Новый не Я

Лилит сидела в своей новой квартире, попивая горячий, чуть горьковатый кофе. Пространство ещё не обрело уюта — коробки с вещами стояли вдоль стен, на полках зияли пустоты, но это мало волновало. Сегодня работа отходила на второй план. Гораздо важнее было разобраться с недостающими фрагментами расследования.

Перед ней на столе лежало несколько фотографий. Она перебирала их, глядя в лица, детали фонов, пытаясь уловить связь. Вопросов становилось всё больше, а ответы ускользали, оставляя за собой лишь ощущение, что пазл почти восстановился — но какой-то фрагмент всё ещё отсутствовал. Лилит раздражённо провела пальцами по виску и откинулась на спинку стула. И вдруг её мысль вернулась к нему. К Сету. Это беспокоило. Её тянуло к нему с какой-то странной, нехарактерной силой. Он был загадкой, покрытой холодом и отстранённостью, но именно это и будоражило её. Разгадать его тайны было не просто вызовом, это своего рода удовольствие.

Неожиданно её мысли прервал телефонный звонок.

— Да? — отозвалась Лилит в трубку.

— Лилит, я узнала имя того гонщика! — в голосе собеседницы звучал явный восторг, а затем пауза, как бы давая время подготовиться к шокирующей новости. — Ты не поверишь... Это Сет Блекстоун. Я ещё вчера смотрела его интервью, когда пришло сообщение о личности гонщика.

Лилит замерла. На миг ей показалось, что она ослышалась. Она медленно поставила чашку на стол, ощущая, как её сердце забилось быстрее.

— Повтори, — тихо, но настойчиво спросила она.

— Сет Блекстоун, 27 лет, начальник маркетинговой фирмы. Несколько лет назад был избит на улице, — голос на том конце был уверен. — В его личном деле написано сотрясение и временная амнезия.

Лилит смотрела на фотографии перед собой, а в голове начали складываться новые цепочки связей. Всё действительно стало ещё интереснее. Её губы дрогнули в усмешке.

— Что ж... — задумчиво процедила Лилит, — мне нужно знать о каждом шаге, который он делает. Подключи своих ребят.

Она откинулась на спинку стула, позволяя себе короткий момент наслаждения — азарт заполнил её. Тайны любили, когда их могли раскрыть, но этот мужчина... Он требовал самого сложного ребуса в своей жизни.

Лилит решила отвлечься. Слишком много мыслей крутится в голове, слишком много вопросов без ответов. Её новая квартира в современном жилом комплексе была удобной, но стены казались слишком холодными и отстранёнными. Ей нужно было движение, разрядка.

Спортзал находился прямо в этом здании — ещё один плюс многоэтажки. Она быстро переоделась в спортивную форму, затянула бинты на руках и вошла внутрь. Просторный зал с панорамными окнами был почти пуст. Лилит подошла к боксерской груше и сделала несколько пробных ударов, привыкнув к ритму. Потом быстрее, резче. Удары отдавались глухими звуками, пронизывая тишину зала. Она чувствовала, как напряжение в теле постепенно отступает, уступая место привычной универсальности.

Лилит настолько увлеклась, что сначала не заметила, как кто-то наблюдает за ней. Почувствовав взгляд, она слегка повернула голову и встретилась взглядом с Сетом.

Он стоял у тренажёров, одетый в чёрную майку и спортивные брюки. Спокойный, как всегда, но что-то в его взгляде заставило её задержаться на секунду.

Сет, заметив её внимание, без лишних слов направился к ней.

— Не думал, что увижу тебя здесь, — произнёс он ровным голосом, скользнув взглядом по её перчаткам.

Лилит усмехнулась, поднимая руки в защитной стойке.

— Ты удивишься, но я не только работать умею, — бросила она вызов.

Сет скептически приподнял бровь, но без возражений занял позицию напротив неё. Они начали с лёгких ударов, проверяя скорость и реакцию друг друга. Постепенно темп нарастал, и вот уже Лилит уворачивалась от его движений, а Сет блокировал её удары. Они словно играли в шахматы, только их фигуры двигались в такт напряжённому ритму.

Лилит сделала обманный выпад, но Сет, предугадав её манёвр, ловко развернулся и слегка толкнул её в бок, заставляя изменить траекторию. Она рассмеялась и, не сдержавшись, нанесла более мощный удар, который он парировал. В какой-то момент их движения пересеклись, ноги спутались — и они оба потеряли равновесие.

Лилит рухнула прямо на него, сбивая с ног. Сет оказался на полу первым, а она — сверху, прижавшись к его груди. Оба тяжело дышали, осознавая комичность ситуации. Лилит собралась было пошутить, но внезапно всё вокруг словно замедлилось.

Резкая, пульсирующая боль пронзила её голову, как будто в виске кто-то разжался сжимающийся тиски. В тот же момент её зрение затуманилось, и перед глазами замелькали вспышки. От этих мелькающих образов она едва могла сосредоточиться. Казалось, что комната накреняется, и всё вокруг начинает вращаться, как если бы она была на грани обморока.

— Лилит? — голос Сета прозвучал обеспокоенно, но в ушах гудел невыносимый шум. Он отдался в её голове как эхо, которое было всё громче и громче.

Она попыталась подняться, но её тело не поддавалось. Каждое движение давалось с усилием, а свет, который пробивался сквозь окна, казался жёстким и резким, вызывая новые приступы головокружения. Стиснув зубы, она провела рукой по виску, ощущая, как волна боли, казалось, расползается по всему черепу.

— Чёрт... — прошептала она, едва сдерживая слабость, чувствуя, как её пальцы дрожат от усиливающегося давления.

Сет тут же подхватил её за плечи, помогая подняться.

Сет подхватил её за плечи с необычайной осторожностью, его руки крепко обвили её тело, поддерживая, когда она попыталась встать. Весь мир вокруг казался далёким, и каждый её шаг ощущался, как через вату. Сет мягко толкнул её в сторону, направляя к ближайшему дивану. Он вел её, не давая потерять равновесие, её тело казалось слишком тяжёлым, словно она провалилась в какой-то пустой вакуум.

— Садись, — сказал он, помогая ей устроиться. Голос его был полон беспокойства. Он присел рядом и не отрывал взгляда от её лица. — Ты в порядке?

Лилит помотала головой, пытаясь развеять дурноту, и проговорила с трудом:

— Да, просто... немного... неважно.

Она поднесла руку к виску, чувствуя, как в глазах всё ещё темнеет. Пульсация боли не отпускала. Она выдохнула, пытаясь сгладить внутреннее беспокойство.

— Ты выглядишь изнеможённой, — сказал Сет, осторожно оглядывая её. — Давай я отвезу тебя домой.

Она в замешательстве посмотрела на него и покачала головой:

— Не нужно, я живу в этом здании.

Её слова застали его врасплох. Он чуть приподнял бровь, но быстро вернулся к её состоянию. Когда они начали двигаться, Лилит замедлила шаг и зацепилась взглядом за его фигуру. Напряжение, которое всегда витало между ними, теперь ощущалось ещё сильнее. Все эти вопросы, которые крутятся в её голове, будто растворялись в этом моменте.

Они молча прошли в сторону лифта, где Сет всё равно не мог сдержаться:

— Ты живёшь здесь? В прошлый раз я отвез тебя по адресу... — начал было Сет, но Лилит перебила его, едва заметно улыбаясь, стараясь скрыть боль.

— Эту квартиру я сняла недавно, — сказала она, отвлекаясь от пульсирующей боли в голове. — А в прошлый раз я оставалась у подруги.

Её голос был спокойным, но сама Лилит ощущала, как напряжение в воздухе, оставшееся от их недавнего столкновения, не уходит. Сет молчал на мгновение, его взгляд оставался на ней, как будто он пытался понять, что скрывается за её словами.

Она сделала шаг к двери, пытаясь не поддаваться слабости, но тут же ощутила, как его рука мягко коснулась её плеча.

— Всё в порядке? — снова спросил он, его голос был мягким, но в нем звучала забота.

Лилит посмотрела на его руку, потом на его лицо, и сдержанно кивнула.

Сет кивнул, но его взгляд оставался сосредоточенным. Лилит почувствовала, как она немного расслабляется рядом с ним, и решила не сопротивляться.

Вскоре они оказались у её двери. Лилит едва могла сосредоточиться, но не могла отказать себе в том, чтобы почувствовать его присутствие рядом. Он стоял на пороге, не сделав ни шагу назад, и внимательно наблюдал за её состоянием.

— Если что, я рядом, — произнес он наконец.

Лилит кивнула, стараясь собраться, но в голове у неё всё больше становилось неясных мыслей. Она прикрыла глаза, чувствуя, как её голова постепенно отходит от боли, и вскоре она оказалась в своей квартире.

Оказавшись на кровати, Лилит закрыла глаза, пытаясь пережить этот момент. Голова всё ещё болела, но с каждым мгновением ощущение головокружения немного отступало. Её дыхание выровнялось, и она почувствовала, как напряжение немного спадает.

Через несколько минут, немного отдышавшись, Лилит дотянулась до телефона. Её пальцы замерли на экране, когда она набрала номер Ады. Она хотела предложить подруге пойти на пробежку, рассчитывая, что это поможет отвлечься. Слишком много работы, слишком много стресса, и она давно не чувствовала себя в норме.

За последние несколько дней Ада не выходила на связь. Это стало для Лилит немного странным. Она знала, что подруга всегда отвечала быстро, и теперь это молчание ощущалось как что-то важное, как сигнал.

Лилит задумалась на мгновение. Вдруг что-то случилось? Почему Ада вдруг пропала? Это было нехарактерно для неё.

Она снова взглянула на экран телефона, но не решилась набрать ещё раз. Лилит положила телефон рядом и закрыла глаза, стараясь успокоить расшатанное сознание. Она думала о том, что если Ада не выйдет на связь в ближайшее время, она поедет к ней домой или, если нужно, на работу. В конце концов, она привыкла решать всё быстро, и если подруга была в какой-то опасной ситуации, она не могла оставить её без внимания.

***

Лилит вышла из машины и направилась к входу в больницу. Тревога в её груди нарастала с каждым шагом. Уже побывав у Ады дома и не найдя её там, она почувствовала, как интуиция настойчиво подсказывает, что её место — здесь, среди этих холодных стен, где изредка раздаются тревожные звуки шагов и приглушённые разговоры. Больница была полна суеты — медсёстры, быстрым шагом пробегавшие мимо, тихие разговоры пациентов и вдалеке — стон больного. Лилит всегда избегала больниц. Мест, где разыгрываются чужие драмы, где всё поглощает белая тишина и бесконечное ожидание, она не любила. Но сейчас в её мыслях была только Ада. Ада, которая исчезла, Ада, которую она не могла найти.

Лилит шла с решимостью, но её сердце всё же сжималось от беспокойства. Она заметила знакомую фигуру у стойки регистрации — Сьюзан. Женщина стояла, погружённая в бумажки, но, заметив Лилит, она сразу нахмурилась, словно испытывая некую внутреннюю борьбу. Лилит почувствовала, что что-то не так. В её взгляде читалась не просто вежливость, а нечто большее — настороженность, предостережение. Всё, что происходило вокруг, вдруг показалось Лилит слишком холодным, слишком неприветливым.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Сьюзан, её голос был напряжённым, и Лилит почувствовала, как у неё в груди всё ёкнуло.

— Я искала Аду. Её нет дома, значит, она здесь, — твёрдо ответила Лилит. И хотя слова были чёткими, её взгляд всё же не мог скрыть волнения. — Что случилось?

Сьюзан тяжело вздохнула, оглянулась по сторонам, как бы убеждаясь, что никто не слышит их разговор. Её голос стал тише, почти шёпотом.

— Аду отравили. Пока не знаем, чем именно, но она уже пришла в себя. Врачи решили, что ей лучше не оставаться в больнице, и Эрик забрал её к себе. Сейчас она у него дома.

Слова Сьюзан как гром среди ясного неба. Лилит почувствовала, как её дыхание замерло, а в голове промелькнули сумбурные мысли. Отравление. Она попыталась осмыслить информацию, но она словно не могла найти нужные слова. Всё её тело сжалось в комок тревоги. Она перевела взгляд к выходным дверям, где ветер снаружи играл с облаками, и на мгновение ей показалось, что это всё — плохой сон. Но реальность была перед глазами, и её не хотелось отпускать. Сколько бы Лилит ни пыталась удержать себя в состоянии покоя, тревога уже была слишком сильной.

— Я поеду к нему, — заявила Лилит, сжимающимся голосом, не скрывая решимости в каждом слове.

Как только она сделала шаг к выходу, к ней вдруг подошёл Эрик. Его появление не удивило Лилит, как будто он всегда был рядом. Он был в белом халате, как всегда профессионален, но что-то в его манере поведения заставило Лилит насторожиться.

— Не спеши, Лилит, — сказал он, с лёгкой улыбкой, но его взгляд был настойчивым, почти беспокойным. — Ада сейчас отдыхает, ей действительно стало лучше. Но если ты хочешь её увидеть, я тебя провожу.

Её взгляд скользнул по его лицу, и Лилит заметила неуверенность, скрытую за его спокойствием. Он говорил, что всё в порядке, но не было в его словах полной уверенности. Она чуть прищурилась, изучая его лицо, пытаясь понять, скрывает ли он что-то.

— Она точно в порядке? — настороженно спросила она, её голос звучал более уверенно, чем она чувствовала себя внутри. Лилит всматривалась в выражение его лица, словно пытаясь найти следы неискренности. — Так что всё-таки случилось?

Эрик немного нахмурился, как если бы не знал, как лучше ответить. Его взгляд стал более осмотрительным, и он, кажется, взвешивал каждое слово.

— Её привёз Коул, но, возможно, это сделал он... — сказал он, неуверенно замедлив слова, как если бы не был совсем уверен в том, что сам сказал.

Лилит почувствовала, как её терпение начинало истощаться. Она не скрывала раздражения.

Всё это было слишком странно, слишком запутано.

— Что за Коул? — спросила она, уже не пытаясь скрыть своё раздражение. — Что он делает в её жизни?

— Коул Беннет, человек из её прошлого, — пояснил Эрик, его голос стал серьёзным. — Они были вместе, но расстались не при самых лучших обстоятельствах. Теперь он снова появился в её жизни. Он привёз её сюда, когда ей стало плохо, но у меня есть сомнения. Слишком много совпадений.

Лилит метнула взгляд на Сьюзен и вдруг поняла: все знают, кроме неё. Вся информация, которую она только что услышала, была как пазл, который не складывался в логичную картину. К этому моменту её чувства уже перешли все границы. Лилит ощущала, как её лицо горит от злости и недовольства, но она старалась держать себя в руках.

В голове мелькали мысли, которые она не могла сразу уложить. Всё это было слишком сложным. Слишком много нестыковок. Ада, Коул, Эрик... И теперь Лилит понимала, что в этой истории есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Но она не могла решить, что делать. Она бы пошла к Аде сразу, но в данный момент ей нужно было сосредоточиться и понять, что происходит.

— Ладно, я поеду к ней позже, — сказала Лилит, сдерживая эмоции. Она сделала шаг назад, но её голос был твёрдым. — А сейчас мне нужно идти на работу.

Она развернулась, но внутреннее беспокойство не отпускало её. Весь путь назад ей казался длинным, и в голове крутился один вопрос: что скрывают от неё все эти люди?

***

В фойе офиса она столкнулась с мужчиной в безупречно сидящем коричневом пальто. Он неспешно поправлял кожаные перчатки того же цвета, словно нарочно затягивая момент. Высокий блондин с уверенной осанкой прошёл вперёд, но, заметив Лилит, галантно уступил ей дорогу. Его взгляд был внимательным, почти изучающим.

— Коул Беннет, — представился он, слегка кивнув.

Лилит прищурилась, оценивающе скользнув по нему взглядом.

— Лилит Фернандес, — коротко ответила она, без тени улыбки.

Коул усмехнулся, не сводя с неё глаз.

— О вас ходят слухи. Говорят, вы умеете превращать провалы в блестящие кампании, а людей — в легенды. Признаться, вряд ли мы встречались раньше. Или я ошибаюсь?

— Вряд ли, — отрезала Лилит. Она напряглась. Имя, лицо... что-то уже всплывало в памяти. «Коул... Беннет...» — отозвалось эхо в её голове. И тут же — щелчок. Девушка Коула. Скандал. Наркотики в крови.

— Должна признать, вы неожиданно появились в моей жизни, мистер Беннет, — сказала она, скрестив руки на груди. — Как и в жизни моей подруги.

Коул стиснул зубы, его челюсть чуть напряглась, но голос оставался спокойным, только холоднее, чем раньше:

— У меня много знакомых, — бросил он. — Но я не знал, что Ада и вы так близки.

Лилит нахмурилась. Внутри всё складывалось в тревожную мозаику. Коул — бывший Ады. Та самая девушка, которую нашли без сознания с наркотиками в крови. Его девушка — это была Ада? И если да... почему он до сих пор на свободе? Конечно. Его адвокаты были лучшими в городе.

— И всё же, — продолжила она, не сводя с него взгляда, — мне любопытно, почему именно вы оказались рядом, когда ей стало плохо. Совпадение?

Коул чуть наклонил голову, больше не улыбался. Его глаза стали ледяными.

— Просто оказался в нужное время в нужном месте, — ответил он. — Такое случается. Хотя вы, вероятно, в это не верите.

— Вы правы, — прошептала она, больше себе, чем ему.

В лифте они поднимались в напряжённой тишине. Лилит чувствовала, как с каждой секундой внутри нарастает тревожное чувство, будто в комнату вошёл хищник. Как только двери открылись, они одновременно шагнули вперёд. Коулу тут же сунули в руки кипу документов, и он, сдержанно кивнув, удалился. Лилит пошла в свой кабинет, стараясь не показывать, как её захлёстывают мысли.

Спустя полчаса в офисе появились Сет и Роза. Девушка громко смеялась над чем-то, держась за картонные стаканчики с кофе. Сет тоже улыбался, и этот его спокойный, почти домашний смех вдруг вызвал у Лилит странное чувство — неприятный укол. Ей не нравилось, как он улыбается ей. Не в этом тоне. Не с таким выражением.

Они скрылись в кабинете Сета. Лилит мельком посмотрела на них, но тут же отвернулась, возвращаясь к своим бумагам. Через пару минут дверь открылась, и Роза вышла, всё ещё смеясь:

— Ну ты даёшь! Я до сих пор не могу в это поверить! — весело выдохнула она, вытирая слёзы.

— Это был стратегический манёвр, — ответил Сет с усмешкой, оставаясь в дверях и провожая её взглядом.

Лилит невольно посмотрела на него. Он стоял, облокотившись о дверной косяк, с тем самым выражением лица, которое она когда-то считала редкостью. Их взгляды встретились — всего на секунду, но этого хватило. В его глазах промелькнуло что-то — эмоция, чувство, память? Она не смогла это уловить.

Быстро отвернувшись, Лилит снова уткнулась в документы. Но осадок остался. Тонкий, липкий, неприятный. Она глубоко вдохнула, пытаясь сосредоточиться, но внутри всё ещё звучал холодный голос Коула и смех Розы.

И в этот момент она поняла: день только начинается, а уже полон опасных знаков.

***

Спустя некоторое время Лилит решила обсудить с Сетом один из рабочих вопросов. Было уже ближе к вечеру, и в коридоре офиса воцарилась особая тишина — уставшая, вязкая, с лёгким налётом накопившегося за день напряжения. Она подошла к его кабинету, постучала и вошла, едва услышав сдержанное:

— Входи.

Сет, сидевший за массивным столом, мельком взглянул на неё и кивнул на кресло, напротив.

— Присаживайся. Разберёмся вместе, — произнёс он спокойно, но в его голосе звучало что-то странно мягкое.

Лилит подошла, села и аккуратно разложила перед собой документы. Между ними не было лишних слов — только работа. Но само их молчание будто наполнилось электричеством.

Они сидели близко. Стол был не таким уж большим, и когда Лилит склонилась к одному из листов, её плечо почти коснулось его. Она чувствовала его тепло, его размеренное дыхание, слышала, как тихо скрипит кожаное кресло, когда он двигается. От этого интимного приближения её кожа покрылась мурашками.

— Здесь нестыковка в расчётах, — заметила она, наклоняясь ближе.

Сет тоже подался вперёд, их лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Лилит краем глаза уловила, как его взгляд задержался на ней чуть дольше, чем положено. Но он ничего не сказал, только кивнул, перелистнув страницу.

Они работали в молчании ещё пару минут, пока вдруг их руки не соприкоснулись. Пальцы Лилит случайно задели его ладонь, и от этого простого движения она едва заметно вздрогнула. Это касание будто отозвалось жаром под кожей.

Сет не убрал руку сразу. Он посмотрел на неё — не с удивлением, скорее с вниманием. Словно он что-то почувствовал, но сам ещё не мог назвать это.

Пауза между ними повисла почти осязаемо. Лилит поймала себя на том, что сердце бьётся быстрее, чем должно. Она резко отвела взгляд, будто вернулась в реальность.

— Думаю, этот пункт нужно пересмотреть, — произнесла она, стараясь сделать голос ровным.

— Согласен, — ответил он, но голос прозвучал глубже, с хрипотцой, которой раньше не было.

Он снова взглянул на неё. На несколько секунд. Словно пытался прочитать между строк.

Они продолжили работу, стараясь не придавать значения происшедшему, но атмосфера в кабинете стала иной — плотной, как тёплый воздух перед грозой.

Когда их пальцы столкнулись во второй раз, Лилит уже не смогла это игнорировать. Она вздрогнула сильнее, чем раньше, как будто этот контакт разбудил что-то слишком живое в ней.

Сет не отвёл взгляд, наоборот — будто специально остался в этом молчании. Лилит почувствовала, как он изучает её лицо, её реакцию.

— Думаю, с этим разобрались, — произнёс он наконец. Его голос звучал почти тихо, но в нём чувствовалось напряжение. Он по-прежнему не убирал руку.

Лилит молча кивнула и поспешила отстраниться, словно задыхаясь от чего-то необъяснимого.

— Да, — ответила она ровно. — Оставшиеся пункты можно передать на доработку.

Сет медленно откинулся на спинку кресла. Его движения были неторопливыми, продуманными, словно он что-то взвешивал внутри себя.

— Тогда на сегодня всё, — произнёс он, будто подводя черту.

Лилит бросила взгляд на часы — почти пять. Она почувствовала, что ей нужно выйти — срочно, иначе она не справится с тем, что уже начало разгораться где-то глубоко внутри.

— Мне нужно сделать один звонок, — коротко сказала она, поднимаясь.

Сет кивнул, но не сказал ни слова. Его взгляд проводил её до самой двери. Он ничего не сказал, но его молчание будто дышало — чем-то важным, нереализованным, тревожным.

***

Дверь закрылась с мягким щелчком. Сет остался сидеть, не двигаясь, глядя в пустое пространство перед собой. На столе остались разложенные документы, но он не видел ни одной строки.

В кабинете стало непривычно тихо. Слишком тихо. Он откинулся глубже в кресло, положив руку на подлокотник. Его пальцы всё ещё ощущали лёгкое тепло — как будто Лилит не просто коснулась его случайно, а оставила след, почти ощутимый.

Он нахмурился. Это был не первый рабочий день, не первая встреча с ней. Но то, что произошло сейчас... Казалось, граница, которую он так тщательно выстраивал между ними, сдвинулась. Незаметно, почти неслышно, но ощутимо.

Он вспомнил, как она вздрогнула, как быстро отвела руку, стараясь сохранить контроль. Как будто внутри неё тоже что-то сдвинулось.

"Ты слишком долго держал её взгляд."

Мысль всплыла сама собой, как обвинение. Он провёл ладонью по лицу и откинул голову назад.

Это была просто работа. Документы, обсуждение, цифры. Но с какого момента он стал замечать, как блестят её глаза, когда она сосредоточена? Как упрямо она сдвигает брови, когда не согласна? Как её голос меняется, если она волнуется?

Сет нахмурился.

Он был осторожен. Всегда. Особенно с ней. Холодный, сдержанный, отстранённый. Потому что только так можно сохранить дистанцию. Только так можно сохранить контроль.

"Но ты позволил себе остаться в этом касании. Даже не сразу отдёрнул руку."

Он резко встал из кресла и подошёл к окну, скрестив руки на груди. За стеклом всё ещё клубились вечерние пробки. Машины, фары, спешащие люди. Всё это казалось далёким.

Лилит... Она — не та, с кем можно позволить себе ошибку. Не та, с кем можно играть. Она слишком сильная. Слишком умная. Слишком похожа на него.

И в этом была главная опасность.

Он знал, что в ней есть что-то хрупкое, почти невидимое — словно трещина под идеально гладкой поверхностью. И, черт возьми, именно это тянуло его к ней сильнее всего.

Сет вздохнул и взглянул в темнеющее небо.

"Если ты не остановишься сейчас, потом будет поздно."

Он вернулся к столу, но снова не смог сосредоточиться на документах. В голове звучал её голос, вспоминался взгляд — настороженный, но полный внутренней решимости. И это лёгкое, почти невинное прикосновение.

Он провёл пальцами по столешнице, как будто пытался стереть воспоминание о том касании. Но оно уже осталось. Где-то под кожей.

Слишком глубоко.

***

Остановившись у окна в коридоре, Лилит достала телефон. Глянув на экран, она замешкалась на долю секунды, прежде чем нажать на кнопку вызова. После нескольких гудков на том конце послышался голос Ады.

— Лилит?

— Привет, Ада, — её голос звучал спокойно, чётко, как всегда. Но под внешней невозмутимостью чувствовалась твёрдая, почти тревожная нота. — Я узнала, что случилось. Как ты себя чувствуешь?

На линии воцарилась тишина. Не та, что рождается из раздумий, а та, что говорит сама за себя. Лилит прижала телефон крепче к уху.

— Уже лучше, — наконец прозвучало сдержанно. Но голос Ады был другим. В нём что-то дрогнуло, будто она пыталась скрыть волнение.

— Я могу заехать. Если тебе что-то нужно — скажи.

— Нет, Лилит, правда, не стоит, — поспешно перебила она. — Давай оставим это на завтра, ладно?

Лилит нахмурилась, глядя в вечернюю серость за окном. Её внутренний компас, тот самый, который никогда её не подводил, отчётливо подсказывал: Ада что-то скрывает. Может, из-за страха. А может — из-за кого-то. Но она знала: если надавить сейчас, можно потерять контакт совсем.

— Хорошо. Только, если что, сразу звони, ясно? — сказала она мягко, но с нажимом.

— Обещаю. До завтра.

Связь оборвалась. Лилит всё ещё стояла у окна, глядя на серые здания и сливающиеся друг с другом огни вечернего Лондона. Город жил своей суетой, и только внутри неё самой всё замерло.

Позже, когда она села в машину, в голове уже начал формироваться мысленный диалог, который с каждой минутой становился всё более настойчивым.

«Аду отравили...»

Мысль билась в висках, как капля в тишине.

«Кто это сделал? И зачем? Коул?..»

Её пальцы крепче сжали руль. Пальцы, которые ещё недавно случайно коснулись руки Сета. Пальцы, в которых будто всё ещё пульсировало это касание.

Она резко отогнала эту мысль.

«Коул снова появился. И сразу — это. Слишком быстро, слишком точно. Или просто совпадение? Хотя я в такие совпадения не верю.»

Перед глазами всплыло его лицо. Тот самый взгляд — холодный, почти хищный. И улыбка — ленивая, насмешливая. Слишком самоуверенный. Слишком спокойный. Словно всё знал заранее.

"Если он действительно замешан... Он выкрутится. Такие, как он, всегда выходят сухими из воды. Чужая боль — не его проблема."

Она со злостью стиснула челюсти. Но за этой злостью — страх. Потому что где-то в глубине, среди логики и холодного анализа, гнездилось тревожное ощущение: Ада в опасности. И, может быть, она даже знает, откуда эта опасность, но боится, признаться.

«Почему она не хочет, чтобы я приехала? Боится? Или... защищает кого-то?»

Машина медленно продвигалась в потоке. За окнами всё те же красные огни фар, город, погружённый в вечер. Но внутри — нарастающее раздражение. Даже не на пробки. На собственное бессилие. На то, что всё слишком туманно, слишком запутано. Она привыкла держать всё под контролем — а теперь не может понять, что происходит прямо перед её глазами.

Когда она наконец добралась до квартиры и захлопнула за собой дверь, в воздухе осталась висеть та же напряжённость. Тишина была почти оглушающей.

Лилит скинула пальто и на ходу провела рукой по волосам. Обрывки сегодняшнего дня, как лоскуты из разных историй, крутились в голове.

Разговор с Коулом. Голос Ады. А потом — взгляд Сета.

Тот момент в кабинете. Его близость. Его молчание. Его рука, не отдёрнутая сразу. И то странное, глубокое ощущение, что возникло, когда их пальцы соприкоснулись.

Она застыла посреди комнаты, глядя в темноту.

«Почему я почувствовала себя так странно? Это же просто работа.»

Но даже эта мысль прозвучала неуверенно. Потому что в глубине души она знала: что-то между ними сдвинулось. Что-то, что она пока не готова была назвать. Но оно уже здесь. Оно уже есть.

И, возможно, именно оно беспокоило её больше всего.

***

Ада лежала на диване, уставившись в потолок, будто ища там ответы, которых не могла найти в себе. Последние дни всплывали в её памяти, как будто кто-то намеренно перематывал кадры назад. Она старалась не думать о нём. О Коуле. О том, как он появился снова — внезапно, резко, слишком вовремя, чтобы быть случайностью. Но даже несмотря на всё, что произошло, на ужас, через который она прошла, ей не хотелось верить, что он был способен на такое.

Он не мог её отравить. Он не мог навредить.

Но где-то в глубине, там, где живёт инстинкт, не слова, а чувство, — она знала: это был он. И, может быть, именно поэтому было так больно. Так трудно отпустить. Так мучительно стирать из себя каждую их встречу, каждый взгляд, каждую улыбку, как будто отрывала от сердца заживо.

В этот момент послышался скрип входной двери. Эрик вернулся. Он прошёл в кухню, молча, как всегда. Снял куртку, повесил её на спинку стула, и разложил покупки на столе. Его жесты были точны, лишены суеты — всё под контролем.

Он знал, как действовать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, выглядывая из кухни. Его голос был ровным, чуть приглушённым, как будто он боялся разрушить её хрупкое равновесие.

— Нормально, — ответила она, не повернув головы. Слово прозвучало почти механически. Эрик молча наблюдал за ней несколько секунд, потом подошёл ближе и поставил перед ней тарелку с ужином.

— Ты почти ничего не ешь, — сказал он тоном, в котором не было раздражения, только невидимая граница, которую она не должна переступать. — Тебе нужно восстановить силы.

Ада послушно взяла вилку. Не потому, что голодна — просто чтобы не спорить. Эрик не был из тех, кто спорит. Он просто устанавливает правила, а затем терпеливо ждёт, пока ты их примешь.

Её движения были медленными, почти вялыми. Она механически разрезала кусочек еды, но мысли были далеко. Эрик сел рядом, но не прикасался. Он умел быть рядом так, чтобы ты чувствовала — ты под наблюдением, но не в клетке. Это и было его искусство. Искусство контроля. Не давления — присутствия.

Они включили фильм. Ада старалась смотреть, но всё сливалось в одно бесцветное полотно. Она прижалась к его груди. Это не было жестом любви. Это было жестом слабости. Эрик не обнял её сразу. Он позволил ей сделать шаг, а затем уже подхватил, обняв уверенно, но без излишней нежности. Его тепло было размеренным. Без лишних слов. Именно так он действовал — молча, тонко, выверено.

— Ты знаешь, Ада... — его голос прозвучал тихо, но чётко, — тебе нужно научиться доверять мне. Я рядом. Всегда.

Он не давал обещаний. Он создавал почву, на которой она сама должна была укорениться. Она чувствовала, как её сопротивление слабеет. Не потому что он её убеждал. Потому что он не пытался. Он просто был рядом. И это «рядом» казалось спасением.

Каждое его слово, каждый взгляд, каждый жест выстраивали вокруг неё тихую, невидимую конструкцию. Не клетку. Убежище. Ада не замечала, как внутри неё зарождается новая привязанность. Не страсть. Не любовь. А зависимость. Спокойная, ровная, удобная.

Эрик знал, как внушать ощущение безопасности. Как вписаться в пустоту, которую оставил другой. Он не торопился. Не требовал. Он просто ждал.

Когда её взгляд стал мягче, когда в её глазах появилось первое искреннее «спасибо», он понял — первый шаг сделан. Не к любви. К доверию. А это было даже больше. Потому что с доверием приходит контроль. Незаметный, как капля яда в чашке сладкого чая.

— Всё будет хорошо, — повторил он. — Я рядом.

Ада кивнула, почти машинально. Она не заметила, как его слова стали её внутренним голосом. Как его присутствие стало её привычкой. Как он стал тем, без кого день казался пустым.

Он знал, что её чувства к Коулу не исчезли. Но теперь у этих чувств появился противовес. Он сам. Эрик. Тот, кто не исчез. Кто остался. Кто знал, как быть рядом, не требуя ничего взамен.

И в этом была его сила.

***

Мысли Эрика

Он вошёл в квартиру, как всегда — тихо, с точностью. Он никогда не шумел. Ни в поступках, ни в словах. Шум — удел тех, кто не умеет управлять. А Эрик умел.

Он поставил пакеты с продуктами на стол, расстегнул куртку и молча оглядел комнату. Она не пошевелилась. Лежала на диване, будто растворённая в сером вечернем воздухе. Он знал этот взгляд — расфокусированный, уплывший куда-то вглубь. Значит, думала. Скорее всего, о нём. Не о себе — в этом он был уверен. О нём.

Коуле.

Эрик подошёл ближе, заглянул в холодильник. Пусто, как и ожидал. Она ничего не ест. Это хорошо. Слабость делает её тише. Послушнее. Более восприимчивой. Он не хотел её ломать. Нет. Он хотел, чтобы она сама пришла к нужным выводам. Добровольно. Чтобы потом не могла сказать: «Это ты меня заставил». Нет. Она скажет: «Это было моё решение».

Он подогрел еду. Не потому, что заботился. Потому что надо было. Иначе она продолжит отдаляться. А ему это было невыгодно. Он поставил тарелку перед ней и сказал ровно столько, сколько нужно, чтобы вызвать в ней лёгкое чувство вины.

— Ты почти ничего не ешь.

И замолчал. Она послушно взяла вилку. Отлично.

Пока она ела, он сел рядом, но не прикасался. Контакт — это вторично. Сначала — доверие. Потом — зависимость. Только потом — контроль. Он выстроил это внутри себя давно, ещё до неё. Просто Ада идеально вписалась в его схему.

Когда включили фильм, он краем глаза наблюдал за ней. Она почти не смотрела. Но прижалась. Сама. Значит, внутри уже трещина. В ней зреет то, что он ждёт.

Он обнял её с мягкой уверенностью. Не прижимая — фиксируя. Как якорь, который она не замечает, пока не попытается уплыть.

— Тебе нужно научиться доверять мне. Я рядом. Всегда.

Слова как шорох по стеклу. Он произносил их тихо, почти с нежностью, но внутри них был расчёт. Он не врал. Он действительно рядом. Но не потому что любит. А потому что контролирует.

Она кивнула. В её глазах — слабое «спасибо». Он заметил. Почувствовал, как в ней оседает новая программа: «он — безопасное место». Прекрасно.

Эрик знал: Коул рано или поздно вернётся. Он появится снова, потому что таких, как Коул, тянет к разрушению. Но теперь у Ады был щит. Он сам. Холодный, чёткий, выверенный. Не из чувств. Из логики. Из плана.

Он не остановится. Он не уйдёт. Он будет рядом, пока Ада не станет той, кем он хочет её видеть — спокойной, послушной, покорной. Добровольно.

Потому что настоящий контроль — это не крик.

Это тишина, в которой человек ломается сам.

***

Свет от телевизора мягко высвечивал её лицо — бледное, уставшее, почти безжизненное. Она машинально следила за сюжетом, иногда делая вид, что вовлечена. Иногда — действительно вовлекаясь. Но не слишком надолго.

Эрик наблюдал за ней, не отрываясь. Не открыто — сквозь. Каждый её вдох, каждый микродвижение. Когда она чуть шевельнулась, чтобы устроиться удобнее, он уловил в этом усталость, но не раздражение. Когда она вздрогнула на резком моменте фильма — заметил, как её пальцы инстинктивно сжались. Он не взял её за руку. Просто отметил: «страх всё ещё живой. А значит, податливость — рядом».

В какой-то момент она немного наклонилась в его сторону. Не полностью — просто искала опору. Эрик позволил себе обнять её одной рукой, словно лениво, невзначай, но внутри был предельно сосредоточен.

«Психика ищет безопасность. Она уже привыкла, что я — рядом в нужный момент. Прекрасно. Ассоциативная привязка будет крепнуть.»

Он даже отметил, как её дыхание стало тише, когда он её обнял. Как будто в этом жесте было что-то знакомое. Надёжное. И именно это он хотел создать: «иллюзию предсказуемости». Эрик знал: в нестабильности люди цепляются за то, что не меняется. Он — и был этим якорем.

Фильм продолжался. Там был момент с главным героем, который жертвует собой ради женщины. Глупо. Но Ада смотрела. Значит, ей это близко. Эмоции всё ещё жили в ней — и это могло стать его инструментом. Или его врагом.

«Если она снова начнёт думать сердцем, а не страхом — может уйти. Значит, нужно не подавлять, а направлять»

Он мягко провёл пальцами по её плечу, как бы невзначай, и произнёс, всё тем же спокойным, слегка тёплым тоном:

— Всё наладится. Просто доверься процессу. Себе... и мне.

Она чуть кивнула. Без слов. Но для него этого было достаточно.

Когда фильм закончился, он не стал что-то говорить. Просто остался сидеть рядом. Её голова чуть склонилась к нему — и он знал: ещё один шаг в нужную сторону. Один из многих. Он не торопился.

Он никогда не торопился.

***

Эрик вышел из комнаты, прикрывая за собой дверь так, чтобы не разбудить её. В тишине квартиры снова стал слышен лишь лёгкий скрип паркета под его шагами. Он подошёл к столу, взял телефон и, не глядя на экран, принял вызов.

— Да? — его голос был тихим, но с явным оттенком усталости. Он уже знал, кто на другом конце.

— Как там наша куколка? — раздался тот же лукавый голос, что всегда заставлял его напрячься. — Всё под контролем?

Эрик тихо вздохнул. С каждым днём этот человек казался ему всё более неудобным. Но это был не тот, кто задавал вопросы, а тот, кто давал ответы. И именно это имело значение.

— Всё идёт по плану, — сказал Эрик, его голос стал более твёрдым, чем несколько секунд назад. — Она спит. Всё спокойно.

— Не слишком ли спокойно? — в ответ прозвучала лёгкая насмешка. — Ты уверен, что держишь её в руках, Эрик? Потому что, знаешь, с такими, как она, контроль — вещь хрупкая. Сегодня она засыпает на твоём плече, а завтра — кто знает. Мы не хотим, чтобы она начала задавать вопросы, на которые у нас нет ответов.

Эрик сжал телефон в руке, но сохранял спокойствие.

— Она ещё не спрашивала, — ответил он. — А если и будет, я дам ответы. Я знаю, как с ней работать.

— Ты знаешь, как её держать. — Голос собеседника стал более серьёзным. — Но помни одно: ты для неё — просто инструмент. Вопрос в том, когда она начнёт это понимать. А когда это случится, тебе будет сложно вернуть её на свою сторону.

Эрик снова замолчал. Этот разговор был для него испытанием. Он понимал, что собеседник — это не просто кто-то, кому он подчиняется. Это был человек, который управлял всем, и даже его действиями. Эрик был лишь звеном в цепи. И с каждым днём он всё больше ощущал эту беспокойную зависимость от того, кто звонил.

— Я знаю, что делать, — тихо сказал он. — Она не уйдёт, если я этого не захочу.

— Уверен? — голос собеседника был холоден и угрожающе сдержан. — Ты же знаешь, она не принадлежит тебе, Эрик. У тебя есть временная власть. Пока.

Эрик молча кивнул, но этого никто не видел. Он чувствовал, как ему сжимает грудь. Всё, что ему оставалось — следовать инструкциям.

— Не переживайте. Я сделаю всё, что нужно.

— Ну, если вдруг она решит не быть «под контролем», напомни ей, кто на самом деле держит ниточки. Убедись, что она не забыла. Убедись, что она не уйдёт.

И вдруг, как бы в последний раз, голос собеседника сменился. Он стал тише, но более убедительным:

— Мы с тобой на одной стороне, Эрик. Помни это.

Связь оборвалась, и Эрик остался стоять с телефоном в руке, ощущая пустоту, которая настигала его, как только голос исчез. Он знал, что что-то внутри него сдвигалось, и это ощущение не давало ему покоя. Но он не мог остановиться. Он должен был сделать так, чтобы она была с ним. И этого требовал его долг.

Он глубоко вздохнул и вернулся в комнату. Оставив телефон на столе, он подошёл к дивану, где Ада всё ещё спала. Тихо накрыл её одеялом, постаравшись не потревожить её. Взгляд его был пустым, как всегда, когда он оставался один на один со своими мыслями.

Он знал: всё это было частью плана. И неважно, что ему приходилось жертвовать. Важен был только итог.