6. Черное озеро
С появлением Стеллы время в поместье Стивенсон потекло значительно быстрее. Казалось, вокруг непоседливой мисс Блэк все приходило в движение, даже воздух превращался в смерч энергии, срывая листики календаря и унося на них лето. У Гермионы уже не было времени предаваться печали дни напролет – Стелла считала долгом хорошей хозяйки не давать гостье ни секунды покоя.
– Грейнджер-которая-Снейп, вставай!
Гермионе на голову плюхнулась подушка. Она неохотно разлепила веки. В комнате царил полумрак, подозрительно напоминающий предрассветный час.
– Сколько времени? – просипела она.
– Половина четвертого, – последовал жизнерадостный ответ.
Гермиона села в постели и изумленно уставилась на Стеллу.
– Зачем ты разбудила меня в такую рань?
– Потому что, – Стелла с разбегу приземлилась на ее кровать, – сегодня будет чудесная погода. Отличный денек для вылазки на природу. Вставай! И захвати купальник.
Она соскользнула с кровати и принялась нахально рыться в вещах Гермионы.
– Да уж, гардеробчик у тебя не снейповский, но для сегодняшнего дня самое то, – из-за дверцы шкафа в Гермиону полетели рубашка и джинсы. – Надо будет подарить тебе парочку платьев от мамы, ты же первая невеста Англии.
Гермиона запуталась в штанинах джинсов.
– Я кто?!
Стелла с ехидным видом выглянула из-за дверцы шкафа.
– Чистокровки до ужаса консервативны. Миссия леди на земле – выйти замуж за кого следует. Нам с тобой повезло чуть больше, потому что у нас нет родных братьев, и мы живем в двадцатом веке. Еще пару столетий назад все мое имущество по отцовской линии унаследовал бы Драко Малфой. По линии матери и так есть наследник – ее младший брат. Ужас, правда? – Стелла на секунду задумалась. – Впрочем, им все равно выгодно отдать нас замуж.
Гермиона присела на край кровати, чувствуя, что в желудке шевелится что-то холодное.
– И ты пойдешь, за кого скажут? – спросила она.
Стелла скорчила презрительную гримаску.
– Вот еще. В ноябре мне стукнет шестнадцать, и я вступлю в права наследства. Тогда Стивенсоны уже не будут мне указом. Тебе, конечно, повезло меньше.
– Снейпу не удастся выдать меня замуж против моей воли, – пробубнила Гермиона скорее для себя, чем для Стеллы.
– Не хочу тебя расстраивать, но это именно то, что ему стоит сделать ради приличия. Ты внебрачная, а сам он – дитя неравного союза. Снейпам надо исправиться в глазах общества, – с ноткой иронии уведомила Блэк. – Твой дед, Тобиас Снейп, был чистокровным, но не дворянином. А бабушка наследница рода Принц, одной из пяти самых знатных фамилий Великобритании.
Гермиона не чувствовала себя хоть сколько-нибудь причастной к такому величию.
– Как же им удалось пожениться? – скептично спросила она.
– Тобиасу Снейпу повезло с талантами, – улыбнулась Стелла. – Он настолько блестяще владел ментальной магией, что твой прадед не смог не присвоить этот талант своему роду. Северусу Снейпу в полной мере передались его способности.
«А мне нет», – кисло подумала Гермиона. Интересно, как же она с такими родителями умудрилась быть такой посредственной ведьмой?
Стелла затолкала полотенце и купальник Гермионы в сумку и весело подмигнула ей.
– Ко всему прочему, ты птица такого высокого полета, что жениха тебе сыскать – дело непростое. Британских претендентов почти не осталось, да и те уже заняты. Разумеется, – Стелла точно таким же жестом, как Сириус, откинула волосы со лба, – самым первым парнем в списке была бы я, но тебе не повезло, я – девушка.
Гермиона прыснула со смеху.
– Кто в этом мире может сравниться со мной? – вздохнула Стелла с серьезной миной, закинула сумку на плечо и взяла Гермиону за руку.
Комната вокруг них закружилась, и в следующий миг они оказались посреди темной, запыленной гостиной. Гермиона поежилась от холода.
– Где это мы?
Стелла поправила массивный перстень на пальце с очень знакомым гербом и раскинула руки в стороны.
– Добро пожаловать в Гриммово Логово!
Гермиона оторвала взгляд от устрашающего чучела бурого медведя, нависающего над входом в гостиную, будто в ожидании жертвы, и недоуменно уставилась на Стеллу.
– Гриммово Логово – это название замка Блэков, – закатила глаза Блэк.
– А как же дом на площади Гриммо? – пробормотала Гермиона, стараясь не смотреть на жуткого медведя, когда они проходили мимо.
– Ценен только своим столичным месторасположением, – беззаботно бросила Стелла. – Сириус вырос здесь. А тот дом и свою лондонскую квартирку он отписал своему крестнику, верно?
– Да, – оживилась Гермиона. – Сириус рассказывал тебе про него?
– Было пару раз, – отстранено сказала Стелла, не без усилий отперев массивную входную дверь.
Отлично. Гермиона все еще не могла понять причину, по которой Сириус ничего не сказал Гарри о своей семье.
Небольшой дворик окружала высокая каменная стена. Гермиона вслед за Стеллой вскарабкалась по полуразрушенным ступеням на стену, и ее ослепили яркие лучи восходящего солнца, окрасившего густой лес по ту сторону стены в алые тона. Лес тянулся до самого горизонта, и нигде на мили вокруг не было видно человеческого жилья. Единственная грунтовая дорога змейкой вилась от поместья куда-то в чащу.
– Видишь вон там блеск? – Стелла указала налево. – Кажется, будто зеркало сверкает?
Гермиона кивнула. Вдалеке, между двух высоченных холмов, солнечные лучи отплясывали на серебристой поверхности озера.
– Это Черное озеро, – объявила Стелла. – Туда и поедем.
– Поедем? На чем?
«Это даже не смешно», – подумала Гермиона, когда пятью минутами позже они очутились на конюшне. Коней здесь не было, зато стоял горделиво сверкающий черными боками мотоцикл.
– Мне его папа собрал, – важно надулась Стелла и похлопала мотоцикл по кожаному сиденью.
– А ты хоть водить-то умеешь? – с подозрением спросила Гермиона.
– Конечно, с четырнадцати лет, – Стелла пристроила сумку почти как переметную.
– Это опасно, – буркнула Гермиона. – Аварии с участием мотоциклистов в три раза чаще заканчиваются летальным исходом, чем автомобильные.
– Да ладно тебе! – отмахнулась Стелла. – Не будь занудой.
Она водрузила на нос солнцезащитные очки и протянула Гермионе шлем.
– Едешь или как?
Гермиона сокрушенно вздохнула и взяла шлем, сама поражаясь тому, как легко идет на поводу у этой потомственной сорвиголовы. Стелла довольно ухмыльнулась и села на мотоцикл. «Мерлин, спаси меня», – мысленно взмолилась Гермиона, крепко обхватывая Блэк вокруг пояса.
Мотор оглушительно взревел, и мотоцикл рванул с места. Гермионе показалось, будто ее желудок и половина внутренностей остались на месте старта.
– Полегче! – пискнула она, но из-за свиста ветра в ушах даже не расслышала собственных слов.
Мотоцикл пронесся по двору, вздымая облака пыли.
– Стелла, ворота! – панически завопила Гермиона и уже приготовилась попрощаться с жизнью – сумасшедшая девчонка явно шла на таран! – но в последний миг ворота распахнулись сами собой и мотоцикл выкатил на грунтовую дорогу.
Гермиона чуть не потеряла сознание от облегчения.
– Если я разобьюсь, то стану привидением и буду ходить за тобой по пятам! – возопила она.
– Не волнуйся! – прокричала Стелла в ответ. – В случае аварии мы можем нарушить закон и применить магию!
Мерлин, эта Блэк – настоящая дочь своего отца!
***
Черное озеро вполне заслужило свое название – его воды оставались темными даже в свете солнца. Казалось, оно и в самом деле как зеркало: лучи скользили по нему, но не проникали вглубь. Каково же было удивление Гермионы, когда вода оказалась восхитительно теплой.
Они провели все утро, почти не вылезая из воды. Гермиона ничего не могла с собой поделать, хоть и знала, что так можно легко подхватить простуду.
– Люблю купаться без мамы, – сказала Стелла, когда они выбрались на каменистый голый островок посреди озера. – Она вечно говорит, чтоб я вылезла, потому что уже губы синие.
Она отжала длиннющие, ниже пояса, волосы и растянулась на камне, блаженно прикрыв глаза – настоящая русалка. Гермиона болтала ногами в воде, думая о том, что ее мама больше никогда не скажет ей такого.
– По легенде, в водах этого озера ты можешь увидеть что-нибудь, связанное с твоей второй половиной, – лениво протянула Стелла. – Не знаю, насколько это правда, но люди, в самом деле, всякое видят здесь. Папа говорил, что ему всегда мерещились маски из античного театра, которые изображают комедию и трагедию. Его это жутко бесило.
– Маски? – удивилась Гермиона.
Маски в глубине темной воды показались ей действительно не лучшим зрелищем. Она бы на месте Сириуса не взбесилась, а испугалась до чертиков.
– Ну да, – ухмыльнулась Стелла. – В греческой мифологии Талией звали музу комедии. Теперь понимаешь?
Гермиона удивленно моргнула и уставилась на свое дрожащее отражение в воде.
– А ты что-нибудь видела?
– Конечно, – Стелла сладко потянулась. – Снитч.
Гермиона покосилась на нее. Снитч? Она попыталась представить Гарри рядом с бесшабашной Блэк. А что? Они бы хорошо смотрелись вместе. Но Стелле она ничего не сказала, а, устроившись поудобнее, принялась глазеть в воду. Глупо, конечно. Гермиона не привыкла полагаться на предсказания, считая их самой ненадежной отраслью магии. Да и не особо верила в миф о двух половинках одного целого. Да, бывают идеальные пары, но это вовсе не значит, будто у всех и каждого есть своя вторая половина. Слишком уж редко эти половинки находят друг друга.
Постепенно Гермиону начала одолевать дрема. Нежные лучи солнца пригревали и баюкали, и она скользила между сном и явью, вяло размышляя о половинках. Половинки... Противоположности, которые притягиваются... Столько глупой несуразицы выдумали люди, стараясь найти формулу любви... На глади озера вспыхивает огонь... и танцует снег... И Гермиона решает, что спит.
***
Гиневра Морроу медленно опустилась на лавочку. В саду было тихо – испуганные Темной магией феи схоронились в цветах, мгновенно сомкнувших лепестки. В голове у Гиневры отдавалось эхом капанье воды. Капли срывались из плохо закрученного садового крана и разбивались вдребезги – кап! Гиневра мотнула головой.
– Прознали, собаки, – прорычал Рабастан Лестрейндж, остановившись рядом с газетой в руках. – В курсе, что ты дернула из Азкабана.
Кап! Гиневра моргнула.
– Эх, меньше знаешь – крепче спишь, – назидательно произнес Рабастан. – Если бы некоторые усвоили этот урок, то еще пожили бы.
Это он о Джонсах. Аврор Гестия Джонс имела неосторожность прознать, кто в аврорате действует в интересах Темного Лорда.
– Слушай, ты когда придешь в себя? – говорил Рабастан. – Нам бы не помешал пирокинетик. Две недели уже на свободе. Я как-то быстрее опомнился... хотя, у нас и силы совсем разные...
Кап! Гиневра моргнула.
... длинные ресницы подрагивают, словно крылышки бабочки, когда снежинки опускаются на них, и он недоуменно спрашивает, почему она улыбается... «Это воспоминание о Северусе», – определила Гиневра. Поначалу она не могла разобраться в беспорядочном потоке «счастливых» воспоминаний, нахлынувших на нее после Азкабана. Это чушь, что дементоры их высасывают, они их просто блокируют. Или нет? От воспоминаний осталась лишь картинка, никаких добрых чувств они больше не вызывают.
Кап! Гиневра моргнула.
И детские ручки, которые тянутся к ней, не вызывают счастья... А когда-то она все отдала бы, чтобы еще раз увидеть свою дочь. Но это был позор, клеймо на репутации... как там еще говорила ее мать? А она как раз не виделась с Северусом, а если и случалось встретиться, он был весь на нервах. «Он все еще любит свою грязнокровку, ты не нужна ему», – шипела мама на ухо всегда в нужный момент. Старуха не могла допустить, чтобы у ее собачки появились новые хозяева.
Кап!
– ХВАТИТ!! – рявкнула Гиневра, взмахнув волшебной палочкой.
Рабастан испуганно отпрянул. Кран взлетел вверх и посреди сада взметнулся столб воды.
Пламя голодной волной взвилось внутри. Оно требовало разрушения, смерти... Да, пусть им всем будет так же плохо, хуже, пусть почувствуют этот огонь, сгорят в нем, как горит она всю жизнь. Только это принесет облегчение, только ужас от самой себя заставит рассудок проясниться. Нужен страх, нужна боль, чтобы прогнать пламя.
– С этой семейкой было не так-то просто... – радостно затараторила Беллатриса.
– Почему так долго?! – не своим голосом зашипела Гиневра.
Под ногтями появилось почти забытое жжение, от которого хотелось царапать стены... Почему они пришли? Еще чуть-чуть, и дементоры погасили бы этот огонь навеки.
Широкий взмах палочкой – вспыхнул дом, пламя охватило его почти целиком, заплясало, взвыло, как дикий зверь. И Беллатриса заплясала, хохоча, как гиена.
Гиневра облегченно вздохнула. В голове временно прояснилось. «Чокнутая, – подумала она, глядя на Беллу. – У нас обеих поганая кровь».