Узы крови

Следующим утром Гермиона проснулась непозволительно поздно и, ко всему прочему, обнаружила, что не помнит, как попасть в гостиную или столовую. Или хотя бы как найти лестницу. Замок казался безжизненным. Нигде ни души, словно Блэки отправились на прогулку, только редкие портреты провожали ее надменными холодными взорами.
– Эй! – позвала Гермиона. – Есть кто-нибудь?
Ответом ей было неразборчивое эхо. Она прошла по длинному коридору. С одной его стороны тянулся ряд дверей, напротив которых располагались окна. Тусклый свет, льющийся сквозь серую пелену туч, проникал в коридор. Гермиона выглянула в одно из окон: двор был пустынным. Она испустила раздраженный вздох. Могли бы и разбудить ее! Позаботиться о том, чтобы она не заблудилась в их лабиринте, именуемом замком. Гермиона повернулась на каблуках и толкнула первую попавшуюся дверь.
Ее взгляду открылось зрелище, заставшее ее врасплох: посреди комнаты, оформленной в серебристо-зеленых тонах, стоял, балансируя на одной ноге, Регулус Блэк. В одних трусах. Он так и застыл, стоя на одной ноге с брюками в руках, только маленький кулон покачивался у него на шее на золотой цепочке: туда-сюда, туда-сюда, касаясь его ключицы. Это было настолько неожиданно, что Гермиона так и стояла, бесцеремонно пялясь на него. Где-то на задворках сознания скользнуло удивление, что у него такое подтянутое тело, а потом мозг, наконец, включился.
– Ох! – Гермиона в ужасе закрыла лицо руками и отвернулась.
Дура, дура, дура! Надо было дверь закрыть!
– Извини! – пискнула она, топчась на месте. – Мне так неловко!
Позади раздался короткий смешок.
– В первые две минуты это было сложно заметить, – ехидно сказал он.
Гермионе захотелось сбежать, но это казалось слишком позорным. Какой кошмар! Никогда в жизни она не попадала в такую неловкую ситуацию! Ей хотелось провалиться сквозь землю. Перед глазами все еще стояла цепочка, касающаяся ключицы. Мерлин, еще решит, будто она нарочно! Да он ей этого век не забудет!
– Можешь поворачиваться, – спокойно сказал Регулус.
Гермиона обреченно вздохнула и повернулась. Он завязывал шнурки на туфлях. И рукава рубашки опять были закатаны до локтей. Гермиона, вообще-то, не любила неаккуратности в одежде, но Регулус умудрялся быть небрежным как-то по-особенному, словно это было неотъемлемой частью его обаяния.
– Все! – он вскочил, отбросил волосы со лба и схватил с прикроватной тумбочки наручные часы. – Заблудилась, да?
– Немного, – прохрипела Гермиона.
Он защелкнул часы на руке.
– В чужих замках сложно ориентироваться, – улыбнулся он как ни в чем не бывало.
Гермиона невольно провела рукой по волосам, надеясь, что с ее прической все в порядке.
– Извини, – еще раз произнесла она. – Так неловко...
– Неважно, – отмахнулся Регулус. – Тебя это смутило намного больше, чем меня.
Гермиона удивленно покосилась на него. Она-то ожидала бесчисленного количества шуточек, от которых ей точно ничего не оставалось бы, кроме как сменить внешность и выехать из страны. Регулус поймал ее взгляд.
– Иногда у меня случаются припадки милосердия, – скучающим тоном заявил он, – и я решаю пропустить случай поиздеваться над кем-нибудь. Считай, что я периодически попадаю под Империус Дамблдора.
– Но он ведь не знает о твоем возвращении, – напомнила Гермиона.
Регулус поморщился, но ничего не ответил.
– Настроение у тебя получше, чем поначалу, верно? – осмелилась предположить Гермиона.
– Смирился со своим существованием, – замогильным голосом произнес он.
Гермиона растерянно кивнула.
– Стелла говорила, что ты планируешь всю оставшуюся жизнь провести в замке Блэков, – сказала она. – Это правда?
Регулус неопределенно передернул плечами. Гермиона некоторое время шла молча, исподтишка поглядывая на него. Все-таки он странный. И непонятный. Если бы кто-нибудь попросил ее предположить, о чем он сейчас думает, то у нее бы и вариантов не было. Наверно, это ужасно – вновь оказаться среди живых после шестнадцати лет пребывания по ту сторону... Вот интересно, а он помнит что-нибудь из этих шестнадцати лет? Гермиону так и подмывало спросить, но она решила, что Регулуса вряд ли обрадует такой вопрос. Однако до конца приструнить свое любопытство она не смогла.
– Почему ты не заставил Кричера выпить то зелье?
Регулус удивленно уставился на нее.
– Стелле надо вырвать язык, – вынес вердикт он и вдруг захохотал.
– Ты чего? – подняла брови Гермиона.
– ЗАДЭ! – с трудом выдавил он сквозь смех. – Гарри мне рассказывал... – он схватился за живот, помирая от хохота.
Гермиона насупилась. Гарри Поттеру тоже не повредило бы отсутствие языка, по крайней мере, такого длинного. Регулус продолжал бессовестно хохотать.
– Не вижу ничего смешного! – разозлилась Гермиона. – Мне действительно казалось, что эльфы-домовики нуждаются в моей помощи, что свобода сделает их счастливее...
В ответ раздался новый взрыв хохота.
– Я сейчас задохнусь, – простонал Регулус. – Это ж мне... выходит... полагается орден... за самоотверженную борьбу за права эльфов...
– Не полагается! – оборвала его Гермиона. – Ты не в моей организации, и никогда туда не попадешь! Мы не принимаем людей, у которых дома висят на стенах отрубленные головы домовых эльфов!
Разумеется, Блэк опять залился смехом: съехавшая крыша родственников не могла его смутить. Гермиона вздохнула. Он невыносимый просто! Поразмыслив, она пришла к выводу, что лучше всего игнорировать его. Как только Гарри посмел рассказать ему о ЗАДЭ!
– Так что же за заклятье ты использовал вчера? – попыталась сменить тему она.
Регулус гордо вздернул подбородок и даже перестал ржать.
– Это было не заклятье, – с достоинством произнес он. – Никто больше так не умеет. Я дико талантлив.
Гермиона покачала головой. От скромности не помрет.
– Но в чем же заключается твой талант? – недоумевала она.
Регулус вдруг посерьезнел.
– Ты надеешься, что я тебе скажу? Об этом знает очень ограниченный круг людей, и у дочки непонятно чьего шпиона нет шансов туда попасть, – он помолчал, затем задумчиво произнес: – Вот интересно, какой из Снейпа отец? Хотел бы я на вас двоих посмотреть.
– Хороший, – твердо сказала Гермиона. – И он шпион Дамблдора.
– Ну, его дочери, очевидно, это лучше известно, – хмыкнул Регулус с ноткой иронии.
Они спустились вниз как раз когда массивная входная дверь отворилась и внутрь вошли всклокоченные Гарри, Сириус, Талия и Стелла.
– Что за вид? – полюбопытствовал Регулус.
– Этот крестраж отбивался! – возмущенно ответил Сириус. – Пугал нас, говорил, что все наши родные и близкие умрут, и мы будем этому виной.
– Это он мне говорил, а не «нам», – едва слышно отозвался Гарри.
На мгновение повисла довольно неловкая пауза.
– Сириус, не забирай у Гарольда все лавры, – усмехнулся бесчувственный Регулус.
– Только не говори, что ты с ним согласен, – сказала Стелла Гарри, бросив на Регулуса укоризненный взгляд.
Гермиона тоже сердито посмотрела на него.
– Ты же понимаешь, – рассудительно заметил Сириус, – что он нарочно говорил это, зная, как на тебя подействуют такие слова? Он заглянул тебе в душу и нашел там слабое место. Он это умеет.
– А ты позволяешь использовать свою слабость, – прохладно добавила Талия. – Делаешь именно то, чего он от тебя хочет.
Повисла тишина. Гарри смотрел в пол, крепко сжав губы и явно не желая ни с кем встречаться взглядом.
– Твои близкие – это одновременно твоя сила и слабость, и по-другому никогда не бывает, – произнес Регулус с таким видом, будто ему приходится объяснять элементарные вещи умственно отсталому. – И если ты решишь быть от них далеко, то они станут только твоей слабостью, но не силой.
Все, включая Гарри, уставились на него. Регулус сделал непроницаемое лицо.
– Вычитал где-то, – проворчал он.
– Он это сам придумал, – заговорщическим тоном сообщил Сириус Гарри. – Перед Гермионой выпендривается.
Гермиона насупилась.
– Ну да, – с серьезным видом согласился Регулус. – Мисс Снейп ведь завидная невеста, почему не попытаться произвести на нее впечатление?
Он подмигнул Гермионе, и она мгновенно отреагировала:
– Не смешно!
– А кто шутит? – дружно округлили глаза братья Блэк, переглянувшись.
– Довольно уже, острословы доморощенные, – вмешалась Талия.
– Да! – ухмыльнулась Стелла. – Не смущайте мою подругу, а то она вас поджарит, как цыплят, – и она принялась изображать кудахчущую курицу, на которую, очевидно, должны были походить поджаренные Блэки.
День, проведенный в компании семейства Блэк, стоил Гермионе множества нервных клеток. Сириус и Регулус упражнялись в остроумии, подтрунивая над всеми, кроме Талии (по их словам, это стоило бы им жизни), и у Гермионы получалось отвечать далеко не так достойно, как у Стеллы. Оставалось лишь утешиться мыслью, что у дочери Сириуса умение острить и язвить в крови. И все же, смотреть на Блэков было приятно – они действительно были одной семьей, как бы ни измывались друг над другом. Если в их доме всегда царила такая атмосфера, то Гермионе казалось странным, что Сириус сбежал отсюда. Наверно, когда были живы их с Регулусом родители, все было далеко не так радужно. Вечером, когда наступило время возвращаться в Хогвартс, Гермиона не могла сказать, рада она этому или нет.
– Точно ничего не забыли? Стелла? – в третий раз переспросила Талия.
Стелла со стоном принялась рыться в школьной сумке, проверяя, все ли на месте.
– Если что, мы пришлем им совиной почтой, – сказал Сириус. – Тали, успокойся.
Талия воинственно взглянула на него, и он тут же грозным голосом приказал:
– Гарри, Гермиона, немедленно проверьте свои сумки!
Гермиона с неохотой заглянула в свою сумку.
– Подумайте хорошо, – отозвался Регулус. – Это ваша последняя возможность притвориться, будто что-то забыли, и украсть череп Чингисхана из коллекции Темных артефактов наших очаровательных предков. А для вас, мисс Снейп, эксклюзивное предложение: я могу благородно одолжить вам свой носок, вы метнете его в Сириуса, а я позову Кричера, чтоб он его поймал, когда мой братец с воплями отвращения отшвырнет сей предмет гардероба.
– Я запрещаю использовать мои идеи! – воскликнул Гарри. – Это нарушение авторских прав!
Все засмеялись.
– Пора отправляться, уже поздно, – поторопил Сириус. – Тали, если мы не вернем Гермиону сегодня, Снейп пришлет мне Дьявольские силки в качестве свадебного подарка.
– И будет абсолютно прав! – мечтательно воскликнул Регулус, затем торжественно изрек: – До новых встреч, студенты презренного Гриффиндора! Успешной вам грызни гранита науки и будьте бдительны, как проповедует Шизоглаз!
Он стоял у двери в гостиную, опершись плечом о косяк и сунув руки в карманы брюк. Со своей неизменной ехидной ухмылкой он напоминал довольного жизнью кота, у которого усы в самой вкусной сметане на свете. Из-под расстегнутого ворота рубашки выглядывала золотая цепочка, поблескивая в свете свечей. Интересно, чью фотографию он хранит в кулоне? Гермиона вдруг почувствовала укол досады. Гарри со Стеллой, разумеется, на следующие выходные опять вернутся в Блэк-мэнор, а вот у нее нет причин чаще наведываться сюда. Вряд ли она в ближайшее время увидит вредного брата Сириуса, и этот факт неожиданно расстроил ее.
– Всего хорошего, – осипшим голосом попрощалась Гермиона.
– Отцу привет не передавай, – с лукавым прищуром сказал Регулус.
Прядь черных волос упала ему на лоб, и Гермиона не смогла сдержать улыбку – что ни говори, а Регулус Блэк был очень красив.
***
Ментальная атака обрушилась на Гермиону с такой силой, что она едва устояла на ногах – давление ощущалось даже физически. Боль стальным кольцом сдавила голову, а в ушах зазвенело, и ощущение было такое, словно сейчас лопнут барабанные перепонки. Сосредоточиться было практически невозможно, да что там: даже просто соображать не получалось. Все мысли и чувства сосредоточились на адской головной боли. Северус приказал ей убрать ментальный блок и поупражняться в создании ложных воспоминаний, но она не могла заставить себя сделать это – при таком давлении извне ни о каких манипуляциях с воспоминаниями и думать не стоило. Она опустилась на колени, пережидая, когда ментальная атака прекратится.
Северус опустил волшебную палочку. Такая мощная атака и ему далась не без усилий – на лбу у него выступили капельки пота.
– Вот! – с мрачным торжеством воскликнул он. – Приблизительно так выглядит ментальная атака Темного Лорда. Конечно, твой ментальный блок превосходен, но ты не будешь иметь права сопротивляться его вторжению. Если станешь сопротивляться в открытую, он тебя убьет тут же, на месте! У тебя есть только один способ выжить – обмануть его!
Гермиона подавленно молчала. Он прав, ей не справиться. Что она только себе возомнила? При таком давлении у нее нет шансов, она просто не способна была думать.
– Надеюсь, ты выкинула из головы свою абсурдную идею стать Пожирательницей? – ледяным тоном осведомился Северус.
Его голос прозвучал почти презрительно. Гермиона вскинула голову. В груди слабо трепыхнулось пламя, однако она уже научилась подавлять его. Настолько, что во время разговора с Ноттом оно даже не дало о себе знать. Наверно, это тоже неправильно. Гермиона подозревала, что такое вот подавление может в результате привести к очень нехорошим последствиям.
Она поднялась на ноги, почувствовав легкое головокружение и озноб, и решительно произнесла:
– Я попробую еще!
Северус присел на край стола и скрестил руки на груди, со злостью глядя на Гермиону.
– Я смогу! – она позволила пламени разгореться чуть сильнее, чтобы согреть озябшие руки.
– Гермиона, я учился обманывать легилимента не один месяц, – сухо сказал Северус. – Я начал заниматься задолго до того, как стал Пожирателем смерти.
– Но ведь с давлением В... Темного Лорда ты впервые столкнулся, когда стал Пожирателем, – возразила Гермиона. – Ты же, наверно, не ожидал такого...
Северус отрицательно помотал головой.
– У меня не сразу появились причины сопротивляться, – ответил он. – У меня было время привыкнуть.
– У меня тоже есть! – упрямо гнула свое Гермиона. – Я буду стараться! Давай попробуем еще! Пожалуйста! – сейчас ей уже казалось, что все получится. – Вдруг у меня получится!
Северус несколько мгновений испытующе смотрел на нее, затем сказал:
– Через двадцать минут. Мне нужно передохнуть.
Гермиона с облегчением кивнула и присела на край стула. Молчать было как-то неловко, однако оброненная Северусом фраза дала пищу для размышлений, и она очень скоро почувствовала потребность задать пару вопросов.
– Ты сказал, что у тебя не сразу появилась потребность сопротивляться, – тихо сказала она, думая, как бы поделикатнее выразить свою мысль. – Но... потом, когда ты стал шпионом Дамблдора, а Гиневра оставалась с Пожирателями... – она робко замолчала, не желая, чтобы ее слова были истолкованы как попытка в чем-то обвинить его.
– Как я намеревался поступить с ней? – догадался Северус.
Гермиона с извиняющимся видом кивнула.
– Я надеялся, что Дамблдор каким-нибудь образом поможет мне, – бесцветным тоном ответил Северус. – Я рассказал ему о ее проклятье.
– И что же? – испуганно выдохнула Гермиона. Неужели директор обманул его? Ей было страшно услышать нечто подобное в ответ.
Северус досадливо поджал губы и некоторое время молчал, Гермиона же испуганно думала о том, что Дамблдор не мог обмануть его, иначе Северус не стал бы шпионить для него сейчас.
– Когда все закончилось, в суде главенствовал Барти Крауч, – медленно, с явной неохотой ответил Северус. – Дамблдор оказался немного в стороне... – он вздохнул. – На самом деле, он наверняка был согласен, что Гиневра заслуживает своего наказания. У нее ведь был выбор между убийством и собственной смертью, – едко процедил он сквозь стиснутые зубы. – Но я тогда об этом не задумывался. Мне пришлось бросить все силы на то, чтобы ее не приговорили к Поцелую дементора. Это было довольно эгоистично. Я не думал о том, что пожизненное заключение в Азкабане хуже смерти, мне казалось, что сам я не вынесу, если она умрет, поэтому-то и заботился о смягчении приговора. В свое оправдание я постоянно вспоминал сказки о том, что Поцелуй в не меньшей мере обрекает поглощенную душу на страдания. Впрочем, может, оно и в самом деле так.
У Гермионы внутри все болезненно сжалось. Чем больше она узнавала о предыдущей войне, тем сильнее страшилась новой. Она только и слышала, что истории о изломанных человеческих судьбах, и отчетливо понимала, что нечто подобное может ждать и ее. Что будет с ними всеми? Как сложатся обстоятельства в будущем? Иногда ее охватывал панический страх, стоило ей представить, что война может каким-нибудь образом разделить ее и ее друзей. Каким именно, она запрещала себе думать, однако нехорошее предчувствие со временем только усиливалось. Ей казалось, что вот-вот разразится буря и смерчем пронесется по ее жизни, безжалостно сметая все на своем пути.
– Но почему ты продолжаешь шпионить для Дамблдора? – глухим голосом спросила она.
Северус изогнул бровь с таким видом, будто она глупость сморозила.
– А кто еще способен противостоять Темному Лорду? – саркастично поинтересовался он. – Поттер еще не готов, кто-то должен сдерживать Темного Лорда до определенного времени.
Гермиона обдумала его слова.
– А если в следующий раз в суде будет главенствовать Скримджер? – осторожно спросила она. – Дамблдор тебя защитит? Да и вообще, кто готовит Гарри к встрече с Темным Лордом? Ему ведь понадобится не только окклюменция, но и боевая магия, и соратники. Очень много соратников, целая армия! Почему Дамблдор ничего не предпринимает в этом направлении? И это правда, что маглорожденные слабее чистокровных? Ведь, в таком случае, армия Темного Лорда будет значительно сильнее, разве нет?
Северус долго пронизывал ее взглядом. Наконец он выпрямился и холодным тоном объявил:
– Продолжим наше занятие.
– Что? – Гермиона вскочила на ноги. – Ты не ответишь на мои вопросы?
– Легилименс!
– Стой...
Боль сдавила голову, и колени сразу подкосились. Гермиона тяжело осела на пол. Внутри поднялась волна гнева на то, что Северус не пожелал ответить на ее вопросы, и она поняла, что совершила ошибку, так и не погасив согревающее ее пламя. Теперь оно с готовностью ухватилось за ее эмоции, воспользовавшись долгожданной возможностью вырваться на свободу.
– Нет, – прохрипела Гермиона, когда ее руки обвили языки пламени.
Дьявольская сила! Гермиона сжала руки, пытаясь погасить огонь. И внезапно ощутила это: ток магии, льющийся по телу вместе с пламенем, энергию, которую оно несло. Она расслабилась, позволив своей силе свободно течь по жилам, и боль в голове отступила. Решившись, Гермиона сняла блок и потянула энергию из огня, стараясь найти в ней опору. Если уж эту магию нельзя подавить, то можно ведь преобразовать. Она буквально в последнюю секунду успела отобрать у Северуса воспоминание о золотой цепочке, касающейся ключицы, – ужас, что было бы, посмотри он это! – и подсунуть другие эпизоды уикенда, никого не компрометирующие. В душу закралось сомнение, не успел ли Северус краем глаза увидеть что-то.
Ментальная атака резко прекратилась. Гермиона напряглась. Наверно, все-таки успел. Теперь он оторвет ей голову. Да. И расскажет кому-нибудь про Регулуса.
– Огонь? – раздался голос у нее над головой.
Гермиона опасливо покосилась на него. Да нет же, он ничего не заметил. Во всяком случае, выглядит спокойным.
– У меня хорошо получилось, правда? – не сдержала радости она.
– Неплохо, – сдержанно произнес Северус, но Гермиона уже не сомневалась в своей неотразимости.
Он нарочно так говорит, чтобы она выбросила из головы свое намерение принять Метку и спасти ему жизнь. Она была уверена на все сто, что справилась превосходно, особенно для первого раза!
– Надо закрепить результат! – она вскочила на ноги и чуть не ухнула в обморок.
Комната поплыла перед глазами. Северус вовремя подхватил ее под руки и водрузил на стул.
– Не зазнавайся, – колко посоветовал он. – Ты далеко не сразу привыкнешь к такому напряжению сил. Даже со всеми твоими фокусами.
Гермиона схватилась за края сиденья, ожидая, пока комната перестанет раскачиваться, как каюта. Северус покрутил в руках волшебную палочку. Смотрел он не очень-то доброжелательно.
– Что? – виноватым тоном пролепетала Гермиона.
– Что же за секреты ты так рьяно оберегаешь, моя дорогая дочь? – желчно поинтересовался он.
Гермиона выдавила улыбку, наверно, такую же виноватую, как и выражение ее лица.
– Ну, у меня ведь должно быть личное пространство, – нервно хихикнула она.
Северус недобро усмехнулся и елейным голосом пропел:
– Конечно, должно быть, кто спорит. Но вот еще одно замечание, – он многозначительно помолчал, – ты совсем не обращаешь внимание на эмоции. Я не могу судить, чем они вызваны, но легко читаю их. Будто раскрытую книгу.
Гермиона насторожилась. Что за намеки? А что за эмоции? Час от часу не легче. Она отвела взгляд и промолвила:
– Я это учту.
– Не сомневаюсь, – Северус позвенел склянками на одной из полок и протянул ей пузырек с прозрачным зельем.
– Надеюсь, не сыворотка правды? – натянуто пошутила Гермиона.
Она не могла отделаться от ощущения, будто он вызнал один из ее секретов. Но когда успел? Нет, не может быть! А что, если... цепочка раскачивается туда-сюда, туда-сюда... Это воспоминание не давало ей покоя, особенно во сне, и вызывало какие-то смутные желания, ранее никогда ею не испытываемые... Стоп!
– Укрепляющее зелье, чтобы назавтра не болела голова, – сказал Северус, прожигая ее взглядом. – Будешь пить перед сном после наших занятий.
Гермиона медленно кивнула. Северус сузил черные глаза и зачем-то хрустнул костяшками пальцев. Выглядело это зловеще.
– Все нормально? – настороженно спросила Гермиона.
– У тебя завтра, кажется, нет первых двух уроков?
Гермиона растерянно подтвердила это.
– Отлично, – усмехнулся Северус. – Завтра наведаемся в ателье новоиспеченной леди Блэк.
– Зачем? – изумилась Гермиона. – Эйлин мне...
– Наведаемся, – оборвал ее Северус. – Можешь идти. Только, прошу, не спасай убогих по пути.
Гермиона покинула кабинет, не зная, что и думать. Она попыталась представить, как это могло выглядеть: голая мужская грудь, и кулон, раскачивающийся туда-сюда. Даже если Северус не разглядел лица, то такая порнография все равно смотрелась ужасно. Ну, так, будто Гермиона с кем-то спит. А ведь юные леди должны выходить замуж невинными. Желательно, в смысле. Она тряхнула головой. Нет, лучше не думать об этом, а то она Северусу просто так, без всякой вины в глаза смотреть не сможет, нафантазировав, как он мог растолковать увиденное.
Ночью она долго ворочалась в постели, не в силах заснуть. Младший брат Сириуса не выходил у нее из головы, с этой его ехидной улыбочкой, с прядью волос, падающей на лоб, с красивыми руками и небрежной манерой одеваться. И с этой чертовой золотой цепочкой, прикасающейся к его ключице. Интересно, какая у него кожа – грубая или нежная? А на вкус? Гермиона съехала под одеяло, стыдясь собственной распущенности. Никогда в жизни ее не интересовал вкус чьей-либо кожи. И никогда в жизни она не мечтала оказаться на месте чьей-то цепочки. Она застонала и накрыла пылающее лицо подушкой. Мучительная пульсация внизу живота тоже была ей внове: раньше она только читала о таком в бесстыдных книжках современных авторов, но еще ни разу ни один парень не вызывал у нее таких желаний. Самым ужасным Гермионе казалось то, что Регулус не прилагал к этому никаких усилий. Она тут метается по подушке без сна, сходит с ума, а он, небось, преспокойно спит и ни о чем не подозревает.
«Уберись из моей головы, ну, пожалуйста!» – мысленно взвыла она.
***
Северус сидел в кресле и нервно хрустел костяшками пальцев. Все глобальные проблемы бытия внезапно удивительным образом отодвинулись на второй план, и он мог думать только о том, откуда в голове его дочери такие образы. Он бы рад решить, что это – эпизод из магловского кино, но с этим мальчишкой (как же он лица не разглядел?) у Гермионы были связанны определенные эмоции и еще кое-что, за что ее следует убить. Не хватало ему еще внебрачных внуков! Он уже сам достаточно напортачил, на ближайшие полстолетия для одного рода хватит. Надо, чтобы Эйлин с ней поговорила. Если еще не поздно. И все же, больше всего Северуса беспокоило то, что этот мальчишка вряд ли чистокровный. Такая возможность – одна на миллион. То есть, будь он чистокровным, и Северус быстренько заключил бы помолвку и ни о чем не волновался, но какие-то маглорожденные его роду не нужны! Лучше он прибьет эту маленькую бесстыдницу. И кто этот мальчишка? Его он тоже прибьет!
Досадно, конечно, что его непутевая дочь так быстро овладела окклюменцией, потому что в этом ее воспоминании была странность, которой быть не могло в принципе. Северус умел молниеносно отмечать детали, но на этот раз то ли у Гермионы склероз на подробности, то ли ему действительно почудилось, будто он видел у мальчишки на шее точную копию кулона, который некогда принадлежал Регулусу Блэку. Какая возможность того, что Гермиона неверно запомнила кулон, и он случайно оказался копией того, другого? А кулон Блэка Северус помнил отлично, ни с чем бы не перепутал. Этот кулон Регулусу подарил обожаемый братьями дядюшка Альфард, он открывался и проектировал на стену захватывающие истории, целые жизни, которые разворачивались прямо на глазах, словно воспоминания из Омута памяти. Северусу тоже хотелось такую вещицу, но строгий дед взбесился, только заслышав о кулоне. Много позже Северус узнал, что кулон показывал то самое магловское кино, от которого приходили в восторг многие, даже чистокровные волшебники. Смотреть его, разумеется, считалось святотатством.
Но откуда кулон без вести пропавшего Блэка мог попасть в воспоминания Гермионы? Еще и висеть при этом на шее у раздетого мальчишки. На этот вопрос у Северуса ответа не было. Надо, чтобы Эйлин поговорила с ней по-женски, так сказать, выяснила, что да как, а потом Северус убьет сначала малолетнего совратителя, а потом свою дочку. Да, превосходное решение.
Следующим утром Северус вместе с Гермионой отправился в ателье Стивенсон. Он очень надеялся, что не встретит там тупоголового муженька Талии, потому что ему необходимо было переговорить со слизеринкой с глазу на глаз. Точнее, он рассчитывал, что в ней еще осталось что-нибудь слизеринское, ибо дело было не для возвышенных личностей, обремененных моральными устоями.
– О, лорд Снейп, – улыбнулась Талия, завидев его на пороге. – Не припомню случая, чтобы вы к нам наведывались. Такая честь. Мы день ото дня все больше процветаем.
– Поздравляю, – Северус галантно поцеловал ей руку. – В плане богатства и знатности партия удачная.
К бывшей подруге Гиневры он не испытывал недобрых чувств, напротив, его даже удивляло, чем ее мог покорить этот омерзительный Мародер.
– Я сделаю вид, что не услышала сарказма, – Талия выглядела еще ослепительнее, чем обычно, вся сияя от счастья. – Гермиона, – кивнула она и опять обратилась к Северусу. – Что ж, неудивительно, что вы к нам заглянули. Кому же не захочется побаловать единственную дочку, – она подмигнула Гермионе.
Отлично. Очевидно, Талия привязалась к его дочери. Так даже лучше, уж она-то о ней позаботится. Пока Гермиона выбирала наряды, окруженная бдительным и явно смущавшим ее вниманием помощниц Талии, Северус улучил момент для разговора.
– Вы собираетесь на выходные забирать Стеллу и Поттера?
Талия держала в руках два платья, решая, какой оттенок голубого больше подходит Гермионе.
– Нет, планируется ведь поход в Хогсмид.
– Заберите.
Они обменялись взглядами, и Талия мгновенно все поняла без всяких расспросов.
– И, – Северус секунду поколебался, но такой вариант был хоть каким-то прикрытием, – могу я попросить об одолжении? – он взглянул в сторону Гермионы.
– Конечно, – с улыбкой кивнула Талия. – Мы пригласим Гермиону в гости, мы всегда ей рады.
Северус тоже улыбнулся. Приятно разговаривать с умным человеком. Возможно, конечно, это было просто очередной проверкой его верности (Темный Лорд не мог дождаться Хэллоуина), но он не имел права рисковать. На последнем собрании Пожирателей ему, наконец, стало известно о планирующемся теракте в Хогсмиде. Пожиратели намеревались схватить Поттера, если повезет, или, как минимум, показать свою мощь и тайком получше изучить защиту школы. Если поход в Хогсмид отменится, то подозрение опять падет на Северуса, а он и так потерял всякое расположение Темного Лорда. Единственное, что было в его силах: спровадить Поттера и закрыть глаза на возможные смерти детей. А Гермиону он отправлял к Блэкам, чтобы не путалась под ногами и не пыталась защищать своих грязнокровых друзей. И не погибла, разумеется. Такие меры никому не могли прийтись по вкусу, но Талия хотя бы не попытается эвакуировать всех учеников. Она знает значение словосочетания «вынужденные меры». И, в последнее время, Северуса по непонятной причине все больше раздражало, что Дамблдор тоже прекрасно знаком со всеми возможными вариациями пожертвований во имя всеобщего блага. «Цена победы в этой войне будет велика, мы с тобой всегда это знали, Северус, – зазвучал в голове голос старика. – Иногда приходится поступиться своими принципами, чтобы достичь конечного результата». Это «мы с тобой» особенно выводило Северуса. Дамблдор словно делал его своим соучастником, и, Мерлин его раздери, у него не было другого выбора, кроме как и в самом деле переходить последние грани вслед за своими хозяевами – то за одним, то за другим.