my property [зависимы.]

ЗАТКНИТЕСЬ! – зарычал Техен на весь зал, словно лев, будто это не он был причиной моих слёз.

Он бережно повёл меня к выходу, но в его движениях чувствовалась осторожность – словно боялся, что я взорвусь. Он не знал, что со мной, не понимал, что делать, чтобы всё исправить. Я просто молча шла за ним. Слова застряли в горле, потому что сказать уже было нечего. Внутри всё кипело: грудь сдавливало, сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот пробьёт рёбра. Я едва дышала от злости, а пальцы дрожали от напряжения.

Сейчас я сидела на переднем сиденье его машины. В салоне пахло кожей, немного сигаретами и чем-то горьковатым – как он сам. Он смочил белоснежную вату раствором, и резкий запах спирта резанул нос. Обжигающее прикосновение к ране заставило меня вздрогнуть, но я стиснула зубы. Он аккуратно обработал порез и замотал руку бинтом, завязывая на запястье тугой узел. Откинувшись на сиденье, он заговорил. Его голос был хриплым – то ли от страха, то ли от шока, а, возможно, он всегда был таким.

— А теперь рассказывай, что случилось?

Я стиснула зубы, рыча, и попыталась ударить его по груди, но он легко перехватил мои руки.

— Без рук!

— Ты тварь...

— Да расскажи уже нормально!

— Кто, блять, такая Сухен, чтобы писать ТАКОЕ?! Мы с тобой даже не поженились, а ты мне уже изменил!

Я кричала, как капризный ребёнок, но вдруг замерла, когда увидела его глаза. Они пылали. Ледяная ярость встретилась с моим огнём. Он резко ударил по рулю, и от этого удара у меня внутри что-то сжалось.

— Сука... шлюха ёбаная...

— Может, уже ответишь?!

— Что там было написано?

Его взгляд прожигал меня насквозь. От этой ярости стало не по себе – по спине побежали мурашки. Я сглотнула, чуть убавив тон, но гордость не позволила сломаться.

— О... она написала, как жарко было вчера с тобой, и что ты сегодня так же безжалостно трахнешь меня. Ещё... ещё она скинула свои интимки.

Его рука резко дёрнулась вверх, и я инстинктивно сжалась, как котёнок, замахав руками, защищаясь. Я уже приготовилась к удару – ждала боли, жгучего стыда, но вместо этого почувствовала тепло. Его руки. Его объятия.

Этот жест сбил меня с толку. Он просто обнял меня – крепко, по-настоящему. Как будто это могло хоть что-то исправить.

И, чёрт возьми, могло.

Я не выдержала. Горло сдавило, дыхание перехватило, и по щекам снова потекли слёзы. Будто так и должно было быть.

---

Родные предают. Близкие уходят. И в конце концов остаёшься только ты – один на один с самим собой.

Какова же была моя реакция, когда родная мать не пришла и не обняла меня, а, грубо говоря, продала? Чувство разочарования в человеке... И знаете, что больнее всего? Как бы я ни злилась, просто обними меня – и я вновь в твоём распоряжении.

Как же это глупо, правда?

Странно, но я предпочту сломаться и не чувствовать ничего, чем выживать, когда у меня есть чувства. Без чувств было куда лучше, не так ли? Нет этих лживых обещаний, нет этого тупого доверия, которое абсолютно ничего не стоит.

Тогда в чём смысл жизни, если сладкая ложь приятнее горькой правды?

Вопросу нужен ответ. Двери – ключ. А человеку – человек.

Может, в этом и есть смысл жизни?

Любовь.