Глава 5. Падение в яму
Амалия стояла у края дыры в полу бара, её дыхание было тяжёлым, а пальцы сжимали фонарик так, что костяшки побелели. Том сидел за стойкой, лениво протирая стакан, его тёмные глаза следили за ней, но он молчал. Она бросила на него взгляд - полный ярости и презрения - и перекинула верёвку через плечо.
- Последний шанс, мудак, - проговорила она, срывающимся от нервов голосом.
- Идёшь со мной или нет?
Он хмыкнул, отхлебнул из бутылки и отвернулся.
- Дерзай, - бросил он.
Она сплюнула на пол, закрепила верёвку за стойку и начала спускаться. Доски скрипели под её весом. Фонарик выхватывал куски земли и дерева, но свет тонул в черноте, не доходя до дна. Её кроссовки коснулись грунта, и она почувствовала холод.
Туннели тянулись во все стороны, узкие, с низкими потолками, где ей приходилось пригибаться. Стены были покрыты чёрной слизью, которая шевелилась под пальцами, когда она случайно касалась её. В воздухе висел запах - гниющая рыба, мокрая земля и кровь.
Она пошла вперёд, освещая путь, и вскоре наткнулась на кости - мелкие, человеческие, разбросанные по полу, как мусор. Её желудок сжался, но она стиснула зубы и двинулась дальше.
Через несколько шагов луч фонарика упал на что-то тёмное - рваный блокнот, засунутый в щель между камнями. Она вытащила его, открыла и замерла. Почерк Лукаса. Страницы были исписаны торопливыми строчками:
"Гнилой Якорь - не просто бар. Тут что-то живёт. Тени. Они забирают людей. Том знает. Он ключ".
Последняя запись обрывалась: "Я спускаюсь. Если не вернусь, Амалия, не ищи меня".
Её пальцы задрожали, но она сунула дневник в карман. Шёпот начался тихо - её имя, произнесённое десятками голосов. "Амалия... Амалия..." Она обернулась, но луч фонарика выхватил только пустоту. Потом шаги - тяжёлые, медленные, приближающиеся. Она отступила, и из темноты выступила тень - высокая, сгорбленная, с длинными руками, заканчивающимися когтями. Её глаза - пустые, белые - смотрели прямо на неё. Амалия выхватила нож, но тень шагнула ближе, и шёпот стал криком: "Ты наша!"
Она ударила, но нож прошёл сквозь тень, как сквозь дым. Тварь рванулась к ней, и Амалия побежала, спотыкаясь о кости. Туннель сужался, стены давили, а шёпот превратился в хохот - низкий, утробный. Она поскользнулась, упала, и нож вылетел из руки, звякнув о камень. Тень нависла над ней, её когти потянулись к лицу, но вдруг остановились. Голоса замолчали, и тварь отступила, растворившись в темноте.
Амалия вскочила, схватила фонарик и рванула обратно, но туннель изменился - стены сдвинулись, проходы исчезли, и она оказалась в тупике. Луч света упал на что-то впереди - яму, глубокую, бездонную, из которой поднимался дым, чёрный и густой, с запахом гниющих водорослей. Она замерла, чувствуя, как пол под ногами дрожит. Из ямы донёсся звук - не шёпот, а стон, долгий и мучительный, как крик умирающего. А потом она увидела их.
Тени поднимались из дыма - десятки, сотни фигур, смутных, но реальных. Их руки тянулись к ней, длинные, костлявые, с пальцами, что извивались, как черви. Их лица - если это можно было назвать лицами - были пустыми, с провалами вместо глаз и ртов, из которых вырывался тот же хохот. Она отступила, но за спиной раздался треск - стена туннеля раскололась, и из щели полезли щупальца, тонкие, чёрные, с присосками, что шипели, касаясь воздуха.
- Лукас! - крикнула она, её голос сорвался в панике. - Где ты?!
Ответом был новый звук - голос, знакомый, но искажённый, как будто его тянули через толщу воды. "Амалия... беги..." Это был Лукас, но не тот, кого она знала. Его голос дрожал, ломался, и в нём было что-то мёртвое. Она обернулась к яме, и там, в дыму, мелькнул силуэт - высокий, худой, с медовыми волосами, как у неё. Лукас.
Но его глаза были белыми, пустыми, а рот растянулся в улыбке, слишком широкой для человеческого лица.
- Нет... - выдохнула она, её ноги подкосились. - Это не ты...
Тень Лукаса шагнула к ней, и дым вокруг него закружился, как водоворот. Щупальца рванулись сзади, обвив её лодыжку, и она упала, ударившись лицом о землю. Фонарик покатился в сторону, луч света заплясал по стенам, выхватывая новые тени - они ползли, шли, тянулись к ней со всех сторон. Хохот стал оглушительным, и в нём она услышала своё имя, повторяемое снова и снова.
Она вцепилась в верёвку, что всё ещё свисала сверху, и начала карабкаться, её руки скользили по крови и грязи. Щупальца тянули её вниз, их холод обжигал кожу, а голос Лукаса шептал: "Останься... останься с нами..." Она закричала, рванулась вверх, и верёвка натянулась, скрипя о край дыры. Тени внизу взвыли, их когти царапали воздух в сантиметрах от её ног, но она выбралась, рухнув на пол бара, задыхаясь и дрожа.
Том стоял у стойки, его лицо было непроницаемым. Он смотрел на неё, но не двинулся с места, только сжимал стакан в руке.
- Нашла что-то? - спросил он, его голос был холодным, почти насмешливым.
Она швырнула дневник ему в грудь, её пальцы дрожали от ярости и ужаса.
- Лукас писал про тебя, подонок, - прорычала она, вставая на ноги. Её джинсы были порваны, лодыжка кровоточила, а лицо покрывала грязь.
- Ты знаешь, что там внизу. Тени, яма, эта херня, что притворяется моим братом!
Том поймал дневник, но не открыл его. Он бросил его на стойку, рядом с разбитым стаканом, и ухмыльнулся
- Не суйся туда, - сказал он, понижая голос до глухого, опасного тона - Или сгинешь, как он. Выбор за тобой. Но я тебя предупредил.
Она шагнула к нему.
- Я найду Лукаса, даже если мне придётся тебя прикончить, чтобы узнать правду, - прошипела она.
Он сплюнул на пол, отвернулся и пошёл к подсобке, бросив через плечо:
- Докажи, что сможешь, куколка.