Дремлющий демон Рида

Кэтлин Джонс выглядит весьма обычно, я бы не обратил на нее внимание, встретив на улице. Короткие светлые волосы, почти достающие до плеч, весьма откровенное платье в мелкий красный узор, напоминающий цветы, и пышная выпирающая грудь без бюстгальтера. Любите свободу? Будто беременная проститутка, а не замужняя особа.

— Миссис Джонс? — привлекаю внимание женщины, последние тридцать секунд она делала все что угодно, только не заглядывала мне в глаза. Она смотрела на свои розовые ногти, на экран телефона, мельком обратила внимание на тонированное стекло за моей спиной.

— Д-да?

Ее зрачки не могут сфокусироваться на мне, я точно вызываю в ней какое-то чувство тревоги. Будто ей страшно, пока не могу решить окончательно. Возможно, это другое? Ужас? Неловкость? Или?...

— Меня зовут профессор Рид, у меня будет к Вам пара вопросов, — женщина лишь кивает, а я удобнее устраиваюсь на стуле. — Как Вы думаете, почему похитили именно Вас? Вы не подходите под описание его обычных жертв. Скажем, Вы не его типаж, — немного склоняю голову вбок и изучаю объект перед собой.

Конечно, она не знает и не ответит на мой вопрос. Но мне нужно видеть ее реакцию, заставить задуматься о мотивах, я уверен, что она сама подскажет мне их, главное — это наводящие вопросы.

— Простите, я не понимаю.

Немного трясущимися руками, женщина берет пластиковый стаканчик со стола и делает небольшой глоток воды. Влага остается на уголках губ, и она собирает ее языком. Весьма противное зрелище.

— Зодак — так его называют в СМИ — мужчина, который похитил Вас, интересуется парами, которые нарушили клятву супружеской верности.

Кэтлин непонимающе хлопает ресницами. Что Вам не ясно в моем предложении? Возможно, слово «верность»?

Неужели есть люди, которые не знают, кого убивают в соседнем дворе? Зодак слишком популярен, его фоторобот мелькает на экранах всех телевизоров, на доске объявлений с пометкой «разыскивается». Даже ребенок знает, кто это. Ну, значит придется спросить по-другому.

— У Вас есть любовник, Кэтлин?

Кладу руки на стол и немного наклоняясь вперед, улавливая все изменения в лице женщины. Уголок левого глаза дернулся, подбородок немного задрожал, зрачки расширились.

Весьма любопытно.

Губы немного приоткрываются, и женщина отводит взгляд от меня.

О, милая, ты не в моем вкусе.

Вы можете считать меня излишне высокомерным, но я вижу это в людях. Как им нравятся ухоженность, тонкий аромат парфюма. Выглаженные рубашки и аккуратная щетина на моем лице. Люди же всегда встречают по внешнему виду. Женщине нужно целых двадцать секунд, чтобы понять, достоин ли «экземпляр» ее внимания.

Стоило мне войти в допросную, как Кэтлин сразу обратила внимание на мою обувь. Идеальное поддержание статистики. Знаете, на что обращают внимание женщины во вторую очередь? Думаете, руки? Нет. Волосы. Они должны быть опрятны, чисты и без перхоти. А вот с третьим пунктом Вы были правы. Руки. Сильные крепкие ладони. Или может вам по душе длинные музыкальные пальцы? Представляете, что они смогут проделывать с вашим телом?

Я точно понравился Кэтлин, хоть она и пытается это скрыть, весьма неумело. Все по списку. Обувь, мимолетно к прическе, задержала взгляд на руках и в панике отвернулась. Уже думаешь, как я в постели? Большой ли у меня член? Что могут делать мои пальцы? Все ее тело выдает легкое возбуждение. Расширенные зрачки, учащенное дыхание, закусанная нижняя губа. О, милая, по тебе бы писать учебники, все так банально. И это после всех твоих вчерашних приключений.

— Конечно нет, я же беременна, — немного возмущенно произносит она и складывает руки под грудью, еще больше приподнимая ее. На ее щеках появляется легкий румянец, а на лбу около волосяного покрова мелкие капли пота.

О, милая, это не аргумент. Я бы даже сказал наоборот. Но грудь, нужно отметить, весьма аппетитна, учитывая, что она не приподнимается ничем кроме учащенного дыхания.

— Во время беременности тело женщины меняется не только внешне, — говорю намеренно приглушенно и склоняюсь немного перед столом, наслаждаясь реакцией, — но и внутренне, миссис Джонс. Усиливается приток крови к тазу, сужается влагалище, увеличивается клитор.

А женщина краснеет. Щеки становятся пунцовыми. Ты и без меня это знала, зачем такая реакция?

— Вы заметили, что оргазм стал ярче? Продолжительней?

— Какое это отношение имеет к делу? — ее голос становится выше и ей приходится немного покашлять, чтобы прочистить горло.

— Совершенно никакое.

Мне просто понравилась твоя реакция.

На телефон женщины приходит сообщение, она его быстро читает и, кажется, выдыхает.

— Я устала, думаю, мне уже пора, — говорит она, а сама не поднимается со стула. Чего Вы хотите милая? Чтобы я дал Вам руку и помог подняться? Ваши ноги немного онемели, а в голове легкий гул? Кэтлин уже несколько раз поправила вырез платья, но так и не решается посмотреть на меня.

Страх, неловкость. Неконтролируемое возбуждение. Жаль, вы беременны.

Почему люди стесняются говорить о том, чем занимаются, не озвучивают своих желаний или страхов? Зачем краснеть и делать вид, что я первый раз в жизни сказал в слух слово «клитор» в ее присутствии, и прятать возбужденный взгляд. Судя по животу, миссис Джонс предавалась всем плотским грехам, и сладострастие ей не чуждо. Я готов поспорить, что, если проверить Кэтлин под ультрафиолетом, картина будет весьма занятная. Но я не вправе ее задерживать, она осталась в участке по собственной воле, ссылаясь, что ей страшно находиться дома даже под охраной.

— Конечно, я Вас провожу.

Встаю с неудобного стула и уже собираюсь открыть дверь и отвести женщину к дежурному, чтобы она оставила свою подпись на необходимых документах, что готова покинуть участок под присмотром пары патрульных.

— П-профессор, — немного заикаясь, женщина привлекает мое внимание. Ну, наконец-то.

— Да?

Разворачиваюсь, так и не открыв дверь. Теперь, когда она встала, можно рассмотреть живот. Месяц шестой, не меньше.

— Как думаете, он вернется за мной? — она поправляет волосы, убирая пряди за ухо, и внимательно смотрит на меня.

Меня будто переклинивает. Вот какая мысль была в голове перед тем, как меня отвлекла мисс Петерсон сегодня утром. Все гениальное — просто. Все ответы очевидны, и они на самой поверхности.

— Кэтлин, между нами. Ваш муж — не отец ребенка?

Это было бы идеально. Это объяснило причину похищения, не сломало бы логическую цепь в выстраивании психологического портрета. Измена стала бы настоящим подарком для меня сейчас. Мы молчим уже пару секунд, женщина, кажется, смутилась от моего вопроса еще сильнее, но не удивилась. Давай, милая, порадуй меня своим сладострастием. Скажи мне правду.

— Нет, — тихо выдыхает женщина и прикрывает глаза.

Этот момент несравним ни с чем. Я будто получил не один оргазм сразу. Чувство превосходства. Это опьяняет похлеще виски. Я даже улавливаю возбуждение в своем теле, чувствую, как кровь медленно скапливается внизу живота, не спеша, согревая.

— Как давно Вы установили отцовство? — как долго Зодак следил за вами? Как он мог узнать? Одно верное предположение рождает не один вопрос, на которые мне только предстоит найти ответы.

— Почти сразу, на восьмой неделе, — женщина делает шаг ко мне, и мне приходится проявить усилие, чтобы не отступить от брезгливости. Она аккуратно берет мою руку в свою. Ее пальцы немного влажные и прохладные, а мне хочется вырвать ладонь и вымыть руки с мылом, но я пересиливаю себя. Стараюсь. — Прошу, мой муж не должен узнать, — в ее глазах читается мольба вперемешку с возбуждением. Вот она, обратная сторона привязанностей и отношений. Измены, ложь, предательство.

— Не переживайте, миссис Джонс. Это будет наш маленький секрет, — вырываю руку и протираю ее о брюки, стирая влажную прохладу, будто я прикоснулся к рептилии. Пышные формы больше не кажутся мне привлекательным, с такого расстояния я вижу растяжки на коже груди. Грудь Софии определенно лучше несмотря на то, что значительно меньше. Сам себя одергиваю от этих мыслей и открываю дверь, мечтая уже попрощаться с женщиной с влажными руками.

— В какой клинике Вы сдавали ДНК тест? — не уверен, что мне это поможет, но не будет лишним. Вдруг как-то получится связать место с Зодаком.

Она замирает, обдумывая мой вопрос. Немного закусывает губу, но уже без похотливых мыслей, а с задумчивостью.

— На центральной улице, напротив кофейни, не помню, как она называется.

Женщина вновь начинает краснеть. А пальцы перебирают подол короткого платья. Будто она хочет что-то добавить, какую-то деталь. Что-то важное.

— Я оставила...

Ну же, милая, говори.

На пороге неожиданно появляется мужчина, определенно взволнованный. Он, не представляясь, обнимает пышногрудую Кэтлин. Очевидно, муж. Ее руки все так же свисают вдоль тела. Но мужчине, кажется, все равно, что она даже не пытается изобразить облегчение и ответить на объятия.

— Мы приехали, как только смогли, — шепчет незнакомец и гладит короткие волосы миссис Джонс.

Излишнее проявление человеческой привязанности.

— Мистер Джонс? — думаю, нужно уточнить, рогоносец ли это собственной персоной и с кем они приехали.

Только после моего вопроса он отпускает женщину, переставая сжимать ее в односторонних объятиях.

— Просто Марк.

И он протягивает мне руку для рукопожатия. Я понимаю, что это традиция. Но сколько уже можно.

— Профессор Рид.

Сжимаю его руку. Рукопожатие супруга слабое и быстрое, пальцы мужчины почти не сжимают мою ладонь. Раз Вы соблюдаете традиции при знакомстве, могли бы и научиться делать это подобающе.

— Я думал, Вы детектив, — просто Марк запускает ладонь в волосы, скрывая некое смятение.

Я совсем не похож на детектива.

— Все иногда ошибаются, Марк. Я провожу Вас.

Кэтрин округляет глаза и замирает в дверях. О, милая, я не имел в виду тебя. Я бы тоже гулял от такого супруга. Он слишком мягок, в нем не чувствуется стержня. Готов поспорить, что последний секс у вас был до беременности. И то под одеялом с выключенным освещением.

— Дорогая, я вылетел первым самолетом...

Он что-то рассказывает, а женщина лишь кивает, стараясь лишний раз не прикасаться к супругу. Не помню, говорил ли вам, что презираю брак?

Эта ложь, которая как снежный ком накапливается в отношениях. Пятьдесят один процент пар разводятся, остальные сорок девять просто живут на стороне. Кончают на стороне и, как выяснилось, беременеют тоже. Я не утверждаю, что есть исключения из статистики. Я уверен, каждый считает себя этим исключением.

Меня не покидает чувство, что я что-то не услышал, что-то важное. Хоть я и узнал достаточно, но я все еще не знаю, как Зодак узнал об отцовстве, как выслеживал жертв и главное, почему его никто не замечает? Кем нужно стать, чтобы не привлекать внимание? В подсознании уже крутится мысль, но не успеваю ее сформировать до конца.

— О, привет, Вы тот Эйнштейн?

Что?

Оборачиваюсь на голос за моей спиной. Девушка-патрульная, молодая, не старше тридцати. Фуражка ей точно не идет. Немного непропорционально длинное лицо и близко посаженные глаза.

— Профессор Рид.

Представляюсь, но не протягиваю руку.

— Мы Вас называем Эйнштейном, — пытается пошутить девушка и смеется своей же шутке. — Я Дебора МорганДекстеру и его сестре, — и опять рука для рукопожатия. С чего вы решили, Дебора, что я хочу касаться вашей кожи? Что Вы делали этой рукой? Протирали нос? Держали сахарный пончик? Мыли ли Вы руки после уборной?

— IQ Альберта Эйнштейна был сто шестьдесят. Если бы тест Айзенка мог выдавать более высокие результаты, я бы обогнал физика, которым Вы любезно меня называете.

Обожаю этот взгляд — непонимание и пустота. Девушка опускает руку, больше не ожидая моего рукопожатия.

— Ладно, — единственное, что может произнести она. Но меня устраивает ее ответ.

— Был рад знакомству, — вру я девушке, — до встречи, — надеюсь, она не состоится.

Она лишь моргает, кажется, не понимая меня.

— Ага. И я, — бросает она мне вслед, но я не оборачиваюсь. Пора возвращаться домой, нужно проверить полученную информацию.

***

Дверной замок щелкает, впуская меня в апартаменты. В квартире стоит полная тишина, что не может не радовать, значит, мисс Петерсон покинула мое жилище. Отличный подарок для меня. Слишком ее присутствие выводило из себя. Разуваюсь, оставляя обувь на специальном коврике, и поднимаюсь на второй этаж, намереваясь смыть с себя весь сегодняшний день. Хоть руку я тщательно вымыл, но мне кажется, этого недостаточно. Белая рубашка отправляется в корзину для белого, брюки — в соседнюю. Проходя по спальне, я заметил, что кровать идеально заправлена. Надеюсь, мисс Петерсон не спала в ней после того, как я сменил белье. Не хочется находить ее волосы на простыне.

Весь день прошел кувырком, я запинался при чтении лекций, что было мне несвойственно, терялся в повествовании. Не включил поворотник, перестраиваясь в соседнюю полосу, тем самым чуть не задел мимо проезжающий автомобиль. Возможно, мне нужен полноценный сон, и организм устал от режима, когда я сплю по три-четыре часа в сутки. Но последние дни, они были слишком насыщенны: сразу двое серийных убийц — это большая редкость, они могут не появляться месяцами. Захожу в душевую, включаю воду и понимаю, что температура настроена по-другому.

Мисс Петерсон и сюда добралась. Куда Вы еще планируете проникнуть в моей жизни?

Настраиваю нужную мне температуру, прикрываю глаза и прокручиваю в голове последние сутки, наслаждаясь горячим душем. Прощание с Розой — я так и не знаю, как прошла ее встреча с супругом. Щенячьи глаза Дейзи, приглашение на благотворительный вечер и срыв мисс Петерсон. В голове непроизвольно появляются воспоминания прошлой ночи, как мне пришлось ее купать, смывая кровь, вспоминаю, как водил мочалкой по ее плечам и груди, как мыл ее длинные волосы. Сам не знаю, как, но понимаю, что эти воспоминания возбуждают. Вчера я смотрел на мисс Петерсон другими глазами, без похоти и явного возбуждения. Сейчас, когда мозг возвращает воспоминания, я чувствую, как внизу живота скапливается жар, а член увеличивается и наливается кровью, начиная доставлять дискомфорт.

Что за... не заниматься же мне самоудовлетворением в душе.

Делаю воду прохладнее — не помогает. Упираюсь левой рукой в кафель и еще уменьшаю температуру, пытаюсь привести себя в спокойное состояние. Неприемлемо возбуждаться от воспоминаний о практикантке. Но в голове непроизвольно появляются картинки упругой груди, плоского живота, торчащих от прохлады сосков, даже воспоминания о ее волосах на лобке не усмиряют мою похоть, наоборот. Я не сторонник самоудовлетворения, абсолютно, предпочитаю, чтобы женщины доставляли мне удовольствие. Но сейчас возбуждение вышло из-под контроля и доставляет физические неудобства. Ощущаю, как напряжены все мышцы, но ничего не могу поделать. Увеличивается слюноотделение, а по коже начинают появляться мурашки, но не от холодной воды. Все тело горит. Обычно, в такие моменты на коленях стоит женщина и расстегивает мою ширинку, похотливо облизывая губы. Но сейчас не выдерживаю и сжимаю эрегированный член. Давно я не занимался этим увлекательным занятием. Как только пальцы сжимают головку и медленно опускают кожу вниз, натягивая ее до предела, я, кажется, первый раз выдыхаю от секундного удовольствия. Меняю угол члена относительно тела, и в воспоминаниях опять мисс Петерсон. С ее бесполезными заигрываниями, короткой юбкой, которая утром открывала доступ к белью и шрамам.

Да...

Больше не могу держаться за стену левой рукой, сжимаю ей мошонку, немного оттягивая, а правая рука продолжает двигаться верх-вниз, но думаю, нужно немного изменить траекторию. Слегка прокручиваю руку, совершая нужные движения по всему стволу.

Интересно, как у мисс Петерсон с минетом. Насколько тугой и горячий ее ротик, насколько она сможет высунуть язык вперед, чтобы я провел по нему головкой.

Дьявол.

Кончаю, словно на секунду я оказываюсь в невесомости, легкость во всем теле, ушло все напряжение. Будто я давно не мог чихнуть и это случилось.

Чертова практикантка.

Египетские фараоны совершали церемониальную мастурбацию в Нил, а я — на кафель душевой. Совершенно неприемлемо так себя вести, и придется принять повторный душ.

Не знаю, сколько времени провел в душе, я стал прогонять в голове Зодака, стараясь максимально не думать о мисс Петерсон, чтобы случайно не испытать повторное возбуждение. Даже не думаю о том, что ее появление в университете уже кажется не простым совпадением. А информация, которой она владеет про меня, слишком конфиденциальной. Я думаю о деле. Стараюсь.

Понимаю, что так спешил принять душ, что не взял сменные вещи из комнаты. Опять эта рассеянность, которая преследует меня с самого утра. Да что на меня нашло?

Завязываю полотенце на бедрах и, не вытираясь, иду за вещами, которые сложены аккуратными стопками в комоде. Домашние серые брюки и белая футболка сейчас меня устроят.

— Оу.

Звук, который меня встречает, как только я открываю дверь.

Не ушла.