Глава 9. Начало новой дружбы
Уже в родном районе голодный как зверь я проходил мимо кофейни и увидел в окне Алису. Сначала обрадовался. Захотелось зайти и поговорить с ней снова. Так же душевно и интересно, как вчера. Но, когда я зашел, увидел, что Алиса совсем не в настроении. Вернее, она была в своем обычном настроении – раздраженном. Она сидела без ноутбука за барной стойкой и листала что-то в телефоне. Рядом с ней стоял стакан с какой-то мутно-зеленой жижей, похожей на популярное нынче смузи.
Я подумал, что это странно – видеть ее без ноутбука. Она без него совсем не привлекала внимания и как будто сливалась с обстановкой кофейни. Я сел за ней, на свое любимое место у окна и повернулся полубоком в надежде, что официантка меня заметит и мне не придется подходить к бару и заявлять о своем присутствии. К счастью, бармен увидела меня и окликнула официантку из другого конца зала. Я заказал фирменные сэндвичи с ветчиной и латте с тремя кубиками сахара.
Когда же мой заказ принесли, Алиса все еще сидела, ни разу не обернувшись и пялилась в свой телефон. Наверно, она теперь туда свои заметки пишет. Но почему она опять такая раздраженно грустная? Неужели я вчера ее чем-то все-таки обидел? Или что-то случилось у нее сегодня? Так хотелось подойти к ней, как к старому знакомому, приобнять, поздороваться, спросить, как дела. Но так не пойдет. Мы же почти друг друга не знаем. Это было бы глупо. И могло бы ее смутить. Она девушка нестандартная. Кто ж ее знает, как отреагировать может.
А мне так хотелось ей понравиться. Не для того чтобы что-то там... Ну, не для этого. Просто общаться с ней по-человечески хочется. Нужен предлог! Точно. Нужна какая-то причина. Клуб литературный! А что? Сойдет. Спрошу у нее про те книги, которые вчера ей домой тащил. Мне-то книг не дали. И Настасья Евгеньевна ничего про них не сказала. А я для себя сегодня решил, что попробую в этот клуб походить. Получается, надо быть в теме. Если на следующем занятии про них спросят? А я единственное, что помню из «Преступления и наказания», это то, как сильно меня бесил Раскольников и что он там страдал. Про «На дне» так вообще заикаться не стоит. Я это произведение в школе последний раз читал и то поверхностно. Даже не помню, что это. Пьеса? Повесть? Нет, не повесть точно. Может, вообще поэма какая? Да... С литературной грамотой у меня дела плохи. Надо спросить. Вот прямо сейчас подойду и спрошу!
Я встал, оставив свои приготовленные с пылу с жару сэндвичи, и подошел к бару.
– П-привет, – промямлил я.
Она не оторвала глаз от телефона.
– Алиса, привет, – повторил я более уверенно.
Алиса подняла взгляд и вопросительно, с небольшой долей недовольства, посмотрела на меня. Она нахмурила брови, а потом подняла их и удивленно ответила:
– Привет.
– Слушай, я спросить хотел. Вчера вам Настасья Евгеньевна эти книги раздала. А что делать с ними не сказала.
– Читать. Что с ними еще делать?.. – саркастично ответила она.
– А у вас по ним какое-то задание будет? Или просто обсуждать их будете?
– Нет. Это для общего развития.
– Значит, хочешь – читаешь, хочешь – нет?
– Читать нужно все, что она дает. Это для нас же делается. Ты если просто штаны протирать ходишь, так лучше вообще не ходи.
«Резко...» – подумал я.
– Нет, нет. Я хочу. Правда.
– Что хочешь?
– Погрузиться в писательский мир.
– Тебе что, правда так скучно? – спросила она, уставившись обратно в свой телефон.
– А? – удивился я.
– Тебе просто скучно, и ты ищешь, чем заняться?
– Не то что бы...
В разговоре возникла пауза. Я думал, что ответить. А потом понял, что вообще не обязан ничего отвечать и оправдываться. Стало даже как-то злостно, что она не идет на контакт и отвечает так нехотя и нахально.
– Слушай! – Я немного повысил голос. – Ты чего такая злая все время?
В этот момент бармен тактично удалилась в подсобку.
– Отталкиваешь меня и отталкиваешь... – продолжил я.
– А ты что, подружиться со мной хочешь? – не отрывая взгляд от телефона говорила она.
– Да. Это так странно?
– Нет, не странно... Просто я не понимаю, что тебе от меня нужно. Хочешь дружить – так и скажи.
– Хочу дружить, – уверенно повторил я.
– Зачем?
– Как зачем? А зачем люди дружат? Просто так... Хочу дружить с писателем. Потому что ты интересная.
– Какая-то странная у тебя мания к писателям... – пробормотала она.
Я уже закипал. И Алиса это заметила. Она отложила телефон и повернулась ко мне.
– Ну, ты чего. Я же шучу.
Я закатил глаза.
– Давай, спрашивай, что хотел.
А вот к такому повороту событий меня жизнь не готовила. Алиса сидела напротив, смотрела прямо на меня. Со всем вниманием смотрела. А у меня в голове, как назло, ни единой мысли. Это как когда тебя просят что-нибудь рассказать, автоматически все интересные истории из памяти пропадают и в итоге получается что-то в духе: «Эм-м-м, ну, вчера я ходил за хлебом и увидел собаку у магазина. Ну, решил ее накормить этим, как раз, хлебом, а она оказалась не бродячая. И ее хозяин, прикиньте, вышел как раз в тот момент, когда она у меня с руки кусок хлеба жевала. Вот неловко было...» Или еще что более глупое, нелепое такое, специально вымученное...
Спрашивай, говорит... Эта ее фраза меня обезоружила. До нее мне много чего хотелось узнать и темы для разговора были, как мне казалось, интересные. Но все! Белый лист перед глазами... Перекати-поле и кузнечики стрекочут. А отвечать что-то надо. Это шанс. Да еще какой! Вот же она сидит, слушает.
– Ты знаешь, – сдался я, – как назло, в голову ничего не идет.
– Ну и что ты тогда меня отвлекаешь? У меня конкурс на носу, между прочим. А еще из-за некоторых мне теперь без ноутбука работать.
«Кто-то явно не в настроении сегодня», – подумал я. То, как она постоянно на меня за этот ноутбук наезжает уже начало надоедать. Когда речь про него не идет, она вроде адекватная. Но как только... И еще эти ее перепады настроения. Короче, я старался как мог с ней подружиться. Мне казалось вчера, что мы нашли общий язык. Но, видимо, сама она так не считает. И раздражение снова накрыло.
– Знаешь, Алиса. Я говорил тебе уже сотню раз и повторю еще, что если бы не этот кто-то, ты бы, может, вообще работать не смогла. Из морга, знаешь ли, сложно что-либо делать. И вообще...
Тут я понял, что совсем зря стараюсь. Она меня даже не слушает. Потом еще вспомнил, что позади меня на околооконном столе лежат и остывают два моих сэндвича. А, может, уже остыли. И кофе... Потекла слюна.
Я вернулся за стол, специально сел спиной к залу, в частности, к Алисе, и начал запихивать в рот холодный сэндвич с ветчиной, проглатывая большими кусками. Пока я так злился и смотрел в окно, с тарелки исчезло все, что на ней лежало, а кружка с латте опустела наполовину. И, успокоившись, я подумал, что ее, в принципе, можно понять. Она, наверно, сильно переживает из-за своего конкурса. Ей плохо. Это даже нормально, так агрессивно реагировать на людей, когда тебе плохо. Как странно, что она появилась в этом кафе. В моем кафе, в котором я ем уже больше года. Взяла, появилась и начала вытеснять меня из него. Теперь я не мог просто прийти сюда, расслабиться, поесть. Теперь я о ней постоянно думаю. Зачем она, вообще, тут? В моем кафе. Зачем?!
И тут я понял, что это и есть тот самый волнующий меня вопрос. Не про ее личную жизнь, возраст, даже не про литературу, а про то, почему она именно здесь. Уже вторую неделю приходит и пишет здесь. На моей территории.
Я встал, подошел к барной стойке, облокотился на нее уже слишком уверенно. Так уверенно, что даже сам от себя удивился. И сказал:
– Что ты тут делаешь?
– А? – переспросила она, повернувшись ко мне вполоборота.
– Что ты тут делаешь? В кафе, – повторил я.
– Эм-м... Пишу... – растерянно сказала она.
– Ну, это понятно. Почему в кафе? Еще и целыми днями. Ты не учишься?
– А тебе какое дело? – нахмурив брови, ответила она.
– Ты сказала спрашивать, что хотел. Вот я и хочу знать, почему ты именно это место выбрала, чтоб писать. Не дом, не библиотеку, не знаю... Тут же так шумно. Не отвлекает?
– Пока что, единственное, что меня отвлекает – это ты, – сказала она, сделав глоток зеленой жижи.
Я закатил глаза, а Алиса улыбнулась и продолжила:
– Здесь уютно. Не знаю, я здесь не чувствую себя одинокой. Это не единственная причина, но, пожалуй, основная. Еще мне нравится наблюдать за людьми. В некоторых из них я даже вижу зачатки образов. Сидишь так иногда, смотришь на шумную компанию каких-нибудь девушек, распускающих сплетни и ощущаешь жизнь в полной ее мере. – Она вздохнула. – А дома от меня вечно кому-то что-то надо. Не сосредоточиться. Думала, хоть тут спокойнее будет. А нет... Теперь вот ты появился.
– Я могу уйти, если хочешь.
– Да нет. – Она отложила телефон в сторону и сначала подняла на меня глаза, а потом опустила. – Прости, я просто устала. Еще и не пишется, вдохновения нет...
– А что вообще такое это ваше вдохновение?
– В смысле? – смутилась Алиса.
– Ну, как ты понимаешь, есть оно или нет?
– Как это? – она посмотрела на меня, будто я спросил только что, сколько будет дважды два. – Если оно есть, значит пишется, а если нет – не пишется.
– Нет, ты не поняла, – улыбнулся я и постарался посмотреть на нее тоже как на дурочку, но у нее получилось явно лучше. – Как ты это чувствуешь?
– Никак. Просто чувствуешь и все. Как настроение. Ты же не можешь сказать, почему оно есть или его нет. Я вот сейчас, может, спать хочу. А еще, может я расстроена и ни о чем другом думать не могу.
– То есть ты просто сосредоточиться не можешь?
– Нет, это разное, – раздраженно сказала Алиса. Затем она глубоко вдохнула, будто успокаивая саму себя, и отпила из бокала с зеленой жижей.
– Смотри, – сказала она пугающе спокойно, – у меня есть свой стиль. Я убила много времени, чтоб его найти. И он проявляется только в определенном настроении. Мне нравится и стиль, и настроение. Но они не всегда со мной, понимаешь? Я человек, имею право быть непостоянной, – оправдывалась она как будто сама перед собой. – Чтоб произведение было написано хорошо, в одном стиле, чтоб не казалось, что разные его части писали разные люди и, чтоб оно нравилось мне самой, нужно писать его только в определенном состоянии. А это состояние не предусматривает раздражения и злости.
– Так ты злишься? – Я так и знал. Все еще про этот ноутбук думает. Самое главное, я-то тут при чем?
– Нет. Я устала, – сказала она и снова глубоко вздохнула. – Творчество такая сложная штука...
Пока она говорила, поглощенная своими мыслями, из подсобки вернулась бармен. Она встретилась со мной своими удивленными глазами, кивнула в сторону моего любимого столика у окна, на котором стояла кружка недопитого кофе, а потом тактично перебила Алисин монолог:
– Извините, вас пересадить сюда?
Алиса удивленно нахмурила брови. Она не понимала, что происходит и почему бармен со мной разговаривает.
– Да я сам перенесу, не утруждайтесь, спасибо, – ответил я бармену, после чего поспешил объясниться перед Алисой: – Я, когда пришел, сел туда, – моя голова совершила кивок в сторону окна. – И мне туда принесли заказ. Раз уж мы разговорились, я сюда пересяду?
Она пожала плечами.
– Ну, пересядь.
Я быстро встал, схватил кружку с кофе, которая была уже даже не теплая, и переставил на барную стойку рядом с Алисой.
– Как там, кстати, твой ноутбук? Не узнавала? – спросил я, усевшись.
– Сегодня как раз ходила в мастерскую. Говорят, можно будет забрать только в воскресенье.
– Это хорошо... – выдохнул я.
– Что хорошего?
– Успеешь на свой конкурс.
– Было бы мне еще, что на этот конкурс подавать... – пробормотала она, отведя глаза, а лицо ее опять сделалось грустным и напряженным. – Ничего у меня не складывается. Одно расстройство!
– Так ты поэтому такая злая?
– Я не злая! – на удивление громко выдала она.
В воздухе повисла пауза. Официантка выглянула из-за угла, а бармен обернулась на нас с Алисой.
– Ладно, может и злая... – пробормотала она опять себе под нос. – Слушай, ты лучше меня не отвлекай. А то у меня и так все сроки горят пока я тут сижу и с тобой болтаю попусту.
– Сколько я тебя здесь видел, ты целыми днями тут сидишь. Пишешь и пишешь... – возразил я.
Мне вовсе не хотелось заканчивать нашу, не успевшую начаться, беседу. Алиса опять меня отталкивала, и нужно было что-то делать. Как-то вернуть ее расположение. Мне хотелось, чтоб она снова говорила со мной с теми же горящими глазами, что и вчера.
– Разве не нужно иногда отвлекаться?
– Некогда мне отвлекаться.
– А ты попробуй. Переключись всего на часок. Смотри, сейчас девять, так?
Она подняла глаза на глиняные часы над баром.
– Так.
– Кофейня работает до десяти, – продолжил я. – У тебя есть час, чтоб поговорить со мной.
– Или час, чтоб написать хоть что-то нормальное, – перебила она.
– Разве у тебя никогда не бывало такого, что сидишь, пыхтишь над чем-то и не можешь решить, а потом идешь, например, мыть посуду, и ответ приходит в голову сам собой?
Алиса, нахмурив брови, смотрела прямо на меня и внимательно слушала. «Она меня слушает, – подумал я. – Это уже очень хорошо! Нужно продолжать».
– Это же известная всем истина, что, если что-то долго не получается, нужно отвлечься. У нас есть час. Попробуй всего разок, – говорил я и, сам того не замечая, подавался корпусом вперед к Алисе. – От этого часа ты много не потеряешь. Зато представь, если сработает. Возьмешь завтра и напишешь весь свой рассказ одним махом.
Она еще раз посмотрела на часы, затем отодвинула телефон, повернулась ко мне вполоборота и сказала:
– Ладно, твоя взяла. Но только сегодня. А если не сработает, будешь мне должен.
– Если не сработает, – выдал я на энтузиазме и своей появившейся из неоткуда уверенности, – я тебя до самого конкурса буду угощать кофе или чаем, или, что ты там пьешь...
– По рукам, – улыбнулась она и протянула мне ладонь.
Мы пожали руки, после чего Алиса добавила:
– И да... Я не пью чай.
– Не пьешь чай? Почему?
– Просто не нравится и все. Не знаю, почему. Я еще ни разу в своей жизни вкусных чаев не встречала, сколько ни пробовала. Даже знаменитый английский чай не впечатлил. И после него я перестала их пробовать вообще.
– Интересно, – ответил я, сделав глоток кофе. – Неужели эта зеленая жижа вкуснее, чем чай?
Она обернулась на свой стакан со смузи.
– На самом деле, не вкуснее. Я первый раз тут заказала. Решила попробовать. Но больше брать не буду.
– Значит, английский чай... – продолжил я, чтоб разговор не зашел в тупик. – Где ты достала настоящий традиционный английский чай?
– В Англии, где же еще, – усмехнулась она.
– Ты была в Англии?
Она кивнула и сделала глоток своей зеленой жижи.
– Нет, ну, вообще пить невозможно! Извините, – обратилась она к бармену, – а можно мне стакан воды?
Когда ей налили воду, сделав еще несколько глотков, она продолжила:
– Да, была в Англии. Ездила со школьным лагерем в прошлом году. Родители подарили путевку на день рождения... Хотя, если честно, лучше б не ездила. Надо было тем летом готовиться к экзаменам, тогда может и поступила бы, куда хотела...
– Выходит, ты сейчас нигде не учишься?
– Ага. Не прошла вступительные при вузе. Теперь вот год пропускать придется. Все из-за этого лагеря...
– Да что ты! Я вот за границей ни разу не был. Если бы мне дали такой выбор, я бы точно поехал, – перебил ее я.
– Я много раз уже была в Европе. Но в Англии забавно.
– Из богатой семьи, значит?
– Ну, – она смутилась, – небедной, скажем.
– Значит, ты там в общежитиях жила?
– Ага.
– Наверно, в Англии они получше, чем тут...
– Наверно... Сейчас мы этого не узнаем.
– И то верно. А что вы там делали все лето? Да еще и со школой...
– Это программа расширения горизонтов. Наша восемьдесят восьмая является школой международного содружества. И каждый год наши ездят в Англию на летнюю учебу. Мы там занимались в основном английским, ну, и литературой тоже немного. На экскурсии еще всякие ходили. В общем, мне понравилось. Но только надо было больше литературу изучать. У нас там всего урока три-четыре было. Зато английский мне этот теперь совсем не нужен...
Она глубоко вздохнула и бросила взгляд на телефон.
– Что ты так переживаешь?.. – сказал я, сделав глоток латте. – Получится у тебя все с поступлением. Бывает, что просто не повезло. В следующем году повезет значит. А английский – это такой инструмент хороший. Я бы такую поездку ни за что не пропустил.
– Да не надо меня успокаивать! Я сама прекрасно знаю, что поступлю. И знаю, что английский – полезная вещь. Я понимаю, что такие поездки вообще большая привилегия. Я ж не глупая. Просто хочется поныть.
Я замер, а потом скривил рот в улыбке и утвердительно покачал головой. Она была права. И чего это я?..
– Мне объяснять не надо. Ты спросил – я и рассказала. Я не просила у тебя совета.
– Ладно. Я понял, – ответил я, продолжая по-дурацки неестественно улыбаться.
Больше я Алису не перебивал и ничего ей не советовал. Просто слушал, как она сказала. И считал свое молчание неотъемлемым условием нашей с ней сделки.
Она рассказывала про свои поездки, про то, как решала вступительные экзамены. В общем, все, что у нее наболело, вывалилось на меня буквенно-словесной лавиной. Но по итогу вечера я остался очень доволен. И видел, что Алиса тоже повеселела. Мне было очень приятно снова ее слушать, узнавать о ней какие-то факты, погружаться в ее жизнь. Я как будто читал какой-то новый модный роман. И меня поражало, что тут, совсем рядом, в этом же городе и в этом же районе живет девочка, чья жизнь, по сравнению с моей, чудовищно насыщена разного рода происшествиями.
Час пролетел незаметно. И официантке пришлось нас из кафе выпроваживать очень настойчиво. Я в этот раз тоже проводил ее до дома, а по пути она все продолжала и продолжала увлеченно говорить.
Уснул я снова крепко и быстро. Все же вымотался сегодня. Но когда шел домой, у меня сияла на лице улыбка.