Лампочка | Кирилл Егоров

Кристина Метельская.

— Я хочу в душ, так что мне нужна твоя помощь, — выдаю прежде, чем понимаю насколько двусмысленно это сейчас прозвучало.

— Спинку потереть?

Судя по широкой ухмылке на лице хоккеиста, понимаю, что только такой придурок как он, мог расценить нечто подобное, как приглашение.

— Выключи фантазию, извращенец, — закатываю глаза, и все-таки не отказываю себе в желании, запуская подушкой в его лицо. От которой тот, к слову, успешно уворачивается. — Я имела в виду, что ты просто покажешь мне, где у тебя ванная.

Утро субботы только началось, а я уже устала. Слишком-слишком-слишком. Всё. Начиная от похмелья, заканчивая шуточками Егорова.

Хуже ничего не придумаешь.

— Кир, я возьму твой шампунь?

— Бери, — доносится из-за двери. — Могу помочь нанести.

— Себе помоги!

Господи, ну вот почему он сначала ведет себя, как нормальный адекватный парень, а в следующую секунду корчит из себя идиота?! Это какой-то изощрённый способ игры на моих и без того расшатанных нервах?

Со злостью избавляюсь от несчастной футболки «Спарты», которая тут же отправляется в полет до стиральной машины, и включаю горячую воду. Хочется просто стоять под потоком капель, подставляя лицо. И совсем ничего не делать, и не думать. В идеале бы набрать ванную и провести там два дня. Но ощущение, что тогда Егоров точно попытается присоединиться.

Тёплая вода приятно снимает усталость и позволяет расслабиться — впервые за последние полчаса, потому что именно сейчас хотелось почувствовать чистоту каждой клеточкой тела.

Шампунь Кирилла ничем не пахнет, только если немного хвоей, но мне кажется, что и без него, за эту ночь аромат Егорова пропитал меня насквозь.

Я успеваю укутаться в пушистое махровое полотенце, когда дверь в ванную неожиданно распахивается, и на пороге появляется Егоров.

— Тебя стучаться не учили? — хмурюсь и оборачиваюсь.

Выражение лица парня странно меняется. Улыбка сползает, и почти стеклянный взгляд упирается мне куда-то за спину. Кажется, он даже дышать перестаёт, только сильнее стискивает пальцами, зажатую в руках футболку, что аж костяшки белеют. Зажмуриваюсь и мысленно даю себе затрещину: я совершенно забыла об этих проклятых ожогах от сигарет, которые тот наверняка заметил в зеркальном отражении.

— Насмотрелся? — недовольно бурчу.

Парень медленно подходит ко мне, и я чувствую его внимательный взгляд на неприкрытых участках моей кожи. И нет, в нем совсем не пахнет желанием, а меня разбирает уже привычное чувство раздражения — потому что в его взгляде я не вижу ничего, кроме жалости.

— Что с твоей спиной?

— Ничего, всё в порядке.

— Нихрена не в порядке, — переиначивает мои слова. Кажется, он начинает злиться. — Кто с тобой это сделал?

Позволяю себе обречённый вздох. Понятия не имею, что с ним и почему его это так волнует.

Сомневаюсь, что такого как Егоров будут заботить проблемы эскортницы.

Но, я позволяю ему вытянуть из меня хотя бы частичный ответ, лишь бы тот отвалил и перестал смотреть таким взглядом, словно перед ним потрепанный жизнью бездомный котенок.

— Женщина, которую я двадцать два года называю своей матерью. И давай закончим на этом, ты мне не платишь за откровения, — усмехаюсь, пытаясь перевести все шутку.

Хотя, по ощущениям, мне нихрена не до смеха, пока внутри привычными осколками, вгызается стекло. Чувствую внутри боль, которая растекается по грудной клетке, бьёт под дых и заставляет слёзы собираться потоком в уголках глаз.

Очередной тяжёлый вздох вырывается из моей груди. Всё же, те последние пять лет, что я прожила под одной крышей с матерью, не были из разряда моих любимых. Вообще, если задуматься, на всём моём теле было достаточно подобных отметин разных форм и размеров, которые отличались способом нанесения. Раньше я по этому поводу комплексовала, особенно, когда дело доходило до близости с парнем, но, после того, как занялась моделингом — научилась принимать свое тело таким какое оно есть, ведь уже ничего не исправить.

К сожалению, раны на теле всегда затягиваются быстро, а вот на душе могут остаться и навечно.

Когда тянусь за своими вещами, парень перехватывает мои руки и тянет меня на себя. Не успеваю подумать и разобраться в его непонятном поведении, как оказываюсь в крепких объятиях, совершенно дезориентированная в пространстве.

Господи, ну объясните уже ему кто-нибудь, что такое личное пространство...

Я открыла было рот, чтобы попросить отпустить меня, но так и не произнесла ничего вслух, потому что меня бесцеремонно заткнули. Причём самым быстрым способом — попросту смяв мои губы своими.

Кажется, у него это уже начало входить в привычку...

Это не было похоже на обычный поцелуй, Егоров буквально пытался выпить меня до дна, в то время как я — боролась с самой собой, потому что желание ответить на эту мучительную пытку было запредельно велико но я не могу, не должна отвечать, потому что...

Блин, а, почему я не должна отвечать?

Мысли растекаются густой патокой, и с каждой секундой под напором парня мои губы сами раскрываются ему навстречу, словно преданный пёс, соскучившийся по хозяину, который долгое время отсутствовал.

Его язык, скользнувший в мой рот, будто пытался стереть все то время, которое я сгорала от боли и обиды, сметая все неприятные воспоминания.

Сильные руки намертво прижимали к хозяину, не давая даже нормально дышать, не то что думать — пока кончиками пальцев Кирилл изучал каждый миллиметр кожи, до которого мог дотянуться, при этом не давая упасть.

Как при таком сбивающем с ног натиске можно было удерживать себя в руках и не терять головы?

Я должна была хотя бы попытаться.

На мои слабые отпихивания он не реагировал совершенно, и меня стало захлёстывать раздражение, потому что я оказалась в шаге от падения в собственных глазах.

Мозг, очищенный от тумана приливом адреналина, выдал единственное решение, которым я тут же воспользовалась, укусив парня за губу.

С яростным шипением он расцепил мёртвую хватку, с удивлением и растерянностью во взгляде, отходя на шаг. При этом его дыхание было таким же тяжёлым, как и моё. И я бы обязательно залилась румянцем смущения, если бы не отрезвляло сумасшедше колотящееся сердце, разгоняющее адреналин острыми иглами по венам.

Несколько мгновений, и буря в серых глазах напротив утихает. Парень несколько раз глубоко вдыхает, чтобы окончательно успокоиться, и прячет сжатые в кулаки руки в карманах домашних штанов.

— Прости, — слышу его хриплый голос, от которого всё тело покрывается мурашками, требуя повторить этот поцелуй, после которого кажется, будто до этого я ещё ни разу не целовалась по-настоящему.

Даже с Егоровым.

Просто киваю, потому что не уверена, что сейчас голос меня не подведёт, и прихватив свои вещи, вылетаю из ванной, потому что второе подобное вторжение в моё личное пространство я точно не перенесу без потерь.

Собственной гордости, например. Потому что сейчас рядом нет Москвиной, мы не «репетируем», и не делаем фальшивые фото... и у него нет абсолютно никакой логичной причины, чтобы целовать меня.

В моей голове куча вопросов, требующих ответов, но я молчу, как рыба. Кажется, если сейчас я что-то спрошу, все закончится очередной ссорой, а я и так чувствую себя выжатым лимоном, из которого вместе с соком выкачили все эмоции.

Кирилл тоже не горит желанием затевать разговор, поэтому — в тишине пьем кофе. В тишине одеваемся. В тишине спускаемся и садимся в его машину...

И я бы с радостью посмеялась с того, что мы ведем себя словно давно женатая пара, но почему-то это смех был бы с привкусом тлена во рту.

— Кир...

— Забудь, — перебивает, так и не дав договорить. — И еще раз извини, полез не в свое дело.

Я уже привыкла к тому, что он вечно без настроения, но сейчас было что-то из ряда вон. Егоров, который дважды извинился за одно утро... Это слишком, даже для меня.

— У тебя всё нормально?

Хочется спросить, не собирается ли он мне объяснять, что сделал вчера, но тогда придётся признаться, что я частично вспомнила предыдущую ночь.

На его лице расцветает какая-то злая, циничная усмешка — как обычно, в общем.

— С чего вдруг такой интерес? Я что-то пропустил? Ты вдруг решила, что за ночь мы стали друзьями?

— Решила, будто ты стал нормальным... Какая жалость, что ошиблась.

Облегченно выдыхаю, потому что, с одной стороны, с такой его версией я хотя бы знаю, как себя вести.

— Чего ты хочешь от меня? — вдруг слышу недовольный голос Кира — будто это я всё это время третировала его и ставила ультиматумы. — Чтобы я тебе в любви признался?

Не могу сказать, что я бы этого хотела — всё-таки, мы слишком далеки, чтобы стрелки наших моральных компасов так резко стали указывать на любовь. Но вчера, когда у меня появилась призрачная надежда на то, что у Егорова всё же есть сердце, я теоритически могла допустить мысль о том, что мы могли бы стать, по крайней мере, друзьями.

Хотя у него явно не дружба была на уме, когда он целовал меня.

Фыркаю, и мне удаётся сделать это настолько безразлично, что я сама почти верю в то, что мне всё равно — хотя больше всего мне хочется разинуть рот от удивления.

— Ты можешь презирать меня, сколько твоей душе угодно. Но если принял такой вариант отношений — будь добр, придерживайся его. А не так, что сначала ты меня спасаешь и всю ночь обнимаешь, как плюшевого мишку, а потом ведёшь себя, как распоследний упырь!

— Ты знала... — обвиняющим тоном выплёвывает.

— Ты разбудил меня, когда брал на руки, — безразлично пожимаю плечами — выходит так правдоподобно, что я готова себе аплодировать. — Нужно было быть чуточку нежнее, чем медведь гризли после зимней спячки.

— Надо было вообще оставить тебя в том клубе и не возиться! — злится.

— Так что ж не оставил?

Подначиваю его и отворачиваюсь к окну, а Егоров, у которого настроение меняется чаще, чем у девушки с ПМС, вообще может идти куда подальше.

В машинах я совершенно не разбираюсь. В плане, чисто визуально, я могу отличить «мерседес» от «бэнтли», но совершенно не понимаю, что сокрыто у неё под капотом. Наверное, именно поэтому, лучшее, что я могу сделать для человечества — это не сдавать на права. Потому что, когда снаружи раздаётся хлопок, а я едва не впечатываюсь лицом в лобовое стекло, единственное на что хватает моих скромных познаний в автомеханике — с умным видом пристроиться слева от сидящего на корточках Егорова, пока тот осматривает проколотое колесо.

— Теперь мы точно опоздали... — парень уверенно констатировал факт и пнул ногой причину нашего опоздания.

Ещё около часа мы потратили на то, чтобы в очередной раз поссориться, пока парень меняет колесо. По итогу, в универ мы приехали под самый конец первой пары, и не прощаясь разбежались по своим факультетам.

— У тебя свободно?

Москвина останавливается прямо предо мной, а я оглядываю полупустую аудиторию, не понимая, что двигает девушкой.

Жму плечами уже после того, как она падает рядом.

Занимаюсь своим блогом, потому что других занятий все-равно нет.

— У тебя стена поплыла, — Лиза лезет в мой телефон, когда работаю в редакторе. — И талия тоже.

— Талия из-за полосок на пиджаке. Зачем ты вообще села рядом со мной? Мешать?

— Просто пыталась дать совет.

— А я его просила? Лиз, совет на будущее — не лезь туда, куда не просят. Мне всё равно, а кого-то обидишь. И, кажется, твой парень не против сесть с кем-то другим, — киваю головой в сторону Валенцова.

— Вообще-то, я по делу, — фыркает девушка, поджимая губы. — Нам срочно нужен толковый флайер. Я слышала, ты профессионально занималась чир-ом, нет желания поучаствовать?

Палец зависает над редактором, пока в голове, в лучших киношных традициях, проносятся отрывки как будто бы из другой жизни. Сотни красочных чёрно-белых картинок, останавливаясь на последней... Крики толпы и вспышки софитов, рев сирены скорой помощи и оглушающая боль в голеностопе...

— Ты сама ответила — желания нет, — стряхиваю наваждение, благодушно улыбаясь. — Так что, без меня.

Девушка закатывает глаза, словно другого ответа от меня и не ожидала, и благополучно оставляет меня в покое, ретеруясь к своему благоверному.

Иногда, я задавалась вопросом, зачем все это Кириллу? Вернуть Лизу? — не думаю. Как бы смешно это не прозвучало, но они словно из разных вселенных. Я прекрасно научилсь разбирать в людях фальш, и Москвина — фальшива на сто процентов.

К счастью, за оставшиеся две пары со мной не случилось ни одного форс-мажора. Признаться, в какой-то степени даже стало как-то обидно — в особенности, когда ты ожидаешь грядущий трындец и вечно сидишь наготове. Когда нервы оголены до предела и ты чувствуешь, что в любую секунду эта бомба готова детонировать.

И каковы будут последствия этого взрыва — никому неизвестно.

— Крис, есть ручка?

Крепчук тормозит возле кофейного аппарата, который я подпираю уже пару минут, в надежде дождаться свою очередь, чтобы зарядиться очередной порцией кофеина.

— Работаешь в стрипухе, и одалживаешь ручки? Так мало нынче платят?

— Работаешь моделью, и до сих пор торчишь в нашем Мухосранске. В Дубае нынче голяк?

— Уел, — усмехаюсь, лезу в необъятную сумку и протягиваю запасную письменную принадлежность.

— А хочешь работу подкину? — Игорь предлагает это, пристраиваясь рядом. — Хорошую.

— Эскорт не интересует.

— Я тут для одного свадебного салона сфоткаться хочу и нужна партнёрша. Подстрахуй, по дружески, а?

— Мы с тобой не друзья, Гар.

— Ой, ладно, вечно будешь вспоминать, что я разбил тебе сердце? Было сто лет назад.

— Это было на первом курсе. И ничего ты мне не разбивал, но неважно. У меня нет на это времени, поищи кого-то другого.

Да, я из тех сучек, которые получают удовольствие, насолив бывшим. Хотя Игоря нельзя было назвать бывшим — скомканное прощание после одной ночи и тотальный игнор после — он мне ничего не обещал, но на душе было гадкое ощущение.

Разворачиваюсь в сторону выхода, планируя закончить диалог, но Крепчук следует за мной, явно планируя продолжить спор — это тот ещё клещ, который вцепится и не отпустит, пока не получит желанное. Только я не из тех наивных дурочек, которые поведутся на невинную улыбку и уговоры. Снаружи милый, а внутри — бабник похлеще многих, и без особых моральных принципов.

Нет, с Крепчуком связываться — себе дороже.

— Крис, ну у меня агента больше нет! Реально сложно самому чет найти. А эти, блин, условие поставили, что нужна пара.

— Ничего страшного, ты тоже та еще сучка.

— Не будь стервой, Метельская.

— Проблемы?

Проблемы явно будут у Кирилла, если он сейчас не уберёт ладонь с моей талии. Горячую такую ладонь. Парень, аки воин-защитник, притягивает к себе. И это, самую малость, приятно. Не его прикосновения, Боже упаси. А то, как меняется лицо Крепчука. Увидеть смущенного Гара, как солнечное затмение — редкое явление, но незабываемое.

— Спорим, цена тебе понравится?

— Не убедишь.

Егоров хмурится, переводя недовольный взгляд с меня на друга. Приподнимает бровь, однако, к счастью ничего не комментирует. Учитвая, на какой ноте мы утром попрощались, мне остаётся только лишь поблагодарить вселенную, что обошлось без шуток про опоздание из-за другого клиента.

— Что тебя связывает с Крепчуком? — стоит последнему скрыться из вида, задает прямо в лоб, крепо перехватывая меня за локоть.

Вокруг куча народа, и мне приходится сдержаться от желания вырвать руку из стальной хватки, позволяя парню тянуть меня на буксире. Потому что Егоров либо действительно не рассчитал силы, либо намеренно вцепился в многострадальную конечность, как гиена в кусок мяса.

— С чего такой интерес? Или ты просто ищешь ещё один повод позубоскалить?

— Мне не нравится, что ты с ним флиртуешь, — отрезает, заставляя меня ловить челюсть где-то в другом районе города.

У меня, наверное, едет крыша. Я. Флиртую. С. Крепчуком?!

И почему мне кажется, что мы сейчас снова разругаемся?

— Я с ним не флиртую, — хмурюсь, замирая на месте. — А даже если и так, тебя это не касается.

— Ещё как касается! — тоже повышает тон. — Увижу его рядом с тобой ближе, чем на метр — он покойник, обещаю тебе, — с этими словами, хоккеист наконец расцепляет свои пальцы и оставляет меня позади, уверенно шагая к своей машине.

— Егоров, постой!

Ноль внимания.

— Кирилл! — на этот раз мой голос звонко прокатился по всей улице, спина в нелепом пальто дернулась и замерла, а встрепанная голова повернулась в мою сторону.

— Ну и какого хрена тебе надо? — голос у парня был прохладный. — Иди, вон с Крепчуком побазарь. Лично я уже все сказал.

— Ты ничего не перепутал, дорогой? — подхожу ближе; тяну руку, прикладывая ладонь к его лбу, чтобы проверить наличие температуры. Мало ли, может заболел. — Я не твоя настоящая девушка, чтобы устраивать сцены ревности.

— Да, какая нахрен ревность?!

— Тогда, что это?

— Ничего.

— Егоров, я серьезно, что за фигня?

— Просто запомни мои слова, — пропускает мою колючку мимо ушей и убирает мою руку со своего лба. — Тогда и мой друг будет жив, и я тебе больным казаться перестану.

— Знаешь, что, командир хренов! — взрываюсь. — Я сама решу, с кем мне флиртовать и кому улыбаться. Нашёл себе тут крепостную крестьянку — то девушку его играй, то с другими не улыбайся... Мы с Гаром старые друзья.

— Дружба между мужчиной и женщиной существует лишь в одном случае – если один мыслено оттрахал другого во всех позах.

Что ж, любопытная позиция.

— А, если не мысленно?

Похоже, я смогла его удивить. От неожиданности Егоров замер, а потом нервно взъерошил свои и без того растрепанные волосы и уставился на меня. А я на него.

Мы стояли как два дурака, молчали и смотрели друг на друга.

Глаза красивые. Темно-серые — как грозовые тучи. И ресницы такие длинные, золотятся на кончиках. Едва заметный шрам на брови. Кожа светлая, на носу еле заметные веснушки, а губы...

Я сглотнула внезапно пересохшим горлом.

— Крис, что происходит? — негромко спросил парень.

— А что происходит? — непослушными губами едва выговорила я.

Мысли никак не хотели складываться в чёткую картинку после того, что произошло между нами с Кириллом сегодня утром. Мы собачимся весь день... И ладно, казалось бы, что такого? Мы и без этого фонтанировали сарказмом. Практически все наше общение наедине, строилось на примере: «кто кого болнее укусит», но такое чувство, словно после вчерашнего дня что-то надломилось. Не понимаю, во мне — в Егорове — в наших «отношениях», но что-то точно изменилось.

И я с разбега на те же грабли. Сильно, Ловко.

Мало ли меня парней целовало?

А нет, мне нужны мудаки.

Так, чтобы потом в своей же душе колупаться чайной ложечкой. И корить за то, что поддалась на это непонятное влечение.

Но когда он касается меня, когда смотрит — что-то во мне ломается, точно.

Я же для него просто эскортница — шлюха, с которой не надо договариваться. Никаких доказательств, что это не так — сама с ним утром целовалась и, будь у меня хоть на каплю меньше чувства собственного достоинства, наверняка еще бы поддалась эмоциям, и переспала.

Ещё и бесплатно, хороша же.

Господи, какие у меня идиотские мысли.

— Ты меня очень упорно рассматриваешь.

— Ты меня тоже.

— Я наблюдаю, — упрямо возразил Егоров, нахмурившись.

Между бровями у него моментально появилась забавная вертикальная морщинка, которую мне почему-то захотелось разгладить пальцами.

— За мной?

— Нет, блять, за пейзажем! Ты на меня злишься?

— За твое дурацкое поведение? Нет, Кир, я не злюсь, я просто в бешенстве. Поэтому прекрати мне указывать, если не хочешь, чтобы наша «невинная» ложь раскрылась. Понял, меня? Кирилл!

Повышаю голос, потому что парень тянет за запястья на себя, обнимает за талию, и выглядит слишком решительным для того, чья ложь сейчас может раскрыться.

— Что ты от меня хочешь? — устало выдыхаю в районе его шеи.

— Разговоров. Или извинений.

— Чего? А ты не охренел ли?!

— В плане, моих извинений тебе. Блин, Крис, ты... как бы «моя девушка». А стоит мне оставить тебя на пять минут, как вижу воркующей с другими пацанами... Может, я немного передавил...

— Не может, а точно! Может мне вообще напомнить, что ты сделал утром?!

— Да ладно, Крис, я уже за это извинился. Да и мы же не маленькие. Ты этого хотела, я этого хотел. Всё предельно ясно, разве нет?

Я понимала, что Кирилл говорит, как обычный парень — у них всё просто и понятно, никаких лишний мыслей и самобичевания.

Но это ведь ни чем нормальным не закончится. Мы с ним.

— Предельно ясно, что ты меня сейчас доводишь, Кир.

— Крис, если я тебя обидел...

Я сама себя обидела.

—... То я этого не хотел. Ладно? Хочешь пообещаю, что больше к тебе пальцем не прикоснусь без разрешения?

— Ага, только членом?

Егоров не сдерживает улыбку, выдавая себя с потрохами. Я видила, что парень хотел что-то сказать еще, но неожиданно услышала окрик собственной фамилии и развернулась, нарушая непонятный момент, чтобы столкнуться взглядом с семенящей в нашу сторону Москвиной под ручку с Валенцовым.

— Если передумаешь, тренировка завтра в час, — пара тормозит аккурат перед нами, при этом девушка кидает слишком внимательный взгляд на ладонь Егорова на моей талии.

— Если я и захочу вернуться в чир, то явно не за наш политех.

— А ты всегда идёшь против правил? — девушка закатывает глаза. — Чисто из принципа терять годы тренировок, когда появился шанс, где логика? Или это ты так неуважение к команде своего парня проявляешь?

— Оу, Лиз, ну ты чего. Это лишь банальный расчет. Просто уйти куда-то, где проще — могут только слабаки, знаешь-ли. Насколько я помню, ты тоже занималась акробатикой. В прошлом. Не сложилось или просто слабость к статусу «бывшая»?

Как в детском саду, да. Но когда я встречаюсь с высокомерными людьми, которые во всём стараются задеть — любые оправдания подходят. И то, что она бывшая девушка Кирилла, только добавляет розжига в костёр.

Удар приходится в нужное место, Олег хмурится и явно недоволен моими словами. Я бы тоже отреагировала, если бы кто-то так сказал про мою вторую половинку. Чувствую себя немного погано, переводя взгляд на Лизу. Вот перед ней мне точно не стыдно. Сама начинает.

— Так, дамы, брейк!

Он идиот.

И мудак.

И придурок.

И рушит мой план по тому, как выставить меня ревнивой идиоткой, которую он бросит, а Москвина неприменно прибежит его утешить. Потому что парень сильнее прижимает к себе, не давая продолжить поток ссоры.

Ну, что за мудак?

Или это его новый план? Показать себя ещё лучше, влюблённым, а я на его фоне буду выглядеть законченной стервой. Неплохая идея, но почему тогда он мне ничего не сказал?

— Что ты делаешь? — шепчу, пока Егоров просто уводит меня в сторону своей машины.

— Я? Успокаиваю свою ревнивую девушку, — хоккеист прижимается губами к моему уху, шепчет, чтобы никто не услышал. Только у меня в месте, где он касается, можно почувствовать зашкаливающий пульс. Бьётся по всему телу, мешая соображать. — Чтобы она не натворила дел.

— Кажется, Кир, у тебя проблемы с памятью.

— Нет, но ты переигрываешь.

До игры остается пять часов, а дома, ожидаемо, оказывается пусто. Чтобы убить время, решаю наконец закончить работу с блогом. Моего энтузиазма хватает ровно на сорок минут — к восемнадцатому вопросу по рекламе в совокупности, у меня уже рябит в глазах от букв и цифр и я сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.

— Ещё чуть-чуть, и я решу, что ты в коме, — слышу сквозь дрему ворчливый голос брата.

Раскрываю глаза и щурюсь, потому что этот малолетний идиот светит мне в глаза фонариком на телефоне.

— Совсем крыша поехала?!

— Я проверял, реагируют ли твои зрачки на свет. В доме такая вонь стоит — вдруг ты скопытилась и начала разлагаться?

— Не вонь, а ароматические палочки!

Которые я решила зажечь, как будто бы ароматерапия избавит меня от всех проблем.

Швыряю ему в лицо подушку, и брат начинает ржать.

— Хрен ли тебе надо, мелочь?

— Ты так крепко спишь, я тебя только с пятого раза разбудил. Чем ты там ночью занималась, что дрыхнешь целый день?

Приподнимаю бровь.

Вообще брат очень послушный и ответственный; только иногда, когда он чувствует, что нет контроля, позволяет себе совершать необдуманные поступки — просто из вредности.

Он был немного худоват для своего роста, и я иногда звала его «пухляш», когда хотела подразнить — за это он никогда не обижался на меня, потому что знает, что я его люблю, но всем остальным такую форму обращения не позволяет.

Его нос и щёки были щедро усыпаны веснушками, и в детстве Тиму это очень не нравилось. Я успокаивала его словами, которыми в своё время меня успокаивала бабушка — «это тебя солнышко любит!».

Он часто спрашивал, не может ли оно любить его чуточку меньше, но я убеждала, что в природе не существует любви «наполовину» — она либо есть, либо нет.

На резонный вопрос о том, почему веснушек нет у меня, отвечала, что солнце любит только маленьких, и когда братишка подрастёт, возможно, у него они тоже пропадут. Сейчас же его не волнуют ни веснушки, ни юношеские прыщи, которые отравляют жизнь большинству среднестатистических подростков во время переходного возраста. Более того, иногда брат возвращается домой, и на его лице — помимо всего прочего — я вижу ещё и багровые синяки, хотя точно знаю, что его отговорки из серии: «забей, это на тренировке», нихрена не соответствуют действительности.

Меня радует, что Тим может постоять за себя, и одновременно с этим я не довольна, что для решения проблем он использует исключительно силу: словом иногда можно ударить гораздо больнее.

— Что ещё за пошлые намёки? Может, у меня там круглосуточная оборона, а ты тут издеваешься, — отвешиваю ему шутливый подзатыльник.

Тим потирает «ушибленное» место и притворно морщится от боли.

— Когда-нибудь ты останешься без брата, — ворчит, поворачиваясь ко мне правым боком, и на его скуле я замечаю небольшую ссадину.

Мне сразу же становится жаль, что я ударила его, хоть и в шутку, когда у него и так полно болячек. Обнимаю свою любимую шпалу, привстав чуть ли не на кончики пальцев — да, он гораздо выше меня — и пытаюсь пожалеть, в то время как брат изо всех сил пытается меня отпихнуть.

Не любит нежности, которые направлены в его сторону.

— Кстати, не знаю насчёт обороны, но тебя там явно потеряли — твой телефон орал на весь дом раз двадцать.

Твою мать!

— Который час?! — я в панике вскакиваю и хватаю телефон с тридцатью шестью пропущенными от Егорова, что было неудивительно: я пришла сюда в два, а сейчас половина шестого. — Меня же заживо закопают...

— У Костяна батя на экскаваторе работает, так что не ссы, откопаем обратно.

Вот же засранец, ещё и ухмыляется — доволен своими «уместными» подколами. Набираю номер Егорова, и парень снимает трубку чуть ли не раньше, чем я слышу гудки.

— Прежде чем начнёшь орать, можно я вставлю два слова? — скрещиваю на удачу пальцы, потому что, зная его характер, не удивлюсь, услышав «нет» в ответ, но Кир не перебивает. — Я правда спала.

— Вообще-то, это три слова, — он всё ещё зол, но вроде бы потихоньку оттаивает. — Не думал, что у эскортницы, всё настолько плохо с математикой.

— Очень смешно, — мрачнею и отвешиваю подзатыльник смеющемуся Тиму. Он, конечно не слышит Егорова, но, полагаю, на моем лице итак отражается достаточно эмоций. — Что-то случилось?

— А должно было?

— Ну-у... Ты не поленился набрать меня тридцать шесть раз — для этого нужна веская причина.

— Как тебе такая — даже я сказал тебе, что буду у тренера, хотя это и близко на меня не похоже, а ты просто свалила в туман.

— Не уж-то сам Кирилл Сергеевич переживал за меня? — говорю нарочно язвительным тоном.

И походу совсем не замечаю, что начинаю улыбаться как дурочка, но Тим не забывает указать мне и на это, за что получает очередной подзатыльник. Я слышу в трубке какие-то посторонние звуки, но не могу понять, что это.

— Ты меня без головы оставишь, — жалуется брат, потирая затылок.

— У тебя её и так нет, невелика потеря, — хмыкаю в ответ.

— Воспитываешь брата? — весело интересуется Кир.

Кажется, у него улучшилось настроение.

— Пытаюсь, но пока безрезультатно. Ты хотел сказать что-то ещё, или я всё же могу положить трубку и начать собираться на игру?

— Без проблем — я как раз доехал до твоего дома. Так что, принцессе нужно режьче шевелить булками, потому что карета уже подана.

Открываю рот, чтобы что-то спросить, но захлопываю его, когда раздаётся оглушительный звонок в дверь.

— О, кажется, за рабыней приехал её господин, — поигрывает бровями Тим и сбегает в сторону кухни, потому что я несусь за ним, пока этот мелкий засранец уже распахивает дверь.

В прихожую просачивается Егоров, ловко перехватывая меня за талию и спасая Тима от казни.

— Кирилл, — протягивает этому предателю свободную руку.

— Тимур. Значит, ты мою сестру...

— Заткнись! — верещу в сторону брата.

— ...обхаживаешь?

— Ты вообще на чьей стороне?! Еще слово, и твой труп не найдёт ни одна собака!

Обогнув Кирилла по дуге — так, чтобы я до него не достала — Тим скрывается в своей комнате, и его ответом мне становится призрачный хохот.

— А он мне нравится, — скалится Егоров.

Я недовольно складываю на груди руки.

— Ещё бы, вы ведь одного поля ягода. Мне нужно переодеться. Будешь чай? — чувствую себя неуютно в его присутствии. — Или кофе?

— Чай сойдёт. Такая скромная благодарность для кучера, даже обидно.

— Могу заплатить за услуги таксиста.

— Натурой?

— Печеньем!

Ставлю перед хоккеистом чайничек с любимым зеленым чаем. Ксюха когда-то привезла из поездки в Китай, а я подсела. Заварила бы молочный улун, но не факт, что Кирилл фанат такого. Обычно мне было бы плевать — чай подан, что дают, то и пей, но сейчас в голове полная вата и я все еще не могу поверить, что Егоров действительно сидит на моей кухне.

— Я ожидал другое, — парень улыбается, покачиваясь на ножках стула. Как ребёнок! — Думал, что эскортницы живут в других квартирах.

— Потеряла всех клиентов из-за встреч с тобой.

— А если серьёзно?

— Близко к университету, цена за аренду адекватная. Какие ещё причины для выбора квартиры?

— Статус, крутость?

— Прости, сначала коплю на твой статусный «мерин», квартира потом. Или, если тебе понадобится фальшивая жена, то просто отсужу её.

Не уверена, что когда-либо была в ситуации более странной, чем эта. Поэтому оставляю Егорова на кухне, а сама иду переодеться. Вряд ли Кирилл затеял всё это, чтобы обокрасть меня. Из ценного в квартире только пара ноутбуков и форма брата. Тихо смеюсь себе под нос, представляя заголовки статей.

«Сын бизнесмена Егорова обворовал эскортницу!»

У Егорова-старшего будет приступ, а Тимур умрёт со смеху.

Стоит нам двоим оказаться в спорткомплексе, как Егоров благополучно ретируется к команде оставляя меня одну.

Правда, предварительно, на манер фокусников, вытащив из-за спины плюшевую акулу, параллельно наматывая на мою шею огромный шарф с символикой «Акул Политеха». И я бы хотела выдать что-то в своем фирменном стиле, но парень делал все это настолько искренне, что я не смогла заставить себя повернуть язык.

— Удачи, — все на что меня хватает.

— Не заболей, принцесса, — еще раз поправляет мой шарф, щёлкает по носу и просто уходит.

И всё же...

Егоров уже дошёл до поворота — и я клянусь, что не знаю, что именно меня толкнуло к нему.

«Мне вообще всё равно, сама разбирайся», — промямлил мозг и отключился.

На немой вопрос Кирилла, застывший в глазах, я просто запрыгиваю на опешившего парня, обвивая его всеми конечностями, и впиваюсь в его губы, как висящий над пропастью человек хватается за чью-то милостиво протянутую руку. Кирилл пару секунд ошарашенно застывает столбом, зато потом его спортивная сумка, вместе с клюшкой падают на кафельный пол, а парень перехватывает инициативу, сжимая меня до хруста костей.

От Егорова отлепляюсь, только когда слышу чей-то свист, и оборачиваюсь на застывших неподалёку «Акул».

— Не, ну с такой-то группой поддержки, мы их точно накуканим, — угарает один из парней, а остальные подхватывают его хохот.

Егоров аккуратно ставит меня на ноги и ещё раз целует — на этот раз в нос.

— Болей только за меня, — криво усмехается он. — Хрен ли застыли? – оборачивается к парням, подхватывая сумку. — Слюни подбираем и топаем в раздевалку. Вуайеристы, блять.

От Автора.

БУДУ БЛАГОДАРНА ЕСЛИ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ ПОСТАВИТЕ ЗВЕЗДОЧКУ В ЛЕВОМ НИЖНЕМ УГЛУ ЭКРАНА. СПАСИБО! 🫶🏻