Глава 4
«Там, где нет борьбы, нет и силы»
Жестяные банки с грохотом, от которого кровь стыла в жилах, посыпались с полок, Выжившие замерли на долю секунды — и тут Хёнджин, резко выдохнув, вскочил на ноги. В полумраке мелькнуло движение — не раздумывая, он швырнул нож. Лезвие со звоном вонзилось в стену, пролетев между двумя силуэтами.
— Эй, какого чёрта!? — раздался до ужаса знакомый голос.
— Джисон? Миюн!?
Пытаясь привести дыхание в порядок, Хан и Пак стояли, разинув глаза. Встреча была настолько неожиданной, что мозг каждого отказывался верить. Юнджун первым вышел из небольшого укрытия и резко, почти угрожающе, выдал:
— Вы что здесь, чёрт возьми, делаете?! — голос дрожал от адреналина, ведь нож мог убить кого-то из ребят. — Кому было сказано не соваться в город?!
— А что, по-твоему, надо было вести эту орду прямиком в лагерь?! — Миюн вскипела, чуть ли не сжимая кулаки.
— Так, — встрял между ними Чан, — стоп. Давайте по порядку. Как вы здесь оказались?
Джисон, всё ещё переводивший дух, махнул рукой:
— Обходили периметр и наткнулись на стаю заражённых. С голыми руками против них — самоубийство. Пытались оторваться, но... — он нервно сглотнул, — только здесь и смогли.
Повисло тяжёлое молчание. Где-то в углу катилась жестяная банка, скрежет которой резал нервы. Тишина начинала напрягать. Вдруг все одновременно поняли — и Хёнджин, единственный смельчак, произнёс это вслух:
— То есть вы смогли оторваться от них только... здесь? — Джисон кивнул. — А если чуть конкретнее?
— Мы укрылились в этом супермаркете. К чему ты ведёшь?
Ответ пришёл сам, когда из-за стены раздался гулкий удар. Все вздрогнули. Ещё один удар — ближе. Все тяжело сглотнули, уже догадываясь что их ждёт. Ещё через мгновение грохот повторился, а затем дверь, которая ранее вела в службное помещении, с треском распахнулась, и к ребятам ворвались заражённые. Толкаясь, они то падали, то опять поднимались, но с каждым нелепым шагом приближашись к ним.
— Уходим, живо! — крикнул Юнджун, сорвавшись с места.
Остальные, не став долго думать, последовали его примеру, и уже вскоре группа выживших со всех ног бежала по разрушенным улицам. Город встретил их проливным дождём. Ледяные капли хлестали по лицу, ноги шлёпали по лужам, разбрызгивая грязь. Сзади — ужасный рёв и топот.
Толпа заражённых преследовала выживших. Те со всех ног бежали вперёд, совершенно не думая о том, где окажутся: главной задачей было сохранить как свою жизнь, так и жизни своих приятелей.
Все подгоняли друг друга. Громкое рычание тварей привлекало внимание других заражённых, от чего толпа становилась больше. Дыхание выживших сбилось, мышцы горели, однако каждый из последних сил судорожно хватался за ведущие к спасению канаты, лишь бы не стать жертвой этих существ.
Бан Чан бежал, спрашивая себя, почему не умер со всеми остальными. Почему ему приходится всё это переносить? Было бы куда разумней остановиться и позволить смерти заключить себя в свои крепкие ледяные объятия, тем самым отняв его жизнь и, вероятно, навсегда избавив от мучений. Но он не останавливался. Не потому, что не хотел, о потому, что просто не имел права! Выжить он сумел не просто так. Конечно, это могла быть удача, но в таком случае повезло бы не только ему и его новым товарищам, а ещё десяткам других людей, которые не меньше хотели жить.
«Вот именно, — думал Чан, — жить, а не выживать. Почему мы? Почему мы остались!? Причина мне не известна, но зато я могу быть уверен в том, что это произошло не просто так. На нашем месте мог быть любой другой человек... значит, для чего-то мы нужны. Нет, нельзя сдаваться! Нельзя!»
Злость на весь мир поглотила его до самых ушей так, что мужчина не смог сдержать скривившего выражения лица. Он бежал. Бежал, проклиная всех, кто так или иначе был причастен к происходящим событиям. Но был ли на самом деле тот, по чьей вине происходит весь этот кошмар? Да, наверняка.
Выжившие бежали. Бежали через жгучую боль в ногах и во всём теле. Бежали несмотря на то, что лёгкие практически сгорали. Бежали, глядя то назад, то по сторонам, надеясь найти хоть какое-то укрытие. Хотя какое укрытие может им помочь в такой ситуации? Верно, никакое. Тут им может помочь лишь... чудо.
«Чудес не бывает...»
Так подумал Чан и поднял свой взгляд. Поставив перед собой цель найти то самое «чудо», продолжал бежать, чувствуя, как ноги вот-вот скажут: «На этом всё, дружок!» Ребята бежали впереди. Поблизости была только Миюн, силы которой тоже были на исходе. Бан Чан посмотрел в сторону, где увидел идеальный для небольшой группы людей вход в полуразрушенное здание. Да, для людей это быда прекрасная возможность спастись, для заражённых — помеха.
«Свершилось!»
Кристофер мгновенно схватил Миюн за запястье, поворачивая в сторону, и крикнул:
— Ребята, сюда! Быстро!
Только вот... никто его не услышал: рёв заражённых и тяжёлое дыхание каждого заложили уши других выживших. Так и разделились. В первые минуты никто не заметил отсутствие ни одних товарищей, ни других. Только тогда, когда Миюн и Чан вбежали в огромное здание и помчались вверх по разрушенной в некоторых местах лестнице девушка обратила внимание, что бегут только они вдвоём.
— Мы разделились? — выкрикнула та, продолжая бежать за Чаном и иногда оглядываясь назад. — Как так вообще вышло? Когда!?
— Что? — не понял мужчина и обернулся, видя, что за ними бежит только несколько заражённых, которым всё-таки удалось протиснуться в проход. — Проклятье!
Пара выбежала на пятый этаж, где и прервалась лестница. Они подбежали к пустым оконным рамам. Тупик. Сами загнали себя в ловушку. Мертвецы вот-вот настигнут их, и тогда спастись точно не удастся. Выход... где чёртов выход? И есть ли он вообще... Куда, мать его, бежать теперь? Что делать дальше!? На раздумья времени не было — секунды и только. Рычание заражённых становилось громче. Скоро будут тут.
— Есть одна идея... — неуверенно начала Миюн, прокручивая в голове свой план.
— Миюн, у нас не так много времени. Говори быстрее!
— Крышу того здания видишь? — девушка указала на бывший торговый центр, который располагался достаточно близко к ним. — Думаю, понятно, к чему я веду.
Девушка отошла назад, разбежалась и, размахивая руками, выскочила из окна. Несколько секунд — она уже на крыше другого здания. Девушка немного не рассчитала свои силы, из-за чего одна её нога подкосилась, и Миюн рухнула, содрав кожу на руках. Чан, не долго думая, прыгнул следом. Приземлился более удачно, однако почти сразу стала кружится голова. Кристофер махнул ей, не обращая внимания на головокружение, после чего помог подняться приятельнице и сказал:
— Уходим, немедленно. Нужно как-то догнать ребят, пока это можно сделать.
— Ты прав.
Выжившие, постояв буквально пару минут, чтобы немного прийти в себя, нашли выход с крыши и побежали дальше. Бежали уже вдоль пустых улиц. Заражённых нигде не было, но это не значило, что можно расслабиться — бежали настороженно. То и дело смотрели вниз, на асфальт и землю, где были видны чёткие следы от ног мертвецов и кое-где очертания ботинок, по всей видимости, друзей, так как обречённые зачастую были босые.
По следам бежали достаточно долго, но в какой-то момент остановились, увидев, что те обрываются и всегр несколько пар расходятся в совершенно разные стороны. Дыхание было сбито. Мужчина дышал хрипло, казалось, ещё немного и он выплюнет свои лёгкие. Что же касалось Миюн... она, безусловно, была безумно утомлена, однако выглядела куда лучше.
— Ну и куда дальше? — раздражённо и даже с нотками злобы проговорила девушка.
Бан Чан пожал плечами, затем осмотрелся. Его примеру последовала Миюн, однако это никакой пользы особо не принесло. Девушка повернула голову и нахмурилась. Чан проследил за её взглядом, но так и понял, что её так напрягло.
— В чём дело?
— Через несколько часов солнце начнёт садиться. Не мне тебе объяснять, чем это нам грозит. Нужно как можно скорее найти ребят и возвращаться к дому.
— Ах, ну да, конечно, сейчас только телефон найду, позвоню, спрошу, где их носит и сра-азу же побежим обратно, — Чан сделал вид, что ищет гаджет в кармане своих штанов. — Ой, нет телефона...
— Шутишь? Сейчас?! — Миюн резко развернулась, капли дождя стекали по её перекошенному лицу. — Может, сначала выживем, а уже потом будем прикалываться?
Чан провёл рукой по мокрому лицу, смахивая воду. Губы дрогнули в усмешке:
— Ну ты и злюка. Ладно... — Он прищурился, осматривая размытые следы на асфальте. — Смотри, следы просто обрываются. Как будто их...
— Сдуло ветром? Или они взлетели? — Миюн язвительно фыркнула, но тут же сжала виски. — Хм-м... может, залезли куда-то? В подвал? Куда-нибудь на крышу?
Бан Чан не ответил. Из звуков только дождь барабанит по листьям деревьев и жестяным вывескам некогда работающих ларьков. Миюн невольно передёрнула плечами:
— Есть идеи, что делать дальше?
— Честно — понятия не имею. Они могут быть где угодно. Осматривать каждый угол слишком долго и бессмысленно, — Кристофер задумался. - Были бы у нас рации...
— Рации? — переспросила девушка. — Точно, рации..
— М?
Бан Чан повернул голову и увидел, как девушка достаёт из глубокого кармана своих штанов прибор, о котором только секунду назад говорил выживший. Его глаза округлились и он хотел было что-то сказать, но его перебила Миюн:
— Минхо ни слова, — она начала настраивать рацию.
Через пару минут прибор ожил: рация захрипела, выдавая лишь белый шум. Миюн сжала её так, что пальцы побелели. Девушка стала пытаться связаться с Джисоном. Две минуты прошло, пять — безуспешно. Ответа нет. И всё же она не сдавалась, а продолжала повторять одни и те же слова: «Джисон, это Миюн, приём. Джисон, ты меня слышишь?»
Тишина. Лишь дождь продолжал стучать по асфальту, отсчитывая секунды. Чан видел, как дрожит её рука — от холода или ярости, увы, он не знал.
— Может, они...
— Заткнись! — она вцепилась в рацию, как в последнюю надежду. — Джисон, если ты меня слышишь, ответь!
И вдруг — сквозь шум прорвался хриплый голос:
— ...Миюн? Это... ты?
Они замерли. Даже дождь будто стих на мгновение. Секунда на раздумья — девушка ответила.
— Да! Слава богу, ты ответил...
Сигнал был слабым, голос друга был еле слышен, поэтому Пак перешла сразу к сути:
— Где вы находитесь?
— ...в здан... бан... ка... - Миюн чудом удавалось расслышать слова Хана; связь и так была ужасной, а шум дождя усугублял всё ещё больше, - напр... ив... пар... ка...
Связь оборвалась.
— Ни хрена не понял... в здании банка?
— Напротив парка, — продолжила девушка и сунула рацию обратно, затем чуть усмехнулась. — А сказал, что ничего не расслышал.
Дождь, наконец, перестал идти, но воздух всё ещё висел тяжёлым влажным пологом. Миюн шла первой, её потрёпанные армейские ботинки хрустели по битому стеклу. За спиной — твёрдые шаги Чана.
— Вон тот банк, — Миюн кивнула на массивное здание через дорогу. Вывеска «Woori Bank» висела на одной цепи, то и дело скрипя на ветру. — Ребята должны быть внутри.
Они замерли у края парка. Клумбы давно превратились в джунгли сорняков, ржавые качели скрипели как больные суставы. Где-то в кустах что-то шевельнулось — оба вздрогнули, но это была лишь ворона. Чёрная, жирная... бессмертная.
Оглядываясь по сторонам, Миюн и Чан аккуратно подошли к зданию банка и, стараясь не создавать лишнего шума, открыли двери. Помещение встретило их запахом сырости и безысходности. Выживших прошли дальше. Из темноты коридора донёсся скрежет. Они переглянулись, опасаясь, как бы это были их друзья, а не заражённые.
— Джисон? — позвала Миюн, но в ответ — только эхо.
На стене заиграла тень. Она зашевелилась и два сердца неприятно ёкнули. Из тьмы выкатился мяч. Детский, с розовыми звёздами. И тогда они услышали сверху:
— Наконец-то! Мы тут, чёрт возьми!
Голос Джисона. Живой. Миюн закрыла глаза. Всего на секунду, ведь времени чтобы расслабиться всё ещё не было.
— Идиоты, — выдохнула она, но губы сами растянулись в улыбке.
Девушка уже лезла по лестнице, крича что-то про «тупых психов» и «сердечный приступ». А мяч тихо покатился назад в темноту. На втором этаже были все ребята. Живые, почти целые: у многих были ссадины на руках и лице.
— Ребя-ята! — улыбнулся Хёнджин, прислонившийся к стене с окровавленным рукавом.
Миюн одним прыжком преодолела последние ступеньки и врезалась в Джисона, едва не сбив его с ног.
— Я же говорила, что не зря мы их взяли! — она вцепилась в его куртку, тряся так, будто хотела вытряхнуть душу. — Кто там ныл, мол, зачем они нам!?
— Да отвали! — Джисон засмеялся, но обнял её так, что чуть не хрустнули рёбра. — Видал, Юнджун? Говорил же — они живы.
Юнджун, сидевший на подоконнике с перебинтованной ногой, лишь хмыкнул:
— Мы как крысы по помойке носились. Эти уроды растерялись — то за одним побегут, то за другим. Пока они решали, кого жрать первым, мы и слиняли.
В углу Чан уже осматривал Хвана:
— И где ты умудрился так разодраться?
— В мусорный бак нырнул, — буркнул тот, отряхивая с волос какую-то дрянь, — а там битое стекло.
— Гении, — прошептал Чан, но в глазах читалось облегчение.
— Так, хватит сюсюкаться! Пока мы тут, эти твари уже наверняка заполонили собой весь район, — Хёнджин грубо вытер лицо рукавом. — Есть план или опять побежим куда глаза глядят?
Тишина давила. Нет, не та благословенная тишина, когда можно перевести дух, а липкая, зловещая, будто город затаился перед тем, как напасть на группу выживших. Ужасно неприятное чувство, нужно признать.
— План, — хрипло проговорил Чан, сжимая кулаки так, что подушечки пальцев побелели. — Без плана мы снова будем бегать, как крысы в трубе.
Миюн нервно лизнула пересохшие губы. За окнами банка тени удлинялись — солнце клонилось к горизонту. Совсем скоро оно и вовсе скроется, а город утонет в ночной мгле.
— Темнеет, — прошептала она.
Этого было достаточно. Все поняли: обратная дорога превратится в ад. Действовать нужно было быстро. Они работали молча, как хорошо отлаженный механизм: Чан, стиснув зубы, заматывал Джисону рваную рану на плече обрывком рубашки, Хёнджин вытряхивал из ботинка осколки стекла — кровь оставляла на полу липкие отпечатки.
— Готовы? — Юнджун первым поднялся, а все остальные кивнули.
Банк, их временное убежище, вдруг показался райским уголком: уж очень не хотелось выходить наружу. Но пришлось. Улица встретила их колючим и неприятным ветром. Однако дождь закончился, что не могло не радовать.
— Мы же свернули где-то там... — Джисон озирался, пытаясь сориентироваться. — Сбились с дороги.
— Значит, назад через парк.
Они шли, сжимая оружие до хруста в суставах. Каждый шаг по опавшей листве звучал как предательство — слишком громко, слишком заметно. Парк, когда-то гордость города, теперь напоминал искривлённый труп: деревья-скелеты с облупленной корой тянули к ним голые ветви, будто бы прося о помощи, где-то вдалеке ржавые качели скрипели на ветру, напоминающие плачущих призраков;
Чан, замыкающий колонну, чувствовал, как тьма буквально плывёт за ними по пятам. Она заползала под куртки липким холодом, заставляя содрогаться даже самых стойких.
Но хуже всего были звуки: где-то в кустах шуршало что-то крупное, с верхушки мёртвого дуба падали крупные капли. Если к этому подключить свою фантазию, то простые капли воды начнут казаться каплями бурой крови, которые так медленно падают на землю и оставляют после себя следы. Хёнджин внезапно засмеялся — нервно, почти срывающимся голосом:
— Во что превратился этот парк... что стало с миром?
Никто ничего не ответил. Каждый смотрел вокруг и понимал, что от прошлой жизни не осталось и следа. Лишь искалеченные места, где когда-то они провели всё своё детство. Воспоминания — вот всё, что у них осталось. Жутко осознавать, сколько невинных жизней унёс за собой вирус. Дети, которые ещё толком не успели увидеть мир... никого нет — остались только они. Они и куча заражённых.
Дом, тепло, безопасность — эти слова крутились в голове у каждого, как заезженная пластинка. Но до лагеря ещё не один километр сквозь этот кошмар. И доберутся ли они вообще до дома? Как знать, может, их путь закончится на половине пути...
Кристофер брел по разбитой дороге, и в голове его крутилась одна и та же мысль:
«Может, это всё ещё сон?»
Ужасно долгий кошмар. Бесконечный, липкий, как смола. Каждый раз, закрывая глаза, он надеялся — вот-вот, сейчас очнётся в своей мягкой постели, услышит привычный и в некоторой степени успокаивающий шум города за окном, почувствует запах свежесваренного кофе... Но нет. Только хрипы мертвецов, только вечный страх и усталость, въевшаяся в кости. Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.
«Данхо...» — имя друга обожгло сознание. Где он теперь? Стал ли одним из этих существ — пустых, жадных до плоти? Или его тело так и лежит где-то в переулке, холодное и забытое?
— Надеюсь, ты умер быстро и особо боли не чувствовал ... — прошептал Кристофер так, чтобы его никто не услышал, а ветер унёс его слова в никуда.
Ноги горели, будто их резали стеклом. Каждый шаг давался через силу, но останавливаться — значило подписать себе смертный приговор. Они шли. Потому что за спиной — стаи мертвецов. Потому что впереди — слабый шанс на спасение. Потому что другого выбора просто не было.
— Держись, — хрипло бросил кто-то рядом.
Кристофер даже не ответил. Просто шагнул вперёд. Ещё раз. И ещё.
«Живым быть больно. Но мёртвым - хуже...» — подумал Бан Чан и эти слова будто бы прибавили ему уверенности и, возможно, немного сил. Нет, он не хочет умирать. Прощаться с жизнью — не выход. Он справится. И каждый, кто идёт с ним, справится. Непременно.
— Минхо точно устроит нам допрос с пристрастием, — Джисон нервно провёл рукой по волосам, закатил глаза и тяжело вздохнул.
— Ты думаешь? — Юнджун фыркнул, но в его голосе сквозила усталость. — Да, он засыплет нас вопросами, как градом. Но если честно, мне сейчас плевать на его нотации, — он резко оборвал себя, прислушиваясь к звукам вокруг. Лишь хруст веток под ногами нарушал зловещую тишину. — Нам бы до дома дойти целыми, понимаешь? Пока никого не встретили — удача. Но она может кончиться в любой момент.
Джисон сглотнул, машинально сжимая кулаки.
— Эй, — Юнджун обернулся, заметив его напряжение, и слегка тронул его плечо, — мы справимся. Ещё чуть-чуть — и будем дома. Но сейчас шаг за шагом, не останавливаясь, договорились? Не выдыхайтесь раньше времени, ребят.
Где-то вдади скрипнула ветка. Оба замолчали, застыв на месте.
— Идём, — прошептал Юнджун, ускоряя шаг, а затем добавил: — Быстро и тихо.
Джисон кивнул и, стиснув зубы, шагал следом. Страх сжимал горло ледяными пальцами, сковывая каждый мускул. Мысли о том, что из-за каждого ствола может вывернуться очередное чудище, не давали покоя, кружась в голове назойливыми воронами. Темнота густела, пропитывая лес — и с каждым шагом ужас впивался в рёбра всё сильнее. Животы выживших предательски урчали, напоминая о пустоте, а рюкзаки, переброшенные через плечи, ничтожно легковесны. Улов — жалкая горсть удачи, да и ту ещё нужно было протащить через этот ад. Неудачный, однако, выдался денёк...
***
Тем временем Минхо носился по лагерю, как загнанный зверь. Сердце колотилось, вырываясь из груди, нервы оголённые, будто бы провода под напряжением. Он не мог усидеть ни секунды — шагал, сжимал кулаки, снова шагал, взглядом выжигал темноту между деревьями. Даже когда солнце сдалось, рухнув за горизонт, он всё вглядывался в чащу - вдруг мелькнёт знакомый силуэт? Но лес молчал. Бесполезно.
Время тянулось, как смола, пока тьма не сомкнулась окончательно. Теперь впереди — лишь чёрная стена, непроглядная, плотная. Разглядеть хоть что-то среди деревьев стало безнадёжным делом — хоть глаз выколи. Оставалось одно — слух. Но лес затаился. Тишина стояла гнетущая, зловещая — не природная, а словно сама земля задержала дыхание. Лишь изредка — тук-тук-тук — капля со звонким намёком на жизнь шлёпалась в лужицу. Да ветер, крадущийся меж листьев, шелестел, будто перешёптывался с невидимыми тенями. Слишком тихо. Слишком... будто что-то прислушивается в ответ.
Минхо уже почти сдался. Почти. И всё же где-то в глубине, под грудой чёрных мыслей, теплилась искра. Маленькая, упрямая, назло всему и всем. Та искра, которая через пару мгновений превратится в непотухаемый огонь.
«Не вернутся?» — бред! Они не могли просто взять и сгинуть. Не те. Кто угодно, но не они.
Он стиснул зубы, чувствуя, как гнев выжигает страх. Эти ребята — крепче стали, жилистее корней, впившихся в скалы. Они не сдаются. Не тогда, не сейчас. Лес мог давить, тьма — душить, но эти слова рвалась наружу, как крик:
— Да где вы, чёрт возьми?!
В ответ он получил молчание леса. Эхо разлетелось и вскоре утихло. Снова стало тихо. Парень тяжело вздохнул и, прикрыв глаза, стал массировать виски. Он был бессилен... оставалось только ждать. Но как долго? Час, два? Может, день? Вероятно, нет ничего хуже, чем ожидание и неспособность что либо сделать. Только ждать и верить...