узнать, — кивнул Васильев, — только это, Турбо, ты бы не надеялся, столько времени прошло, она там уже, наверное, какого-нибудь ботаника себе нашла...
— Рот закрой, скорлупа, — пресёк его Туркин, — и впредь выводы свои при себе держи, если не хочешь по ебалу получить.
— Турбо, тише-тише, — Зима похлопал его по плечу, замечая в глазах друга гнев,— Пальто всё понял и всё узнает.
С этой секунды мир Валеры стал светлее. Надежда, которую он уже потерял, снова возродилась, и он с плохо скрываемой радостью пошёл домой, чтобы посчитать, сколько сбережений у него накопилось за это время. Он ограничивал себя во всём, старался откладывать деньги, чтобы в один момент взять и сорваться к своей Ясминке. А у неё ещё и день рождения совсем скоро, буквально на днях, его девочка станет совершеннолетней, и он обязан её поздравить в столь важный день.
— Валер, ты чего суетишься? — Лилия Ренатовна вышла из ванной, где кипятила одежду.
— Мам, я, короче, в Москву поеду скоро, там Ясминка моя учится...
Женщина впервые за долгое время увидела улыбку на лице сына. До этого Валера каждый раз домой приходил злой, взвинченный, на все вопросы отвечал колко и грубо, нередко бывал выпившим, что ужасно расстраивало Лилию Ренатовну. Но сказать что-то взрослому сыну она не решалась, да и по-матерински чувствовала, что в его душе поселилась какая-то сильная печаль.
— В Москву? Валер, а как ты один-то? — взволнованно спросила мама, даже не представляя, что её сын буквально зимой уже туда ездил.
— Всё нормально будет, — заверил её сын. — А что можно подарить девушке на день рождения?
— Ну, цветы девушки любят, украшения, — сказала Лилия, — только я даже не знаю, сможем ли мы себе позволить... Я тебе, конечно, немного денег смогу дать, но...
— Мам, перестань, — успокоил её Валера, — не думай об этом. Это мои проблемы.
***
Дни перед днём рождения казались для Ясмины самыми грустными. Раньше она ждала этого праздника с замиранием сердца, а теперь хотелось скрыться от всех и не слышать о своём дне рождения ничего. Всё равно никакого чуда не произойдёт и мечты не сбудутся. Яся всё ещё не оставляла попыток дозвониться до Валеры, но так ни разу и не смогла этого сделать. Ей казалось, парень просто вычеркнул её из своей жизни. И вполне имел на это право: она уехала, ничего ему не сказав.
Взбалмошная Маша, краем уха услышав о дне рождения Яси, стала предлагать ей пригласить к ним одногруппников и устроить небольшую вечеринку прямо в стенах общежития. Ясмина отмахнулась от предложения, не желая проводить праздник, которого вовсе и не хотела, с чужими людьми. Её не интересовали деньги, которыми обладали эти мажоры, не интересовал элитный алкоголь, который они могли достать по блату. Зато для Черенковой это был лишний повод быть ближе к золотой молодёжи, среди которой можно было найти себе богатенького парня. Ну, точнее парня с богатенькими родителями.
— Всё сидишь одна, знакомиться ни с кем не хочешь, так и останешься одна! — отказ соседки не давал Марии покоя.
— Я не одна, у меня в родном городе молодой человек, — недовольно ответила Сабирова, не до конца понимая, почему должна перед ней оправдываться.
— В родном городе, — усмехнувшись, повторила Черенкова, — да ты знаешь, что он там в твоём родном городе делает, пока тебя нет? У него там куча других девок!
— Не суди всех людей по себе, — фыркнула Яся. — Он меня любит, а ты не любишь никого.
Так и не найдя компромисса, Ясмина рассорилась с Машей в пух и прах. Точнее, поссорилась с ней Маша, хотя Яся до последнего оставалась невозмутимо спокойной и незаинтересованной в их диалоге. Ожидания Маши волновали Сабирову меньше всего, потому что подругой она её не считала, да и дружить по сути было не с кем – обыкновенная пустышка со шмотками вместо мозгов.
***
Пальто аккуратно, под видом простого любопытства, выспросил у учителей про Сабирову и узнал, что поступила она на экономический факультет. Тогда Валера сразу же нашёл справочник с адресами институтов и общежитий, записал себе на лист и, поспешно собравшись, поехал на вокзал. В этот раз у него даже билет был и своё собственное место, в отличие от прошлой поездки, но даже ночью Турбо не мог сомкнуть глаз, думая о предстоящей встрече. В борсетке, когда-то подаренной матерью отцу, он вёз подарок для Ясмины. В галантерейном магазинчике молодой человек приобрёл для неё белые клипсы в виде жемчужин. Продавщица с недоверием смотрела на парня бандитского вида и общалась с ним напряжённо, ожидая грабежа, как это несколько раз уже бывало. Но Турбо, конечно, и вовсе о таком не думал, выуживая из кармана припасённые 7 рублей.
С любимой Валеру разделяли 700 километров, и если бы он мог ускорить поезд, он непременно бы это сделал. Молодой человек наблюдал, как за окном один за другим сменялись пейзажи городов. Туркин впервые в жизни сумел увидеть красоту в природе, которая до этого вовсе его не интересовала. Но Ясмина пробудила в нём что-то романтическое, и Валера соврал бы, если бы сказал, что ему это не нравится. Звук стука колёс поезда об рельсы умиротворял, напоминая о том, что мечта скоро исполнится, и Турбо наконец заснул на пару часов.
К удивлению молодого человека, Москва встретила приятной сентябрьской погодой. По обыкновению Валера был в футболке, на которую сверху была надета олимпийка – своему стилю Туркин не изменял. Торопливость москвичей для парня уже не казалась чем-то необычным, он и в прошлый раз заметил, как в этом городе люди постоянно куда-то спешат, сбивая с ног медлительных прохожих, и в этот раз Турбо даже устроил несколько словесных перепалок с молодыми людьми, задевшими его плечом, то ли случайно, то ли специально желая получить в табло. Но настроение было слишком хорошим, чтобы устраивать драки в первые же минуты приезда в чужой город.
Валера внимательно всматривался в разноцветные линии на схеме московского метрополитена, убеждаясь в правильности выбранного пути. В Казани молодой человек к такому транспорту не привык, передвигаясь преимущественно на автобусах, а сейчас ещё и волнение давало о себе знать – кружилась голова и казалось, что что-то он делает не так.
Но доехав до нужной станции и выйдя из метро, Турбо сразу же узнал знакомые места. Здесь он уже был с ребятами зимой, но тогда их целью было подзаработать, а шакалить ботаников – способ самый простой и вполне доступный. Впервые, проходя мимо этих студентов, Валера поймал себя на мысли, что Ясмина, может, и правда его совсем не ждёт... Он бандит, преступник, а она теперь студентка лучшего московского института и она заслуживает явно большего, чем разгильдяя-группировщика в каких-то немыслимых спортивных штанах и олимпийке, когда вокруг презентабельные и перспективные однокурсники. Туркин не знал, когда наконец-то из дверей величественного здания выйдет Яся и выйдет ли вообще, но, прогуливаясь по окрестностям, вдруг вспомнил, что забыл купить цветы. А у неё ведь день рождения! Чудесным образом отыскав какую-то точку, где торговали цветами, Валера купил семь красных розочек, очень уж ему хотелось поздравить любимую как следует.
Турбо уже поспешно возвращался обратно, когда из массивных дверей института вышла Ясмина. Он засмотрелся на её коричневое платье в белый горошек, в котором раньше её никогда не видел, да и вообще, при нём она такие платья не носила, ограничиваясь в родном городе школьным сарафаном или же брюками. Валера даже не сразу заметил, что шла Яся не одна, а с увязавшимся за ней парнем, с которым разговаривала на повышенных тонах. Он даже думал вмешаться, но девушка справилась и без него.
— Я ещё раз тебе повторяю: не подходи ко мне, придурок, — грозно кинула она, даже не останавливаясь, заставляя того парня застыть в недоумении.
Девушка шла так быстро, что не замечала ничего вокруг и не заметила даже преграду в виде стоящего на пути Валеры.
— Ты чё... — Ясмина повысила голос, поднимая взгляд наверх, и тут же замолчала, переосмысливая увиденное, — Ва... Валерочка!
В её печальном, мрачном взгляде, в котором Турбо за долю секунды увидел отчаяние, вдруг загорелись огоньки радости. Сабирова кинулась на шею парню, обнимая его дрожащими руками. Из её глаз брызнули слёзы, но это были определённо слёзы счастья. Валера прижал её к себе крепче, отрывая от земли и кружа вокруг. Красивое платьице развевалось на ветру, а проходящие мимо люди косились в их сторону, но это волновало пару в последнюю очередь.
— Мой хороший, я так сильно по тебе скучала, — прошептала парню Ясмина, пытаясь унять слёзы, — я думала, ты меня уже не любишь...
— Я каждый день о тебе думал и мечтал о нашей встрече, — Туркин поставил девушку на землю, помогая ей удержаться на ногах, и протянул цветы, которые так старательно пытался не выронить, — это тебе, с днём рождения, Ясь!
— Розы... Мне никто никогда не дарил розы, — Сабирова улыбнулась, стирая капли слёз с лица и забирая цветы, — спасибо большое... Я думала, в этот плохой день мне ничего не сможет поднять настроение.
— Это ещё не всё, — Валера достал из борсетки небольшую коробочку и вручил её девушке, — я надеюсь, тебе понравится...
Аккуратно открыв коробочку, чтобы при этом не уронить букет, брюнетка вытащила одну клипсу и повертела в руках, рассматривая вещицу.
— Боже, Валер... это... это так красиво! — она перевела на него взгляд, убеждаясь, точно ли перед ней стоит тот, кого все нарекают бандитом. — А где ты взял деньги?
— Заработал, — довольно ответил Турбо.
— Отобрал у кого-то, да? — Ясмина немного расстроилась. — Но они очень красивые...
— Правда заработал, я у мамы в магазине грузчиком подрабатывал летом, деньги отложил и не тратил, — объяснил парень.
— Мой хороший, спасибо тебе большое, — Сабирова ещё раз обняла его, держа в одной руке цветы, в другой – коробочку, — это мой самый лучший день рождения и самый лучший день в жизни!
Валера обнял её сильнее, гладя по спине. Наконец настал этот день, когда они снова вместе, когда его руки обнимают её, когда его глаза смотрят в её. Впервые за долгое время молодой человек почувствовал внутреннее спокойствие.
Всю дорогу до общежития Ясмина без умолку болтала, рассказывая Туркину обо всём, что произошло за эти месяцы. И о том, как отец увёз её к бабушке в деревню, позволив прогулять последний учебный день перед каникулами, хотя всегда к прогулам относился плохо; и о том, как бабушка, узнав причину их приезда, всё лето контролировала Ясю, не позволяя даже за пределы участка выйти одной, и эксплуатировала её труд, заставляя вставать по расписанию. Потом Валера рассказал о том, как дежурил около школы и около её дома, надеясь, что после каникул она всё же вернётся, но Сабирова с сожалением сказала, что доучиваться ей пришлось самостоятельно, а на экзамены отец её возил под конвоем.
Турбо улыбался её эмоциональности, потому что ранее в ней этого не замечал, но сейчас девушка так активно жестикулировала руками и повышала голос в некоторых моментах, смеша этим парня. Ясмина пожаловалась даже на то, что за три недели проживания в Москве, так и не смогла найти себе человека по душе, потому что среди сумасшедших фанатиков учёбы и детей богатеньких родителей нормальных людей нет.
— А ты больше не фанатик учёбы? — хохотнул Валера. — Помнится, от меня готова была бежать в школу без портфеля и тетрадей.
— Не от тебя, — фыркнула Яся, — просто на тот момент учёба была в приоритете, а теперь, пожив в режимных условиях у бабушки, поняла, что от правил тошнит уже. Эти люди сумели заставить меня их ненавидеть.
— Ну-у, они ведь хотели как лучше, — Туркин пытался приободрить девушку. — Всё-таки они за тебя волнуются.
— Как лучше, — усмехнулась Сабирова, — они не знают, как мне лучше. Мне лучше с тобой и сейчас я это чувствую, потому что за все эти месяцы я даже не помню, когда последний раз улыбалась.
— Если честно, я тоже, — поддержал её Турбо, — почти полгода как в тумане.
Дойдя до общежития, Ясмина радостным пригласительным жестом показала, чтобы Валера шёл за ней. Ей уже не терпелось показать ему свою комнату, тем более, что соседки не было и им бы никто не помешал. Молодой человек хотел отказаться, предлагал пойти погулять, но Яся была непреклонна и обещала покормить. Понимала, что сутки Валера точно не ел, а может и больше.
— Так, молодые люди, куда собрались? — вездесущая вахтёрша, дежурившая у входа чуть ли не сутками, остановила пару, едва они вошли.
— Вера Геннадьевна, это мой молодой человек, из Казани приехал, — миролюбиво начала Ясмина.
— Не положено посторонних водить, если не студент нашего института и не родственник, — строго выдала женщина.
— Ну как же не родственник, — возразила Сабирова, — почти муж!
Турбо от этих слов опешил, но снаружи оставался невозмутимым.
— Муж, — расхохоталась Вера Геннадьевна, — ты вроде девочка хорошая, умная, а нашла себе какого-то бандита. Ты посмотри, как он выглядит, у него же на лице написано: преступник!
— Чего? — взбешенно спросила Ясмина. — Вы что себе позволяете вообще? Вы нормальным считаете говорить о человеке, не зная его? Да вы посмотрите на тех, кто в импортных шмотках ходит, они же из себя ничего не представляют.
— Ясь, я тебя подожду на улице, — сказал Валера, не желая устраивать конфликт.
— Да, подождите на улице! — встряла Вера Геннадьевна.
— Пойдём, — схватив Туркина за руку, Сабирова вывела его на улицу и куда-то повела. — Стой здесь, — она кивнула в сторону окна без решёток, — я сейчас подойду к этому окну, ты сможешь в него влезть?
— Как нефиг, — рассмеялся парень.
Турбо поражали такие необычные изменения в Ясмине. Полгода ощущались теперь как целая жизнь, но молодой человек лишний раз убедился, что чувства к девушке за это время никуда не исчезли, а лишь усилились. Поэтому он смирно стоял, ожидая, когда Яся зайдёт в общагу и окажется у нужного окна, чтобы побыть на шухере.
Осмотревшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, парень влез в окно какой-то подсобной комнаты. Ясмина объяснила, что здесь хранится инвентарь для уборки, а ключ ей когда-то дала сама Вера Геннадьевна и забыла забрать, зато теперь место самое подходящее, если внутрь нужно попасть не через главный вход. Спокойно выйдя из подсобного помещения, девушка ещё раз удостоверилась, что их никто не видит, и повела Валеру в свою комнату.
Оставив парня одного в комнате, Яся через несколько минут вернулась с трёхлитровой банкой в руках, которая являлась импровизированной вазой. Она суетливо прибиралась на столе, где днём ранее раскидала тетради и устроила небольшой беспорядок. Не хотелось показаться перед Валерой неряхой, но он на эти мелочи даже внимания не обратил, любуясь только самой Ясей.
— Здесь уютно, — резюмировал Турбо, пройдясь по комнате, — а с кем живёшь?
— Да так, с девочкой одной, она скорее всего на очередной тусовке с однокурсниками, — объяснила Сабирова. — Хотела в честь моего дня рождения тусу устроить, а я отказалась, и она обиделась. Ладно, пойдём покормлю тебя.
На кухне Ясмина вела себя по-хозяйски, словно находилась у себя дома, в Казани, а не в общежитии. Валера наблюдал за каждым движением девушки, отмечая про себя, что в них присутствует какая-то невероятная лёгкость и аккуратность. Ещё ни разу в жизни для него не готовила девушка, поэтому всё казалось очень романтичным и милым.
— Может, тебе помочь чем-нибудь? — спросил Турбо, чувствуя неловкость из-за своего безделья.
— Яичницу пожарить? — рассмеялась Яся. — Руки мой, садись есть.
— Как скажешь, командирша, — хохотнул Валера, обнимая девушку сзади, — ты прям действительно как жена.
— Ну Валер, зайдёт же кто-нибудь, — пискнула Сабирова, когда Турбо оставил несколько коротких поцелуев на её шее.
— Без поцелуев так без поцелуев, — согласился Туркин, начиная щекотать Ясю.
Заразительный смех Ясмины зазвучал на всё общежитие, доносясь до слуховых каналов обитателей своих комнат. Людей, занимающихся учёбой или скучающих из-за отсутствия досуга, шум начал раздражать, но большинство из них не собирались искать источник этого шума. Валера веселился, наслаждаясь смехом Яси, и продолжал её щекотать.
— Я прошу прощения, а можно вести себя потише? — на кухне резко возник какой-то ботаник, возомнивший из себя блюстителя порядка.
— Съеби отсюда, чушпан, — не церемонясь, ответил Турбо. — У тебя-то явно кроме своей руки никого не было.
— Что-о? — возмутился студент. — Я Вере Геннадьевне скажу, что в общежитии посторонний!
— Я тебя с лестницы спущу или из окна выкину, — пригрозил Валера, — если сейчас же не исчезнешь.
— Валер, спокойно, — заметив агрессивный настрой молодого человека, Ясмина встала между парнями, — Вань, мы больше шуметь не будем!
Ботаник ушёл обратно в свою комнату, понимая, что силы в борьбе с парнем бандитского вида не равны, а Ясмина наконец положила Туркину поесть. Теперь она не читала нотаций по поводу его резкой вспыльчивости, потому что порой сама стала вести себя так же. Оказывается, некоторые люди умели выводить из себя за долю секунды, и иной реакции, кроме как словесной агрессии, выдать не представлялось возможным. Но всё равно Валеру в такие моменты сдерживать было необходимо: перепалка с ним могла перейти в драку, а наблюдать этого Сабировой точно не хотелось. Не ради этого она почти полгода терпела спартанские условия в доме бабушки.
— Очень вкусно, — довольно промурчал Турбо.
— Я рада, мой хороший, — ответила Ясмина, целуя его в лоб. — Очень сильно по тебе скучала. По твоему голосу. Я звонила тебе, когда уже переехала в Москву. Никто не брал трубку.
— Я дома только ночью, мать целыми днями на работе, — объяснил Валера, — если бы я знал, что ты позвонишь, у телефона дежурил бы...
— Я и приехать хотела, — рассказала брюнетка, — вот как только 18 исполнится, на выходных хотела приехать, деньги отцовские не тратила. Испугалась, думала, ты меня не любишь больше и другую нашёл...
— Никого лучше тебя не существует, — улыбнувшись, Турбо притянул девушку к себе, скрепляя руки на её спине.
Молодой человек сидел на стуле, позволяя Ясмине тонкими пальчиками перебирать его волосы. Сабирова была уверена, что испытание расстоянием было дано им для того, чтобы убедиться в своих чувствах и чтобы сейчас она стояла в его объятиях, чувствуя себя самой счастливой на свете. Теперь она знает, что все эти трудности пережила не зря и Валера этой встречи ждал не меньше, чем она. И молчать вдвоём им было круче, чем тысячи бесполезных разговоров.
Эту идиллию, казалось бы, ничто не могло прервать. Они за 700 километров от Казани и теперь можно не бояться, что их увидит Ильдар Юнусович и придётся оправдываться перед ним, а он ничего не будет слушать, перекрикивая и угрожая. Теперь ни перед кем оправдываться не нужно, только вот...
— Посмотрите на них! Всё-таки прошмыгнули сюда! — командирский голос Веры Геннадьевны донёсся из-за спины Ясмины, от чего девушка дёрнулась. — Сабирова, я слышала, конечно, от отца, что ты имеешь среди знакомых уголовников, но не думала, что всё настолько серьёзно.
— Послушайте, Вера Геннадьевна, я не... — начал Валера, но Яся его перебила.
— Он не уголовник! — злостно шикнула девушка. — А вы не вешайте ярлыки на людей, которых не знаете!
— Знаешь что, умная ты наша, забирай своего друга и чтоб больше я его здесь не видела! Иначе, — женщина задумалась, — выпру тебя из общежития и сообщу в профком университета о твоих знакомствах. Ещё и отцу расскажу всё, когда позвонит!
— Рассказывайте, — уверенно заявила Ясмина, — меня больше его мнение не волнует, я совершеннолетняя!
Кто настучал вахтёрше о постороннем госте – оставалось загадкой. Яся почему-то была уверена, что точно не запуганный Валерой Ваня, скорее – отличница из самой близкой комнаты к кухне, которая днями и ночами зубрит материал, чтобы всегда быть лучше всех. Она неоднократно, что называется, сдавала Вере Геннадьевне неугодных ей соседей, которые шумно веселились в своих комнатах или же на кухне. И хотя Ясмина была девочкой дружелюбной и при желании найти общий язык могла с любым человеком, но с Глебова Света такого желания не вызывала из-за своей зацикленности на учёбе и ненависти ко всем земным развлечениям.
Пока Валера, сам вызвавшись, мыл за собой посуду, чтобы уж совсем не казаться бездельником, Ясмина в своей комнате примеряла подарок от парня, крутясь перед зеркалом. Белые клипсы дополняли романтичный образ Яси, делая её ещё более нежной. У неё ещё никогда таких украшений не было, поэтому она никак не могла на себя насмотреться. В отражении зеркала она казалась себе какой-то... взрослой.
— Ясь, ты готова? — Туркин зашёл в комнату неожиданно. — Тебе очень идёт!
— Спасибо, — девушка смущённо улыбнулась. — Я готова!
Накинув на себя бежевый кардиган, Сабирова в последний раз посмотрелась в зеркало, поправляя причёску. Проходя мимо вахтёрши, девушка зыркнула на неё недовольным взглядом. Типичная бабка, которой до всех есть дело, потому что нет своей жизни. С недавних пор Ясмину от таких тошнило, ведь её бабушка оказалась абсолютно такой же – тиран в юбке. Наслушалась отца Яси, наплевала на чувства внучки и решила, что может сама повелевать её жизнью. Могла до поры до времени. Сейчас Ясмина никому не позволит решать что-либо за неё.
— До свидания, Вера Геннадьевна, — с напускной вежливостью попрощался Валера. Яське всё-таки тут жить ещё, и портить ей жизнь точно не в его правилах.
— Лучше уж прощайте, — надменно ответила женщина.
— Ну и тварь, — полушёпотом сделала вывод Сабирова.
Турбо в голос засмеялся. Если бы Яська пришилась к женской группировке, она была бы её лидером. За эти несколько часов, что они провели вместе, Ясмина открылась ему совершенно с другой стороны. Она больше не была той самой майорской дочерью, от которой кто-то мог ожидать подставы. Сейчас она выдавала такое, на что способен был далеко не каждый пацан. Даже Валера, при всей своей вспыльчивости и агрессивности, казался на фоне Сабировой прилежным мальчиком. Всё-таки любовь – штука удивительная. Туркин ради Яси готов куда подальше засунуть все минусы своего характера, а некогда примерная Ясмина ради него со всем миром поссориться готова. И такой уверенности в себе, которую она чувствует рядом с ним, ни с кем другим она ещё не ощущала.
Они брели по московским улицам без какой-либо цели. Просто шли, куда глаза глядят, держась за руки и наслаждаясь обществом друг друга. Приятный ветерок обдувал голые ноги Ясмины, но холодно не было. Постепенно начинало темнеть, и улицы уже пустели, потому что все люди успели вернуться домой со своих работ. Но эти двое расставаться не спешили. Валера вовсе не думал о завтрашнем дне, да и Яся не переживала, что с утра пораньше вставать на учёбу. Это всё ушло на второй план. Для них существовал только этот момент. Момент, в котором они вдвоём. Свободные, влюблённые и абсолютно счастливые.
— Газировки хочешь? — Турбо кивнул в сторону автомата.
— Давай лучше пива, — предложила Ясмина, заставляя Валеру от неожиданности поперхнуться слюной.
— Чего?
— Давай пива выпьем, — смеясь, повторила Сабирова, — я никогда ещё не пила!
— И нечего начинать.
— Ой, не будь занудой! Я хочу выпить за нашу встречу.
Туркин и правда поймал себя на мысли, что ведёт себя совсем не свойственно себе. Когда это он от пива отказывался? Да, может, в компании милой девушки ему пить ещё не доводилось, но не святоша он в конце концов. И Ясмина далеко не маленькая девочка, хватило ей нотаций от отца по любому поводу, не будет же Валера вести себя так же.
— Здравствуйте, можно, пожалуйста, две бутылочки «Жигулёвского», — Яся просунула голову в окошко палатки, сталкиваясь с суровым взглядом недовольной продавщицы.
— Паспорт, — раздражительно бросила та, даже не здороваясь.
Ясмина развернула паспорт на страничке с датой и протянула его женщине, по-детски улыбаясь. Впервые она покупала алкоголь по паспорту, и эти ощущения были такими необычными!
— Покупка алкоголя допустима на следующий день после дня рождения, — произнесла продавщица, — ещё вырасти не успели, уже пиво пьют!
— Мадам, кто-то пьёт, а кто-то продаёт, — встрял Валера, — и давайте каждый будет делать то, что ему положено. Две бутылки «Жигулёвского», — парень выудил из кармана паспорт, — и пачку «Явы».
— «Явы» нет, — всё так же недовольно ответила женщина.
— Тогда «Космос».
Ясмина немного расстроилась, что по закону её совершеннолетие наступит только на следующий день. Ей так хотелось почувствовать себя хоть немного взрослой, а это как будто являлось самым главным показателем взросления. Но две бутылки пива в руках парня немного поднимали настроения. Валера с Ясей нашли какой-то неплохой дворик, скрытый от глаз людей, и присели на лавочку. Дождавшись, когда Турбо откроет ей пиво, девушка сделала первый глоток и тут же поморщилась от горечи. Переоценила она свои возможности.
Но пить не перестала. Ясмина думала: «ну пьют же люди как-то» и делала глоток за глотком, позволяя алкоголю затуманивать свой разум. В голове сразу почувствовалась ни с чем не сравнимая лёгкость, а все мысли вмиг куда-то испарились. Вставая с лавки, Яся слегка пошатнулась, но Валера ловко её удержал, не давая упасть.
— Ты как? — уточнил парень. Для него одна бутылка пива, в отличие от кареглазой, ничего не значила. — Тебе плохо?
— Валер, — она улыбнулась, вставая ровно перед сидящим парнем, — МНЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО!
— Тише-тише, — рассмеялся Турбо, — сейчас люди из окон повылезают.
— А мне плевать! — заявила Ясмина. — Я ЛЮБЛЮ ВАЛЕРУ-У-У!
— А ну рты позакрывали! — из окна высунулась недовольная женщина. — Иначе милицию вызову!
— Вызывай, — специально громче крикнула Сабирова, уже слабо соображая, что угроза легко претворится в жизнь и у неё будут проблемы.
К удивлению жительницы, молодёжь так и не затихла. Точнее, не затихла всего лишь одна девушка — Ясмина, которой было весело до чёртиков. Её конкретно развезло от одной бутылочки, и она не контролировала своё поведение, дурачась, как маленькая. Валера лишь следил за тем, чтобы девушка не упала, потому что та слегка пошатывалась.
Турбо был счастлив видеть Ясю радостной и раскрепощённой. И он определённо чувствовал внутри себя такую же радость, только проявлять этих эмоций не привык и даже не умел. Но он улыбался, глядя на свою девочку, восхищаясь её невероятной красотой и внутренней свободой, которую она наконец смогла в себе открыть.
То ли почуяв неладное, то ли услышав звук подъезжающей машины, Валера повернул голову в сторону и заметил, как неподалёку паркуется милицейская машина, после чего из неё выходят сотрудники.
— Кажется, это по наши души, — догадался Туркин.
Ясмина даже среагировать не успела, как Валера крепко схватил её за руку, заставляя волочиться за ним.
— Стоять! — скомандовал один из милицейских, заметив убегающих подростков.
Но их, конечно, никто не послушал, и Турбо, заприметив гаражи, увлёк Сабирову прямо туда. Они юркнули в небольшую щель между забором и крайним гаражом, прячась от страж порядка. Ясмина, не до конца понимая происходящее, хотела смеяться, но Валера прикрыл ей рот рукой. Милицейские, проехав мимо гаражей, решили, что ребята побежали дальше, и поехали дальше.
— Всё, Валер, не буду я больше кричать, — тяжело дыша, прошептала Ясмина.
— Ты такая красивая, — молодой человек поправил её тёмные волосы, спадающие на лицо. В свете тусклого фонаря, который слегка освещал молодых людей, Турбо разглядывал правильные черты её лица.
— Ты тоже, — смущённо произнесла Сабирова, слегка подрагивая от усилившегося ветра.
Выйдя из временного укрытия, парень убедился, что милиции поблизости нет, снял с себя олимпийку и накинул на Ясю, не обращая внимания на её протесты. Девушка уже успела протрезветь, поэтому ей было слегка стыдно за своё поведение и за то, что из-за неё вызвали полицию, но Валера в такой ситуации чувствовал себя как рыба в воде и лишь по-доброму посмеивался над этой юной бандиткой.
— Получается, по очереди друг друга от ментов спасаем, — рассмеялась Ясмина, сильнее прижимаясь к парню.
— От милиционеров же, — передразнил её Турбо.
— Ну Валер! — она пихнула молодого человека в бок. — Я больше не на стороне отца.
— А на чьей? — уточнил Валера, вставая перед Ясей и притягивая её к своему торсу.
— Только на твоей, — улыбнулась Сабирова, глядя на его губы, — несмотря ни на что.
Её губы смело коснулись манящих губ Турбо, увлекая его в чувственный поцелуй, не замечая даже гуляющего по голым ногам ветра. От прикосновений молодого человека было как никогда жарко, и Ясмина напористо целовала Валеру, не желая прерываться, словно только в этот момент она чувствовала себя счастливой, желанной и свободной от всех предрассудков.
Валера вновь ворвался в её жизнь, когда она совсем потеряла надежду на их воссоединение, он спас её своим появлением от апатичность и полного безразличия к жизни, подарив взамен желание двигаться дальше, идти к своим целям и не сдаваться. Для себя Турбо чётко решил, что никогда больше никому не позволит разлучить его с Ясминой и никогда больше не отпустит ту, в объятиях которой ему так хорошо...
«Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил,
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали…
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.»