3
Так, одна рука готова, осталась левая.
Болгарка зашумела. Двадцать минут. Готово.
Вооот. Так-то лучше.
Я схватил за черные длинные волосы девочку лет четырнадцати и напрягая бицепс правой руки понёс её к стене напротив кухонного стола. Там я взобрался на пару ступеней стремянки, поднёс её волосы к потолку, – пока тело безжизненно качалось и ударялось то о стену, то о лестницу, – а левой рукой достал из кармана штанов суперклей, и начал обильно смазывать волосы, прижав локоны к деревянной балке. Пять минут. Готово. Спрыгнув с стремянки, я взглянул на работу.
Ну пойдёт.
Завтра она проснётся и скажет – спасибо.
Девушка болталась на собственных волосах будучи голой, она была кажется... эм... китаянкой? Или японкой? Короче, узкоглазой – все они на одно лицо. Но лицо было красивое: идеальной формы нос, губы, и огромные карие глаз (такими они стали после того, как я удалил ей веки). Бог несправедлив! Зачем он скрывает красоту узкоглазых за нелепым занавесом век? Почему остальные народы могут показать красоту своих глаз, а они нет? Если Бог несправедлив, то найти справедливость – моя цель. Для этой девочки я сделал все возможное. Ещё немного постояв, я развернулся и пошёл к выходу, закрыв дверь – свет погас. Девушка ещё слегка колыхалась, абсолютно без ног и без рук, чем-то походя на манекен.