Завтрак с сюрпризом
Утро началось с того, что Марк ворвался в нашу спальню (да, нашу -Александр настоял, чтобы я спала в одной комнате "для безопасности", но кровать, конечно, была раздельной) с подносом в руках.
— "Папа научил меня делать тосты!" — провозгласил он, балансируя с подносом в руках.
Поднос дрожал в его руках, но стоически держался. На нём — три обугленных тоста, так щедро намазанных вареньем, что они больше походили на арт-объекты. Чай в кружках дымился, и одна кружка явно страдала: в ней плавал целый, неразрезанный лимон.
Я приподнялась на локтях и машинально прикрыла плечи — ночная рубашка была лёгкой, ткань чуть сползла.
Александр уже стоял в дверях — опрятный, бодрый, как будто он не спал, а тренировался. Руки на груди, улыбка — насмешливая, но тёплая.
— "Ну что, няня, готова к кулинарному подвигу?"
— "Всегда готова," — фыркнула я и села. Марк с гордостью водрузил поднос на кровать между нами.
Я осторожно откусила тост — он хрустнул, как уголь. Я сделала вид, что пробую блюдо гения, закатила глаза и торжественно изрекла:
— "Горючее для космонавтов. Марк, ты гений."
Он сиял, как будто я вручила ему Нобелевскую премию.
Александр тихо рассмеялся. Я взглянула на него — и увидела, как он на секунду замер, глядя на мои губы. Варенье явно попало не только на хлеб.
Он подошёл. Медленно. Нагнулся. Пальцем провёл по моим губам, смахнув каплю.
— "Сладко," — сказал он тихо, прежде чем, не глядя на Марка, провёл этим пальцем по своим губам, облизывая его.
Я замерла.
— "Фу-у-у!" — хихикнул Марк, скрючившись от восторга. — "Вы как в мультиках!"
— "Ну конечно," — сказал Александр, садясь на край кровати. — "Ты — шеф-повар. Мы — дегустаторы."
Я натянула улыбку, но сердце почему-то стучало громче обычного. Было что-то... неправильное. Или наоборот — слишком правильное. Уют, семья, тепло. Я забыла, что всё это не настоящее. Что завтра он может снова исчезнуть на ночь, пахнущий дымом и кровью.
— "Папа, ты с нами не завтракаешь?" — спросил Марк, заметив, что Александр не притрагивается к еде.
— "Я с вами," — сказал он. И добавил, глядя на меня:
— "Я именно здесь, где должен быть."
*****
После завтрака, когда солнце уже начало щедро припекать, Марк выскочил на террасу, держа в руках два нелепо больших водяных пистолета, переливающихся пластиковыми цветами.
— "Папа против мамы! Я — судья!" — возвестил он и гордо выдал нам оружие.
Александр покосился на меня, приподнял бровь:
— "Ты уверена, что хочешь противостоять спецподразделению?"
— "А ты уверен, что справишься с матерью-героиней?" — парировала я, прицеливаясь.
— "Дерзко," — ухмыльнулся он. — "Но обречённо."
— "Посмотрим."
Я нажала на курок. Струя воды ударила ему прямо в грудь, оставив мокрое пятно на майке. Он отшатнулся и прыснул, будто не ожидал.
— "Атакует без предупреждения," — пробормотал он, стряхивая капли. — "Тактика террора."
И всё началось.
Мы носились по лужайке, стреляв друг в друга с детской яростью. Я пряталась за деревьями, он заходил с флангов. Марк, в роли судьи, визжал от восторга и время от времени кричал:
— "Мама побеждает!"
— "Это потому что она взяла тебя в сговор!" — рявкнул Александр, прячясь за качелей.
— "Ты просто не умеешь проигрывать!" — выкрикнула я и снова выстрелила, попав прямо ему в лоб.
Он вытерся рукавом и пошёл на крайний шаг. Бросив пистолет, он резко рванул ко мне, поднял — и закинул себе на плечо, как мешок с картошкой.
— "Сдаёшься?"
— "Никогда!" — захохотала я, барахтаясь. — "Это нечестно!"
— "На войне как на войне!" — сказал он и швырнул меня в бассейн.
Вода обволокла тело, волосы расплылись по поверхности. Я вынырнула, отплёвываясь, и увидела, как он стоит на краю, мокрый, сияющий, но... сдержанный.
Его глаза скользнули по моему лицу, по ключицам, по воде, стекающей по коже.
— "Ты проиграла," — сказал он.
— "Зато красиво," — улыбнулась я.
— "Теперь целуйтесь!" — прокричал Марк, скакнув рядом.
Мы оба замерли. На лице Александра вспыхнула тень — то ли смущения, то ли нежности.
Он подошёл ближе. Наклонился. Его рука мягко скользнула по моей щеке — смахнул каплю воды, медленно, почти благоговейно.
— "Может, в другой раз," — прошептал он.
Но его глаза говорили: если бы не Марк... я бы не остановился.
*****
Солнце клонилось к горизонту, окрасив озеро в золотисто-медные оттенки. Волны тихо плескались у берега, птицы стихли. Всё будто затаилось.
Александр сидел на корточках, показывая Марку, как зацеплять наживку. Он был терпелив, сдержан — и так удивительно ласков в своих движениях.
— "Главное — не дёргать резко. Ждёшь... и только потом — раз!"
— "Как в шахматах?" — спросил Марк, нахмурившись.
— "Точно. Только противник — рыба."
Я засмеялась, кутаясь плотнее в плед.
— "Мама, смотри, я поймал!" — радостно завопил Марк, поднимая удочку, на конце которой трепеталась... ветка.
Александр прыснул от смеха:
— "Это редкий вид — деревянный карп. Очень ценный. Живёт только здесь."
Марк фыркнул, но глаза его светились. Я смотрела на них — и внутри всё сжималось от нежности. Они были... почти настоящей семьёй. Почти.
Александр бросил взгляд в мою сторону и внезапно пересел ближе. Его бедро коснулось моего.
— "Холодно?"
— "Немного."
Он не стал спрашивать дальше — просто снял свитер через голову и накинул мне на плечи. Он был тяжёлый, тёплый, пах мускусом, ветром и чем-то ещё... им.
— "Так лучше?"
Я кивнула. Слова застряли в горле.
— "Спасибо."
— "Не за что."
Марк уже начал клевать носом у костра. Александр, как будто не почувствовав никакого веса, поднял его на руки.
— "Пора спать, чемпион."
— "Я не... не хочу..." — пробормотал мальчик, зарываясь лицом в его плечо.
— "Спи. Завтра продолжим охоту на деревянных карпов."
Когда он ушёл в дом, я осталась одна, засунув ладони в рукава его свитера. Ткань обволакивала, согревала, будто он всё ещё был рядом.
Через минуту он вернулся, неслышно. Сел рядом. Близко. Так близко, что наши колени коснулись.
— "Ты сегодня..." — начал он и замолчал.
— "Что?"
— "Ты другая."
Я улыбнулась:
— "Это ты уже говорил."
— "Нет, не так. Сегодня ты... не прячешься. Ни телом, ни словами. Даже глазами."
Я посмотрела на него. Взгляд его был мягким, внимательным.
— "Может, потому что здесь не надо."
Он медленно поднял руку. Потянулся — остановился в сантиметре от моего лица, будто спрашивая без слов.
— "Я рад."
Молчание окутало нас, но оно не было тяжёлым. Оно было... живым.
Он не поцеловал меня. Но я чувствовала — если бы я наклонилась хотя бы чуть-чуть... он бы не отпрянул.
*****
Последний вечер
Тихо. Озеро застыло, словно зеркало. Воздух пах мятой, тёплой водой и началом конца.
Мы сидели на краю причала, босые, с ногами в воде. Доски поскрипывали под нами, но было... спокойно.
Марк спал, свернувшись калачиком у меня на коленях. Его дыхание тикало, как часы. Я гладила его по спине, словно пытаясь остановить время.
Александр сидел рядом. Молча. Его рука — тёплая, тяжёлая — рисовала что-то на моей спине, одним пальцем, едва касаясь.
Я затаила дыхание.
— "Что ты там выводишь?" — прошептала я, не поворачиваясь.
— "Секрет."
— "Ты как школьник, который пишет имя на парте."
— "Может быть."
Я обернулась. Наши глаза встретились. Он притянул меня ближе, медленно, как будто боялся спугнуть. Наши лбы соприкоснулись.
— "Когда мы вернёмся..." — прошептала я, — "всё изменится?"
Он не ответил сразу. Его пальцы скользнули по моей щеке, подбородку.
— "Уже изменилось."
Я закрыла глаза.
— "Мне страшно."
— "Мне тоже."
— "Мы были здесь... будто в пузыре. Вне времени. А там — всё другое. Сложнее."
Он наклонился, и наши губы едва коснулись.
— "Но я теперь знаю, что ты настоящая."
— "Ты тоже."
Он усмехнулся, но в глазах была тревога.
— "Только это и страшно."
— "Почему?"
— "Потому что теперь есть что терять."
Мы сидели так — в тишине, окружённые светлячками, ночной прохладой и тем, чего не хотели говорить вслух.
*****
Ночь. Я устроилась на диване с книгой и чашкой чая, наслаждаясь редкой тишиной. Только успела перевернуть страницу — как в комнату вошёл Александр, гружённый с ног до головы подушками и одеялами.
Я моргнула.
— "Ты что, переезжаешь?"
Он даже не посмотрел — молча бросил подушки на пол и начал устраивать себе гнездо.
— "Сплю здесь."
Я поставила чашку.
— "С каких это пор?"
— "С тех, когда понял, что если останусь в той комнате, то не смогу..." — он запнулся.
— "Не сможешь что?" — я прищурилась.
Он посмотрел прямо, в упор. Глаза горели.
— "Держаться. От тебя."
Воздух стал плотным. Я отложила книгу.
— "А, понятно. Я — угроза национальной безопасности."
— "Ты не представляешь, насколько." — голос его стал хриплым.
Я фыркнула. Потянула одеяло на себя:
— "Ну и прекрасно. Устраивайся в своей пещере."
Он резко дёрнул за край, потянув одеяло на себя. Я вцепилась в ткань:
— "Ты с ума сошёл?"
— "Хочу своё половину!"
— "Ты пришёл в МОЁ пространство!"
Он подался вперёд, рывком преодолев сопротивление, и в следующую секунду я оказалась у него на руках.
— "Ты больной!" — завопила я, извиваясь.
— "Профессиональная деформация." — Он уронил меня на диван, навалившись сверху, весь горячий и тяжёлый.
— "Проси пощады." — Его руки прижали мои запястья к подушке.
— "Ни за что." — Я упрямо вскинула подбородок.
— "Ты уверена?" — Его дыхание щекотало ухо. Он был слишком близко. Опасно близко.
В этот момент...
Дверь скрипнула, и в комнату заглянула маленькая растрепанная голова.
— "Пап, мам, вы опять дерётесь?"
Александр застыл, потом опустил лоб мне на плечо и тяжело вздохнул:
— "Это кара."
— "Вы опять боретесь за одеяло?" — Марк, похоже, считал это семейной традицией.
— "Да, солнышко. Это важный бой." — Я улыбнулась, поглаживая сына по волосам.
— "Тогда я за папу!" — Марк гордо удалился, неся свою игрушку под мышкой.
Мы оба замерли, потом раскат смеха прошёл через нас. Его грудь дрожала, прижатая ко мне.
Александр поднял голову, глядя прямо в глаза. Его лицо было близко, как никогда.
— "Это не конец." — сказал он тихо.
Я ухмыльнулась.
— "Я надеру тебе зад, если ты опять потянешь одеяло."
Он усмехнулся.
— "Обещай."