Глава 1
Вечер завершился стремительно. Ночь вступила в свои права, окутывая город густой, непроглядной тьмой. В отличие от поместья, здешнее небо не освещают мириады сияющих звёзд, здесь лишь угрожающая чернота.
Ночи в городе страшат своей темнотой.
Крупные капли дождя барабанят по крыше, ударяются о стекло, стекая вниз, оставляют блестящие дорожки.
«Похожи на слёзы» - отмечает Виктория.
Она не любит дождь, не любит холод, ей больше по душе летний зной, но сегодня погода удивительно точно соответствует настроению.
Промозглая, холодная, совсем не весенняя.
Виктория безумно скучает обо всём хорошем, что было в жизни и чего уже никогда не будет. Всё закончилось, как только их экипаж выехал за ворота родной усадьбы. Остались в прошлом беззаботные деньки, утопающие в лучах жаркого солнца. Здесь в чужом городе, с узкими серыми улочками, счастья уже не сыскать. Здесь ей пришлось повзрослеть, принять свою участь. Смириться.
Она просто вещь, всегда ей была, ошибочно полагая, что кого-то заботит её мнение, думала, что-то да значит.
Родной отец, которому Виктория безоговорочно доверяла, не моргнув глазом, отдал её за долги. Продал, точно также как продал антикварные кресла и большую часть скота.
Деньги оказались дороже счастья родной дочери.
Пусть так.
Виктория не посмела возразить когда следовало, виной всему мягкий характер. Да и кто бы послушал, ведь её судьба была давно решена.
Она - выгодное вложение, должна обеспечить семье безбедную жизнь.
Ненависть к отцу возрастает с каждым днём, уже не пугает, как пугала сначала.
Напротив, Виктория наслаждается ей, теперь, когда она исполнила его волю, ненависть всё что у неё осталось, и она имеет на неё полное право.
А ведь до последнего надеялась на спасение. Верила, что с ней этого не случится. Ждала, вдруг отец прозреет и поймёт, насколько подло с ней поступил, или вдруг появится Йоханнес, украдёт её, увезёт подальше отсюда, и всё это покажется дурным сном.
Виктория грустно усмехается собственной глупости. Начиталась девичьих романов и поверила в чудо. Всё, что там пишут - неимоверная чушь.
Жизнь не любовный роман, а её жизнь это вообще трагедия. Давно бы пора спуститься на землю и трезво взглянуть на реальность.
Её отец - скупой помещик, живущий ради выгоды и любящий только деньги, а Йоханнес даже при всём желании не сможет попасть в этот дом, да и ради чего ему так рисковать?
Положение хуже не придумать, хоть вой, кричи от отчаяния - ничего нельзя изменить. Всё происходит по-настоящему, здесь и сейчас.
С минуты на минуту, она сполна рассчитается с долгами отца.
Она стоит у окна и нервно перебирает штору, до черноты измусолив белоснежный тюль. Вздрагивает от каждого шороха, с ужасом ожидая, когда дверь распахнётся, и в спальню войдёт её будущий муж. В этот раз избежать его общества не удастся. Весь вечер Отто не сводил с неё глаз, оказывая недвусмысленные знаки внимания, несколько раз позволил себе прилюдно приобнять её за талию. Ну а чего стесняться, теперь она навеки принадлежит ему.
Виктории отвратительно даже представить, что её ждёт, она не сможет выдержать его прикосновений. Не хочет, боится, до ужаса боится и не понимает ради чего должна это терпеть.
А ведь ещё вчера она была с Йоханнесом, со своей первой и единственной любовью. И как же здорово было узнать, что их чувства оказались взаимны. Как же восхитительно от него пахло, и как кружили голову его поцелуи, возносили на седьмое небо, и в это короткое мгновение казалось все беды отошли на второй план.
Разве грубый и далеко неромантичный Отто, способен сделать хоть что-то подобное? Да он с лошадью будет обращаться бережнее чем с ней. Он ведь знает - Виктория стерпит любое отношение, ведь выхода у неё нет.
Воспоминания о Йоханнесе слишком болезненные, вызывают новую порцию слёз, сдержать которые уже невозможно. Уткнувшись в штору, она глухо зарыдала.
Что-то со звоном ударилось о стекло, Виктория не обратила внимания, но стук повторялся, это явно не дождь. Оставив штору, она смотрит в окно, двор не освещён и рассмотреть что-то в ночной темноте невозможно, но внизу точно было какое-то движение. Ночной гость, видимо заметив её, перестал бросать камни и вышел из тени, подойдя к тусклой полосе света, падающей от окна.
Кажется, на мгновение остановилось сердце и даже дышать стало трудно - внизу стоял Йоханнес.
Это он, он здесь, он пришёл за ней.
Не раздумывая ни секунды и напрочь позабыв о том, что в любой момент в комнату может заявиться Отто, она, накинув на плечи шерстяной платок, бросилась к двери. Сбавить скорость заставили скрипящие ступени, остановилась, прислушалась. Мужские голоса внизу не смолкали, к счастью, скрипа никто не услышал. Едва держась на ногах от волнения и неловко подхватив подол платья, она бесшумно слетела вниз.
Холодный ветер неприятно коснулся кожи привыкшей к теплу, заставив вспомнить о слетевшем платке, который теперь она просто держала в руках. Вновь накинув его на плечи, Виктория напряжённо всматривается в темноту, надеясь, что он ей привиделся. Она вдруг осознала, насколько глупо поступила, спустившись к нему.
Для чего? Для того, чтобы в очередной раз сказать, что они не могут быть в месте? Для того, чтобы в очередной раз сделать больно и ему и себе?
-Виктория, я здесь - негромко окликнул её Йоханнес.
Она поворачивается и, заметив его, будто теряет контроль над собственным телом. Он действует на неё как парализующий яд.
Йоханнес ждёт, укрывшись за высоченным каменным фонтаном в форме огромного фужера, туда не достаёт свет от окон. Справившись с собой, она быстро направляется к нему. Не дав опомниться, он, позабыв всякие приличия, заключает её в тесные объятия, целует лицо, губы, всё ещё солёные от слёз.
-Я скучал, весь день думал лишь о тебе. Не мог дождаться... - Шепчет он, зарываясь в её волосы, согревая дыханием озябшую шею.
Его запах как и вчера кружит голову и хочется забыться, остановить время, остаться здесь, с ним, навечно.
А в голове упрямо звучит, ненавистное слово «нельзя». Нельзя. Чудес не бывает. Останется - его подвергнет риску в первую очередь.
-Я люблю тебя, люблю - продолжает говорить Йоханнес, еще больше усложняя ситуацию.
Виктория мечтала о его любви, а теперь она, словно вода ускользает сквозь пальцы.
Слёзы режут воспалённые, наверняка, опухшие глаза. Хочется сдаться и во всё горло закричать «помогите!», невозможно выдержать эту пытку.
Неимоверных усилий, стоит отстраниться от желанных объятий.
-Нет - единственное слово, которое она смогла произнести, отойдя на несколько шагов.
-Виктория - он хотел было подойти, но она остановила его, выставив вперёд руку.
-Не надо. Прошу тебя, не усложняй - она отвернулась, вытирая глаза.
-Но что случилось, ведь вчера... -
-Вчера я сделала глупость -
-Глупость? -
-Да, я не должна была говорить, нельзя, -
-Чего нельзя? Ведь ты говорила правду -
Она лишь кивнула.
-Виктория - он шагнул к ней и взяв за плечи развернул к себе - что произошло? -
-Ты знаешь. Я помолвлена, вот что произошло - она попыталась освободиться от его рук -вчера я поступила очень глупо, потеряла голову, прости меня за это -
-Но ты ведь любишь меня -
Она отвернулась.
-Виктория? -
-Что ты хочешь услышать? Люблю или нет теперь не имеет значения - слишком поздно. Всегда было поздно -
-Нет, никогда не поздно. Я пришёл за тобой, идём, давай сбежим прямо сейчас -
-Я не могу. Неужели ты не понимаешь? -
Дверь в подъезд скрипнула, на крыльцо вышел кто-то из слуг.
-Господи - испуганно шепнула Виктория, уходя глубже в тень монументального фонтана.
-Ну же, решайся выбор за тобой - не унимается Йоханнес.
-Лучше уходи, никто не должен видеть тебя здесь -
-Ты правда этого хочешь? -
-Неважно, что я хочу -
-Важно, посмотри на меня и скажи, чего ты хочешь на самом деле -
-Не надо -
-Твоё слово решающее, скажи, что вчера всё было не всерьёз и я уйду. Только честно и глядя в глаза, только тогда я поверю -
-Йоханнес, прошу, мне и так сейчас не легко - взмолилась Виктория
-Думаешь мне легко, уже не знаю что думать. Давай наконец решим, здесь и сейчас -
-Не могу -
-Ну же, это не так сложно -
Он заставил её поднять голову, легко взяв за подбородок.
-Я люблю тебя, Виктория из усадьбы, и всегда буду любить, независимо от твоего решения -
Она вздохнула, глядя то на него, то на курящего на крыльце мужчину.
-Йоханнес Миллер, я хочу чтобы вы немедленно покинули эту территорию - произнесла она на одном дыхании, не моргая и глядя прямо в глаза, только так можно было заставить его уйти.
-Значит это твоё решение? -
-Да -
-Что ж. Простите мне мою глупость, обещаю, более вас не тревожить - он смерил её неопределённым взглядом и пошёл в сторону садовой калитки. Потом вдруг обернулся и окончательно добил фразой
-желаю вам счастья -
Он ушёл, унеся с собой самые тёплые воспоминания и частичку её души, мечте не суждено было сбыться. Проводив её взглядом, она поняла, что больше никогда его не увидит.
***
Виктория, дождавшись пока уйдёт слуга, вернулась обратно. Поднимаясь по лестнице, она уже не заботилась об осторожности, волноваться не о чем, ведь только что окончательно распрощалась со своим прошлым.
-Господи, Виктория, да куда же ты пропала? - нервно проговорил отец, встретив её у дверей комнаты
-тебя уже заждались -
Он дрожащими руками, разгладил несуществующие складки на её платье, хотел было пригладить причёску, но заметив на голове дочери, причудливо скрученный кокон из волос, решил, что и так сойдёт.
Его движения были неловкими, на раскрасневшемся лице расплылась улыбка, а терпкий сладковатый аромат бренди говорил о том, что времени он зря не терял.
Всё верно - обмывал удачную сделку.
Сейчас презентует обещанный товар.
Отворив дверь, он легонько её подтолкнул, ноги вдруг стали как ватные, отказывались слушаться.
Отто с отцом уже здесь, наверняка, всё обсудили. Виктории мерзко от этой мысли. Камергер, встретивший её у дверей, деланным жестом пригласил войти:
-Прошу, дорогая. Мы уж было тебя потеряли -
Отец коснулся ее плеча.
-Вышла подышать воздухом - с трудом проговорила Виктория.
Он кивнул. На лице красовалась самодовольная улыбка, а глаза «плавали» точно как и у её отца, но опьянел похоже куда сильнее, передвигаться способен лишь опираясь на стену.
Отец проводил её до кровати.
Как благородно.
Она неловко уселась на самый край, чувствуя как изнутри начинает колотить дрожь.
-Папа - умоляюще шепнула Виктория.
Он будто не услышал. Влажные губы коснулись её щеки, слегка оцарапав щетиной нежную кожу - благословил, сделка официально завершена.
Вместе с новоиспеченным родственником они поплелись к выходу. Кто-то из них отпустил похабную шутку и ситуация приобрела ещё более отвратительный оттенок.
Виктория сто раз пожалела о том, что мать не поехала с ними, она бы точно не допустила подобного.
Двери захлопнулись и стало ясно, что это конец, бежать уже некуда.
Сердце колотилось как бешенное, кажется его стук отчетливо слышался в напряжённой тишине комнаты.
Плотно сжав колени и теребя край платка, она не смела пошевелиться, не смела смотреть в сторону Отто, хотя чувствовала на себе его пристальный взгляд. Слышала, как он всё это время нетерпеливо барабанил пальцами по спинке дивана.
Теперь что-то медлит.
Конечно, куда ему торопиться, всё равно своё получит.
Дождавшись пока стихнут голоса за дверью, он встаёт с дивана и направляется к ней.
Виктория опускает глаза, когда он садится рядом. Хочется спрятаться, сквозь землю провалиться. Он так близко, что она плечом чувствует его тепло.
Отто касается её руки, дрожь усиливается - трясёт точно от холода.
-Да ты вся дрожишь - замечает он - настолько страшно? - в его голосе слышится сочувствие, которое в данных обстоятельствах воспринимается ей как насмешка.
Она его трофей, его приз, кукла для утех, с чего бы ему ей сочувствовать?
Страшно ли ей? Конечно страшно, хотя бы потому, что она понятия не имеет чего ожидать. Не говоря уже о том, что это будет самым унизительным моментом за всю её жизнь.
-Н-ничего мне не страшно, вот ещё. Я тебя не боюсь - она бросает нервную улыбку в его сторону.
-И правильно, бояться нечего - его голос звучит спокойно и странно тихо, она вдруг понимает, что никогда не слышала, чтобы Отто говорил тихо. Он вообще сейчас на себя не похож, будто внезапно повзрослел. И это тоже немного настораживает.
Виктория отворачивается, рассматривая стены, делая вид, что не замечает, как он рассматривает её.
-На, выпей - он протягивает ей бокал. Содержимое по запаху напоминает коньяк, который отец всегда прятал в ящике письменного стола.
-Спасибо. Не хочу, - она мотнула головой, вспомнив, как однажды в тайне от отца попробовала эту мерзость на вкус.
-Пей, поможет успокоиться -
Он придвинулся ближе, выжидающе глядя на неё.
-Я и так спокойна. Или рассчитываешь меня напоить?
-И зачем мне это? -
-Я тоже так думаю - незачем, и так своё получишь -
-Куда ты ходила? - спрашивает Отто, никак не отреагировав на несвойственную ей дерзость.
-Я уже говорила - подышать воздухом, в комнате невозможно душно -
-Можешь выбрать любую другую, свободных здесь предостаточно -
-Ладно. Хватит разговоров, давай уже покончим с этим - она встала, расправляя юбки.
-С чем покончим? - улыбнулся он, её поведение явно забавляло. Для него это игра. Играет, как кот с пойманной мышью, перед тем как съесть. Вот только ей совсем не до веселья.
Он замолчал, дожидаясь ответа на, казалось бы, невинный, но вгоняющий в краску вопрос.
Она молчала, состроив серьёзное лицо, давая понять, что ирония сейчас совсем неуместна.
-Виктория - он опустошил стакан и отставил его в сторону - ты за кого меня принимаешь? Я не стану тебя насиловать -
Искренний вздох облегчения, снова вызвал улыбку.
На что способно её перепуганное воображение? Глупая, наивная девчонка, наверняка, навыдумывала себе всяких ужасов, теперь трясётся как осиновый лист.
-Правда? – пискнула она, у неё вновь появилась надежда.
-Правда - не дав опомниться, он схватил её за руку, притянул к себе, заставив сесть – тебе захочется самой -
-Очень самоуверенно, Отто. Я могу смириться, но знай - это всё равно будет насилием... -
Кивнув в знак согласия, он осторожно отгибает ворот платья, губами касается шеи, мягко скользит вверх к мочке уха, затем снова спускается вниз.
Виктория замирает, неестественно выпрямив спину.
-это будет насилием… - Продолжает говорить она, стараясь не реагировать.
-Да, я понял, ты уже говорила -
Одну руку он запускает в её идеально уложенные волосы.
-Я никогда этого не хотела и не захочу - упрямо твердит она.
-Очень самоуверенно, Виктория. Сейчас и проверим кто прав -
Причёска распускается по мере того, как его пальцы чуть массируют шею сзади. Другая рука ложится на талию, он притягивает её ещё ближе.
Виктория непроизвольно запрокидывает голову, когда его губы спускаются ниже, к ложбинке на шее. Увлеченная спором с одновременным изучением ощущений, она и не заметила, как постепенно расстегнулись верхние пуговицы платья.
Странно, но прикосновения, пока что не вызывают ожидаемого отвращения, напротив - они даже приятны.
Эта мысль вдруг снова вселяет страх.
Ей не должно нравиться, ведь всё происходит против её воли и не с тем человеком.
Видимо заметив вернувшееся к ней смущение, Отто решил, что спешить не стоит, вернулся к тому с чего начал.
Поцелуи в шею неконтролируемо расслабляли, россыпь мурашек пробегает по телу, когда он проводит кончиком языка вдоль пульсирующей вены.
Виктория ненавидит себя за это, старается держаться. Он ни в коем случае не окажется прав.
Его губы касаются её, она не отвечает, лишь чуть открывает рот, лишь потому что дышать стало труднее.
Наверное, виноват корсет.
Поцелуй с терпким привкусом табака и только что выпитого алкоголя. Требовательный, уверенный, как и движения его рук, вызывающий странное ощущение, дать объяснения которому она не способна. Он и в сравнение не идёт со вчерашним скромным поцелуем Йоханнеса. Вчера она испытывала лишь любовь, привязанность, от него пахло чем-то родным, домашним, он напоминал ей о детстве, о ещё только зарождавшихся в душе чувствах.
Здесь нечто иное, пугающее.
Не выдержав возникшего напряжения, она отворачивается. Щёки горят, лицо заливает румянец.
Отто явно собой доволен, видя какое воздействие на неё оказывает.
Расстегнув все пуговицы, он избавляет её от верхнего платья. Она, краснея ещё больше, стыдливо прячет глаза. Когда он добирается до корсета, она неожиданно вскакивает
-нет... я сама, -
-Хорошо. А может позвать на помощь слуг? -
Она неодобрительно фыркает. Нащупывает шнуровку на проклятом корсете, уже ненавидит эту комнату за огромное количество свечей и наличие зеркала.
Дрожащие, непослушные пальцы неспособны справиться с причудливой деталью одежды. Может, пока она возится с корсетом, Отто передумает и отпустит её?
Нет, не передумает.
Она вздрагивает, когда его руки ложатся к ней на плечи.
-Так до утра провозишься, давай всё же я -
Виктория замирает, не смея даже вздохнуть. В несколько движений он ловко расправляется с корсетом и нижней юбкой. По всей видимости ему не впервой.
Его прикосновения становятся смелее, руки перемещаются на талию, по-хозяйски гладят бёдра и грудь, окончательно лишая достоинства. Она не сопротивляется, но в процессе не участвует. Их спор всё ещё в силе, пусть делает всё что вздумается, больше она слабости не проявит.
И лишь его поцелуи игнорировать невозможно, они одурманивают вопреки здравому смыслу.
Она без отрыва наблюдает за происходящим в зеркало, замеченное так не кстати.
Отто скидывает рубашку, плотнее прижимается к ней, она чувствует тепло его кожи. Он выше её на добрых полметра, в его руках она выглядит ничтожно маленькой. Так выглядит жертва.
Легко подхватив на руки, он относит её к кровати. Она старается не смотреть на него, неловко устраиваясь на широком ложе. Сердце норовит выпрыгнуть из груди, дрожь возвращается, за ней и страх.
Да как она вообще могла расслабиться в такой ситуации?
-Не бойся, слышишь, всё хорошо - бархатный шёпот приятен слуху, но всё же не внушает доверия. Как можно ему верить?
Приподняв руки, она позволяет стянуть с себя ставшую лишней шёлковую сорочку.
Целуя податливые губы, он спускается ниже, без всякого стыда осыпая поцелуями всё тело, заставляя краснеть, вызывая странное томление внизу живота.
Пальцы ловко скользнули меж плотно сомкнутых бёдер, которые против воли чуть разошлись в стороны.
Она вздрогнула, прикусив нижнюю губу, дыхание стало прерывистым. В этот мучительно сладкий момент, она сгорала от стыда, но в то же время не желала, чтобы он прекращал.
Отто коснулся её губ, Виктория ответила, неловко, насколько позволяло её состояние.
В голове всё перепуталось, образуя клубок из страха, обиды и непонятных ощущений. В конце концов, разумные мысли отходят на второй план, и Виктория начинает бессовестно наслаждаться процессом.
Вот оно - поражение.
Поцелуи смелее, касания откровеннее.
Ей нравится на него смотреть, вопреки сложившемуся о нём мнении, нельзя отрицать того, что Отто чертовски красив. Красив какой-то необъяснимой дьявольской красотой.
Глубокий, внимательный взгляд зеленоватых глаз притягивал точно магнит, подчинял, напрочь лишая воли. Возможно поэтому она так боялась оставаться с ним наедине.
Он нависает над ней, устроившись между разведённых ног, вновь чувствует её напряжение.
Снова скользит пальцами, целует шею, губы, плечи. Одним толчком неожиданно входит.
Она глухо вскрикивает, на глазах наворачиваются слёзы.
Дрожа всем телом, сжимая в кулаках простыни, пытается отодвинуться дальше, инстинктивно освобождаясь от источника боли.
Отто задержавшись на пару секунд, которые ей кажутся вечностью, начинает медленно двигаться.
Виктория жалобно всхлипывает.
-Тише, тише, сейчас всё пройдёт - его шёпот успокаивает - расслабься -
Расслабиться не так просто, но она делает, как он говорит.
С каждым движением, боль становится незначительной, её вытесняют новые, почти приятные ощущения.
Она то шумно дышит, то забывает как это делается, непроизвольно двигаясь навстречу. Цепляется за крепкие плечи, касается его шелковистых волос, теряет способность хоть что-то соображать.
Дыхание сбивается, он чуть ускоряет движения, Виктория уткнувшись в его плечо, старается сдерживать совсем уже неприличное желание застонать. Только этого не хватало.
Он то ускоряет, то замедляет движения. Останавливается и она чувствует, что его слегка трясёт, точно так же как трясло её. Он отрывисто целует её губы, а она, вернувшись в сознание, снова готова разрыдаться. Не понимая её реакции, он ложится рядом, избавив от тяжести своего тела.
Откуда слёзы? Ведь ещё минуту назад, он был уверен в том, что ей хорошо.
Виктория не говорит ни слова, Отто ничего не спрашивает, не зная как реагировать. Не должно было всё закончиться так, меньше всего ему хотелось её обидеть.
Виктория, не смея взглянуть в его сторону, отворачивается. Слезам, кажется, нет конца. Ненависть и отвращение к самой себе, ещё долго будут терзать её душу, сейчас она не представляет как сможет справиться.
Крупные капли дождя ударяются о стекло, сползают вниз, оставляя длинные блестящие дорожки. Эта весна станет её проклятием. Спор Виктория проиграла.