Художники

Олег ужасно нервничал, чем очень нервировал меня. Сколько мне ни прикладывали лед к лодыжке, сколько ни давали каких-то лечебных средств, ничего не помогало. Боль прошла, но ходить я не могла.

- Завтра мы должны быть в столице. Это очень срочно!

Я мрачно взглянула на часы, с деревянным циферблатом, где стрелка в виде петушка показывала три дня.

- И мы успеем, непременно.

- На машине доедем в два счета, - он не слушал меня, но я вовремя удивилась - на машине? - Ходить ты не можешь. Да и долго. Так что просто не рыпайся там.

Я, не удовлетворившись, заерзала на стуле.

- У вас есть машины? Какие?

Он сначала смотрел на меня, не мигая, - даже не знаю, о чем он думал, - а потом подошел к окну и раззановесил.

- Смотри.

По тротуару ходили люди в странных шляпах и пестрых одеяниях, которых я даже в училище никогда не видела. Ну, ладно, не в очень пестрых, и шляпы носили не все.

Машин не было.

- Они не по расписанию ходят, - заметил Олег и вышел из комнаты.

Он определенно стал каким-то нервным. И молчаливым.

Когда бармен отпоил нас алкоголем, я задремала - на самом деле, просто забылась от боли, которая срослась с существом, - меня отнесли куда-то, несли, я помню, как спотыкались... Были мы теперь в каморке, которой владел какой-то Олеговый знакомый. Знакомый так на нас смотрел... В общем, я была совсем не против унести отсюда ноги. Вот только сама я это сделать не могла.

К пяти дня парень принес колбасы и немного булки.

- Вставай. Пошли.

- Я не могу идти.

- Прекрати из себя неженку строить.

- Я не могу идти, - угрюмо повторила я и тяжело на него воззрилась. - Сам попробуй с такой ногой.

- А я ходил, - сказал он, но я взгляд не отвела.

Он вздохнул и сел на стул, перевернув его прежде спинкой.

- Кто из нас хвастался творчеством?

- Ну, я.

- Какая ты сегодня скромная.

- Если не знаешь, как это работает, то не указывай мне, что делать.

- Ты указывала мне, кому умереть первым, - лязгнула в его глазах сталь.

Я отвернула голову.

- Я не могу делать это просто так. Мне нужна ручка, бумага. И это не все. Не все написанное исполняется сразу. И писать надо тщательно: зная все детали и тонкости. Иначе грозишься навредить. Я вот в хирургии не разбираюсь.

Он откинул корпус назад, довольно неприятно смерив меня взглядом, да еще и руки скрестив.

- Интересненько, в каких видах ты мою смерть представляла. Для этого знание медицины не требуется?

Я чуть было не буркнула лишнее...

Он встал и поставил стул на место.

- Жри, а потом идем. Захочешь - встанешь. Я тебя нести не собираюсь.

«Можешь здесь меня бросить», - я вздохнула, вонзая зубы в бутерброд, благодаря бога, что никогда не умела вести себя как женщина, и эта фраза из моих уст не вырвалась.

Вставать было очень тяжело. Я замотала лодыжку кучей тряпок, надеясь, что это хоть как-то будет походить на гипс, но затея была пуста. Тогда я бросила это дело и просто стала хромать. У нас будет машина? Так вот пусть она меня тащит.

На улице было шумно и людно. С ног сбивали прохожие, все орали, ни с кем не здоровались и налетали на свеженькие лотки с едой. Овощами торговали, я бы не сказала, что здешние. В общем, все как в Москве.

Персонаж ходил быстро, ничуть меня не жалея. Ну и пошел он к черту. Торопится куда-то, а сам мне не говорит куда. Думала, вот встречу персонажа, спрошу у него, как дела - что б вот с этим я разговаривала?

Я для ознакомления пыталась вглядываться в лица других.

Я привыкла, что представляю людей примерно на одну комплекцию. Стандартные черты лица, универсальные для моего воображения, в которых я только меняла цвет волос, глаз и форму ушей. Иногда добавляла веснушек. Но плохо было, когда по прошествии времени ни одна запись не давала мне вспомнить в задуманных, прежних чертах, каков персонаж на самом деле - все одно лицо.

Так вот такого здесь не было. Если бы это был сон, я бы была в экстазе. Всегда любила наблюдать за чертами людей, когда они на тебя не обращают внимания. А здесь вроде мой мир, и можно. Они, правда, все равно недобро смотрели. У всех лица были разные, будто прям торжествовала селекция, а не мое больное однобокое воображение. Тут были девушки с темной кожей и светлыми волосами, как нитки... Мужчины, напоминающие гастарбайтеров, только в более родной стихии, дети слонялись как оголтелые и воровали все, что плохо лежит. Они попытались стащить у меня кошелек, но у меня-то не было, поэтому только больно ущипнули за попу...

На площади, небольшой, просто дома сгорели, убрали - и вот вам, площадь - были лотки со сладостями, с петушками, с какими-то погремушками, и возле одной из низ завис Олег. Затем он подвел меня, игнорируя шиканья на предмет скорости.

- Мне все еще больно!

- Пройдет, - отмахнулся он и ткнул в леденцы. - Вот эти, видишь? Нужны такие же, только вкуснее.

Я посмотрела на него как на идиота.

- И где я тебе их возьму?

- Придумай, - понизил он голос и уцепил меня за руку. Я боязливо глянула назад. Нас кто-нибудь услышал?

- Я не знаю технологии.

- На что ты творец? Фантазируй. Наверняка, есть в твоем мире вещи, которые у нас не продаются.

- Но я не знаю, какие у вас не продаются. Тебе надо было меня предупредить.

- И мы перебирали бы товарные каталоги? Вот тебе задание, сейчас: нужны вкусности. Думай. Это надо сделать срочно.

- Я не могу так... - промямлила я.

В голове свербила недовольная мысль: какого он вообще мне указывает? Я не прислуга... С другой стороны, он-то указывает по-доброму. А что, если другие услышат?

Мне вдруг разонравилась роль золотой рыбки. Наверняка, она Пушкину не в одном сне козни устраивала.

Я сосредоточилась на ассортименте, поджала губы, и обернулась:

- Шоколад.

- Просто.

У них и это знают. Хм...

- Карамель?

- Есть.

Я снова поджала губы.

Меня осенило.

- Чипсы?

- Что?

- Значит, чипсы.

Уж для этой гадости подойдут любые ингредиенты и нулевая подготовка.

Животы противной хренью наполняли все, даже оголтелые ребятки. Они попытались стащить пачку, где был нарисован зеленый олень - с солеными огурцами. Другим упаковкам свезло меньше - почему-то вместо фирменного знака «Лэйс» кругляшком послужило лицо президента.

Когда мы срубили деньжат, Олег отошел на стоянку и выменял там какую-то потрепанную модель. Без черной лакировки эта была просто дощечка на двух колесиках. Я многозначительно уставилась на него.

- Терпения, - сказал он, немного повысив тон.

Мы отошли (проколевала - я) к концу этой улицы. И затем он нажал на кнопку.

Их ты, какой трансформер!

Машина теперь была почти машина - низенькая, черненькая, почти как спортивная, только широкая, как телега. И там было два места: спереди и пошире сзади. Я поискала руль.

- А как управлять?

- Тебе это не потребуется. Садись.

Я снова решила пропустить мимо ушей его грубость.

В кабине было кожано, пахло лошадью и ладаном. Лошадь, наверное, как метафора. И ладан тоже, от быстрой езды...

Олег потянул рычажки, и мы медленно начали движение.

А потом взмыли вверх как ракеты. Я с ужасом вцепилась в подлокотники.

- Хе-хе, никогда не летала? - насмехнулся надо мной перс, а я с любопытством, пересилившим страх, глянула через бок.

Как же красиво!

Серым пятном остался сзади город. Вокруг него, оказывается, были непроходимые рощи, где-то вдалеке я различила изгиб речки и еще один сизый поток, сливающийся с горизонтом. Солнце слепило мне глаза, но это было до того родимо, - как выходы на речку в детстве, когда камни, букашки и бабочки были огромной, кипящей интересной жизнью - что я наплевала, что слепну, и приподнялась во весь рост.

И меня стукнуло в макушку.

Олег на это никак не отреагировал.

- Тут что, купол? - я не видела, когда его закрыли.

- Если бы не было, ты бы давно улетела кормить птиц.

Одна утка тут же врезалась в стекло и теперь строила нам страшные рожи, а перышки ее трепались на ветру.

Я поерзала на сидении и попыталась найти ремень безопасности. Не нашла. Был какой-то огрызок: вероятно, Олег выменял тачку не первой свежести. А еще меня очень бесило, я это сейчас поняла, называть его таким благородным русским именем. Я дала себе обещание поиздеваться над его самолюбием.

Нас тряхнуло, и с этого момента мы снизили скорость. Я выглянула. Мамочки...

Это была трасса. Воздушная трасса, вся какая-то в разноцветной россыпи линий - по которым ехали, и которые огораживали, и здесь были пунктирные линии...

Лежа вдруг вильнул рулем - Лежа, о! ему подходит - и поехали быстрее, пристроившись во второй ряд. В третьем мимо нас свистнула красная машина.

- Этого не видно с земли, - сказала я, а от скорости - и высоты, которую я сейчас сообразила, - мне стало немного не по себе.

- Чтобы не засорять небо, - откликнулся перс. - Купол двусторонний: отсюда не видно низ, с низа не видно трассу. Мы смотрим на то, что могло бы быть без этого воздушного движения.

Я попыталась глянуть через борт, но к сожалению, мой лоб уперся в оболочку. Я передумала.

- Леж, а расскажи о себе.

Некоторое время я слушала, как под ухом свистят соседние покрышки. Олег все рулил. Забыл, что ли?

- Л-ль...

- Леж? - он даже развернулся.

- Так прикольнее.

Он сверлил взглядом, отчего у меня задудонило сердце - сейчас врежемся.

- Ничего я тебе говорить не буду, - он отвернулся и выровнял руль.

- Почему?

- Ты же сама обо мне все знаешь, - огрызнулся он.

- Прошлый раз был неудачным. Что, это так сложно? - нахмурилась я.

- Сложно, - я услышала, как он вздохнул, и руль дернуло влево. Через прозрачную защиту я увидела, как нам показали... знак.

- Козел, - проводила я глазами придурков.

- Что с тобой говорить, ты уже у нас мыслишь как «творец», - я промолчала. - Только бы разбирать всех людей на косточки.

- Ты был первым, кого я спросила.

- А что изменится? Думаешь, так приятно, когда всё о тебе знают? У тебя, между прочим, прерогативы нет, ты не колдунья.

- А что? - немного заступорилась я.

- Им за это платят деньги, чтобы они все знали, - устало вздохнул он.

Мне вот сейчас показалось, что меня очень обидели.

Где-то пронесся раскатистый гром, и я глянула вверх - на небе ни тучки. Только перистые с волнистыми.

- Блин. Привело, - помрачнел перс по голосу и перестроился в третий ряд - мы рванули быстрее.

У меня немножко закружилась голова.

А потом я разинула рот. И обалдела.

На небе - драконы.

Гигантские ящеры, мои вселенные. Я их вижу вживую!

- Ахренеть, - я стукнулась затылком о верх сидения, потому что все это время съезжала - сейчас я смотрела, как змей пролетает книзу пузом, и различала все его внешние органы.

- Ничего хорошего, - отозвался Олег. Голос у него был по-прежнему хмурым.

Я крутанулась, провожая шипастый хвост.

- А на них можно покататься?

- В желудке, - сгреб мое воодушевление перс. А потом нас тряхнуло.

- Твою ж мать, - парень резко вывернул руль, и я скатилась вниз. А потом грохнуло, в наш бок.

- Что?! - крикнула я, чувствуя, как нас превращает в легкую юлу.

- Мы слетели с трассы! Авария, черт ее возьми!

- И что?

- Что-что? Драконы!

Я поглядела в заднее стекло - и у меня отрезало дыхание.

Махина - на нас!

Дракон несся, горя воодушевлением. Желтый, с прорезями черных глаз, с гигантскими крыльями, с когтями. А красный, прицелившись лапами, рухнул в «гнездо» сбитых в кучу машин.

- Что это! - я забилась внутрь. - Зачем?!

- Он нас сожрать хочет, дура!

И мы следующие, за врезавшимися друг в друга экстремалами.

Я отвернулась и схватилась за сиденье Олега.

Махина-махина-махина!..

Олег рулил, как сумасшедший. Вилял, пытаясь сбить всех с пути и, кажется, пытался вновь выехать на трассу. Но мы почему-то спускались все ниже цветастых линий.

- Почему мы падаем?!

Олег ругнулся, но похоже мы не падали. Он переключил что-то в рычаге, и мы рывком взвили вверх.

И в нас врезались когти.

- Матерь божья...

Грязный коготь порвал оболочку надо мной, - в крапинку, в серые полосы, такие на фигурки высекают - и вой ящерицы лязгнул о воздух.

Он взмахивал крыльями.

Олег что-то сделал с управлением и повернулся.

- Пиши.

- Где?

Он протягивал мне ручку. Как?..

- Здесь пиши, - задрал рукав по локоть.

Я вдруг почувствовала невесомость.

- Быстрее пиши!

- Да что?! - но слова уже нашлись, и под мат персонажа...

В нас врезались, оголив прозрачную крышу, а затем кинули, как мяч.

Я ойкнула.

А затем заорала.

Драконы как дети. Если дать им игрушку, они набросятся на нее всей гурьбой. Игрушки-машины недоступны на трассе - там они какие-то правильные, ненастоящие. Но когда летающие штуки выбивает из колеи - аварии, опрометчивый сход, хвастовство, - тогда поиграть уже можно. В машинах оказывается кто-то - они кричат, они орут и воют, чувствуя смерть. Драконы набрасываются как на мясо - потому что это и есть мясо. Оно кричит и убегает, и нет ничего приятнее, чем играть с ним, а потом съесть.

Я летела вниз. Твою мать, земля скоро! Ах...

Меня подхватило за пятку.

Затем тряхонуло, и я снова орала вниз головой.

Вой заглушил уши.

Я врезалась в чье-то тело. И Олег перехватил меня, отчего я уткнулась ему в горелую грудь.

Пахла горелым.

За спиной его крикнул дракон.

У него выросли крылья - взмах!.. Черная смоль путала солнце. Он махал, словно знал, как это делать, и умело лавировал в потоках...

Я вспомнила, что написала на его локте - «Умеет летать».

Никогда не знаешь, как обернется написанное. Бывает, подробно - а выходит хрень. А иногда и слова достаточно.

Олег увернулся от пасти. Зубы он стискивал, а в скулах я видела напряжение. Я вдруг чуть не заорала - у меня снова заныла нога.

- Больно...

- Терпи!

Нас отбросило взмахом, а в следующую секунду я видела стаю - трое, точно, летели нам вслед. Желтый, красный... блин. Какой третий? Почему не стреляют огнем?

Не умеют?

Нас садануло по правому боку.

- А-а-а!

Я потеряла воздух, перевернулась кругом - а орал парень: ему оторвали крыло.

Там дыра.

Я завизжала.

Снизу открылась пасть.

Олег схватил меня за коленку - нога!.. - я не видела мир...

Макушки встретили болью. Я очнулась - вдохнула, - и из меня вышибло елью.

Я перекатилась, и снова на ель.

Ветки.

Где Лежа...

Перед падением на землю меня что-то окутало.

Боль резко прошила в руке и ребрах. Я глотнула ртом, но не получилось. Кашель выровнял воздух.

Олег лежал без сознания.

Я глянула вверх - драконы парили над кромкою, но не близко. Не прямо над ней. Почему? Да какая разница, к черту!

У Олега было сломано крыло, а другое торчало из-под спины - тоже сломалось, кажись. Я запустила руку под спину, чтобы поднять его, но с ужасом вляпалась в липкое.

Кровь. На руке.

Я уставилась на ладонь, перевела глаза на «спящего» Олега.

Он же не...

Эта кровь - она от лопаток. Крылья.