13. Тьма - та самая тьма
На гонку Том не взял меня с собой, чему я обрадовалась. С ним была та девушка, но я не смогла остаться в стороне. Том велел Биллу присмотреть за мной. С Биллом мне было легче, он был тёплым и добрым, хотя другим этого не показывал. Вся их компания держалась стойко, только Том был другим. Он был груб, опасен, жесток и безумно эгоистичен.
Билл был его полной противоположностью, но под сильным влиянием брата-близнеца. Он был нежным и добрым, искренне смеялся и всегда пытался поддержать. Густав казался самым рассудительным и спокойным. Он не был груб, но и не обладал нежностью, как Билл. Его эмоции было трудно понять, и невозможно было предугадать, о чём он думает. Георг же казался совершенно безразличным. Ему ничего не стоило сделать что-то плохое. Он выглядел сорванцом и самым весёлым человеком в компании. От него можно было ожидать чего угодно. Вокруг них всегда были парни, которые им поклонялись, боялись и пытались сблизиться. Девушки, каждая из которых готова была обнажиться перед ними, тоже боялись их. Всё это было невероятно.
В какой-то момент я потеряла Тома, мне казалось, он свалил наконец-то, и я осталась на попечительстве Билла, но увы, нет, его машина стояла неподалёку, а там же лежал мой бомбер, я решила, что машина открыта, и я заберу курточку, так как не на шутку уже замёрзла, приближаясь к ней, мне показалось, что оттуда исходят звуки и машина шевелится, его машина была сильно тонированной, так что разглядеть что-то невозможно было, подойдя ближе, от ужаса я схватилась за рот и резко развернулась. Кажется, Том в машине кое-чем с кем-то занимался, какая мерзость, пока я пыталась быстро уйти, меня остановил его голос:
— Оставь нас, — сказал Том на японском той девушке, и та сразу пошла к толпе, цокая своими каблучками.
За спиной я слышала приближающиеся шаги Тома.
— Ты, видимо, замёрзла, — Том накинул на мои плечи мою куртку.
— Я хочу домой, — тихо произнесла я, всё так же стоя к нему спиной.
Но он резко обхватил мою талию и прижал меня к себе так, чтобы я почувствовала попой его член.
— Фу, нет... — отвращённо выдохнула я.
— Что ты сказала? — удивлённо спросил Том, повернув меня к себе.
— Я сказала «фу».
— А может, ты ревнуешь, что в этой машине я должен был трахнуть тебя, а предпочёл тебе другую?
— Что за бред ты несёшь?
Но на это Том лишь схватил меня и жадно поцеловал, всеми силами я попыталась его оттолкнуть, так как было чувство, что я сейчас же блевану, учитывая, что он только что свой язык засовывал в рот какой-то шлюхи, то, что я оттолкнула Тома, его это раздражало.
— Сколько? — прозвучал его вопрос невозмутимо.
— Что сколько?
— Сколько ты стоишь?
Злость в моих жилках запульсировала, мне захотелось просто убить его, я внезапно на него замахнулась, но он на лету схватил мою кисть, после чего он начал играть языком со своим пирсингом.
— Ай-ай, ангел... Ты хотела меня ударить, — он, потянув меня к себе за мою кисть, оказался лицом к лицу ко мне. — Никогда, слышишь, никогда больше не вздумай пытаться меня ударить.
Наконец он решил отвезти меня домой, всю дорогу мы молчали, у Тома лишь играла музыка, которую, казалось, мы оба внимательно слушали, «Believer — Viva Voce».
— Я бы хотел тебя под эту музыку, — послышался его непринуждённый голос после молчания.
— Что, прости? — хоть я и переспросила, но и так прекрасно поняла, о чём он.
— Медленно стягивать с тебя вещи, видеть твоё дрожащее хрупкое тело, пускаться по нему мокрыми поцелуями так, чтобы у тебя бегали мурашки, хочу пустить пальцы прямо тебе внутрь, убедиться, что от поцелуев ты могла достаточно намокнуть, наблюдать за тем, как ты выгибаешься...
— Прекрати! Ты совсем озабоченный? Буквально полчаса назад ты на заднем сидении делал то же самое со своей девушкой.
— Оо нет, девушки у меня нет, — довольно подметил тот.
— А кто она?
На что Том невинно рассмеялся, будто я сказала что-то забавное. — Моя игрушка...
— Как это мерзко! Тебе не стыдно такое говорить о девушке?
— Стыдно? — он снова разразился хохотом. — Какая ты забавная.
Наконец мы уже были у моего дома, и я хотела молча выскочить с его машины, но он схватил меня за кисть, заставляя посмотреть прямо ему в глаза.
— Я всё равно куплю тебя!
***
Прошёл месяц с тех пор, как я не видела Тома,чему была безмерно рада. Неужели он отстал от меня? Неужели я избавилась от безумца?
Всё это время мы с Рио выясняли отношения. Он пытался вымолить у меня прощения. Но как я могу рассказать ему о том, что произошло, если сама не помню? Я переспала с каким-то незнакомцем по пьяни и даже не помню той ночи. Я не могла так рисковать. Кто знает, чем это могло обернуться.
Я продолжала жить обычной жизнью: ходила в школу, посещала курсы японского языка, гуляла с Азуми и Сэм. Но мысли о Томе не давали мне покоя. Я не понимала, почему они возвращаются. Что я чувствую? Страх, что он снова появится? Или это затишье перед бурей?
Азуми устраивала вечеринку, поэтому сегодня в планах было отлично провести время, весь месяц я, кажется, нуждалась в этой разгрузке, потому что чувство тревоги меня не покидало, в скором времени я уже была у Азуми, вечеринка была отличной, и я, Сэм помогали ей в этом, к ней домой забурило полшколы, а также куча старших пацанов, тусовка была похожа на развратный дом, все были ужасно пьяны, девушки были одеты во всё самое откровенное, а парни не упускали этой возможности, весь вечер Рио не отставал от меня, в какой-то момент мы всё же решили по-человечески поговорить и вышли в задний двор дома.
— Лана, я не знаю, что еще сделать, чтобы ты простила меня.
— Зачем? Найди другую девушку, почему ты зациклен на мне и пытаешься вымолить прощения?
— Хватит! — После этих слов Рио прильнул к моим губам и не выпускал меня, пока я пыталась высвободиться от него, кто-то его от меня оттолкнул.
— Я предупреждал тебя, Лана, предупреждал, — Том внезапно достал пистолет и приставил ее ко лбу Рио.
Мой еле слышный крик, который я придержала, схватившись за губы, обратило к себе это внимание Тома.
— Попробуй закричать громче, сделай это, чтобы я убил и тебя, и его, и... — он посмеялся тем самым дьявольским смехом — всех, кто попадется мне в эту же секунду.
— Том, я прошу тебя, убери пистолет, — еле слышным голосом произнесла я.
— Я долгое время держался, предупреждал тебя, теперь у меня не осталось ни малейшего желания не убивать... — в глазах его не было никакой жалости, только тьма, та самая тьма.